В кроличьей норе

Пикап Хлои выглядит хуже форда «Англия», на котором ездят убогие Уизли, а, когда Прайс лихо тормозит у ворот Академии, Панси на полном серьезе боится, как бы сидение не провалилось под ней в преисподнюю. Паркинсон фыркает, поправляет растрепавшиеся волосы и дает себе зарок никогда больше не ездить с этой лихачкой и сдать на права (хотя однажды она уже пыталась сдать один экзамен). Рэйчел неспешно выплывает из школы под руку с каким-то парнем. Панси прикрывает глаза от солнца ладонью, чтобы рассмотреть его, когда Хлоя раздраженно выдыхает сквозь зубы: — Какого хуя она говорит с этим ублюдком? У «ублюдка» светлые волосы, угловата фигура и жесты резкие, нервные, такие знакомые. У волшебницы сердце боем под горлом заходятся — он так похож на Драко, этот незнакомый мальчик. От внешности и до поведения. — Кто это? — Да уебок один местный. — Кто. Это. Хлоя удивленно хлопает ресницами и сплевывает на асфальт из окна. — Нейтан Прескотт. Наш золотой мальчик. Его отец практически владеет этим городом. Рэйчел легко запрыгивает рядом, хлопая дверью и заправляет волосы за уши, открывая приметную яркую сережку. — Вы о Нейте? Он не такой плохой, как все говорят, просто его отец… — Ой, вот только не надо его оправдывать! *** — Так это ты Нейтан Прескотт? Юноша вздрагивает и убирает руки от лица, с подозрением глядя на незнакомку. Панси щурится — ему до Малфоя не хватает немного всего. Волосы светлые, но не цвета снега; кожа с отливом болезненно желтого, не бледно-аристократическая; не такие узкие плечи, хотя ключицы заметно проступают над вырезом футболки. Красивый, но будто грубовато, небрежно сколоченный. Но главное в глазах: холодные, ледяные, но не северно-серые, а небесно зимние — и кромка льда обломками по краю радужки. — Ну. А ты кто, нахрен, еще такая? — Меня зовут Панси. Паркинсон не торопится развивать разговор, скорее упивается эфемерным сходством с тем, кто остался тринадцать лет назад, и собственными воспоминаниями. Нейтану просто плевать. У него зрачки расширены, он в своей вселенной. Худые пальцы рвано комкают сигарету между ногтей, едва не обламывая при каждом повороте. Они сидят на каменном парапете парковки Блэквелла, почти соприкасаясь коленями, каждый в собственном мире. — Ты напоминаешь мне одного человека, — шепчет Панси едва слышно, заставляя Прескотта очнуться от туманного сна. — Он такой же талантливый и такой же растоптанный. Нейтан не возражает, зачарованно глядя на странную девочку в чужеродной одежде с чужого плеча. Паркинсон делает длинную паузу, обдумывая сказанные слова. Люциус Малфой залюбил Драко; задушил больной, болезненной любовью, основанной на кровном родстве и чистоте семьи. Он из сына манекен сделал, повод для гордости, достойного представителя рода, но не человека. Да он человека-то в Драко и не видел. И сгубил лишней заботой и строгостью, превратил в сноба и гордеца. Чтобы потом уронить с пьедестала. Шон Прескотт сына своего ненавидел с первого же дня рождения и сделал все, чтобы о том знал весь город. Он из Нейта мальчика для битья сделал, грушу для гнева — и все по тому же поводу: честь семьи. Да зачем она, к чему она вообще, если мальчишек ломает вскользь и в калек превращает? Панси на Нейтана смотрит с почти незнакомой жалостью и руку тянет, приложить к щеке. — Я не знаю тебя, — выдыхает парень, боясь спугнуть легкое, незнакомое до этого, ощущение. Нейтан сигарету поджигает нервным, смазанным движением (Панси едва удерживается от того, чтобы из палочки высечь искры огня); курит быстро, отрывками. Паркинсон пожимает плечами. — А я тебя, кажется, знаю. И неожиданно для себя перехватывает сигарету, прижимает к губам, вдыхая обжигающий никотин. Дым заполняет легкие, сворачивается клубами. Панси, наверное, начинает понимать, почему Хлоя курит: так легче. Драко, ее серебряный дракон, так далеко/так давно, она ему уже ничем не поможет. Но Нейтана еще можно спасти. — В любом случае, наркотики не выход, как бы хреново ты себя не чувствовал, ладно? Так что завязывай. Панси поднимается и хочет уйти, но в последний момент бросает через плечо: — Знаешь, отец моего знакомого приказал ему убить человека. Так что, может быть, твой не так уж и плох? Нейтан молчит, глядя куда-то мимо. Паркинсон пожимает плечами и делает шаг по траве. — Эй, подожди. Дай свой номер. Я хочу тебе позвонить. — У меня нет телефона. Не умею им пользоваться. Она уходит, гордо выпрямив спину, но в тайне надеется, что Нейт найдет ее и так.