Служанки

Поздно вечером Шарлотта лежала в своей каморке, таращилась в потолок и не хотела ни делать, ни говорить что-либо. После того, как она поплакала, делать это ещё раз ей не хотелось тоже. А в голове неотвязно маячили мысли: «Подлец! Как он мог! Так унизил меня! Так поиздевался!.. А если все узнают?.. Что он будет делать с этой фоткой?». — Может, мне уволиться? — спросила Шарлотта саму себя. Но так как на соседней раскладушке находилась Виолетта, получилось так, как будто вопрос этот задан ей. — Нет, не надо, пожалуйста! — взмолилась соседка. — Как же я тут буду без подруг?! Да и ты сама вскорости пожалеешь, если уйдёшь! Второй раз такого шанса не выпадает!.. Но я так тебе сочувствую, бедняжка!.. Ты расскажешь, что он с тобой делал? — Не хочу, — ответила Шарлотта. Меньше всего на свете хотелось ей сейчас рассказывать о том, как мерзкий барин раздел её, насмехался и заставлял участвовать во всяком возмутительном безобразии. Было бы идеально, если бы об этом не узнал никто и никогда. — Зря ты скрытная такая. Вот сказала бы тогда, что это ты была в костюме и за Эмми этой бегала, так я бы и не мучилась. А может, и тебя бы защитила! Вместе бы придумали, что делать! Может, еще одна дохлая крыса её образумила бы… — Сомневаюсь. — В любом случае, если тебе кто-нибудь еще будет угрожать, то сразу рассказывай! Я тебя спасу, ты понимаешь? Для этого и существуют друзья! — Спасибо, — вздохнула Шарлотта. — Ты такая несчастная… У меня в голове мысли всякие страшные носятся: что он мог делать с тобой?.. — Лучше выбрось их. — Трудно. Прямо в точности, как Элли говорила про ту, прежнюю, что масло ложкой ела: «сильно плакала, а в скорости уволилась»… Стой! Тебя он тоже на конюшню? — Да, — ответила Шарлотта, чтоб отвязаться. — Ааа! Кошмар! И что там? Что он делал? Что на конюшне-то делают, а?.. Погоди! Он порол тебя, может? Это предположение было настолько абсурдным, что Шарлотта решила на него даже не реагировать, просто отвернулась к стенке. Но, похоже, Виолетта поняла это по-своему. — Что, правда?! Ничего себе! С ума сойти!!! Виолетта присела на Шарлоттину раскладушку и развернула соседку обратно, лицом. Собственное её лицо было очень странным: оно выражало восторг и страдание одновременно. Глаза возбуждённо светились. — Ну давай, расскажи! Чем порол? Может, розгами? Да??? — Да ничем он меня не порол, прекрати! — Нечего запираться, раз ты уже проговорилась! Порол, по глазам вижу! Розгами, да?! — Хватит чушь городить! — Хватит скрытничать! Мы ж лучшие подруги! Вот если бы он выпорол меня… ох… уф… я б сразу рассказала!.. Что, так больно было? Стоя или лёжа? — Отвяжись. — Ну и ладно! — Виолетта, видимо, обиделась. — Не сильно и хотелось. У тебя вот пуговицы, кстати, не хватает не униформе. — А… да… Завтра надо новую купить. — Новую нельзя, ты что, заметят же! — сказала Виолетта, переодеваясь в пижаму. — У нас пуговицы ж форменные, особый заказ, с логотипом. Тебе выговор сделают за ненадлежащий вид! Я думала, ты просто забыла пришить, когда оторвала. А ты, что, ту пуговицу ещё и потеряла? — Вроде того… Пуговица осталась там, куда Шарлотта ни за что не хотела бы возвращаться — в кабинете хозяина, наполненном дурными воспоминаниями. — Если хочешь, я тебя спасу, — сказала Виолетта, уже в кровати. — Поменяемся одеждой. Хотя… Вряд ли он будет пороть за одну-единственную пуговицу… Интересно, что такого надо сделать, чтобы… В общем, я не буду тебя спасать, раз ты скрытничаешь, вот что, так и знай! — Да я и не просила, — сказала Шарлотта. «Никакое наказание за одежду не по форме уже не может меня испугать после того, что случилось», — подумала она. — Слушай-ка, — спросила Виолетта. — А зачем ты тот костюм-то надевала? — Модный фасон изучить. Себе сделать такой же. — Чтоб как городская быть? — Ага. — Я так и думала. Прикинь, а эта Элли, как только узнала всю суть истории, так сразу вообразила, будто бы ты его нацепила из сексуальных соображений. — Тьфу, уймись! — Ага. Я так ей и ответила: уймись, мол. Не бывает у нашей Шарлотты сексуальных соображений. Она ничем таким не интересуется. К ней ни один мужчина даже пальцем еще не прикасался… Верно я говорю? — Верно-верно… Перед глазами Шарлотты предстало воспоминание: тонкие пальцы ПЭ, орудующие с пуговицами в двух миллиметрах от её бюста… а потом это случайное касание… — Розги пальцами ведь не считаются, да? — неожиданно продолжила Виолетта. — Прекрати! Мне и так так плохо, блин! — На живот ляг. — Виолетта! — Ну, серьёзно. Заживёт же. Даже если следы и останутся, ты сможешь ими гордиться потом… И надеюсь, покажешь и мне! — Виолетта, ты знаешь, что ты не в себе? — Знаю-знаю… Скажи мне только вот что: ты точно не делала ничего плохого, кроме как надела тот комбез? — А что ты имеешь в виду?! Нет, конечно! Я не так давно тут работаю, чтобы уже успеть напортачить! Да и вообще, я стараюсь! Я хорошая служанка, кто бы что ни говорил. — Да, и пол ты моешь как никто, я это помню… Значит, ясно… Значит, порку тут можно получить, если просто напялить его прикид… Ммм… Интересненько, даааа… Прошёл час. Виолетта уже унялась и храпела. А Шарлотту всё еще мучили воспоминания дня. Подумав несколько раз, она пришла к выводу, что всё-таки не хочет после всего, что было, получать еще и взыскание за ненадлежащий вид. Чтобы поставить пуговицу на место, требовалось всего-то добраться до кабинета, взять ее с пола и тут же вернуться. Чем быстрее это будет сделано, тем больше у Шарлотты шансов найти пропажу И потом, вряд ли ночью там кто-нибудь будет. А будет — Шарлотта уйдёт и вернётся позднее. Тихо выйдя из каморки (а форму она так и не сняла, до того была расстроена случившимся), горничная добралась до заветной двери несколько минут постояла возле неё. Изнутри не слышалось ни звука. Наконец, Шарлотта решилась приоткрыть дверь. Свет горел (у богатых расточительных господ он часто был включен то тут, то и там, и даже телевизоры порой работали в пустых комнатах), но людей внутри не было. Благодаря освещению, Шарлотта увидела свою пуговицу, валяющуюся в дальнем углу, уже отсюда. Привлечённая добычей, словно кошка, она скользнула в дверь, сделала несколько шагов, присела, забрала своё сокровище… а когда встала, увидела ПЭ, поднимающегося с дивана и с удивлением взирающего на неё. В руке хозяина, как и днём, была кипа бумаг. Видимо, он лежал, вот почему Шарлотта не заметила его из-за другого конца стола. — Снова ты? — спросил ПЭ с непонятным выражением. — Извините. Я думала, здесь никого нет и пришла просто забрать пуговицу, которую потеряла здесь днём, — произнесла Шарлотта неожиданно для себя легко и равнодушно. — Не хотела вас побеспокоить. Уже ухожу. — Да ты не беспокоишь даже вовсе! Знаешь, что? Не уходи. Посиди тут со мной, а? На секунду Шарлотта застыла. Она с подозрением смотрела на хозяина, пытаясь по его лицу понять, что он задумал на этот раз. Насмешки, вызова, игры — всего того, что читалось на этом лице днём, теперь уже не было. ПЭ смотрел спокойно, ласково, как-то просительно даже… словно не он главный, а она. — Я тебя днём не обидел? — добавил хозяин. Шарлотта потупилась. — Ты извини, если грубо всё вышло. Ну мне правда очень хотелось посмотреть на то, как ты выглядишь в этом комбинезоне. И вид у тебя был в самом деле забавный. Наверно, я вёл себя слишком нахально. Но это не значит, что я тебя не уважаю, честное слово! На твоём месте я бы подумал: «что он вообразил о себе, считает, раз я его служанка, так ему всё можно»… В общем, ты была права, если так решила… Понимаешь, на меня иногда находит… Ну, вроде как слишком развеселился и забыл, что тебе-то невесело может быть… В общем, прости, хорошо? Шарлотта была потрясена этой простой речью. Внезапно ей захотелось перебить хозяина и закричать, что и вовсе она не обижена, что она просто в полном восторге от этой игры! Что она мечтает пережить ту сцену с пуговицами снова, только чтобы их было побольше… И что жалеет, что не согласилась снять бюстгальтер… И вообще, она была бы счастлива играть в такие игры каждый день, но… Эти дикие мысли быстро пронеслись в Шарлоттиной голове и ускакали прочь, не успев, к счастью, облечься в слова. Сама она сумела лишь смутиться и кивнуть. — Ну, что, посидишь? — спросил барин. — Почитаем сценарии вместе? Хозяин приглашающе похлопал по дивану. Шарлотта села рядом — да так близко, что сама не ожидала. Они соприкасались боками. Она чувствовала его запах. Барин был тёплым — и просто ощущать это тепло его было невероятным счастьем. Его идеальные черты лица, его шёлковые волосы, его восхитительные ресницы — всё это было так близко, что Шарлотта просто не могла поверить в реальность происходящего. И в то же время он внезапно показался ей таким своим, родным, обычным, что она расслабилась — в ситуации, в которой любая другая либо визжала бы от восторга, либо упала бы в обморок от смущения. Шарлотте показалось вдруг, что в этом их сидении вдвоём есть что-то ужасно естественное, правильное, закономерное. Что тут рядом с друг с другом, на диване — это и есть те места, что предписано им занимать кем-то свыше. Что устроиться бок о бок им давно было пора. Что они — будто детальки детской мозаики, валявшиеся до сих пор невесть где, а теперь занявшие, наконец, свои места, и идеально совпавшие… Окно было открыто. Свежий ночной воздух слегка надувал шторы. С улицы порою доносился шум машин, проезжавших мимо, порою — стрекот насекомых, обитавших вокруг дома, порою — выкрики поклонников, дежуривших у ворот даже ночью… Шарлотте показалось, что и все эти шумы, и ночная прохлада, и шторы, и темнота — всё это тоже детальки их паззла, очень-очень подходящие к тому, что происходит… И ещё ей вдруг пришло в голову, что она словно находится в центре мироздания, присутствует при невероятно важных событиях… Что «кто-то больший, чем ты и я» протягивает ей руку, чтобы подвести к кулисам мира, приоткрыть их и дать понять, что есть истинный миропорядок… Что же это значило? Может быть, у нее на глазах готовились съемки особого, невероятного фильма, которой вмиг затмит всё прежнее кино?.. — Что за фильм вы будете снимать? — спросила девушка. — Пока еще неясно. Мне прислали несколько сценариев, надо посмотреть их и выбрать. Второй день бьюсь с этими чёртовыми текстами! Сил уже нет всё это читать, честное слово! И почему только сценарии не делают в виде комиксов? Так хотя бы было б не так скучно… — А они все очень скучные? — О, да! Вообще не представляю, кто писал весь этот бред! Вот, зачитаю тебе краткое содержание одного, ты только послушай!.. «Главный герой после смерти дяди становится хозяином ранчо и из Нью-Иорка переезжает в деревню в Техасе. Там он знакомится с сельским обществом и приобретает славу столичного оригинала и щёголя. Новый друг главного героя, местный поэт, знакомит его с двумя сёстрами, в одну из которых он сам влюблён. Вторая сестра, в свою очередь, влюбляется в главного героя и признаётся ему; тот отвергает её, так как не хочет ничем обременять себя. От нечего делать он начинает приставать к возлюбленной друга, что провоцирует драку между ними, в которой случайно происходит убийство…» — Это, что, боевик? — Ну, вообще во всех моих фильмах обычно есть сцены драки, — ответил ПЭ. — Но здесь… Это разве сюжет?! И кому только в голову это пришло! Чушь полнейшая. А слушай вот еще, другой сценарий: «Администрация штата ожидает прибытия федерального чиновника с проверкой. За этого чиновника принимают случайного молодого человека. Он вживается в роль, сватается одновременно к жене и дочери губернатора, принимает жалобы от населения…» — Политика какая-то… — Вот именно! Кто я им, депутат, что ли? Я же просто артист! И потом, я должен играть положительного героя, а не всяких там мошенников! О, слушай, тут ещё ремарка: «буйный учитель истории ломает стулья»! Мм, как тебе это нравится? Автор, который это писал, он явно не в себе! Вот вам она, это молодёжная революция… Понятия не имею, что они там употребляют… — А еще какие есть сценарии? — Ну вот: «Бедный студент убивает топором хозяйку кредитного учреждения, а потом и сестру её…» Бррр, это я даже и читать не буду! «США, начало XIX века. Глухонемой раб богатой плантаторши заводит собачку…» Тоже бред. Да ну их всех! Кто такой фильм вообще смотреть будет, скажи мне?! — Не знаю… — Вот и я не знаю, — сказал ПЭ. — Так что же, — спросила Шарлотта. — Стало быть, ни одного подходящего сценария? — Ну, один вот есть тут более-менее такой… Сейчас найду… Вот! «Прекрасная и загадочная Джеральдина к тридцати двум годам так и не познала мужской любви. Находясь на последнем пороге отчаяния, она внезапно встречает Альфреда, который и становится её возлюбленным. Однако Альфред и сам неопытен в общении с женским полом, к тому же чрезвычайно скуп, болезненно зависим от матери и комически забывчив» — И вы будете играть этого Альфреда? — Ага. Думаю, я соглашусь. — И что дальше? — Ну, там поссорились, помирились, поссорились, помирились, расстались навсегда, поцеловались, пошли в кино, еще раз поцеловались, потом я пою, потом знакомство с родителями, потом снова пою, поругались, потом мирятся, целуются, познают друг друга на матче по регби… В общем, ничего так будет фильм, занятный, думаю. Только надо драку где-то вставить. Как без драки-то… Хотя не знаю, может, есть в конце, еще не дочитал… Погоди немного, дочитаю… Хозяин замолчал, уткнувшись в текст. До ушей Шарлотты снова донеслись ночные голоса; в этот раз к ним добавилось пение птиц. ПЭ покачал головой, и игривая прядка над его лбом заплясала, превратив его мгновенно из солидного взрослого человека в смешного и трогательного мальчишку. Потом он улыбнулся каким-то строкам — и Шарлотта, очарованная этой улыбкой, еле-еле одолела тягу поцеловать его. А затем, осмелев совершенно, она положила голову барину на плечо, и… ничего не случилось. Он воспринял это как должное. Просто продолжил читать. А несколько секунд спустя, неожиданно обнял её свободной, не занятой бумагами рукою, и прижал к себе. Шарлотта была на седьмом небе. Она была дома. Она была там, где должна была быть. Она была счастлива. И она хотела, чтоб сценарий не кончался… Минут десять спустя барин, наконец, закончил чтение. — Да, — сказал он. — Неплохая комедия выйдет. Знаешь, что тут написано про эту Джеральдину? Сначала она была вот такая же скромная как ты, всего-всего стеснялась. А потом такая стала, у-у-у! — Развратная? — Вроде того. — Фу, ужасно! Никогда такой не буду! — Да, малышка. Мы сохраним тебя в чистоте. Так что я тебе читать не стану, что там было дальше, ты смутишься. — Не читайте. Хотя, знаете, что? Меня развратными девицами вообще-то не напугаешь! Со мной в комнате такая же живёт. Ну, Виолетта. — Виолетта? — на лице ПЭ изобразилось недоумение. — А кто это? — Ну, горничная тоже, нас же наняли с ней вместе. Вот мы вместе и живём. Вы, что, не знаете? — А, да… Вроде, папа говорил, что нанял двух. Но вторую я что-то никак не запомню. На глаза не попадается, наверно. — Да вы с ней целовались, между прочим! — выпалила Шарлотта, да еще и с таким укоризненным тоном, что сама от себя не ожидала. — Целовался? Серьёзно? — Ну да. На концерте. Мы вместе там были. Она подошла и поцеловалась, еще и рукой к вам залезла… — Всего не упомнишь, там было столько девиц… А вот то, когда ты подошла, я запомнил… Ах да, ведь я задолжал тебе поцелуй! ПЭ взглянул на Шарлотту. В этом взгляде было обещание всех земных блаженств, всех сказочных приключений, всех восторгов, которые можно познать в этой жизни. «Я нужен тебе, — говорил этот взгляд. — Может быть, ты этого не знаешь. Но я знаю». Потом ПЭ наклонился к ней и легонько, еле уловимо, дотронулся губами до её губ. В этом не было ничего особенного. Губы были на ощупь как губы: мягкие, влажные, примерно такие же, как у самой Шарлотты… И в их прикосновенно тоже не было ничего сверхъестественного. Но мир изменился. Открыв глаза после чудесного события, Шарлотта увидела всё в другом свете. Мир стал ярче, уютнее, лучше. И сама она как будто стала лучше и сильнее… Очень странно! Бабушка учила, что должно быть по другому… Но она была сейчас так далеко… Шарлотта посмотрела на хозяина. «Ещё, ещё! Мало!» — кричал её разум. Он, кажется, понял и усмехнулся: — Как, понравилось?.. Ну, вот что. Сходи-ка сейчас на кухню и сделай нам бутерброды с кем-нибудь сладким, чем-нибудь жирным и чем-нибудь необычным. А потом, когда мы поедим, я может быть, прочитаю тебе, что там было дальше с этой Джеральдиной! Двадцать минут спустя Шарлотта вернулась к кабинету, держа блюдо с готовыми бутербродами. Первым, что она услышала, подойдя к двери, был голос Эмми: — Ой, барин, не надо! Ой, перестаньте! Хи-хи! Ой, какой вы шалун, не могу! А следом прозвучал голос хозяина: — Надень комбинезон. Давай, быстрее. Я хочу, чтобы и ты его померила. Девушки, оказывается, очень забавно смотрятся в моих костюмах! Шарлотта поставила блюдо под дверь, постучала и убежала в свою каморку.