О Юнги и мерцающих жуках

      Год назад Мин Юнги поступил, наконец, в Сеульский университет на юридический факультет. Он был лучшим по всем результатам, поэтому незамедлительно попал на бюджет. Учится с энтузиазмом, получая шикарную повышенную стипуху. Мин только в августе успел наведаться к Тэхёну и покрутить перед его носом бумажкой о зачислении в вуз, он был так счастлив. Если бы дух имел при себе фотоаппарат, то обязательно запечатлил бы эту акулью улыбку с глубоким прикусом. Юнги так, просто показался, и свалил быстро в Сеул, потому что дел оставалось ещё очень-очень много. Ким с ним-то и поговорить не успел о произошедшем весной, а тот просто засмущался, потому, и вовсе, решил сделать вид, что всё как прежде и тот поцелуй обсуждению не подлежит.       Мин совсем не появлялся в течение всего учебного года, поэтому, сдав летние экзамены, как подобает гению, на максимальные баллы, помчался на крыльях любви в дебри. Вообще, есть такое странное ноющее чувство в груди, когда не можешь понять, на каком же этапе ваши отношения, и до какой степени эта симпатия взаимна. Юнги почему-то убеждён, что он в разы больше зависим от духа, нежели тот. И ещё человек думает, что вот нельзя так просто взять и раскрыться кому-то. Тэхён-то отличается особой безбашенностью действий, говорит, кажется, всё, что приходит на ум. Явно коммуникабельный парень и при жизни, уж точно, был душой компании, а на каких-нибудь пьянках-гулянках, так вообще, — гвоздём программы. От этого всего думается, что будь он, допустим, сейчас жив и учился бы в том же вузе, на том же факультете, в той же группе, что и Мин, то последний никогда бы не смог даже близко подойти к такому человеку, как Тэхён. Не потому, что такой ритм жизни не в стиле пассивного Мина, а потому, что Ким был бы звездой, вокруг которой крутилось бы много людей, и Юнги просто-напросто растворился бы в этой толпе, как пыль, вытертая с подоконника чьей-то задницей. — Эй, о чем думаешь? — Тэхён веточкой тыкает в минову щеку.       Они сидят в каких-то папоротниковых зарослях, оперевшись спинами о могучее дерево, кажется, повидавшее эпоху Чосон, но это не точно. Парочка сидит вот так уже около получаса. Мин с поезда приехал уставший, поэтому романтичное местечко искать не пришлось, его пятая точка нашла первое попавшееся «сойдёт». — Ну, почему молчишь? — интонация, как у ребёнка, который собирается обидеться.       Ким хоть и эмоционально открытая личность, но это только отчасти. Он смущается, на самом деле, куда больше Юнги. Просто его мозг устроен так, что если возникает малейшая неловкость, то её срочно нужно ликвидировать любыми способами. Очень часто желание выходит на поверхность, потому что спонтанно всё. Поэтому Мину и дано видеть саму изнанку Тэхёна, как, например, тогда, во время мимолётного признания, когда одна смущающая фраза потянула за собой ещё более смущающие слова с щепоткой каких-то быстрых и странных действий, но для кое-кого очень чувственных и страстных. Мин ловит себя на мысли, что сам бы никогда так не смог, поэтому продолжает молча сидеть и подсчитывать проценты их с духом совместимости. — Я устал, давай просто посидим, — с хрипотцой в голосе говорит Юнги и опрокидывает голову на старое дерево, прикрывая веки и наслаждаясь атмосферой, которая может быть открыта только его взору.       Это губительная тишина для Тэхёна, он начинает нервничать и думать, что, возможно, сделал что-то не так. Может, не стоило торопиться? — Юнги-я, если я сделал что-то не то, то я мог бы извиниться за это и… — Тссс, — на миновом лице образовалась большая тревожная межбровная складка, кровь внутри настолько кипит, будто на коже проступает конденсат, — Всё нормально. Я же не был против, — последнее слово выдавилось не без стыда.       Тэхён смотрит на него и ловит каждое движение губ, а потом и застывший взгляд на своём. На лице Юнги остался след от пыльцы какого-то цветка, Ким протягивает руку, чтобы стряхнуть её с линии брови, как вдруг застывает, покрываясь холодным потом. Юнги не по себе от такой чуть не случившейся оплошности, он отползает в сторону. — Ахахаха, эй, ладно, я пошутил, я бы не дотронулся, — давит из себя улыбку, а внутри всё стынет от безалаберности, — Знаешь, я тут кое-что приготовил, — дух быстро растворяет эту трагичную атмосферу. — Что это? — Юнги с опаской смотрит, как тот из карманов шорт достаёт внушительный список чего-то, — Это… я за продуктами не пойду! Иди нафиг. — Нет же! Это совсем другое, — щёки Кима розовеют, кажется, впервые на памяти человека, а глаза, как у полоумного, бегают вверх-вниз по листу, — Это список дел, которые мы должны сделать в качестве, кхм-кхм, парочки! — Что?! Я на это не подписывался, — Мин приподнимается, чтобы дать дёру. — Нет-нет-нет! Юнги-я, сладкий, постой! — лис преграждает тому путь, вытянув свои длиннющие ручища. — Я не сладкий, пёс! — Юнги лицом «падает» на землю, почти как страус. А куда ещё деваться? — Почему нет? Мы же встречаемся.       Юнги с этих слов дышит, господи прости, как старый насос, брошенный в колодце для откачки мутной воды. Горбатую спину учащённо потряхивает. Человек заваливается на бочок от бессилия и с мученическим стоном переворачивается, смотрит на тонкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. Юнги молча соглашается, приводит свой пульс в норму, держась за сердце и глубоко вдыхая. — Ну и какой там первый пункт? — Мы как парочка… — Айщ, хватит говорить это слово! — Прости-прости. В общем, мы должны рассказать друг другу о планах на будущее, — Ким, как ящерица, облизнул свои губы.       Так-так, только не философские мысли и вопросы бытия, Мин Юнги. Держи себя в руках. Обычный вопрос, подумаешь. — Ну, говорил я или нет, но я с детства мечтаю стать прокурором, — продолжает смотреть на чарующие лучи, — У меня в семье таковых нет, и я этому рад, если честно. Думаю, сражаться со злом с помощью закона — это круто, — щёчки от пылких слов немного нагрелись, — планы на моё будущее предсказуемы. Закончу универ, поступлю в магистратуру. Найду работу и пойду по карьерной лестнице, дойду до своей мечты. Я обязан, а то столько сил вложил в это дело. Интересно, да? У тебя что? — Юнги с малой толикой сожаления смотрит на духа, который жадно словил каждое слово, и эта эмоция осталась не без внимания. — Я, чтобы ты знал, имею своё дело! Так что не думай, что мне нечем заняться. Дуй за мной, — и резко махнул, рассекая воздушную массу.       Вот этого Мин и не любит в Тэхёне, постоянно какая-то чёртова непредсказуемость. И куда на этот раз?       Пробираясь сквозь… ох… сквозь гигантские листья папоротника, они выходят к прекрасной небольшой поляне, покрытой бархатным мхом, по которому разливаются изящные пресноводные ручейки. На полянке есть больших размеров бугор, метра два в высоту, не меньше. Есть вход с деревянной полусгнившей дверью. — Нам сюда, — дух снова зазывает и отворяет дверцу, и там, лестница?       Мину не показалось, там, действительно, каменная лестница, и вообще, всё это очень похоже на пещеру. Углубившись в темноту, что-то блестящее на скалистых поверхностях замечает Юнги. — Видишь это сияние? Это полудрагоценные камни, что даёт мне эта земля. Я тебе, кстати, тот подарок сделал в этом месте, — Тэхён из небольшой трещины достаёт коробок спичек и начинает по ходу зижигать факелы, висящие на стенах по обе стороны. Вообще, не так уж и глубоко, да и коридор не такой длинный. Он ведёт только в одно единственное помещение, больше похожее на комнату метров пятнадцать квадратных, так, навскидку. Тэхён рассказывает о том, что это его мастерская, где он творит шедевры. Конечно, вдохновением служат растительные и животные формы. — Знаешь, я немного рад, что вот в таком странном состоянии нахожусь в современном мире. Я лет десять-двенадцать назад подобрал журнал, там было что-то про моду. Я так удивился, помню. В моё время такого не было. Какой сейчас, кстати, год? Я что-то сбился. — 2018. — Ах, точно-точно. Слушай, а подгонишь мне как-нибудь парочку журналов? Мне желательно про бижутерию что-нибудь, а то ткани я тут сам не смогу смастерить. — Без проблем. Сказал бы раньше. — Да, я хотел, но видишь ли, тогда у меня ещё не было уверенности в том, что я делаю по-настоящему что-то стоящее. Наверное, тот венок — моя первая работа, которой можно гордиться, — увлечённо говорит. — Да, та вещь, и вправду, красивая, — Юнги, не спеша, рассматривает многочисленные изделия, сверкающие на запылённых полках под тусклым освещением, — Но, почему именно венок? Я тебе не девчонка какая, поэтому носить не собираюсь. Если что. — Понимаю. Ну, знаешь, я просто так чувствовал в тот момент. Мне показалось, что цветы тебе к лицу, потому что черты мягкие, при этом глаза очень выразительные. Такие ресницы, прям ресничка к ресничке. А ромашки показались идеальным контрастом, ну, как хороший качественный фон. — Говоришь со знанием дела, — Мин смотрит с улыбкой. — Кстати, Юнги-я, а наденешь его для меня, м? Хочу посмотреть при свете дня и под правильным углом. — Ну, он лежит в комнате. Завтра принесу. Только давай без закидонов. — М? — … Ничего.       А потом дух провёл целую экскурсию в столь тесной комнатушке. Комната-то маленькая, а вот ящиков, полок и всяких потайных ячеек хоть отбавляй. Да уж, лис успел прилично смастерить. В основном, правда, все работы неудачны, хотя последние завораживали. Мин мог по десять минут рассматривать детали только лишь одной вещицы. Тэхён позже поведал не без горечи, что дело-то у него есть, но вот есть ли у сего будущее — неизвестно, поскольку сам дух понятия не имеет, сколько ещё сможет оставаться в этом мире. Юнги берёт пример с Кима и пытается перевести тему, указав на какое-то кольцо, которое магическим образом привлекло больше всего внимания человека. Оно не пестрило камнями, как остальное. Их там вообще не было. Этим-то и понравилось, наверное. — Подаришь? — Да, конечно.       Мин берёт со стола и хочет надеть на указательный палец, но… — Не, на среднем будет как раз по размеру, — подмечает Тэхён, отводя взгляд на что-то якобы более интересное. — Это что… для меня чтоль? — удивляется человек.       Дух еле заметно кивает и тут же акцентирует внимание на том, что скоро стемнеет, пора бы выбираться. Мин забирает кольцо, так и не осмелившись его надеть.       Они много времени провели там, на улице солнце уже насыщается густыми вечерними красками, а лис, между прочим, под таким освещением выглядит ещё красивее, думается Юнги. Ким подходит к пушистому кусту и срывает короткую веточку. — На, держись. — Я тебе что, маленький что ли? — человек скептически смотрит на это предложение. — Нет же! Просто мне бы хотелось взять тебя за руку, но сам же понимаешь…       Мин жестом машет перед лицом Тэхёна, чтобы тот замолчал. Парень покорно берётся за свободный край веточки. Так парни доходят до края леса. — До завтра, — небрежно кидает Юнги, отпуская конец, и даже не смотрит в глаза, просто уходит. Смущается. — До завтра, Юнги-я.

***

      Мин сегодня плохо спал, откровенно говоря. Долго не мог уснуть в ожидании завтрашнего дня, а потом ни свет ни заря проснулся, боясь пропустить встречу. Вообще, эта повседневность летних каникул убивает. Сначала ждёшь, чуть ли не заклинаешь, а потом выясняется, что это свободное время лишь для осознания того, как ты «стар». Вот и Юнги «стар» уже, скоро двадцать. Груз ответственности всё тяжелее, а он всё с каким-то духом проводит своё время. Да и дух этот нравится сильно, аж хочется врезать себе по первое число, чтобы очнуться. Но Мин против насилия, поэтому, доведя себя до апатичного состояния, двинулся в сторону леса в самое пекло. Всевышний услышал страдания человека и послал деду испытание, на велике сгонять в соседнее село за тридевять земель за новой удочкой. Выбор одной из важнейших вещей хозяйства он никому не доверяет, только ему по силам подобрать правильную «волшебную палочку». Поэтому Мин сегодня свободен в смене локаций. — Ну, принёс? — осторожно, как преступник своему сообщнику, голосом шепнул дух. — Принёс-принёс, — Юнги идёт, потирая уставшие глаза. — У тебя такие мешки. Не спал всю ночь, потому что думал обо мне? — снова эти брови, и снова лис грязно играет. — Всегда-то тебе весело, — не отрицая, отвечает.       Пара существ Земли пришли на то же место, что и вчера, к мастерской Тэхёна. По убеждению Кима, это место идеально подойдёт для Юнги с венком. — Итак, я как автор своей идеи должен посвятить тебя в дело. Для начала надень венок.       Мин неспешно выполняет требование. — Ага, как я и думал. Что ж, Юнги-я, придётся тебе раздеться.       Какая-то знакомая картина получается. А тот сон, случайно, не с четверга на пятницу был? Это похоже на чёртов пазл. Теперь понятно, почему во сне Юнги был голым, но непонятно, почему он, в конце концов, разделся. Где-то там, в книге по психологии, было написано, что человеку снятся его тайные желания, которые отпечатываются только на подсознательном уровне. Раз так, Мин Юнги готов снять футболку, всё во благо неосознанного. Он её стягивает, немного задевая венок на голове. — Так, уже лучше. Снимай шорты. Они вообще не вписываются в концепт моей идеи.       Парень покорно избавляется от шортов и бросает их куда-то в кусты вслед за футболкой, подальше от глаз. — Так. И сланцы. — Блин, трава колючая! — Здесь же мох, я всё продумал.       Точно-точно, Мин совсем забылся. Может, это из-за волнения. Шлёпки летят туда же. — Таа-ак, теперь повернись. Вообще, покрутись.       Юнги, как Великий мученик, сгорбившись, тяжело покрутился вокруг своей оси. — Я не понимаю, почему ты так скован? Будь уверен в себе. Всё, давай, снимай трусы, и я тебя научу правильно позировать.       Вот на этом моменте, уж простите, но Мин остановится. Не бывать тому сну! И какой, нафиг, позировать? Не было такого уговора… да и раздеваться никто не обещал! — Иди в пень, Ким Тэхён, — Юнги считает такую просьбу, нет, приказ! унизительным. — Юнги-я, я ничего такого не имею в виду. Мне чисто для образа, поэтому давай, действуй. — Тебе, вообще, всё для образа, вообще, всё просто так. Кажись, только я неравнодушен к тому, что за черт между нами бродит. Бред это или нет, но мне с детства сны с тобой снятся. Я так скоро рехнусь. Уже должен был. Это всё в точности претворяет мой сон в реальность. — Хмм… Юнги-я, прости. Но, может, ты тогда поделишься сном? А я облегчу твои страдания, и не будем мы ничего реализовывать.       И не надо думать, что Мин начнёт сейчас сопротивляться и побежит скорее надевать свои шмотки, и пустится в бега. Нет. Он сядет на повалившееся дерево, отрехая стопы от природных крошек, опустит голову, как провинившийся щенок, и пальцами до побеления вцепится в кору, чтобы унять жгучее состояние души. Тэхён с пребольшим интересом присаживается рядом, но не слишком, чтобы не получить от человека в порыве чувств по самое не болуйся, ну, всякое может произойти. Украдкой взглянул на хмурые миновы брови. — Если там есть что-то эдакое, то я не буду смеяться, обещаю.       Тяжёлый вздох, будто сдался самой судьбе. А почему бы хоть раз в жизни и не поплыть по течению? Надо ведь хоть как-то дружить с уготованной участью, что походит на испытание на прочность. Так и быть, Мин Юнги готов принять вызов. — Меня настолько обескуражил тот сон, что вопреки моему нежеланию его запомнить — запомнился, гад, — с небольшой паузой Юнги начал сетовать на непруху воспроизводимых картин, — Эта хрень выглядела так реалистично, несмотря на весь её абсурд. Да ещё, зараза такая, снилась не один раз. Однажды всё прекратилось, и я думал уже забить на это дело, как вдруг ты даришь мне венок на день рождения. А сегодняшний день меня вообще обескуражил, честно. Я даже не стал сопротивляться, думая, что это чёртова судьба. В общем, мне снился в детстве сон, где я стою посреди поляны абсолютно голый. Ты был рядом и напялил на меня так называемую диадему, точную копию реального подарка. — Оо, хорошо звучит. Венок как-то по-простому. — Понимаешь, у этого сна однозначно был эротический подтекст. И я уверен, это всё твоё дурное влияние, но сейчас не об этом, — Мин увидел, как дух тут же засуетился, чтобы возразить словам гения, и пресёк его действие жестом руки, — Так вот, ты меня однозначно домогался. Ты подошёл ко мне так, что аж, представляешь, наши тела соприкоснулись. А потом… ну, помнишь меня внезапно забрали из деревни? И ты был обижен на меня там, во сне. Я не знаю почему, но ты как будто в отместку трогал меня за зад, это было так унизительно. Лапал, чуть ли не касаясь своими длиннющими пальцами моего… короче, очень нежного и интимного места. И вот сейчас, я надеюсь, ты ничего подобного в своей голове не промышляешь? Знаю, что, на самом деле, прикоснуться невозможно, но вдруг ты мне что-то не договорил…       На моменте, где домогались Юнги, Тэхён еле заметно прыснул слюной и тут же прикусил губу. Но глядя на обеспокоенный вид человека и его попытку описать подробнее полученную травму подсознанием, понял, что сдерживаться невозможно даже под властью Вселенной. — Сейчас врежу! — Юнги-я, возможно, я тебя разочарую, но, поскольку ты мне сильно-сильно нравишься, то, да, я думаю об этом. Но, когда ты был так юн, у меня и в мыслях подобного не было! И не хочу тебя расстраивать, но, выходит, только ты об этом думал тогда. И ещё! — воскликнул дух, чтобы его ее перебивали, — Я бы очень хотел, но, правда, никогда не трону тебя в силу невозможности. — Я тебя ненавижу. — И как я только спускаю тебе с рук такое неподобающее отношение к хёну. — Мы почти ровесники. — Ох, если бы это началось только сейчас, — Тэхён покачал головой, дескать «и не стыдно тебе, мальчик».       Они молча сидели рядом и ловили телом горячие солнечные лучи. Изредка улыбались, как дурачки, но друг другу этого не показывали. Улыбка, пропитанная горечью, тяжёлым грузом оседала в глотке и обещала накрепко поселиться там. Юнги понимает, что нет повода для глупых слез, поэтому только глаза наполнились щиплющей влагой, которая тут же исчезла, стоило вспомнить любую странную шутку лиса. — Давай уже, одевайся. А то весь сгоришь, — заботится Ким, а Мину с этого так трепетно, что надо срочно что-то придумать. — Мне вот интересно, раз ты такой извращенец, то, наверняка, голышом ходишь по лесу. Ставлю сотку. — Ну, было пару раз, — как быстро ответил, чёрт. — Вот у тебя есть лисьи уши, а есть ли ещё какие изменения на теле? — интересный вопрос, и как Мин раньше до него не додумался? — Нет, всё остальное самое обычное. — А вот не поверю, пока не покажешь, — мстя Юнги обещает быть сладкой. — Так, стоп. Но только в обмен на то, что ты снимешь трусы. — Окей. Давай раздевайся, только полностью, — неожиданный поворот событий.       Тэхён в своей жизни и околожизни, похоже, никогда не стеснялся, думается человеку. Сейчас дух так сексуально оголил своё плечо, расстегнув горлышко рубашки и бросив дерзкий взгляд на зрителя, что Мин сглотнул шумно, и лицо внезапно закололо тысячью иголок. — Смотри, не умри от моей красоты.       Юнги достойно проигнорировал это самолюбивое высказывание.       Смуглая кожа, вдоволь нажравшаяся витамином D, потихотьку оголяется. Всё это походит на качественный стриптиз, исключая того факта, что всё происходит сидя на упавшем дереве. По мере расстёгивания пуговиц, взгляд постепенно опускается к торсу. Сразу видно, Ким явно спортом не занимался, но с такой худобой выглядит это даже привлекательно. А ещё уверенность лиса в собственном превосходстве ненароком подтверждает это ощущение. — Я перехожу к ширинке. — Можешь раздеваться молча?       Тэхён хмельно заулыбался и руками потянулся к молнии. Прошёлся ладонями по бёдрам. Приподнявшись, медленно спустил шорты и ногой одним взмахом перекинул через себя куда-то в ту же кучу, где и минова одежда. Ну, конечно, тапки оказались там же. Дух только хотел сказать «а теперь я снимаю трусишки», как вовремя вспомнил, что нужно молчать в тряпочку. Легонько пробравшись под тугую резинку пальцами, Тэхён внезапно засмущался и оленьми глазами посмотрел на Юнги, который, всё же как девчонка, зажмурился от того же чувства. — Юнги-я, я стесняюсь. Отвернись, пожалуйста.       Мин не такой подлюга, как дух, он научился понимать человеческие чувства ещё на своём друге, поэтому отворачивается. Где-то это уже было… — Я готов. Но подожди пока.       Юнги услышал тихое копошение. — Только попробуй подойти. — Нет-нет, я просто сорвал лопушок, чтобы пока прикрыться им. — Ну? — Готов.       Мин повернулся и ничего удивительного, естественно, не увидел. Всё ведь под этим зелёным куском. Да и в любом случае, на что там смотреть-то? И тело само по себе обыкновенное, не соврал Тэхён. — Давай так. Я сейчас отворачиваюсь и ты тоже до конца раздеваешься, а потом мы друг другу показываемся абсолютно голыми.       Человек спокойно кивнул на этот театр, и дух отвернулся. При таком раскладе парням надо было играть в карты на раздевание, Юнги уже в конец заскучал. Но в реальности происходит всё куда тупее, собственно, как обычно. Хорошо, что никто не видит этого натюрморта. А задница у Кима неплохая, думается Мину. — Поворачивайся, я — всё.       Тэхён отпускает лист и резко от волнения делает кульбит на сто восемьдесят, а Юнги отворачивается. Собственная интеллигентность не позволяет вести себя так некрасиво. И кто бы оценил воспитание мальчика в этих зарослях… — Ах, какая у тебя попа стала. Кругленькая. — Что?! Мог бы и промолчать, — Мин от возмущения внезапно разворачивается к духу лицом, и взгляд сам по себе падает туда.       Они как-то долго смотрят друг на друга и оценивают положение дел. У Юнги теперь есть повод комплексовать, однозначно. Он, конечно, много членов повидал в своей жизни, например, у пацанов в душе после длительного зачета по физкультуре или в бане во время мирового бухача в честь зачисления в вузы, ну или у Чимина, который недавно так нажрался у общего состоятельного друга, что сорвал с себя все шмотки и бросился с балкона второго этажа прямиком в бассейн, хорошо, что не промахнулся (Чонгук направил тело в нужное русло на самом последнем моменте). Но такие агрегаты можно было повстречать исключительно в пореве, а ещё, на миночку, Мин Юнги находится в Азии и перед ним стоит собственно азиат, бывают же такие исключения из правил. Ещё у Мина зазудело в пороховнице от внушительных размеров. Вообще он быстро приуныл, почувствовал себя нижним. Ну, конечно, как будто могло быть иначе. Юнги словил глаза, горящие синим пламенем, которые так и гуляют похабно по всему, чему только можно. Человек поёжился, даже мурашки побежали по всему телу, и соски в последствии, черт бы их побрал, затвердели. И, кажется, это совпало с тем, как дух собственнически их обозрел. Романтикой тут и близко не пахнет, зато Тэхён думает иначе. Видимо, животные инстинкты за всё это время взяли над разумом верх. Не может человек вот так вот при свете дня чувствовать себя в таком положении уютно. Надо срочно что-то придумать. — Эй, ну хватит. Пойдём купаться чтоль. Тут же недалеко? — Пойдём, только дай я поправлю тебе венок. — Чт… что сделаешь?       И опять дух рискует. Встаёт, подходит близко-близко и аккуратно начинает поправлять вещь. Очень бережно, и Юнги снова «холодно», он поджимает плечи и смотрит на кажущиеся идеальными черты лица. Мин не замечал до этого, но дух дышит по-настоящему, так тепло, и тело, наверное, тоже тёплое. — Слушай, а ты тёплый? — Летом я тёплый, зимой — холодный. Пойдём? — Угу.       Юнги явно перегрелся. Зайдя по щиколотки в воду, захотелось пулей оттуда выскочить. Но нет, нельзя давать слабину. Тэхён заходит спокойно и сразу ныряет рыбкой. Выныривает неожиданно прямо перед Мином, который успел погрузиться за это время лишь по пояс. Ким так естественно заправляет мокрые пряди назад, что в голове мелькает — корейский Антонио Бандерас. Дух встаёт и тут же напоминает Юнги о разнице в росте. И Мин понимает — идеально. Хотя с трудом допускает такую мысль. — Ну же, ныряй.       И Мин ныряет. Они недолго плавают, потом дух затеивает игру «побрызгаться», чем выводит человека из себя, потому что тот постоянно попадает в глаза. Битва заканчивается тем, что оба смеются звонко, аж в округе разлетаются птицы. А потом устраиваются на дряхлом сухом мостике, ложатся на спину и наслаждаются уже вечерним ласкающим солнцем. — Как думаешь, сколько мы сможем ещё вот так, спокойно, проводить время вместе? — решил пофилософствовать дух. — Я думаю долго. Это должно продлиться до тех пор, пока кто-то из нас не оплошает. Ты понимаешь, о чём я. — Ты прав. Хотел бы я всегда быть с тобой. Ах, кажется, я это уже говорил… Я бы сейчас тебя поцеловал. — Так сделай это.       Тэхён — инициативный парень, нависает сверху, заслоняя собой солнце, глаза его такие красивые, что можно утонуть в них. Ну правда, откуда такие большие? С кончиков волос венками стекая по шее, падают капли пресной воды на юнговы ключицы. Дух пальцем безрассудно касается одной капли и делает водную полоску, размазывая ее вдоль косточки. — Совсем с головой не дружишь, — заворожённо шепчет человек.       Ким настолько серьёзен и где-то в себе, что совсем не слушает замечание. Наклоняется к самым губам и лёгким движением дарит воздушный поцелуй, от которого у Юнги всё ссыхается, и рот самовольно приоткрывается. Внезапно подул холодный ветерок, рассекающий горячий воздух, повиснувший между губ. Зашумела листва, и парни обернулись назад, недовольные внезапной переменой погоды. Крупное дерево волнительно покачивалось из стороны в сторону. — Устроили тут разврат. Тэхён, ты же активно готовишься к летнему фестивалю духов? — говорит дерево, и Мин вспоминает этот голос из детства и тут же выползает из невесомых ласк. — Да, хён! — Ким вскочил, прикрыв то самое место руками, и сделал низкий поклон. — Хён? — не понимает Мин. — Я смотрю, ты, человек, уже не боишься меня и не удивляешься столь сильно. — Я после выкидонов Тэхёна уже ничего не боюсь. — Похвально-похвально. — Эй! Я же тут стою! — возмущается дух. — Коль уж ты тут так много времени проводишь, то, наверняка, знаешь о нашем празднике, человек-Мин Юнги. — Нет. Этот олух мне ничего об этом не говорил, — кажется, дерево и Юнги неплохо спелись по взаимному игнору лиса. — Как раз хотел тебя пригласить, Юнги-я. Ты ведь придёшь, да? — поспешил оправдаться Ким и уже, наконец, обратить на себя внимание. — Стой, людям вход воспрещён! — грозно воскликнуло дерево. — Да ладно тебе. Юнги можно доверять, он никому не расскажет. — Это фигня. С тобой-то точно всё будет в порядке? Любовь такая штука, что бошку снесёт, и глазом моргнуть не успеешь. — Да брось, до сих пор ведь ничего не случилось. — Слушай внимательно, Мин Юнги, — с толикой угрозы обращается дерево к человеку, — Если ты дотронешься до этого оболтуса, будь уверен, путь в этот лес будет закрыт для тебя навсегда! И, как тебе известно, его ты тоже больше никогда не увидишь!       Ветер тут же стих, умчавшись прочь и унеся с собой накаляющийся конфликт. — Что за фестиваль? — Это праздник для нас всех. Он очень похож на людской, прям точная копия. Все духи принимают человеческий облик. В этот день всегда очень весело. — А до тех духов тоже нельзя дотрагиваться? — Можно. Единственное исключение — я. Тут таких «везунчиков» больше нет. — Я хочу пойти туда… с тобой. Но, я так понимаю, меня там никто не ждёт. — Он просто волнуется за меня, поэтому пойдём.