Ты мне нужен

      Кирштейн шёл по коридору практически пустой школы. В тишине слышались ясные шаги Жана, и, возможно, ещё некоторых учеников. Бедняг, которые остались на дежурство, или двоечников, которые остались после уроков. И Жан из тех несчастных, которые остались на дежурстве. В мыслях парня было лишь желание попасть домой, к Армину и к любимой собаке Рози. Рози, питомец который был с Кирштейном с детских лет, в последнее время была не очень здорова. «Старость – не радость»,-думал Жан, когда видел вновь и вновь еле идущую белую собаку.       А в обязанностях ещё было много дел. Из каждого класса выбирали по несколько человек, и они дежурили по всей школе. По несколько – это по одному. У каждого свой участок, который должен быть буквально «вылизан» до блеска.       Но желания что-то мыть не было. -Скорей бы домой. Слава богу, завтра будет дежурить Йегер,-сказал в тишину Кирштейн.       Жан шёл к 6 кабинету, в надежде увидеть Петру, дабы молить её о том, чтобы его отпустили. Ведь Рал добрая учительница, и отпустит его. Если надавить на жалость. И его собака – лучший вариант. Часто это было причиной ссоры Эрена и Жана. Кирштейн нагло пользовался состоянием своей бедной, измученной Рози, и Йегер это знал. Обматерить Жана за это – цель многих из их разговоров. Йегер приходил иногда к ним, когда Жан уезжал к своей матери в другой город, и прекрасно знал о Рози. Один раз они с Армином вместе возили её к ветеринару, где высокий мужчина, в очках и белом халате, под которым был одет тёплый свитер, сказал им безутешный диагноз Рози – старость. Это было тогда, когда Армин, раньше Жана, начал замечать, что собака стала меньше есть и больше спать и лежать. И, когда Кирштейн уехал, они с Эреном сходили в вет. лечебницу. Хуже всего было говорить Жану об этом. Ведь тот был погружён в учёбу, и лишь иногда взглядывал на, уже пожилую, Рози, и гладил её, от чего та начинала высовывать язык в знак благодарности. Но и эти дни прошли. Она при смерти. -Простите, Петра, можно войти,-сквозь стук спросил Жан. -Д-да, Жан! Проходи,-неловко сказала Рал.       В кабинете сидели она и Аккерман. Она, за учительским столом, а он за первой партой. Серо-голубые глаза холодно посмотрели на Кирштейна, заставив мурашек пробежаться по спине Жана. -А… Петра, можно я пойду домой?,-улыбнулся «конь». -Хм, а ты уже закончил? -У меня просто собака дома. Она старая, и плохо себя чувствует. Отпустите, пожалуйста,-умоляющими глазами смотрел ученик на учительницу. -Хорошо, иди. Но это в последний раз!,-девушка погрозила ему пальцем, после чего Кирштейн скрылся за дверью.       Но он не ушёл.       Он прислушивался к словам, что доносились из кабинета их классного рукодителя: -Ох, определённо, ему там будет хорошо! Он же литературный человек, много читает, пусть никому и не говорит. -Да, на уроке Эльзы я в этом убедился. -Вы ведь будете сопровождать его на учёбе, на факультете? -С чего бы это? -Ну, что-то мне подсказывает, что он вам понравился. -Может. Немного. Но этого не достаточно, для того, чтобы я его сопровождал. -В любом случае. Оставьте ему место на работе. Он точно не откажется от места вашего зама, м-р Аккерман! -Угу.       Жан побежал за курткой, и через минуту уже мчался домой, к блондину и Рози. К тёплым батареям, и объятьям любимого.

***

-За Йегера уже всё решили,-начал разговор Жан, как-только сел за стол. -Что значит «за него всё решили»?,-с непониманием посмотрел на Кирштейна Арлет. -То и значит. Куда он пойдёт работать, и на каком факультете учиться будет. За год до поступления. Надо же. Мне б таких нянек,-улыбнулся «конь». -Кто за него всё решил?,-закатив глаза, спросил Армин. -Петра и Аккерман. Пф, да он же не выше Имир, а директор, которого все уважают. -Жан, этого человека зовут в школы и в институты, чтобы он проводил уроки и всё тому подобное. -Чем этот коротышка заслужил такой славы?,-нахмурившись пробурчал парень. -Человек пользуется мозгами и талантом. Кое-кому это не помешало бы,-улыбнулся блондин. -Нарываешься?,-ехидная рожа Кирштейна с подозрительной улыбкой смотрела на Армина. -Допустим. -Ну держись,-Жан подошёл к Арлету и перекинул его через плечо, будто не человека поднял, а подушку. В этом ему не составило труда. -Жан! Отпусти! Сейчас же! -Ладно, обещай, что больше так не будешь. -Угу.       Он опустил Армина на землю, и увидев недовольную гримасу сожителя, решил, что больше не будет так делать (иначе точно огребёт). -А где Рози. -А… Жан,-опустив глаза протянул блондин. -Арлет,-сурово, как ни когда раньше, сказал Кирштейн. -Ей стало плохо, и мы с Эреном отнесли её к врачу. Она скулила и… И её больше нет. В больнице она скончалась.       Широкие глаза Жана смотрели прямо в голубые глаза блондина, ища какой-то подвох в словах. Он не хочет верить в смерть его друга. Друга детства и юности. Который был всегда с ним. Все уходили и приходили, а Рози была всегда с ним. Она вытирала слёзы мальчишки своим языком, щекоча его. Она ждала юношу со школы, и с прогулки. Она любила его больше жизни, и была готова защитить его. Но её больше нет. Теперь её имя будет в памяти и на надгробии, на кладбище домашних животных. -Где она? -Она в твоей комнате. Эрен сказал, что она хотела бы быть рядом с хозяином в последние минуты.       Жан пошёл в комнату. На кровати лежала милая Рози. Белая шерсть, мягкая и пушистая, казалась сейчас грубой. Голубые стеклянные глаза смотрели в пустоту. В них было облегчение и свобода. От оков земной жизни она мучилась, но теперь она была свободна от них. Грудь больше не двигалась, сердце не стучало. Жан сел на кровать и прижал мёртвое тело к себе. Как и всегда. Придя с садика, со школы, со свидания, или просто сидя и делая уроки – обнимая её. -Спасибо, Рози. Прости, что не пришёл,-щёки стали мокрыми от слёз, а глаза красные. Та боль, которая в груди, кода теряешь любимого, теперь колола и Жана. "Это больно, терять того, кто тебя оберегал, и хранил веру тебе. Будьте добры, цените моменты с любимыми. Ведь, когда их не станет, кто будет заклеивать трещины в вашем сердце, дорогие мои?