Поиграем, Лиза?

      Страх — одна из наисильнейших эмоций. Он был всегда. Когда только рождаешься, тебе страшно из-за неизвестности, видишь первый свет и не понимаешь, куда тебя вызволили из насиженного места. Первая эмоция именно эта, не смотря на то, что говорят в мультиках. Ты не радуешься виду своей измученной после родов матери, ты боишься. После страх не покидает тебя до конца дней.       Тебя родители оставили одну, и ты слышишь непонятные звуки? Идёшь по тёмному переулку, и за тобой увязывается незнакомец? Поднимаешься до пика высоты на колесе обозрения, и оно останавливается? Всё, что чувствуешь в эти моменты, — страх.       Он будто паразитирует твоё тело, зарываясь всё глубже, заставляя тебя оцепенеть, сердце биться быстрее, зрачки расширяться, изменять цвет лица, голос. Он меняет человека.       Но не зря же именно эта эмоция по велению самой природы имеет такое значительно место в нашей жизни? Да, не зря. Все изменения, которые она даёт, помогают, когда это так нужно. Ты начинаешь бегать быстрее, видеть и слышать лучше, боль чувствовать слабее.       Паника, которая пробирает до мозга костей, может спасти.       Но почему Лиза не пыталась предпринять хоть что-то?       Ей не страшно.       Действительно, она не боялась Данила, хоть он и выглядел так, будто сбежал из психушки, где пребывал за огромное количество убийств. Ей было интересно, но не страшно. — Ты мне не говорил, что сюда нельзя, — наиспокойнейшим голос произнесла девушка. — Ну нет так нет, всего доброго, — с этими словами она попыталась обойти парня, но тот не дал ей этого сделать. — Ты никуда не пойдёшь, — сказал Кашин и запер дверь. — Мне надоело твоё хамство. Ты не выйдешь, пока не извинишься. — Даже не собираюсь, мне не за что! — гордость светловолосой просто не позволяла этого сделать. Она вообще не любила просить прощения, а когда незаслуженно, то тем более.       Неред возобновила попытки выбраться из этой комнаты, но он явно не хотел так легко проигрывать. Его дом — его правила. Даня толкнул Лизу на кровать и подошёл ближе. — Извинись, пока я прошу сделать это словами, а не действиями. И не вымораживай меня, на пьяную голову мне много всякого приходит.       Девушка лишь хмыкнула, но потакать ему не стала. Она ударила ногой его в живот, из-за чего тот согнулся, предоставляя возможность сбежать. Но это было лишь в её мыслях. Как только та решила привести в действие свой план, парень догнал её и схватил за волосы, оттащив в угол комнаты. Светловолосая закричала, но вряд ли её кто-то слышал. А даже если и слышал, никто бы не посмел зайти в эту комнату. — Какого хуя ты, блять, творишь?! — она кричала на обидчика с неимоверной злостью, но без страха. Она всё ещё не боялась. — Почему ты не можешь просто попросить прощения, глупая, непослушная, невыносимая сука?! — Ого, как много комплиментов, — Неред улыбнулась. — Ты серьёзно? — он начал подходить ещё ближе до тех пор, пока ближе было уже некуда. — Я могу сделать с тобой всё, что захочу, весь район мой, все люди мои, но тебе похуй. Как же ты бесишь меня, — после последних слов он взял Лизу за подбородок и потянул на себя.        Он около минуты просто смотрел ей в глаза, и она не сопротивлялась, но, когда тот решил её всё же поцеловать, девушка отпрянула, не дав даже дотронуться до своих губ. — Какой же ты глупый и омерзительный, Кашин, — русая толкает его с такой силой, что он ударился головой о стену. Это дало немного времени, и она, преодолев препятствие в виде запертой двери, уходит из этой злосчастной комнаты.       Неред заходит на кухню, но Светы там уже нет, поэтому она решила посмотреть в других комнатах, но в них вообще никого не было. Выйдя из очередной, она увидела дылду, облокотившегося на стену коридора. Он настолько самодовольно ухмылялся, будто бы выиграл сейчас что-то очень крупное. — Видимо, ты так громко кричала, что все разбежались, — он как-то мерзко посмеялся. — На самом деле, я же говорил, что все тут подчиняются мне. Твои возгласы были знаком, вот все и свалили. Ты ввязалась в опасные игры, моя дорогая. Ты всё ещё не поняла, что будет так, как я скажу? Значит глупая ты, — он снова начал подходить ближе, специально медленно, словно хищник, который готовиться напасть на свою жертву. — А за свой грязный язык ты поплатишься, как и за то, что я ударился. Слишком уж ты обнаглела, моя милая...