Блаженны эгиду носящие

Кит не очень понимает, почему нельзя сразу спуститься к изножью холмов. Там дороги, вообще-то, можно поймать попутку. Это Лос-Анджелес, конечно, но навряд ли тут есть что-то вроде лесных такси. Лэнс не слушает — говорит, что его ведёт чутьё, будто этим можно оправдать тяжёлый для Широ подъём по склону. — Со мной случались вещи и похуже, — говорит Широ, и Кит не может понять, пытается он его приободрить или серьёзно сейчас. — Просто поверь в него. Он верит. Разумеется верит, и только поэтому до сих пор идёт за ним, а не тащит Широ к трассе. Лэнс волнуется о нём не меньше, Кит знает. Он не сдался, Лабиринт ради него прошёл, и у Кита нет причин сомневаться. Но Лэнс не чувствует боли Широ так, как чувствует её Кит. Не физическую — ту, что гораздо глубже. Не чувствует той тяжести на плечах, не чувствует тот хаос эмоций в голове, не чувствует тянущей пустоты там, где должно быть сердце. Он такой одинокий. Сколько ещё Кит о нём не знает. — Стойте. Больше не говоря ни слова, Лэнс взлетает над землёй, неслышно приближается к непроглядным кустам и высовывается, чтобы посмотреть. — Ты чего? — Ш-ш-ш. Казалось бы, к его странностям уже пора было привыкнуть. Спустя пару раздражённых вздохов и порядка десяти брошенных злобных взглядов, которые Лэнс всё равно не видит, тот машет рукой, мол, можете подойти ближе, только тихо. Широ пригибается, как может, и Кит повторяет за ним, придерживая его у талии. Когда они подкрадываются ближе, Кит понимает, почему Лэнс так осторожничал. Ровно за кустами на просторной поляне расселась группа хиппи. По крайней мере, примерно так их представлял Кит: длинноволосые мужчины и женщины в ярких свободных одеждах и с цветными фенечками до самых локтей — для полноты картины не хватает разве что флага с пацификом и раскрашенного минивэна, вроде того, на котором разъезжали главные герои «Скуби-Ду». — Лэнс, серьёзно. — Кит потирает переносицу. — Не говори мне, что мы не можем обойти их в грёбанном лесу. — Посмотри на Широ, а потом на меня, мистер-модные-шмотки. То, что на Лэнсе, больше напоминает кроп-топ, одежда Широ мало похожа на одежду как таковую: оранжевая футболка лагеря давно перестала быть оранжевой и футболкой, и выглядит так, будто её пару раз пропустили через шредер, примерно то же можно сказать и о джинсах, а про обувь лучше промолчать вовсе. Кит начинает улавливать ход мыслей. Эти ребята выглядят довольно безобидными — они веселятся и отдыхают, угощают друг друга розовой едой и курят что-то, о законности чего Кит не очень-то хочет знать. А ещё в стороне валяется целый ворох вполне цивильной одежды, которая была бы очень кстати. Он собирается пробраться через кусты, но Лэнс удерживает его за плечо: — Что опять не так? — ершится Кит. — Нужно быть осторожнее. Вдруг они… опасные. Ещё раз он смотрит на этих хиппи. Один из парней падает на траву звёздочкой и двигает руками, будто бы плывёт на спине; остальные поддерживают его одобрительными возгласами. Наверное, его взгляд слишком выразительный, потому что Лэнс сдаётся. — Ладно. Есть идеи? Навряд ли они в состоянии говорить. — Вообще-то есть, — Кит улыбается, — кажется, ты называешь это «одолжить». Лэнс прикрывает глаза, драматично вздыхая, но Кит видит его улыбку. — Кажется, я плохо на тебя влияю. — Кто знает. — Тогда ты бери Широ и попробуйте найти что-то из одежды, а я, эм, одолжу еды. Они кивают друг другу и разделяются; пока Лэнс крадётся по левой стороне, Кит снова подхватывает Широ у талии и, стараясь выглядеть естественно, заходит справа. Может, Кит не ребёнок Гермеса, но он жил на улицах и немного знает об искусстве одалживания. Он умеет быть незаметным, умеет запугивать и умеет драться — всё это для него не впервой. Только он не один. И, как бы не хотелось признавать, Широ больше мешается, чем помогает сейчас. Да он и сам это понимает. — Прости, — шёпотом говорит Широ, отстраняясь, — подожду тебя здесь. Делай всё что нужно. У них нет времени на споры и приторные киношные объяснения. Кит сжимает напоследок его руку и проскальзывает за спины хиппи. На него совсем не обращают внимания, и это даже немного обидно. Он методично перебирает свалку из одежды: помимо сносной чёрной футболки для себя на замену порванной артефактом, Кит находит одежду для Лэнса — белую кофту с синими рукавами и тонкую оливковую куртку. И размер вроде бы подходящий. Кит перекидывает её через плечо и ищет дальше. Для Широ есть прямые синие джинсы и кроссовки средней изношенности. Верх же становится проблемой — совсем не из-за размеров. Теперь он касался. Знает, какие наощупь его мышцы, какие они твёрдые и рельефные. Хочется одеть Широ в супертугую майку, чтобы увидеть во всех подробностях, но навряд ли тот будет за это благодарен. Взгляд останавливается на широкой красной рубашке в клетку, и Кит подхватывает её, не желая больше думать. Перед тем, как вернуться обратно, он замечает джинсовую куртку со слоганом «Измени свою судьбу» на всю спину. Тихий смех можно списать на нервы. — Широ, что думаешь? …Широ? Руки сразу же холодеют. Нет. Нет-нет-нет. Только не снова. Он не справится с этим ещё раз. Пожалуйста, нет. — Широ! — зовёт Кит чуть громче, осматриваясь. — Я здесь, — машет он рукой, — иди сюда. Широ улыбается, хлопает по цветному покрывалу рядом с собой. Сердце начинает биться, разгоняя кровь по телу, и Кит с облегчением выдыхает. — Не пугай меня так больше. Неуверенно Кит кладёт руку на плечо Широ, желая убедиться, что он настоящий. Широ накрывает пальцы своими, поднимает голову, смотрит в глаза, и Кит успокаивается окончательно. — Нам пора идти, — продолжает он шёпотом. — Да ладно тебе, — Широ смеётся и поджимает ноги, освобождая место, — лучше посиди немного. Эта идея Киту не нравится. Может, эти ребята и впрямь воплощение дружелюбия, но распивать чаи (Кит надеется, что это чай) с людьми, у которых «одалживаешь» вещи, как минимум неэтично. — Давай, — бодает его в бедро Широ, веселясь, — они славные. Он помнит этого Широ — своего Широ — немного дурашливого, и вместе с тем ответственного, который за пару недель успел стать старшим братом почти для всех детей в приюте. Его все обожали, и Кит не был исключением. Это не изменилось даже с его исчезновением. Кит вдыхает дым, тянущийся от длинных трубок — сладкий цветочный запах, похожий на лотос с нотами цитруса. Собственно, почему нет. В отличие от Кита, Широ — полубог, который побывал в десятке Поисков. Он бы опасность издалека почувствовал. Если Широ считает, что эти ребята безобидные, значит так и есть, и можно немного отдохнуть здесь. Какой-то парень передаёт им тарелку с розовым пирогом, и Широ кивает в благодарность. Съедает кусок сам, держит вторую половину возле лица Кита. На его губах розовые крошки, которые хочется слизать языком. Вместо этого Кит жмурится и открывает рот. Так сладко. Тело становится лёгким. Будто бы Кита уложили на мягкую кровать с воздушными простынями. Будто бы он нежится в горячей пенной ванне, слушая любимую музыку. Будто бы он летит, как с… Кем? Широ съедает ещё пирога, вдыхает розоватый дым полной грудью и ложится на спину. Чёрные волосы растекаются по изумрудной траве, и даже длинный шрам на переносице не портит его прекрасное лицо. Кит ложится рядом, подпирает щёку ладонью, рассматривая. Боже, он так по нему скучал. Киту весело без особой на то причины, он не может перестать улыбаться. Широ улыбается тоже, и они оба так счастливы сейчас. Словно они никогда не расставались. Кит хмурится, пытаясь понять, как они вообще могли расстаться и когда, но Широ сдвигает его чёлку пальцами. — Смотри, это облако похоже на ракету. — Кит переворачивается на спину, чтобы убедиться. И правда похоже. — А вон то — на летающую тарелку. — Может быть, — Широ смеётся, — тогда на ней летят инопланетяне? — Конечно. Страшные зелёные человечки. — Это скучно. Пусть будут фиолетовыми. И пушистыми. — Как котики? — Как котики. И корабли у них будут в форме котиков. — Космические корабли в виде котиков? — Кит хохочет в голос. — Разноцветные? — Ага. А потом они соберутся в одного… — Широ пытается изобразить что-то в воздухе. — Ох, кажется, у меня не хватает рук. Даже это кажется Киту уморительным. Они смеются вдвоём до хрипоты, продолжая дышать сладким дымом. Кажется, им нужно съесть ещё немного пирога. — Я не уверен, но эта штука похожа на… Тартар вас забери, вы что, оба это ели? Кит и Широ запрокидывают головы, чтобы увидеть того, кто с ними говорит. Парень прикрывает нос и рот ладонью, но у него очень красивые глаза. Просто космос. Наверное, Широ думает о том же, потому что Кит слышит в его смехе понимание. — Ты тоже инопланетянин? — спрашивает тот, протягивая руку, но у него не получается достать. — С острыми ушами, как у эльфов? — Кит щурится, пытаясь рассмотреть. — У него щёки светятся, — Широ понижает голос до полушёпота, — вот и прячет, чтобы его не раскрыли. — …та-а-ак, понятно. Окей, я инопланетянин. Смотрите, даже летать умею. — Парень поднимается в воздух, зависает прямо над ними, и они оба не могут сдержать восторженные вздохи. — А если вы пойдёте со мной, то покажу вам свой летающий корабль. Кит не соревнуется с Широ, честное слово, оно как-то само получается. Посмотреть на космический корабль первым кажется жизненной необходимостью, на второй план отходят даже мысли о пироге. Хочется потыкать в кнопки на панели управления, покрутить штурвал и совсем немного посидеть на коленях этого инопланетянина. Может, немного полетать с ним. Полетать. Цветочный запах больше не наполняет лёгкие, розовый дым покидает тело с каждым выдохом. С каждым выдохом Кит вспоминает больше и с каждым выдохом становится больнее. Киту хочется вернуться обратно, лежать с Широ на траве и не думать ни о чём. — Кит? Дружище, пожалуйста, скажи, что тебя уже отпустило? Тот, кого они с Широ приняли за инопланетянина, кажется ему очень знакомым. Странно, но первым делом Кит вспоминает ночь у костра, прикосновение ладони к ладони, затем прикосновение губ к запястью, а после — свой кинжал у его горла. Полетать. Они летали. — Лэнс! — снисходит, наконец, озарение, и Киту стыдно за то, что вообще умудрился забыть его. — Слава Зевсу. Широ, ты как? Широ проводит ладонью по щеке Лэнса. Касается пальцами ушей. — Не пушистый, — говорит он с явным разочарованием, — и не острые. Но красивый. Лэнс заходится кашлем, бьёт себя кулаком по груди и поудобнее перехватывает вещи, которые успел одолжить Кит. — Разбирайтесь тут сами, в общем. А я отойду переодеться, я стеснительный. Стеснительности за Лэнсом Кит не помнит — может, ещё не все воспоминания вернулись — но его уши горят красным, и это очень мило. Он провожает Лэнса взглядом и принимается за Широ. Осторожно хлопает по щекам, прося прийти в себя, и, когда тот всё же называет его по имени, то вручает ему новый комплект вещей. Приходится заставить себя отвернуться, но даже так Киту тяжело справиться с мелочным желанием подсмотреть. — Ботинки великоваты, — признаётся Широ, — совсем немного, так что нестрашно. Спасибо. — Ну вот. — Голос Лэнса застаёт Кита врасплох. — Теперь можно попробовать и попутку поймать. — Лучше скажи, что это за хрень была. Голова до сих пор ватная. — Понятия не имею. Запах сразу показался мне странным, и я старался глубоко не вдыхать. Приторный такой, лотос, что ли… — Лотос, — подхватывает Широ, — ну конечно. Одиссей, лотофаги… Я должен был понять сразу. — Он прижимает руку к голове, и Кит уже привычно подхватывает его у талии. — Если бы не Лэнс, то… — Да хватит. — Лэнс отмахивается. — Ничего ты не должен. Ты усталый и раненый, тебе можно. Широ протягивает к Лэнсу руку, опускает на его плечо, и Кит может видеть, как Лэнс вздрагивает. — Ты молодец, Лэнс. Я всегда в тебя верил. Кит улыбается. Он знает, сколько эти слова значат для Лэнса. — В любом случае, — Лэнс кашляет, не очень убедительно скрывая смущение, — нам пора в город. Они идут за Лэнсом. Потому что верят.

***

Кит уверен, что со столика под открытым небом их не прогоняют только из-за Широ. Его джинсовка висит на стуле, рубашка завязана узлом там, где должна быть рука. Часть проходящих мимо людей дарит ему жалостливые взгляды. Вниманием другой части завладевает Лэнс. Уличные музыканты позволили ему сыграть пару песен. Гитара в его руках выглядит естественно, не видно ни капли волнения, будто Лэнс только и делал, что всю жизнь выступал на улицах. Кит не знал, что Лэнс умеет играть. Не только его игра — голос Лэнса чудесен тоже. Он поёт на испанском, Киту незнакома эта песня, но мелодия, ритм, язык, прикрытые веки со светлыми ресницами — всё в нём — кажется таким правильным, таким домашним, таким родным. Широ улыбается, слушая. Вот он наверняка знал, и, может, даже не один раз слышал. — Он часто играет у костра, в основном для детей Аполлона. — Ох. Это всё, на что Кита хватает. Он сжимает руку Широ под столом, продолжая слушать. Кит находится в лёгком трансе, когда Лэнс в переносном смысле подлетает к их столику с зажатыми в длинных пальцах купюрами. Может, это остаточный эффект лотоса. Кажется, он спрашивает о заказе, и Широ просит его взять что-нибудь на свой вкус — Кит не уверен. Мелодия всё ещё течёт внутри него, стягивается к ладоням, как та энергия в лабиринте. Идёт уже знакомым маршрутом, и Кит не хочет думать о том, что это. Лэнс возвращается с целым подносом еды финиксовского фастфуда, счастливый. Не наброситься на гамбургеры и картошку-фри стоит усилий. Кит поднимает голову от картонной упаковки. Широ смотрит на Лэнса с искренней благодарностью. У Лэнса снова краснеют уши. А у Кита пропадает аппетит. Это наверняка из-за лотоса. Можно было бы воспользоваться магией Афродиты — Кит уже знает, как она работает. Ему ничего не стоит похлопать ресницами и попросить кого-нибудь на шикарной тачке довезти их прямо до лагеря. Это гораздо легче, чем попасть в ловушку в Лабиринте, но им нельзя. Широ не в самой лучшей своей форме, рана Кита саднит, и любая стычка с древнегреческой живностью может закончиться плачевно для всех. Поэтому Кит старается не контактировать с людьми лишний раз, просто на всякий случай, и до лагеря добираться им приходится как самым обыкновенным автостопщикам. Спустя три пересадки в попутках, где-то шесть часов, проведённых в тесном замкнутом пространстве с Широ и Лэнсом, а также порядка сотни нежных неловких взглядов, которыми эти двое успевают обменяться, Кит твёрдо намерен разобраться в происходящем, и решает начать с малого. Начинает темнеть, и они с Лэнсом сидят на автобусной остановке посреди трассы, пока Широ справляет нужду. — Почему Широ. — Лэнс вскидывает бровь. — В смысле, его же Такаши зовут? Лэнс тянет интригующее «О!», ёрзает на месте, и его глаза блестят восторгом. Он откашливается, складывает пальцы, будто собирается показывать на карте позади себя надвигающиеся циклоны и рассказывать о погоде в Альбукерке на ближайшие несколько часов. — Где-то с год назад Широ спускался в Царство мёртвых. Его сам Аид вызвал, лично. Не знаю, что там произошло, но когда Широ вернулся, то в его волосах появилась белая прядь. Я спрашивал, конечно, только он сказал: «Ты не хочешь знать». — У него получилось довольно похоже передать тон. — А я хотел, вообще-то. Но раз он не рассказывает, то наверняка что-то страшное. Типа, представь, через что надо пройти, чтобы поседеть в двадцать. Может, он нырял в Стикс, или вытаскивал кого-то из полей Наказаний — может, вообще в Тартар спускался! — в любом случае, он не просто крутой, он — мега-крутой. Вообще я один хотел его так называть, но все подхватили и… вот так как-то. От сумбурного пересказа против воли тянет улыбаться. «Белый», значит. Широ. — Широ. Кит пытается как следует распробовать слово на языке, запрокидывает голову, смотря на сгущающуюся темноту сквозь дырявую крышу. — Мне нравится, — решает он и оборачивается к Лэнсу. — Отличное прозвище. — С-спасибо. — Сплетничаете? Широ улыбается. Киту кажется, что он стоит здесь уже какое-то время. — Совсем немного. Ну что, ловим следующую попутку? — Только, пожалуйста, Кит, давай без своих «штучек», я не готов морально к ещё одной сирене. Кит показывает Лэнсу язык и останавливается на обочине. В удаче ли дело, или им помогает кто-то из божественных родителей, однако следующая же старушка едет именно туда, куда им надо, и уже к утру они добираются до Оклахомы. Маргарет — так её зовут — на прощание угощает их пирожками. Кит почти готов упасть ей в ноги из благодарности, но Широ справляется иначе: мягко касается руки престарелой леди, склоняет голову так величественно, как навряд ли удавалось самым благородным герцогам, и говорит искреннее «спасибо». На мгновение Киту хочется напомнить ему, что это он здесь ребёнок Афродиты и нечего отбирать его лавры. Всего на мгновение. После он видит, как Широ улыбается, и, ладно, пусть делает что хочет. Лэнс вздыхает рядом, очарованный. Кит понимает. Они убивают ещё сутки, чтобы добраться до Сент-Луиса, потеряв несколько часов в Спрингфилде. У них нет ни сил ехать дальше, ни денег на ночлег, и от одной мысли, что снова придётся спать пару часов в машине, сидя, просыпаясь на каждом повороте, у Кита начинает дёргаться глаз. Про еду и душ все они стараются не говорить, чтобы не падать духом ещё больше. Мужчина высаживает их на заправке. Лэнс обещает наскрести денег хотя бы на чипсы, а Кит тащит Широ к туалетам. Тут достаточно чисто и широкие раковины. Спустя десять минут, несмотря на боль от удара лбом об раковину и физические страдания, волосы Кита выглядят даже неплохо. Он скручивает их, как может, отжимает остатки воды и зачёсывает назад, чтобы мокрые пряди не лезли в глаза, но они всё равно лезут. Когда он оборачивается к Широ, тот смотрит на него как-то уж слишком пристально. Наверное, Кит слишком давно не отдыхал и нормально не ел, раз ему вообще приходит в голову предложить Широ вымыть волосы. И Широ, похоже, тоже, раз он соглашается. Кит старается. Не налить воды на пол, не сломать дозатор мыла, не тянуть волосы Широ слишком сильно. С горем пополам у него получается. Не как в салоне, конечно, но тоже сносно. Расчёски нет, и Киту приходится справляться пальцами. Он возвращает обычный пробор; перебирает пряди Широ, чуть медля, когда настаёт черёд седой. — Можно вопрос? — Широ пожимает плечами, мол, валяй. — Что всё же случилось у Аида? Он сокрушённо вздыхает, бормочет что-то невнятное. — Это такая дурацкая история была, на самом деле, — говорит наконец Широ. — Неинтересная совсем. Дурацкая? То, что рассказывал Лэнс, не выглядит дурацким. — И всё же? — Кит всеми силами пытается применить своё природное очарование, не призывая при этом божественного. — Пожалуйста? — Аид, он… — Широ снова вздыхает, и в этом вздохе столько усталости и раздражения, что Кит жалеет о своём любопытстве. В любом случае, уже поздно. — Всё началось с того, что Персефона захотела перекраситься в блондинку и попросила его приготовить краску. У богов с этим немного сложнее, земные краски попросту не держатся. Аид приготовил, конечно, но не был уверен в правильности оттенка. Ну и вызвал меня, чтобы протестировать. Конечно, на себе-то побоялся, зачем, если всегда можно попросить «любимого племянника», — передразнивает он фальцетом. — В общем, это никакая не седина. Ещё и не смывается, зараза. Широ оттягивает белую прядь, смотрит на неё, как на что-то уродливое и жалкое, пока Кит пытается уложить в голове несколько вещей: 1. Боги тоже красят волосы. 2. Кто-то из них может щёлкнуть пальцами, попросив Кита забрать их заказ из МакДональдса, и навряд ли у него выйдет отказаться. 3. Широ нагружают подобным с завидной частотой, и он, пожалуй, самый несчастный полубог. С опаской осмотревшись по сторонам, Широ хватает Кита под локоть: — Только Лэнсу не говори. Не хочу его разочаровывать. К этому списку добавляется четвёртый пункт. Широ — понимаете, Широ — обеспокоен своей репутацией, и не перед кем-нибудь, а перед Лэнсом. Да Лэнс сложит ему хвалебную оду, даже если узнает, что Широ никогда не смотрел Гарри Поттера. Кит накрывает его руку своей, всеми силами стараясь не рассмеяться. — Что бы ты ему ни сказал, уверен, он в тебе не разочаруется. Широ выглядит излишне серьёзным, и это по-своему мило. К слову о Лэнсе: им уже пора бы воссоединиться и продолжить ловить попутки. Они находят его в магазинчике у заправки, озадаченным и растерянным. Кит уже смиряется с тем, что наскрести денег на чипсы не удалось. — Это и есть твои друзья? — спрашивает у Лэнса продавщица, выходя из-за стойки с кассой. На вид ей чуть больше сорока, но Кит почему-то уверен, что она старше. Её взгляд чуть задерживается на пустом подвёрнутом рукаве джинсовки. Не жалость — сочувствие. Редкость для последних нескольких дней. Она вытирает салфеткой что-то с щеки Кита: он слишком удивлён этим, чтобы отстраниться. Женщина оставляет ладонь на его щеке и поджимает губы. — Бедные дети. Что с вами случилось? — Заблудились немного, — отвечает Широ за всех них. — Мы просто хотим вернуться домой. Продавщица даёт им по три пакета молока и кукурузных хлопьев, после чего набирает сообщение на телефоне. — Простите, но у нас не хватит, — осторожно вмешивается Лэнс. — Ничего, вам нужнее. В километре отсюда мой старый друг держит небольшой мотель — я договорюсь, и он примет вас на ночь. Они переглядываются, не веря в такую удачу. Кит уже сталкивался с подобным: наверняка мотель окажется очередной замаскированной древнегреческой ловушкой, а продавщица вместе со своим другом — гарпиями, или кем похуже. Хиппи тоже казались им безобидными. В этом мире не стоит доверять незнакомцам. — Мы очень благодарны, но… почему вы помогаете нам? Женщина медлит с ответом. Она смотрит куда-то в сторону, перебирая безвкусные пушистые брелки на стойке. — Мой сын ушёл из дома. Надеюсь, ему тоже помогают. Киту становится стыдно за подозрения. Со всей этой полубожественной чертовщиной он забыл, что люди остались людьми. Широ рассыпается в благодарностях, Лэнс передаёт еду в руки Кита и вызывается починить шатающуюся стойку. Продавщица вручает ему инструменты, а Киту и Широ — сладкие батончики. Когда они переступают порог мотеля, Кит всё равно держит руку у кинжала. Пожилой владелец даёт им ключ от номера и даже предлагает остаться на завтрак. Он оказывается любителем поболтать, а Широ совсем не против послушать. Все опасения исчезают, стоит Киту увидеть кровать. Подушка не набита как следует, одеяло слишком толстое для такого жаркого лета, матрас промялся с одного края, но всё это кажется ему верхом роскоши. Кит поворачивает голову набок, чтобы дышать, и говорит Лэнсу, что не пошевелится даже если на них нападёт мантикора. Лэнс на это заявляет, что в таком случае пойдёт в душ первым. Может, Кит поспорил бы и попытался бы отвоевать место, но тело явно против. Глаза закрываются сами — усилий стоит даже держать их открытыми. В номер наконец-то заходит Широ, и сон сметает начисто. Впервые за всё их путешествие он расслабляется по-настоящему, без всяких лотосов. Откидывается на подушку, спокойный и умиротворённый, прикрывает глаза, и его улыбка куда мягче здешних матрасов. Кит не замечает, как встаёт и садится на его кровать. — Не спится? — спрашивает Широ, не открывая глаз. — Жду свою очередь в душ. — Это тоже правда. — Как себя чувствуешь? — Лучше, чем раньше. Бессознательно Кит касается его руки — своеобразный детектор лжи — и понимает, что Широ ему не врёт. В нём что-то изменилось, и это «что-то» ускользает, прячется среди других чувств, таких сильных, что Кит едва справляется, и, наверное, оно к лучшему. Это «что-то» не плохое, и этого более чем достаточно. Лэнс возвращается в комнату. Из одежды на нём только синие трусы с принтом из крошечных белых молний, а через шею перекинуто полотенце. Кит ещё не видел его… так. Его тело совсем не похоже на тело Широ, но его нельзя назвать дохляком — всё же он без труда держал Кита на руках. Он стройный и гибкий, пластичный. Податливый. Кит пытается не цепляться за это, но у него не выходит. Хочется положить руку на его поясницу, чтобы узнать, прогнётся ли Лэнс под прикосновением. Прильнёт ли к груди с этой своей ухмылкой, видя которую хочется то ли врезать ему, то ли поцеловать. Лэнс, он… — Что? — Лэнс часто моргает, и Кит понимает, что всё это время не шевелился и даже не дышал, кажется. Он отмирает вместе с Широ, который сжимал его руку слишком сильно. — Уж извините, постирал шмотки, пока есть возможность, и вам тоже не помешало бы, кстати. Кит рассеянно кивает, встаёт с места, обходит Лэнса по дуге и переводит дыхание только тогда, когда закрывается в ванной. Какого вообще чёрта. Ещё никогда он не был так рад воде. Холодные струи смывают с него грязь, пот и стыд. Немного придя в себя, Кит добавляет горячей. Он ищет виноватых, не желая признавать совсем не дружеское влечение. Обвинить во всём мать легко: она богиня любви, у неё вон детей сколько, навряд ли она разборчива в связях. Это всё её гены. Обратная сторона сверхспособностей, в которой Кит вынужден влюбляться во всех красавчиков подряд. Да. Вынужден. Не из-за того, что Лэнс такой. Совсем нет. Одеяло — его спасение. Кит прячется под ним почти сразу же, накрывается с головой несмотря на жару. Слышно шаги, сначала тяжёлые — это Широ проходит в ванную, затем лёгкие — Лэнс. Он стоит возле кровати Кита несколько чудовищно долгих мгновений, за которые Кит успевает напридумывать себе невесть что, а затем возвращается к себе. И хорошо. Так для всех них будет лучше.