Служанки

День спустя Шарлотта и Виолетта сидели на кухне и обедали рисовой кашей, которую им выдала повариха. С ними ела еще одна горничная — Элли. У Элли была длинная коса невыразительного цвета и примерно такое же вытянутое невыразительное лицо. Из-за приподнятых бровей она всё время казалась то ли удивлённой, то ли смущённой. Поговорить на досуге Элли, как оказалось, любила о том, что хозяин ей вовсе не нравится: — Что к нему все липнут, не пойму? — разглагольствовала она. — И я не пойму, — честно ответила Шарлотта. Действительно, хотела бы она знать, что за странная сила заставляет её постоянно то думать о барине, то мечтать о нём, то бояться, то видеть его во сне… — Да, — сказала Виолетта. — И я тоже! Разговор слегка застопорился, но Элли очень быстро нашла способ его продолжить: — Никогда не влюбляюсь в красавцев! — сказала она. — Вестись на внешность мужчины — это так глупо! — Да, глупо, — признала Шарлотта. — Бвын, гвупее не пвыумаешь! — поддержала Виолетта с кашей во рту. Опять повисла пауза. И снова Элли взяла на себя инициативу её прервать: — Да он, в общем-то, не такой уж и красивый! — заявила она. — Да. — сказала Шарлотта, стараясь поверить в свои же слова. — Ну, обычный, в общем-то, такой… — Ничего особенного, — поддержала Виолетта, пряча глаза и красные щёки. — А мне нравится! — сказала повариха из-за спин их. Все закашлялись. — Добавки? — Нет, спасибо! — Нет, спасибо! — Нет, спасибо! Когда повариха ушла, Элли вновь оседлала своего конька: — Ну вы только посмотрите на эту бабку! И она, блин, туда же! Как хорошо, что хоть вы, девчонки, нормальные! А то Эмми только про хозяина целыми днями и говорит, с ней даже и пообщаться больше не о чем… И раньше здесь которые до вас были — такие же… Хоть вы в своём уме! Кстати, скажите: какое ухо ПЭ вам меньше нравится: правое или левое? О, а песни его вы же слушали, да? Ну и что, какая хуже всех? Виолетта крепко задумалась. А Шарлотта решила наконец сменить тему: — Кстати про Эмми, — сказала она. — Вот ты давно с ней работаешь, да? Скажи-ка: перекладывать работу на других — это у вас тут нормально считается? — Перекладывать работу? — удивилась Виолетта. — А каком смысле? — А в таком вот. Сегодня с утра пораньше она потребовала, чтобы я прибралась и на своём участке, и на её. — Вот наглость! — Она это любит, — ответила Элли. — Пару раз меня пыталась так запрячь. И девчонок, тех, что раньше здесь работали. Надеюсь, ты послала её подальше? — Вроде того. — Ну и правильно. Как она может заставить? Ведь у нее же нет никакого компромата на тебя, ничего такого, чем она могла бы тебя шантажировать, так? — Так… — еле слышно сказала Шарлотта. — А если бы был? — Ну вот тут одна до вас работала… Эмми ее как-то раз застукала за тем, что та арахисовое масло хозяйское лопала ложкой прямо из банки. Ну, стала её шантажировать, чтоб та работу ее выполняла. Ну, она раз, другой… А потом заартачилась. Эмми и донесла. «Надо было соглашаться! Надо было соглашаться!» — закричал Шарлоттин разум. А голос спросил: — А потом что? — Ну что… Наказали её… Помню, что пришёл такой хозяин очень злой… Мне еще запомнилось, что в одежде для верховой езды он был в тот момент… И говорит ей: «а ну-ка, сюда поди, следом за мной!»… — Куда — сюда? — спросила Виолетта. — На конюшню? — Да помню я, что ли… Может, и на конюшню, — сказала Элли. — Помню только, что вернулась вся в слезах она. И в скорости уволилась. У Шарлотты сердце упало. Неужто всё правда?! Блин, какой чёрт её дернул напялить дурацкий комбез?!.. Хотя… Может, всё-таки обойдётся? Может, Элли что-то сочиняет? Ну в самом деле, не может же всё так вот резко и страшно закончится из-за одной-единственной глупости? — А как вы думаете, что он с ней делал на конюшне? — спросила Виолетта, и щёки её, побелевшие было, снова стали наливаться краской. — Так! — сказала Шарлотта. — Давай уже о чем-нибудь другом поговорим. — Ладно. Как вы думаете, почему Эмми не ест с нами? Где она сейчас, а? Может, с ним? — Ох, — вздохнула Шарлотта. — Как вы думаете, что они сейчас делают? — продолжила Виолетта. — Да, блин, сколько уже можно одно и то же?! — Всё верно, — сказала Элли. — Пора уже сменить тему. Вы обращали внимание на то, как глупо одевается наш хозяин? Ну чисто клоун! Отвратительные костюмы! Так и хочется его переодеть… — Переодеть! — подхватила Виолетта — О, да! Прямо вот взяла бы и сняла с него всё это… А ты, Шарлотта, что насчет костюмов?.. Ой. Э-э… Здрасьте. В дверях стоял барин. — А Шарлотта насчёт костюмов большая охотница, — как бы ответил он Виолетте, но глядел при этом прямо на Шарлотту, в упор. — Правда, дорогуша? Особенно до чужих. Особенно без спросу их хватать. Ну, что молчишь? — Извините… Это был конец. Всё. Крах. Кошмар. Позорище. От страха у Шарлотты закружилась голова, и она подумала, что сейчас упадёт в обморок… даже захотела упасть, чтоб убежать изо всей этой ситуации… но, к сожалению, осталась в сознании. — Ступай за мной, — властно сказал ПЭ. Шарлотта поплелась следом за барином, еле живая. — Ну всё, — услышала она за спиной голос Элли. — Скоро новую будут искать… Когда ПЭ привел Шарлотту в свой кабинет, она окончательно убедилась в том, что настала пора возвращаться в деревню. Зачем бы иначе идти именно сюда? Ей даже как-то легче стало, отлегло: всё понятно, жребий брошен, от неё больше ничего не зависит… Шарлотта даже нашла в себе силы спросить, чтобы убедиться: — Барин, вы меня уволите? — Не прямо сейчас, — сказал он. — Сначала хочу посмотреть, как ты смотришься в этом. Надень. На кабинетном диване лежал тот самый злополучный малиновый комбинезон. — Что?! — Давай, надевай! Никому из девушек до сих пор в голову не приходило мерить мою одежду. И мне не терпится поглядеть, как ты в этом выглядишь. — Барин, простите! Клянусь, я больше никогда не посмею надеть ваш костюм… — Нет, посмеешь. Сейчас же. Давай. — Барин, я всё поняла. Честное слово, я больше не буду! Сама не знаю, что на меня нашло! Оштрафуйте меня, вот что… — Я конечно, и это могу сделать, если ты так настаиваешь. Но сначала хочу увидеть тебя в этом комбинезоне… Ну, давай же, скорее! Какого чёрта: Эмми любовалась этим зрелищем, а я?! Мне тоже интересно! Они встретились взглядами. Тут до Шарлотты дошло: он всерьёз! — Так вы… правда хотите… чтобы я это надела? — Ё-моё, ну, естественно! Если я велю что-то сделать, значит, я действительно хочу, чтобы ты это сделала, понимаешь?! — Но… — Шарлотта покраснела. — Чтобы это надеть… мне ведь надо… снять форму… — Ну так снимай! — сказал барин. Они стояли друг напротив друга. ПЭ в упор смотрел на Шарлотту. Она представила, как сейчас развяжет фартук, одну за другой расстегнет пуговицы на своем форменном платье, потом поднимет подол, протащит платье через голову и останется стоять вот точно так же, только в лифчике и трусиках. И он будет так же смотреть… Или, может быть, как-то иначе?.. Может, примется разглядывать её… Или даже станет отпускать какие-нибудь неприличные комментарии! Ну, нет уж! Не такому её бабушка учила! — Барин, я не могу. ПЭ вдохнул. А после сделал шаг вперёд и начал быстро-быстро расстёгивать пуговицы на её платье. — Что вы делаете?! — взвизгнула Шарлотта и отпрянула. — Как что?! Помогаю. Ты ж сказала, что сама не можешь. У тебя какой-то приступ бестолковости и немощи сегодня, как я вижу. Приходится всё делать самому. Наверно, и посуду за тебя помыть придётся? Или что там тебе велено? — Нет, нет! — закричала Шарлотта, видя, как ПЭ делает ещё шаг в её сторону. Теперь она стояла у стенки. Он загнал её в угол. Отступать было некуда. — Ну, спасибо, хоть посуду меня мыть не заставляешь! Значит, я могу ограничиться помощью в переодевании. Шарлотте показалось, что сердце сейчас выскочит из груди, когда руки барина взялись за третью пуговицу. Когда она оказалась расстёгнута, был уже виден бюстгальтер. Расстёгивая четвертую, ПЭ слегка задел Шарлоттину грудь, и её пробила дрожь: прямо всю, сверху до низу. Кажется хозяин это почувствовал. Оторвав взгляд от застёжки, он пристально посмотрел Шарлотте в глаза и криво ухмыльнулся. Пятая пуговица была последней. Обычно Шарлотта ее не расстегивала, платье снималось и так. Но теперь она лишь покорно наблюдала за тем, как хозяин высвобождает её из петельки, и старалась дышать как обычно, но это почему-то перестало получаться. Когда пуговицы кончились, хозяин снял с Шарлотты фартук, а потом взялся за подол ее платье и потянул вверх. Тут Шарлотта уже не смогла пересилить себя: — Прекратите! — вскричала она, прижав юбку к ногам. — Вы не имеете права так себя вести, в конце концов! — А в чём проблема? — невинно спросил хозяин. — Разве я делаю что-то плохое? Ты же сказала, что не можешь снять платье самостоятельно — вот и я помогаю. — Я имела в виду, что стесняюсь! — Ах, вот что! Ну так сразу и сказала бы! Пожалуйста, я не смотрю… — с этими словами ПЭ ушёл к столу, взял с него какие-то бумаги и стал читать. Оставшись у стенки одна, Шарлотта с удивлением почувствовала лёгкое сожаление. Более комфортной ситуация не стала. Минуту спустя, когда барин поднял глаза, она всё ещё стояла в той же позе: — Ну, сколько тебя ещё ждать? Переодевайся! — А вы не будете подглядывать? Хозяин усмехнулся, покачал головой и снова уткнулся в свои бумаги. Шарлотте стало стыдно за вопрос. Как она, в самом деле, могла предположить, что такой солидный человек будет подглядывать за ней, как какой-то школьник! Да она ему вообще неинтересна! Чтобы потянуть время и загладить неловкость, она спросила: — А что это вы читаете? — Да вот, — сказал хозяин, — сценарии из Голливуда прислали, надо выбрать, в каком фильме буду сниматься. И всё такая чушь, ну просто сил нет… Хотя это не имеет отношения к делу. Послушай, ты не выйдешь из этой комнаты, пока не примеришь комбинезон ещё раз. Я серьёзно. — А вы точно не… ох… Пришло время решаться. ПЭ не отрываясь смотрел в бумаги. Надо, пожалуй, исполнить эту его причуду, может, так он даст рекомендации после того, как уволит… В конце концов, сама ведь виновата — и наказана… Шарлотта глубоко вдохнула, потом выдохнула… Сняла платье и залезла в комбинезон. Взглянув на неё, хозяин расхохотался как ребёнок: — Аааа! Не могу! Боже мой, это ещё смешнее, чем я себе представлял! Ну-ка, поворотись-ка! Да руки-то, руки-то убери! Из чересчур глубокого разреза комбинезона был виден бюстгальтер, так что Шарлотта инстинктивно закрывала его руками. — Стесняюсь… — Да ладно, я всё уже видел! И правда… Шарлотта сделала руки по швам. Блин, блин, блин, она снова не знала, куда их девать! И глаза. И себя всю вообще… — А сделай вот так вот! — хозяин изобразил одно из тех глупых движений, что исполнял на концерте. Шарлотта подчинилась, как сумела. В ответ раздался новый взрыв хохота. ПЭ смеялся очень, очень обаятельно… Где-то в глубине Шарлотты шевелился восторг от того, что это она, именно она заставляет его так реагировать… Но как он смеет вообще? Кто она ему, клоун?! — А теперь ещё вот так вот! — ПЭ опять начал вихляться. — Я не стану! И вообще, хватит уже! Отвернитесь, я переоденусь обратно! — Какое «обратно»?! Мы ещё бабушке не показались! — Что-что?! — Моей бабушке! Уверен, ей понравится твой вид, она любит повеселиться! Всего через этаж отсюда, пошли! — Ни за что! — Кстати, лифчик она носит такой же, как ты. — Прекратите! Шарлотта опять поспешила закрыть рукой вырез. — Да, ты права, он не к месту торчит здесь. Давай его снимем. Думаю, если я просуну руки в разрез, то смогу дотянуться до застёжки… — Нет! — Считаешь, не смогу? Давай проверим. — Немедленно прекратите! Вы не имеете права меня трогать! — Я ж не трогаю! Так просто рассуждаю. А ты, что, вообразила, что я вот сейчас так полезу руками туда, да? Волны стыда накатывались на Шарлотту, как морские, вот-вот обещая сбить с ног. — Послушайте, — выдохнула она. — Просто дайте мне переодеться и уйти. Ну, пожалуйста!.. Можно? — Конечно же, нет! Как я могу тебя отпустить, не сфотографировав?! — Сфотографировать?! В этом?! — Ну, конечно! Обещаю, ты сама придёшь в восторг, когда увидишь! Ничего смешнее, просто не бывает! Подожди, сейчас схожу за аппаратом… Барин скрылся. Ждать его в планы Шарлотты не входило, позировать в клоунском виде — тем более. Она решила тут же переодеться обратно и бежать прочь. Даже Бог с ним, с расчётом… Стянула комбинезон… … А вот платье надеть не успела. Хозяин вернулся быстрей, чем она ожидала. — Ого! — сказал он. — Больше любишь позировать так? Ну, как скажешь. Раздался щелчок аппарата. Да, он не только бегал, но и фотографировал определённо быстрее, чем она соображала… К тому времени, как Шарлотта схватила с дивана своё платье и закрылась им, захныкав от смущения, было поздно. — Ну-ну, малышка, ты, что, плачешь? Перестань! Ну, хочешь обниму? — Не приближайтесь! Шарлотта взглянула на ПЭ так свирепо, что тот отпрянул. — Ничего себе, злюка какая! Ну, ладно. Кстати, тебе не обязательно держать платье вот так. Ты можешь просто его надеть. Всё равно я всё видел уже… Пережив еще одну волну стыда, Шарлотта торопливо надела платье и принялась застёгивать на нём пуговицы. Руки дрожали. Одна из пуговиц оторвалась и упала на пол. — …А если я забуду, как ты выглядишь, теперь у меня есть, где посмотреть, — закончил ПЭ и снова ухмыльнулся. Словно стыда до сих пор было мало! Новая волна оказалась такой сильной, что Шарлотта мгновенно забыла о пуговице. — Тут, кстати, три кадра осталось всего, — сказал ПЭ. — Если хочешь, дощёлкаем. А когда вернётся из проявки, запрёмся с тобой в тёмной комнате вместе… и будем печатать! — Когда вернётся? Стойте… Вы, что, меня не уволите? — Что я, дурак, что ль, такое сокровище увольнять?! — Я сокровище? — Конечно! Ведь ты же смешнее всех девушек, какие когда-либо тут работали! А до чего ты потешно стесняешься — это просто живот надорвать можно, хи-хи!