В кроличьей норе

Исчезновение Рэйчел ударом по их мирной жизни. Панси замечает первая, потому что спит с ней в одной кровати, потому что Эмбер однажды не возвращается после репетиции в школьном театре. Хлоя оказывается на пороге дома через пять минут после тревожного звонка (на пикапе гордо красуется новая царапина). — Предкам пока говорить не будем. Может, она просто задержалась, — распоряжается Паркинсон, без мук совести открывая соцсети и почтовые ящики подруги (слава Богу, что Эмбер всегда забывает из них выходить, а волшебница кое-как научилась запускать компьютер). Прайс дымит нервно, ходит от стены до стены. — Но… но… Это же Рэйчел! Она бы предупредила меня!.. нас… Блять, ты же ведьма, волшебница, сделай что-нибудь, найди ее! Панси морщится и закатывает глаза, потому что хладнокровие и удержание себя в руках у нее заложены в коде ДНК: метания Хлои ей непонятны и неприятны. В любом случае они не помогают. — Не разводи панику. Паркинсон отключает компьютер — там ничего, — и достает волшебную палочку. Не зря же она училась в самой лучшей Школе Чародейства и Волшебства. Не доучилась, правда, но это такая мелочь. *** Вскрыть секретный бункер в амбаре для Паркинсон дело двух секунд; Хлоя щелкает затвором пистолета, взводит курок и входит первой. У Нейтана в руках фотоаппарат с большим объективом; мокрые фото сохнут под специальной лампой, Рэйчел Эмбер в пятне слепящего света корчится на полу. — Уебок! Что ты с ней сделал?! Панси успевает крикнуть «Протего» прежде, чем пуля насквозь прошивает Прескотта в районе груди — она застревает в невидимой вязкой стене, а после с грохотом падает на пол. Прайс дышит тяжело, не замечая, как черные слезы текут по щекам и отпечатываются на белой майке. Нейт с трудом фокусирует взгляд на волшебнице. Бросает баснословно дорогой фотик, разбивая вдребезги. — Панси?.. я… Черт, это пиздец! Я не знаю, нахуя это… Панси, я в полной жопе… — Хлое плевать на его бормотания, она к Рэйч срывается, падает на колени рядом. Паркинсон хмурится, глядя в расширенные зрачки: ей Нейтана жалко, так жалко, но он себя, кажется, из говна вытягивать не хочет, только топит больше. Так чем же она поможет? Прескотт всхлипывает, едва ли понимает, где находится и что происходит. — Я просто хотел быть, как он… У него талант… Я тоже… Панси пальцы в кулаки сжимает, у Панси флэш-бэками по вискам беловолосый мальчишка, режущий руки осколками зеркала: «Я просто хотел быть как отец». Крик Хлои выводит из ступора. — Она не дышит! Господи, она не дышит! Возьми себя в руки, Панси Паркинсон. Не время сердечных страданий. Волшебница палочку сжимает крепко, вспоминая небольшой набор заклятий для реанимации из школы. Сейчас, именно сейчас время жалеть о том, что она их так плохо учила, больше интересуясь боевой магией. Сначала прощупать пульс. Есть, но слабый. Зрачки под тяжёлыми веками затопили радужку: здесь под кайфом не только Нейт, но по своей ли воле? Что сделать сначала? Прочистить дыхательные пути? Мало ли что. — Анапнео, — шепчет Паркинсон под плач Прайс: «Она умирает… Рэйчел умирает…». Хочется ударить ее, но Панси предпочитает не отвлекаться. Итак, в организме Эмбер, скорее всего, слишком много наркотиков. Как это называется? Передоз? Значит, нужно просто их вывести. Волшебница никогда не сталкивалась с таким, но просто надеется, что наркоту можно приравнять к ядам и токсинам. Она не уверена, что это работает, но пульс вроде бы становится ровнее. — Хлоя, отвези ее в больницу, — с металлическим звоном в голосе то ли просит, то ли приказывает Панси. — Со всем остальным разберусь я. Это первый раз, когда Хлоя не спорит. Паркинсон пальцами проводит по папкам с сотнями страшных фотографий — и на всех девушки, испуганные, непонимающие, потерянные. От этого мерзко и больно. Она присаживается на корточки перед Нейтаном, что в угол забился. — Скажи мне, кто это делает? Кто делает это с ним? — тон ровный, спокойный, почти ласковый. Панси себя совсем не узнает. Разве это она, разве она может так хладнокровно смотреть на умирающую подругу, работать как автомат, а теперь — после всего — играть в доброго доктора-психолога-(психиатра?). Прескотт смотрит испуганно и униженно одновременно, зрачки почти в норму пришли. — Это Джефферсон, — шепчет одними губами. Преподаватель фотографии. А Рэйчел так восторженно о нем отзывалась. — Как думаешь… что теперь со мной будет?.. все, пиздец? Тюрьма? Клиника? Волшебница пожимает плечами. Судьба Нейта ей далеко НЕ безразлична, она обязательно ей займется как только разберется с Джефферсоном. Сломанный мальчик с плохим прошлым и внешне идеальной семьей — ее типаж. — Если перестанешь быть мудаком, то все будет нормально. Я позабочусь об этом. А пока что… как думаешь, где сейчас может быть Марк Джефферсон? *** — Добрый вечер. Вас зовут Марк? Мужчина, сидящий на лавочке у маяка, оборачивается и встает с удивленной, но вежливой улыбкой. Ухоженный, обаятельный — почему монстры всегда прячутся под красивыми масками? — Да. А кто вы, юная леди? «Юная леди» режет слух учительским, но Панси только приподнимает уголки губ и склоняет к плечу голову. — Я ваша смерть. Авада Кедавра. Джефферсон падает вниз со скалы, безвольно раскинув руки, и очки блестят в ярком зеленом свете. Когда волны поглощаются, прячут его, Паркинсон поднимает глаза на город, раскинувшийся внизу. Она всегда думала, что убивать человека — страшно и тяжело. А оказалось до глупого просто и нелепо. Но ведь… Джефферсон заслужил это?