Править вечно

Сами по себе шаги лича были почти бесшумны, а вот постукивание посоха гулким эхом отражалось от пола. Сегодня Мооха не было с ним, и потому Мал Кешар предусмотрительно вошел в пещеру через хорошо замаскированный черный ход, чтобы аккуратно разведать — если хождение с постукиванием палкой по полу можно было назвать разведкой — не занял ли кто-то его пустующее жилище. Уходя на войну, лич не имел привычки оставлять дома гарнизон — немногие из его собратьев относились к своим столицам столь небрежно, однако Мал Кешар был особенно внимателен к тратам своей магической энергии и не позволял себе поддерживать даже на десять скелетов больше, чем было необходимо. В результате, за те два месяца что он потратил на войну с эльфами в прошлом году, в пещере успела поселится семья троллей, которую вернувшемуся личу пришлось выдворять. Однако на сей раз все, похоже, было в порядке. Войдя в главную залу, лич лениво взмахнул левой рукой и разбросанные по полу кости ожили, соединившись во внушительных размеров трон. То был единственный скелет под контролем Мал Кешара на данный момент — вся его армия вполне ожидаемо погибла на Пустоши Воющих Призраков и даже Рия умудрилась куда-то запропастится... Что ж, еще одно войско потеряно, еще одна победа присоединилась к и без того не короткому списку подвигов. Самое время начать все с чистого листа... Но заняться этим выйдет не раньше, чем вернется Моох — надо ведь наловить солдат для новой армии — а до тех пор оставалось сидеть и предаваться воспоминаниям... В этом зале происходило столько веселых вещей, что вспоминать о них можно было вечность, а перебрав в памяти все, вновь возвращаться к началу. Здесь он тренировал своих учеников и здесь же избавлялся от них. Здесь его глупая сестра со своими наивными соратниками как-то пытались его победить. Здесь же он превратил Делу с Рией в скелетов... Потом, когда жизнь стала скучнее, он стал проводить больше времени в спячке. Сначала он пробуждался раз в год, по весне, чтобы устроить засаду идущим на юг оркам-разбойникам. Потом стал просыпаться раз в пять лет, затем — раз в десять... Но даже в такой жизни оставались забавные моменты. Лет сто назад, например, его долгая тридцатилетняя спячка была прервана, когда к ним в пещеру забралась девочка лет тринадцати*. Кстати, она была похожа на глупую Полиандрову подружку — разве что волосы у нее были черными и длинными, едва ли не до земли. В общем-то, их с Моохом тогда разбудили далеко не в первый раз — однажды это уже делал горный медведь, решивший что пещера — подходящее место для спячки, и еще пару раз — тролли, упорно не желавшие запомнить, что в этой пещере теперь живет лич. Но этот случай все-таки был особенным — если бы Мал Кешар сам не увидел, он бы не поверил, что ребенок в одиночку решиться зайти в подземную залу, где было темно, хоть глаз выколи, а под ногами хрустели кости — не говоря о том, что перед тем девчонке нужно было еще проделать достаточно долгий путь от спуска под землю до входа в зал. И все-таки она пришла. Моох приготовился к броску, стоило девочке переступить воображаемый порог... но лич остановил его. Ему пришла в голову забавная мысль, и он позволил малышке войти и, двигаясь на ощупь, обследовать пещеру. В конце концов случилось неизбежное — девочка врезалась в коленку Мооха. Исполинский призрак был черен, как сама темнота, и ребенок ничего не подозревал, пока не столкнулся лбом с невидимой преградой. В следующее мгновение рука призрака опустила на пол рядом с девочкой лича, глаза которого зловеще сверкали синим и красным. Мал Кешар решил, что будет преследовать ее без помощи Мооха. Если бы она смогла вспомнить дорогу и добежать до выхода, не заблудившись в лабиринте пещер, он позволил бы ей уйти. Если бы она заблудилась и лич дошел бы до выхода первым, то закрыл бы проход, наказав девочку смертью от голода с последующим превращением в упыря — скелет столь малого размера и массы был бы бесполезен для сражений. Ну а если бы малявка вовсе не стала бежать, грохнувшись в обморок или просто застыв на месте от ужаса, то быть ей зомби. Однако жертва повела себя незапланированным образом — упала на колени и взмолилась: — Прошу, не губите! — Ну что за скукота... - вздохнул Мал Кешар. - Сразу сдаешься? Ты понимаешь, кто я такой? — Нет... - честно ответила девочка. Ее голос почти не дрожал и это заслуживало похвалы — но не то, что она не пыталась бороться за свою жизнь. - Злой лич, наверное. — Злой лич? - в ярости вскричал лич и потолок пещеры задрожал. Малявка прикрыла голову руками, но осталась на месте. - Что еще за «злой лич»? Я — сам Мал Кешар! — Простите, я никогда о вас не слышала... - все с той же несовместимой с жизнью честностью призналась девочка. — Не удивительно.... - вынужден был признать лич. - Твоя мать была младенцем, когда я последний раз ходил под солнцем. Так что ты можешь сказать в свое оправдание? Зачем ты вторглась в мое жилище? — Я собирала грибы... — Здесь нет грибов, - немедленно уличил девочку Мал Кешар. - По крайней мере тех, что ты смогла бы есть. — Я собирала несъедобные. Для лекарств... — Так ты лекарь? - с сомнением спросил лич. — Нет, я просто дочь аптекаря... Моох сердито зарычал, и это в целом отражало эмоции его господина. Эти аптекари вечно были себе на уме... Привычка обманывать людей была возведена ими в ранг искусства, и никогда нельзя было догадаться, предадут ли они тебя за мешок золота или просто ради приглянувшегося им малолетнего идиота... — Мне съесть ее, господин? - спросил призрак, предлагая еще один вариант концовки для неудавшейся игры. Но лич уже не был настроен играть... — Моох, ты можешь задрать любого медведя или вепря в лесу, но собираешься питаться стоящим на коленях ребенком? Что за позорище... — Тогда давайте сделаем, как с Рией, - предложил Моох. - Они ведь обе аптекари. — Тихо! - прогрохотал отраженный от стен и потолка голос лича. Призрачное шипение Мооха могло быть сколь угодно громким, но эха не порождало, так что Мал Кешару удавалось звучать куда более грозно, чем исполинскому Илк'ха'йа'лет. - Я уже потратил на нее слишком много времени, чтобы просто убить. Говори, ребенок — почему ты не бежишь и не спасаешь свою жизнь? — Вы — лич, а я — маленькая девочка, разве я могу убежать? - весьма рассудительно спросила девочка, в чисто аптекарской манере отвечая вопросом на вопрос. - Лучше я сдамся в плен, и тогда может быть вы пощадите меня... — Да ты знаешь, кто я такой? - вырвалось у лича прежде, чем он вспомнил, что уже об этом спрашивал. - Я не щажу ни женщин, ни детей. Как ты смеешь рассчитывать на мое милосердие? — Ну, я была в плену у орков, когда мне было шесть, и они меня отпустили... — Орки? С какой стати? — Ну, они сказали, что я слишком мелкая, чтобы меня тащить... Сказали, что вернутся и захватят меня снова, когда я подрасту. — Как и ожидалось от этих варваров... - с отвращением произнес Мал Кешар. — Господин... - осторожно окликнул лича Моох. — Да, ты прав... - вздохнул тот. - Орки отпустили ребенка, и Мал Кешар не опустится ниже орка. Малявка! Я решил сохранить тебе жизнь. Но ты будешь работать. — Хорошо, господин лич... эээ... владыка Мал Кешар. — Так то лучше... - кивнул лич в ответ на второе обращение. - Итак, ты будешь ухаживать за моими упырями. Знаешь, кто это такие? — Ожившие тела мертвых преступников, движимые злобой и голодом... — Что за детские сказки... - фыркнул Мал Кешар. - Это придумали ваши паладины, чтобы припугнуть суеверных бандитов. Упыря создает некромант, как и любую нежить. Все, что для этого нужно — мертвое тело... И все же, ты кое-что слышала о некромантии. Что и ожидалось от дочери аптекаря... Черт подери, почему этих шарлатанов не преследуют паладины? От нас они отличаются только отсутствием сил... и совести. Ну да ладно, я ведь говорил о твоей новой работе... Что упыри едят? — Эээ... мясо... людей? — Правильно. Скоро здесь будет очень много трупов. Некоторых из них я сделаю упырями. С других ты будешь срезать кожу и плоть, чтобы я потом превратил их в скелетов. Мясо пойдет на корм упырям, но если позволять им обгладывать скелет самим, они половину костей переломают. Ты будешь кормить их. Если будешь работать медленно, и заготовленного тобой мяса не хватит, я скормлю им тебя... по частям. В один день — левую ногу. В следующий раз — правую. На третий раз я отдам им твою левую руку, но ты будешь продолжать работать тем, что осталось. И лишь когда упыри съедят все твои конечности и ты станешь окончательно бесполезной, в кормушку пойдут остатки... тебя. Ты все поняла? — Да, владыка... - прошептала побледневшая девочка, которую, похоже, вот-вот должно было стошнить. — Я ведь говорил, что тебе следовало бежать? - усмехнулся лич. - Так ты, по крайней мере, умерла бы сразу и сама стала упырем. Это честно, не находишь? Тот, кто следует свои звериным инстинктам и бежит, становится зверем. Кто сдается — становится пищей. — Нет, я остаюсь, - тихо но твердо сказала малышка. - Так, может, получится прожить подольше... Все рассуждения этой малявки были отвратительно разумными. Все игровое настроение испортила со своей логикой... Надо будет поскорее наделать толпу упырей, и посмотреть, как она будет в поте лица работать разделочным ножом. Мысль о девочках-мясниках никогда раньше не приходила личу в голову, но если получится забавно, можно будет завести десяток таких... — Отправляйся за свежатинкой, Моох, - распорядился Мал Кешар. - Малявка приступает к работе сегодня же. Малявка... Малявка... нет, так не пойдет. Вдруг ты превзойдешь все ожидания и вырастешь, как тебя тогда звать? У тебя имя есть? — Я Наласкена, - отозвалась девочка. - Можете звать меня просто Нелли, так все делают... — За кого ты меня принимаешь? Я вполне способен запомнить имя из девяти букв. — Из десяти... - поправила Наласкена. — А? — Там пишется Т после С, но произносится без Т... - разъяснила малявка. — Ты что, еще и писать умеешь? - поразился лич. — Ну да... — Жуть какая... Как вас всех, аптекарей, на кострах еще не сожгли... Моох, ты еще здесь? — Господин... - напомнил призрак. — А, вот что... - Мал Кешару не нужно было слушать до конца чтобы понять, о чем подумал его первый призрак. - Эй, Наласкена! Есть будешь то же самое, что и упыри. Вот и посмотрим, что из тебя вырастет... Воспоминания о Наласкене привели лича в прекрасное расположение духа, и он поднялся с трона, решив прогуляться. Выйдя из зала, он прошел внизу по коридору и спустился в пустующую яму упырей, а на обратном пути завернул в лабораторию, да и в оружейную заглянул, посетив таким образом основные места, связанные в его памяти с этой забавной девочкой. Сейчас везде было пусто — и яму, и лабораторию, и склады оружия предстоит заполнить вновь. Припоминая все, что придется сделать, лич вдруг вспомнил о еще одном пустующем месте, с Наласкеной никак не связанном. В отличие от других, плохих девочек, она всегда развлекала его достаточно хорошо, чтобы у него не возникало желания бросить ее туда... но недостатком обитателей это место и без нее не страдало. По узкой извилистой лестнице Мал Кешар спустился еще на уровень ниже, по пути вспоминая о том, на какие из ступенек наступать не стоит... Спуск привел его в обширную пещеру с низким потолком, перегороженную множеством решеток. Все камеры давно пустовали — хотя кое-где виднелись скелеты случайно позабытых личем узников — но были вполне пригодны к использованию — вход в эту часть лабиринта был слишком узок, чтобы тролли смогли проникнуть сюда и все разорить. Лич прошел мимо пустующих клеток в дальний край пещеры, где находились две куда более надежные камеры — высеченные в скале тесные комнатушки с узкими входами, закрытыми решетками. Перекрыв вход дверью без отверстий можно было задушить заточенного внутри узника за — однажды лич проверил — двадцать семь минут. Сейчас эти камеры пустовали, как и остальные — но пара цепей с кандалами, свисающая с потолка одной из них, пробудила в памяти поток событий куда менее приятных, чем история с Наласкеной... Эти воспоминания не принадлежали ему — он вытянул их из Рии гораздо позже**... Молодая женщина в одной сорочке сидела в тесной камере. Решетка, узкий коридор и еще одна решетка отделяли ее от другой пленницы, стоящей на коленях в камере напротив — на той были штаны, солдатские сапоги и стеганый поддоспешник. Почти ее ровесница, она была, похоже, куда более опасной заключенной — не зря ведь ее руки были прикованы к потолку цепями, а ноги закованы в колодки. И, в отличии от Рии, она явно не смирилась со своим положением. Когда бесплодные попытки разорвать цепи ей надоедали, она начинала звать лича, понося его бранными словами — а затем, наоравшись вдоволь, вновь принималась дергать за цепи. Эта бессмысленная активность продолжалась несколько часов — и это притом, что когда чернокнижницу заперли в ее клетку, воительница уже сидела в своей. — Эй, ты! - вдруг крикнула закованная узница. - Рыжая! — Вы ко мне обращаетесь? - уточнила Рия. Болтать ей не слишком хотелось, но если благодаря этому соседка хоть ненадолго перестанет шуметь и браниться, то оно того стоит. — Да, к тебе. Ты же вроде бы некромантка? — Я аптекарь, - сухо отозвалась чародейка. — Ну как скажешь... - пожала плечами воительница. Учитывая ее позу, этот жест выглядел несколько неловко. - Так за что ты здесь? — Я помогла Мор... одному из учеников владыки, который решил пойти на попятную, сбежать. — Зря ты вместе с ним не сбежала... — Куда? - пожала плечами волшебница. - В Весноте я приговорена к смерти, и любой паладин за версту определит во мне темного мага. — После того, что с тобой сделает этот ублюдок, ты будешь мечтать о том, чтобы попасть в руки паладинов, - фыркнула скованная женщина. — Я вас знаю... - отозвалась Рия. - Вы — Дела Кешар, сестра нашего владыки. Вы собрали целую армию, чтобы сразиться с ним, но проиграли. Разумеется, вы что угодно о нем скажете. Но пока я могу быть полезна, владыка меня не убьет — просто заставит работать и за себя, и за Моруарда. Я готова. — Ты говоришь о том, кто поджёг свой родной город и держит в клетке свою сестру, - возразила Дела. Воистину, она была сестрой Мал Кешара — ее аргументы были весьма убедительны. - С чего ты взяла, что тебя он пощадит? Если он правда собирается пощадить тебя, то почему запер вместе со мной? — Чтобы я понаблюдала на вашими страданиями и не разочаровывала его больше... - без особой уверенности произнесла некромантка. — Ты уже его разочаровала. Малин никогда не умел давать людям второй шанс. Гоблин подери, он пожизненно проклял своего однокурсника из-за обычной шутки! Так что приготовься сгнить в этой клетке заживо. Ты ведь аптекарь — значит понимаешь, что эти камеры не подходят для содержания живых узников. Сначала от неподвижности образуются пролежни... — Увольте! - воскликнула Рия. - У вас та же мерзкая привычка рассказывать обреченным об их участи, что и у вашего брата! Семейка садистов! Дела от ярости едва ли не бросилась таранить решетку лбом, но сдержалась и принялась молча сверлить чародейку злобным взглядом. Эти разноцветные глаза, этот полубезумный взор... все это было так знакомо и так невыносимо... — Ладно... - вздохнула рыжеволосая волшебница. - Что вы предлагаете? — Ты можешь выбить решетки магией? — Конечно нет! Какой дурак будет держать узника в клетке, из которой тот может запросто выйти... Владыка ограничил мою силу, меня хватит разве что на совсем простенькое заклинание. — Ладно. Когда скелеты придут за мной и откроют дверь, отвлеки их своим простеньким заклинанием. Я расправлюсь с ними, возьму топор и разобью твою решетку. — Сомнительная сделка... - произнесла Рия. - Допустим, я доведу вас до выхода через боковые проходы. Но мне-то самой все еще некуда идти. — Об этом не беспокойся. Я баронесса и смогу спрятать тебя от паладинов в своем имении. Буду кормить тебя и содержать до конца жизни. Чего ты хочешь? Книжки, зелья — я всем тебя обеспечу. — Я должна поверить вам на слово? Сестре Мал Кешара? Воительница устремила на Рию еще один прожигающий взгляд, но через пару мгновений со вздохом произнесла: — А какой у меня есть выбор? Я без твоей помощи даже выход из этой пещеры не найду. — Ладно, - кивнула Рия. - Но учтите — это заклинание заберет все мои силы. Вам придется меня нести. — Нет проблем, - пожала плечами Дела. — Теперь, чтобы все получилось... Можете подойти поближе к решетке? Натянув цепи, воительница выгнулась вперед и прислонилась грудью к двери. Рия, руки которой не были связаны, просунулась через свою решетку и потянулась через узенький коридор, но длины ее руки не хватило. — Слушай, а что мы вообще делаем? - поинтересовалась баронесса, которой тоже было неудобно висеть на цепях. — Мои заклинания не работают быстро, - отозвалась Рия, пытаясь дотянутся до Делы. - Я помещу заклинание в вас, и когда скелеты придут, заставьте одного из них вас коснутся. Мое заклинание перескочит на скелета, возьмет его под контроль и заставит... - протиснувшись между прутьями плечом, чародейка дотронулась до груди воительницы кончиками пальцев и на теле женщины появилась жгучая черная отметина. - ... напасть на другого. Это будет ваш шанс. — Хорошо, я поняла, - кивнула Дела, когда обе женщины вновь сели на пол. — Между прочим, если вы когда-нибудь меня предадите, эта печать передаст ваше местоположение Мал Кешару, - вставила некромантка. - По ней он всегда сможет вас выследить. Это заклинание не исчезнет, когда я буду без сознания и даже после моей смерти. — Сучка... - прошептала воительница. — Кстати... а что мы будем делать, если за мной придут раньше, чем за вами? — Тебе останется надеяться на его милосердие... - фыркнула Дела. Рия вздохнула и закрыла глаза. Силы оставили ее, и волшебница провалилась в забытье... Последней, запоздало посетившей ее мыслью было «и все-таки дурацкая вся эта затея...» Затея действительно была дурацкой. Деле с Рией удалось одолеть стражников и покинуть пещеру, однако Моох выследил их и изловил всего за четыре часа — это при том, что Рия смогла заблокировать отслеживающие свойства поставленных на нее Печатей Тьмы. Но даже обезвреженные, они все еще оставались опасными заклинаниями-паразитами, вытягивающими магическую энергию из носителя. Без магии Рия не смогла сражаться, а Дела в одиночку не была ровней Мооху. В итоге вечером того же дня некромантка уже стояла на коленях перед личем, который через все те же печати вытягивал из нее воспоминания. Процедура была длительной и болезненной — больнее было бы разве что вскрой он женщине черепную коробку и примись копаться в мозгах руками. Наконец Мал Кешар убрал руку с плеча чародейки и расхохотался. — Это так глупо, что даже смешно, - провозгласил он. - Сбежать из темницы, чтобы до конца жизни сидеть под замком в поместье... Ты ведь просто сменила одного хозяина на другого... и на кого? На мою сестру! Что она могла дать тебе, чего не дал я? Или у меня тебе не хватало книжек? Или зелий? Или, может быть, я морил тебя голодом? Или бил плетьми? Или среди моей добычи было что-то, что ты хотела, а я не дал? В твоем родном Тафе тебя, помнится, собирались сжечь. Я тебя спас, взял с собой, даже взял в ученики... Я, а не Дела... и не этот сопляк Моруард. Так почему каждый раз, когда есть выбор, ты выбираешь чью угодно сторону, только не мою? Рия, которая, стоило личу отпустить ее, осела на пол и лежала ничком, почти не слыша слов Мал Кешара. Однако на последней фразе она нашла силы приподняться и, отведя в сторону воротник, обнажила три печати на своем плече. Черные воспаленные нарывы набухли еще больше, пока лич поглощал воспоминания женщины. В самом начале их знакомства, она поверила Малину Кешару и встала на его сторону, не примкнув к более опытному и прославленному Вольку — потому что посчитала Малина менее страшным и более расположенным к ней... за свою ошибку она была вознаграждена этими печатями, день и ночь сосущими из нее силу, подобно пиявкам, да еще и оповещающими лича о всех ее действиях, будто ошейник с бубенцом. — А, это... - произнес Мал Кешар. Он повел рукой в воздухе, и печати исчезли. В тот же миг Рия почувствовала такой прилив сил, что ее буквально сорвало с места и поставило на ноги. - И даже вот так... - добавил лич, убирая свою защитную ауру, которая вытягивала силы из всех чародеев поблизости и предавала ему. Некромантка никогда еще не чувствовала себя такой могущественной — когда она покидала Таф, то точно была вдвое, а то и втрое слабее. — Чувствуешь? - усмехнулся владыка. - Благодаря моим тренировкам твой запас сил уже сейчас превосходит мой. К тому же, ты гений, и у тебя был хороший учитель, а я учился, подсматривая приемы у своих врагов... Ты, конечно, желаешь моей смерти — зачем бы иначе ты освободила ту, кто повела против меня армию — так нападай! Рия отпрянула, в ужасе глядя, как Мал Кешар раскручивает свой посох, пылающий красным и синим пламенем. Теперь-то ей стал понятен замысел владыки — он собирался убить ее собственноручно. Она ожидала пыток, показательной казни, но не этого — не того, что он воспримет ее предательство, как личное. Чародейку сковал внезапный приступ ужаса. Она открыла рот, чтобы сказать что сдается, чтобы умолять вернуть печати и бросить ее в темницу, но ее язык прилип к гортани, и она лишь стояла в оцепенении, глядя, как оружие лича рассекает воздух. — Что, посох хочешь? - воскликнул тот. - На, держи. - И он бросил посох Рие, которая еле-еле успела опомниться, чтобы поднять руку и поймать оружие. - Я с тобой и голыми руками разделаюсь! Эта угроза могла быть приведена в исполнение весьма буквально — даже без своих жутких аур Мал Кешар мог вытягивать из жертвы жизнь, просто прикоснувшись к ней. Как и практически все его способности, эта была очень болезненной для жертвы — считалось, что переживаемые «осушаемым» ощущения сродни перевариванию заживо в желудке кракена... правда навряд ли кому-то удалось испытать оба этих процесса на себе и выжить, чтобы поделиться опытом. Однако Рия этих страшилок уже наслушалась и, когда лич бросился на нее, она инстинктивно взмахнула посохом, создавая Волну Тени, чтобы оттолкнуть его от себя. Но Мал Кешар, хотя и бахвалился своей мнимой бездарностью, тоже обладал острейшим чутьем на опасность — он сразу же взмахнул рукой, отражая заклинание Рии собственной темно-алой Волной Тени... Но тут лиловый поток энергии искривился, будто уклоняясь от удара, и метнулся в сторону. Живые заклинания — полтегрейсты — были наименее изученным из творений некромантов. В те далекие годы Рия и вовсе считала, что является единственным чародеем, способным их создавать. Как только волшебница осознала, что действительно сражается с владыкой, она сразу же приказала своему заклинанию отступить — не было ни единого шанса, чтобы всего одной Волне Тени удалось преодолеть защиту лича, который одолел в поединках больше темных магов, чем любой паладин. Мал Кешар не обладал слишком разнообразным арсеналом или уникальными заклинаниями, однако его живучесть была поразительной даже до превращения в лича. Добавить сюда его способность поглощать силы врагов и, в некоторой мере — даже вражеских заклинаний, — и получался очень непростой противник, победить которого быстро не было никакой надежды. Чтобы повергнуть его, нужно было подготовиться и атаковать с нескольких направлений одновременно, вложив всю огневую мощь в один залп... Но, в отличие от предыдущих противников лича, Рия об этом знала. Ее Волна Тени из расширяющейся сферы превратилась сначала в струю энергии, пустившуюся наутек от контратаки Мал Кешара, а затем — в неровный шарик с хвостом вроде шлейфа. Избежав неприятельского заклинания, полтергейст возвратился и повис в воздухе за спиной хозяйки. Вторую Волну Тени Рия направила в землю перед собой — это и лишало лича возможности перехватить заклинание, и не позволяло ему подбежать к волшебнице. Оставив вмятину в полу пещеры, поток энергии отскочил и тоже сформировал полтергейста. — Слишком близко! - усмехнулся лич, вытягивая руку. Рия сразу же упала ничком — она знала, что означает это «слишком» — расстояние, с которого Мал Кешар способен рассчитать обратную Волну Тени без чтения заклинания. Поток темно-синей энергии атаковал чародейку сзади. Заклинание прошло через нее, причиняя нестерпимую боль, но благодаря тому, что она предусмотрительно легла на землю и отослала полтергейстов, худшего удалось избежать — Волна Тени не лишила ее накопленного преимущества и не притянула к Мал Кешару. Вскочив на ноги, Рия немедленно отбежала на пять шагов назад. Лич остался на месте — он тоже получил удар собственной атакой, но особо не пострадал. Не теряя времени, Рия создала третью Волну Тени — теперь полтергейсты кружились вокруг нее, как мотыльки вокруг костра. Каждый из них в любой момент мог быть использован в качестве заклинания, из которого был создан — то есть взорваться, разнеся все в радиусе десяти шагов или нейтрализовать неприятельскую Волну Тени. «Он ведь сам сказал — мой запас магической энергии больше, - припомнила некромантка. Она всегда ненавидела длинные и зачастую совершенно нелогичные поучения владыки, но все равно помнила их все — даже те, что слушала во сне, в бреду или в состоянии болевого шока. - Если создам так много полтергейстов, как только смогу, то заблокирую больше Волн Тени, чем он сможет сделать. Тогда можно будет бежать... На победу у меня шансов нет, но если у меня будет надежная защита, меня больше не схватят. Даже если он вернет поглощающую ауру, уже созданных полтергейстов ему у меня не отнять... а если я буду сразу тратить всю восстанавливаемую энергию на создание новых, то и вытягивать из меня ему будет нечего.» Рия ударила об пол посохом, чтобы сотворить четвертого полтергейста, но в этот миг лич дважды взмахнул руками крест-накрест... Атака была столь стремительна, что чародейка осознала произошедшее, лишь оказавшись на полу. Мал Кешар выпустил разом четыре разноцветных Волны Тени, которые, усилив и ускорив друг друга, слились в единый, почти черный поток энергии. Такой прием, в отличие от двойной Волны Тени, использовался крайне редко из-за его абсурдной энергоемкости, не сопоставимой с эффектом — сейчас лич, вероятнее всего, полностью опустошил свои запасы магической энергии. Однако результат того стоил. Все полтергейсты Рии были сметены, а сама она упала на спину, чувствуя, что у ей не хватает сил, чтобы подняться. Ошибка... верно определив слабые стороны Мал Кешара, она позабыла, что является его ученицей и восприемницей его боевого стиля, а значит обладает теми же недостатками. В их поединке должен был победить не тот, кто накопит сил на более мощную атаку, а тот, кто сможет первым получить преимущество... и лич обогнал ее, воспользовавшись неэффективным заклинанием. Как же это было на него похоже... — Ну и в чем дело? - поинтересовался Мал Кешар, ставя ногу на грудь распростертой на полу чародейке. Ее посох подскочил с пола и скользнул ему в руку. - Уникальное заклинание, превосходство в энергии и знание противника — мог ли маг просить о большем преимуществе? Так почему ты меня даже не поцарапала? Рия лишь отвернулась, чтобы не смотреть в страшные разноцветные глаза... За все время служения ему ее никогда не унижали так, как сейчас — вернув ей всю ее силу и дав огромную фору, а затем с легкостью одолев, лич стер ее волю к сопротивлению в порошок. — Знаешь, - произнес владыка, все еще не наиздевавшийся вдоволь. - Я убивал, пытал, расчленял и жег города. Это все — дела, которые сильный творит над слабыми. Но я никогда не предавал... - он перенес вес на ту ногу, что стояла у женщины на груди, сдавливая ее легкие. - Я всегда позволял другим сделать это первыми. Тот, кто совершает предательство, делает себя слабее того, кого он предал. Вот ты, например, — как ты могла меня победить, если даже глаза на меня поднять боишься? Если бы ты просто пришла ко мне однажды и вызвала на бой, все могло бы закончится иначе... - Лич ударил женщину по щеке концом посоха. - Я сделал тебя сильной, а ты променяла эту силу на обычную бабскую подлость! Рия издала болезненный хрип. Она уже жалела, что не успела запретить полтергейстам блокировать атаку лича — приняв полный удар, хоть смогла бы быстренько умереть... Хотя, как можно надеяться, что все закончится смертью, имея дело с Мал Кешаром? Конечно же, ее ждет превращение в нежить и участь игрушки еще более жалкой, чем та, какой она была при жизни. — Владыка, прошу, только не в упыря... - взмолилась задыхающаяся волшебница. — Что? - переспросил Мал Кешар. - Превратить тебя в безмозглую тварь, которая будет неблагодарно жрать мое мясо, не помня даже, за что она наказана? Нет уж... Ты будешь все помнить... И вот это! - похоже силы лича потихоньку восстанавливались, потому что он, взмахнув посохом, направил в плечо своей беспомощной жертвы Волну Тени. Сразу стало ясно, что если бы Мал Кешар воспользовался оружием в бою, все закончилось бы еще быстрее — направленное посохом заклинание било лишь в одной плоскости, но в один удар отделило правую руку Рии от тела. - Каждый вечер ты будешь петь моим ученикам о своей глупости и постигшей тебя каре! - С этими словами волшебница лишилась второй руки. Кровь из опаленных магией ран почти не текла, но крики Рии, казалось, вот-вот должны были обрушить своды пещеры. Мал Кешар терпеливо дождался, пока она затихнет и продолжил. - Вести о твоей участи заставят плакать о тебе даже тех жителей Тафа, что хотели сжечь тебя за ведьмовство. Разве не чудно? — Владыка... - прошептала Рия. — Не плачь, я не лишаю тебя шанса послужить мне... Ты станешь знаменем ярости Мал Кешара, вселяющим ужас во всех моих врагов. Какая девушка не мечтает, чтобы мужчины носили ее на руках? Правда вот это тебе больше не понадобиться! - и следующим ударом мучитель отсек некромантке ноги. У Рии не было сил, чтобы кричать, чтобы видеть... но отчего-то она все никак не могла умереть. Сквозь темноту для нее донеслись слова Мал Кешара: — Ну вот и все... Теперь мы увидимся, когда ты будешь готова к превращению. В упыря можно было бы прямо сейчас, но мы ведь решили, что нам это не нужно... Эй, вы! Насадите ее на копье и отнесите назад в камеру... только поставьте к Деле. И поосторожней с вашим будущим знаменем! Наконец звуки тоже исчезли и настала тишина... но в ней не было покоя. Рия знала, что ее опустили лишь ненадолго, а впереди вечность в рабстве без надежды на освобождение. Этой надежды не было и раньше, но была иллюзия выбора. Однако некромантка сожалела не о ее потере. Права ли была Дела? Действительно ли владыка вынес ей смертный приговор еще до попытки побега — вот чего ей никогда уже не суждено было узнать. А затем ее вернули. Рия не вполне понимала, что именно сделал Мал Кешар — хотя была весьма сведущей некроманткой. Обычно воскрешенные скелеты ничего не помнили о себе — лишь позже, если ежедневная рутина служения нуждам некроманта походила на то, чем они занимались в прошлой жизни, они по кусочкам восстанавливали сначала навыки, а затем личные воспоминания. Но Рия вспомнила все и сразу. Она могла лишь догадываться, что дело в мучительной смерти и расчленении — и, когда она очнулась на древке копья без рук и ног, это пробудило ее память. Но Мал Кешар, очевидно, шагнул еще дальше — потому что она помнила еще и то, как была мертва. Как висела на копье в тесной камере, свысока глядя мертвыми выпученными глазами на задыхавшуюся от смрада Делу. Вот уж кого точно не было жаль... воительница, видимо, тоже осознавала свою вину, потому что не смела даже поднять глаз на гниющее тело некромантки. А может ей просто было противно. Или она была слишком поглощена мыслями об участи, ожидающей ее саму. Однако шли дни, а с Делой ничего не происходило. Скелеты дважды в день приносили ей пищу, и воительница, которая все еще не была готова сдаться и умереть, позволяла им покормить себя через решетку. Ее короткие волосы отрасли до середины спины, а на теле, должно быть, уже появились те самые пролежни, которыми она пугала Рию. Между тем, труп некромантки высох и пришел в состояние, когда превращение в упыря было уже маловероятным. И вот однажды утром скелеты забрали ее и отнесли обратно в тронный зал, где владыка превратил ее — точнее то, что от нее осталось — в скелета. Теперь она все помнила и осознавала себя, но это было не сильно легче, чем висеть под потолком мертвым телом — без рук и ног она даже пошевелиться толком не могла. Ее отнесли обратно в камеру и поставили на прежнее место. В ситуации был лишь один плюс — теперь она могла сверлить Делу злобным взглядом. И выражение лица воительницы, когда она осознала, что принесенное скелетами чудовище — живое, почти что стоило того, чтобы вернуться. А на следующее утро — в то время, когда Деле обычно приносили пищу — узниц посетил лично Мал Кешар. — Ну что? - поинтересовался он, отпирая решетку. Сестра лича вскочила на ноги и, несомненно, набросилась бы на него, если бы не оковы. - Не хотите еще одну попытку побега? Давай, Рия, отвлеки меня магией, чтобы Дела напала. Костяная чернокнижница ответила молчанием. Она и не ожидала, что смерть положит конец издевательствам. — Ох, я забыл... - вздохнул владыка. - Ты ведь не можешь колдовать. Но знаешь что интересно... твоя способность создания полтергейстов — это не совсем магия. Хотя ты и не можешь создать новые заклинания сама, но все еще способна оживлять чьи-то еще... Знал бы я, что так будет, давно сделал бы тебя нежитью. Если бы Рия могла, она бы вытаращила глаза — теперь планы лича в ее отношении были очевидны. Отрезав от ее тела все лишнее, он сотворит из остатков магический посох, который сможет оживлять его заклинания. — Ты о чем-то подумала? - усмехнулся Мал Кешар. И, помимо воли Рии, из ее рта вырвался честный ответ: — Понизили меня чуть ли не до столовой ложки... - ужасно было даже не то, что ее заставили это сказать, а то, как именно это сделали. Она не могла теперь даже промолчать — стоило владыке пожелать, и все ее мысли превращались в слова. А ее голос... Громкий, но совершенно лишенный звуков болезненный сип. Рия почти что почувствовала, как что-то сдавливает ее горло — хотя у нее и горла-то никакого уже не было. Когда похожим голосом говорил Мал Кешаро, это звучало зловеще-величественно, но услышав как эти звуки издает она сама, бывшая некромантка почувствовала себя древней старухой на смертном одре. — Ложка, делающая полтергейстов? - расхохотался лич. - Это было бы забавно... Может я и правда подарю такую своей следующей ученице. — Неееет... - взмолилась Рия, ненавидя саму себя. Всего день в новой форме, отвратительней и унизительней которой, казалось, уже и быть не может, а она уже умоляет о пощаде... Какого гоблина, разве не должны скелеты быть бесстрашными?! — Что куда более интересно в данный момент, твой полтергейст ведь все еще находится внутри Делы, - вдруг сменил тему лич. Рия вздохнула бы с облегчением, если бы могла — владыка наконец переключился на следующую жертву. - Давай опробуем нашу новую способность... Поставь ее на колени. И снова все вышло, как со словами — не успела чернокнижница осознать приказ лича, как он уже был исполнен. Печать Тьмы могла контролировать лишь мертвых, однако полтергейст, созданный из этого заклинания обладал дополнительными возможностями — как минимум, он был живым существом внутри другого живого существа и мог начать дергать за разные органы... Дела вдруг почувствовала приступ острой боли, заставивший ее согнуться пополам и со стоном сползти на пол. — Неплохо, - кивнул лич, переступая порог. Он отомкнул ключом кандалы, освобождая руки сестры. Стоило ему сделать это, как воительница вскочила и набросилась на него... Но Мал Кешару не пришлось даже открывать рта. Он лишь подумал об этом — и Рия немедленно спустила полтергейста с цепи. Так и не успевшая до конца подняться Дела, свалилась, как подкошенная. Она забилась в истерике, пытаясь встать, но стоило ей хотя бы приподняться на локте, как боль становилась невыносимой и женщина вновь прижималась к полу. — А мы с тобой отличная команда, - усмехнулся Мал Кешар Рие. - Теперь пусть она встанет и идет за мной. С тобой мы позже поговорим. С этими словами лич повернулся к выходу. Рия же обнаружила, что ее ум судорожно ищет способ исполнить приказ владыки. Заставить кого-то встать при помощи боли несколько сложнее, чем повалить на землю. Через пару мгновений, на которые задача захвата контроля на Делой Кешар стала смыслом всего существования костяной чернокнижницы, Рие пришла идея. Она стала непрерывно передавать через Печать Тьмы мысленную команду встать, сопровождая ее вспышками боли. На то, чтобы подчиниться приказу, у Делы было секунды по две между приступами. Воительница изошлась в реве — то ли жалобном, то ли свирепом — но секунд через десять все же выполнила приказ. Поднявшись, она ухватилась за стену, видимо намереваясь стоять до конца, однако боль не утихала до тех пор, пока Дела, неуклюже переставляя ноги в колодках, не двинулась вслед за братом. — Изверг, - прорычала она, едва Рия, удовлетворенная результатом, перестала ее пытать. - Живодер хренов. Хотя бы с сестрой родной можешь расправиться по-человечески? — Что? - переспросил Мал Кешар, оборачиваясь. Они были уже в коридоре, но чернокнижница отлично видела и слышала их через решетку. - Что ты сказала? Я больше не твой брат, забыла? Это твои слова. — Просто сделай все побыстрее... - взмолилась Дела. «Ну вот, - с облегчением подумала Рия. - Владыка не только меня может довести до такого состояния, но и кого угодно.» — Что ж, - после некоторых раздумий ответил лич. - Я исполню твое последнее желание. Участь, которую я тебе готовил, постигнет тебя быстрее. Намного быстрее. Он схватил сестру за шиворот и затолкнул обратно в камеру, а затем, заперев решетку на ключ, удалился. Рия отметила, что он даже не заковал Делу в кандалы. Однако воительница совсем не радовалась этому — схватившись за грудь, она судорожно дергала пальцами, будто пытаясь выцарапать сердце прямо сквозь одежду, кожу и грудную клетку. — Что... что со мной? - рыдала она, прислонившись к стенке и дрыгая ногами. Лишь спустя полминуты костяная чернокнижница поняла, что именно происходит с ее сокамерницей. Волосы Делы из просто светлых стали белыми, словно снег, а лицо покрылось морщинами. Еще пара минут болезненных стонов и причитаний — и она вся сжалась и усохла, из молодой женщины превратившись в горбатую старуху, скрючившуюся в уголке камеры. Касание Смерти: Старость. Веснотские ученые не классифицировали этот вид порчи, как Высшее Заклинание, только потому, что для ее наведения требовалось коснуться жертвы и потому, что ни один чародей в пределах Веснота не владел Магией Проклятий на достаточном уровне, чтобы безупречно выполнить это заклинание. Мал Кешар был виртуозом в этой области, но даже для него старение получилось слишком стремительным. Рия подумала — она сейчас была готова думать о чем угодно, лишь бы отвлечься от душераздирающего зрелища мгновенного старения человека, за считанные минуты переживающего все телесные недуги, отпущенные на его век — что Дела, должно быть, сама увеличила действенность порчи, устно «согласившись» подвергнуться ей — магические проклятия нередко усиливались неправильным поведением или неосторожными словами жертвы. За пять минут все было кончено. Мертвая женщина на полу перестала дышать. Однако заклинание не прекратило свое действие. Труп Делы начал стремительно высыхать и воины-скелеты, придя на следующее утро, унесли из камеры почерневшую мумию. Скелету-чернокнижнице оставалось лишь гадать, насколько мучительной была смерть воительницы — получалось, что ее саму еще пожалели. Через некоторое время слуги лича вернулись, волоча упирающийся и вырывающийся живой скелет. Рия была немного разочарована — у Делы и руки и ноги остались на месте — однако участь узниц мало чем отличалась, в конечном счете. Делу заковали в кандалы еще более узкие, чем те, что она носила при жизни, и оставили в той же камере. Смерив Рию взором пустеющих глазниц, столь же жутким как тот, которым сама чернокнижница сверлила ее последнее время, мертвая воительница безвольно повисла на цепях. После этого дверь клетки была заперта — на долгие годы. Минула вечность***. Вопреки словам Мал Кешара, он не посылал за Рией — даже несмотря на теперь неограниченную возможность использовать ее талант, как свой собственный. Чернокнижница предполагала, что лич либо увлекся новыми учениками, либо просто утратил интерес к своей игрушке, как только та перестала быть непокорной, а значит и интересной. Так или иначе, но никто не приходил к узницам. В тюрьме по соседству все еще кипела «жизнь» — узников приводили, уводили, кормили, пытали и оставляли навсегда. Слушая их крики, мольбы и проклятия, Рия порой чувствовала, как, помимо ее воли, ее рот расплывается в улыбке — вероятно, бесконечно жуткой. Что эти визжащие куски мяса могли знать о настоящей боли и настоящих страданиях? Над ними поиздеваются немного и превратят в безмозглых зомби, которые все забудут. Даже если им очень «повезет», и они станут возрожденными скелетами, Мал Кешар пошлет их в бой, где они обретут покой через пару дней. Он не станет запирать их в клетку на вечность — этой кары удостоились лишь две суперпреступницы, посмевшие не разглядеть его своеобразную заботу и оскорбить ее черной неблагодарностью. Очень редко — всего пару раз за все время, что узницы провели в клетке — в камеру напротив запирали живых девушек. Похоже, лич хотел показать своим новым ученицам, к кому они присоединятся, если не возьмутся за ум. А может, так он показывал Рие, что у него полно учеников — хоть выбрасывай — и во всяких предательницах нет нужды. Костяные узницы никогда не заговаривали с соседками — видимо, даже Дела понимала, что склонять кого-то еще к побегу нет смысла. Они были рабынями Мал Кешара независимо от того, где находились — как бы далеко они не убежали, все равно пришли бы назад по первому зову. Что касается Рии, то она все еще надеялась, что владыка однажды вспомнит о ней — он и раньше запирал вещи, которые не мог использовать в данный момент, надеясь, что они пригодятся в будущем. Было ли это в природе всех неживых слуг, или виновата была испорченная натура Рии, слишком долго пробывшей в рабстве, но костяная чернокнижница мечтала, что однажды вновь будет полезна владыке — пусть даже как знамя, посох или столовая ложка. Каждый раз когда она слышала, как воины-скелеты за стеной гремят костями и оружием, ей хотелось попроситься с ними — в бой, где можно будет причинять страдания другим вместо того, чтобы думать о своих. Даже если она будет просто оживлять заклинания владыки, она все же сможет почувствовать, как эти полтергейсты разрывают плоть и крушат кости врагов. А Печати Тьмы... ммм... неважно на чьих телах — неприятельских воинов или хозяйских девочек для битья — важно, что она снова смогла бы почувствовать эту власть, снова подчинить кого-то своей воле, снова заставить жертву дрожать от звуков своего жуткого голоса в ее голове, как это было с Делой... Однако годы шли, сливаясь в десятилетия, а владыка не приходил и не брал Рию в бой, пока однажды бой сам не пришел к Рие. Тюрьма опустела и звуки битвы эхом носились по пещере, добираясь даже до далеких уголков, даже до камеры узниц-скелетов. Кто-то штурмовал убежище Мал Кешара. И в этот момент чернокнижница услышала голос. Не сразу поняв, кому именно он мог бы принадлежать, Рия пришла к единственному возможному выводу — говорила Дела. Впервые со дня своей смерти она говорила с Рией и, насколько чернокнижнице было известно, впервые со дня своей смерти она говорила вообще. Голос, конечно, был замогильным и ничего не выражал, но взгляд... глазницы Делы больше не были пустыми. Левая пылала синим пламенем, а правая — алым. Такой же самый взгляд, как и тот, что Рия так боялась и так надеялась увидеть снова... И, как и тот взгляд, этот повелевал. — Рия, сколдуй что-то! - потребовала Дела. - Разбей мои цепи, и я заберу нас отсюда. Решетка широкая, снаружи бой. «Она Рыцарь Смерти, - в ужасе осознала Рия, глядя в пылающие глаза своей сокамерницы. Это объясняло многое — вот почему скелетам пришлось волочить Делу сюда, вот почему она все еще была скована цепями — и все же было так несправедливо! - Почему она, а не я? Владыка что-то сделал? Почему ЕЙ можно не подчиняться приказам?! Почему ОНА свободна?!!!» — Рия!!! - взревела костяная воительница. — Нет, - отозвалась чернокнижница. - Даже если бы я могла колдовать, то не стала бы. На этот раз я сделаю правильный выбор и останусь. Владыка меня простит. Она сказала это с уверенностью, зная, что однажды Мал Кешар снова проникнет в ее мысли и услышит эти слова. Ему всегда нравилось, когда его слуги заявляли о своей преданности ему. Может быть, именно за эту фразу ее и помилуют... — Ну и оставайся в клетке навечно! - прорычала Дела. Раскачавшись на цепях, она с силой ударилась правым плечом о стену камеры. Еще один удар — и кость выскочила из сустава, отделяя закованную в кандалы руку воительницы от корпуса. Поднявшись на ноги, Дела подошла к решетке и протиснулась между прутьями — как она и сказала, эта клетка не была создана для скелетов. Вторая цепь все еще удерживала левую руку беглянки, но, несколько раз дернувшись всем телом, она вырвалась, оставляя эту конечность висеть рядом с первой оторванной рукой. — Извини, Рия, - произнесла она с их фамильной усмешкой, которую даже смерть не смогла до конца обесцветить. - Нести тебя больше нечем. - С этими словами она скрылась, навеки исчезнув из жизни Рии — и Мал Кешара. Конечно же, владыка не пал. Нападение было отбито, и воины-скелеты, спустившись в тюрьму, отнесли костяную волшебницу к Мал Кешару. На этот раз лич не стал ставить на нее Печать Тьмы, а просто заставил пересказать все мысли, что были у нее за годы в заточении. Вдоволь насмеявшись над ее наивной мстительностью и совсем уж детской ревностью к новым ученикам, лич произнес: — Что ж, теперь ты предана так же, как был я. Что скажешь? Как мы поступим с Делой, когда найдем ее? — Вы когда-то обещали, что я буду вашим знаменем, владыка, - ответила Рия, не имевшая права молчать, даже если бы пожелала оставить мстительные мечты при себе. - Пусть Дела будет моим знаменосцем. Я хочу полный контроль над ее телом. Пусть носит меня вечно. — Вот видишь, это так просто... - кивнул Мал Кешар. - Теперь я действительно вижу, что ты училась у меня. Еще раз осмотрев «знамя», он произнес: — Ты болтаешься на этом древке... никак похудела. Смотри, что у меня есть. Он извлек из-за трона трость, которая при детальном рассмотрении оказалась причудливым переплетением человеческих костей. — Вот видишь, я возвращаю тебе руки и ноги... прости, не твои. По знаку лича воины сняли чернокнижницу с копьям и поднесли к нему. Он приставил костяную трость к позвоночнику Рии и та немедленно приросла, сливаясь со скелетом в единое древко. — Благодарю, владыка, - отозвалась костяная колдунья. Она еще недостаточно практиковалась со своим мертвым голосом, чтобы суметь вложить в слова горькую усмешку, но имела ее в виду. — Ну-ка, попробуем... - лич взмахнул «знаменем», словно топором, и Рия вдруг почувствовала, что даже несмотря на отсутствие вестибулярного аппарата у нее кружится голова. - Нет, голова болтается... Отнесите к кузнецу, - сказал он скелетам. - Пусть сделает отверстие в центре груди и закрепит череп в нем... Не беспокойся, это не будет больно. А когда тебя приведут в порядок, мы вместе пойдем и покорим этот мир. Глядя на пустую камеру, лич покачал головой. Прошли века, но цель — покорить мир, разыскать в нем Делу и наказать ее — осталась прежней. И они проделали немалый путь к этой цели — особенно Рия, которая первой предложила заключить союз с Мал Хакаром, а затем лично позаботилась о том, чтобы этот союз был крепок. Но в последнем сражении костяная чернокнижница исчезла — лич больше не чувствовал ее. Либо она была уничтожена, либо все же смогла изобрести хитроумное заклинание, скрывающее ее от владычнего взора, и сбежала. — Что ж ты творишь, идиотка... - вздохнул Мал Кешар. - Я ведь еще не выполнил обещание. Как будет глупо, если я схвачу Делу, а тебя уже не будет... Ты же поняла урок! Оставаться на моей стороне! Какого гоблина?! Давая волю гневу, лич ударил по прутьям решетки, и они рассыпались в прах. Почему вообще дошло до такого? Никто ведь не собирался их убивать и делать нежитью... им всего-то нужно было раскаяться и верно служить ему. Будь они обе на его стороне, живые, в разгар Темных Веков Веснота, они бы поработили все человечество за время жизни одного поколения... Что этих двух идиоток не устраивало?! Лич повернулся, чтобы уйти. Пока не вернется Моох, работа все равно не сдвинется с места — ведь первым делом надо поймать людей и сделать скелетов... Нетерпение Мал Кешара нарастало. Оставаться вдали от Илк'ха'йа'лет вообще противоречило природе личей, а сейчас из-за этого еще и терялось драгоценное время. Попробовать начать самому... да еще не хватало прыгать по кочкам следом за визжащими крестьянами, аки пьяный тролль! Или... лич обернулся через плечо. В конце коридора, за двумя тесными камерами, находилась глухая металлическая дверь в еще одну темницу. Говоря по совести, лич не собирался когда-либо ее отпирать, но если уж даже безногая Рия умудрилась от него удрать, почему бы не дать второй шанс им... эти, по крайней мере, не сбегут. Их называли Кровавыми Сестрами. Вроде бы у них были и нормальные имена, но Малин не потрудился их запомнить. Он начал вызывать призраков на самой заре своей карьеры****. Первым был Моох — ужасный и свирепый, но неспособный причинить вреда своему господину. В начале молодой некромант боялся даже смотреть на него... и, конечно же, сразу попытался исправить свою «ошибку», вызвав кого-нибудь поприятней. Эксперимент не увенчался успехом — вторым призраком Малина оказалась весьма противная особа, которая немедленно попыталась убить юношу. Связь некроманта с последующими призраками была слабее, чем с Илк'ха'йа'лет, и такое порой случалось. Конечно, в данном случае попытка бунта была обречена на провал — Моох пришел на помощь своему господину не дожидаясь, пока тот соберется что-то приказать, и он превосходил мятежное приведение ровно настолько, насколько йети подобало превосходить человеческую девушку. Однако бунтарке удалось унести ноги и каким-то образом призвать себе на подмогу еще двоих призраков. Они ничем не отличались от всех призраков, вызываемых некромантами — сильные, как призраки, быстрые, как призраки, и неуязвимые, как призраки — но ничего из этого не было бы проблемой для обученного темного мага или Илк'ха'йа'лет... однако каждая из троих приведений могла неимоверным образом вытаскивать с того света двоих других. Малин так и не смог разобраться, как именно это происходит — его наставник Вольк вообще не умел объяснять вещи. Самой правдоподобной версией была такая: при жизни три призрака были сестрами-близняшками, которых насильно разлучили и они умерли в одиночестве. Так или иначе, тройка бестий доставила Малину кучу проблем — поскольку первую из них вызвал все-таки он, они оставались его творениями в магическом плане — и их тянуло к нему. Одна из сестер оставалась в укрытии, пока две другие пытались подстеречь некроманта. Такие нападения случались по три-четыре раза в неделю и со временем стали частью повседневной жизни Малина. Сколько новых приемов он опробовал на этих бестиях! Но они неизменно возвращались и нападали снова. В конце концов, уже после превращения в лича, Кешар смог создать комнату-ловушку, стены которой были непроницаемы для призраков, и, при помощи Мооха и Рии, способной отслеживать духов, изловить всех троих и запереть внутри. Это позволило ему провести следующие триста лет в тишине без девчачьих визгов и засад под каждым кустом. Мал Кешар подошел к двери. Сейчас рядом ни было ни Мооха, чтобы схватить сестер, если они пустятся наутек, ни Рии, чтобы разыскать их, когда Моох вернется. Если он выпустит бунтарок сейчас, и они примутся за старое, со спокойной жизнью можно будет попрощаться... Но не этого ли он, в конце концов, добивался? Следовало признать, что без Рии, Наласкены или хотя бы Мадии с Сабриной ему стало как-то скучновато. Лич отворил дверь, приготовившись отражать нападение... и увидел троих девушек-призраков, ничком распростершихся на полу темницы. Одинаково неподвижные и одинаково мерцающие во мраке камеры, они отличались только прическами. — Наш лорд... - не поднимая лица возгласила та из сестер, у которой были длинные волосы, собранные в конский хвост. - Прошу, простите нас... — Позвольте служить вам... - столь же заунывным голосом подхватила коротковолосая кудрявая сестра. Третья узница, носившая на голове широкополую шляпу, лишь жалобно заскулила. — Мдаа... - покачал головой Мал Кешар. - Бабы, да вас почаще под замок сажать надо... — И совсем незачем было нас на столько запирать, господин! - воскликнуло приведение в шляпе, рывком выпрямляя спину. Даже несмотря на то, что призраки не могли плакать, истерика явно слышалась в ее голосе. - Ну поймали, показали, что вы начальник, зачем на триста лет сажать-то? — Вы даже Рию простили, а нас нет... - пожаловалось кудрявая, в свою очередь отрывая лицо от пола. — Могли бы хоть навещать иногда... - полушепотом присоединилась к хору жалоб хвостатая, впрочем, сохраняя умоляющую позу. — Думаю, стоит подержать вас здесь еще лет пятьдесят... - произнес лич, прикрывая дверь. Внутри камеры раздалось дружное «Эй!». «Прости их, господин, - услышал Мал Кешар. Он не мог различить сестер-призраков по голосам, как не мог уже сказать, кого именно из них он вызвал первой. С течением времени привидения могли меняться до неузнаваемости, принимая форму, более соответствующую их характеру и способностям. Но сейчас с личем, очевидно, разговаривала та самая сестра, которую вызвал он сам — ведь она обратилась к нему через телепатическую связь призрака и некроманта. - Теперь ты намного могущественней меня. Я не посмею более ослушаться твоего приказа, и за сестер тоже ручаюсь.» Когда лич снова приоткрыл дверь темницы, все трое опять лежали ничком. Шансы, что они затеяли весь этот балаган, чтобы удрать, едва он выпустит их из камеры, были все еще весьма высоки... Стоило ли оставить одну в заложниках? Знать бы еще, какая из них самая бесполезная... — Ладно, - махнул рукой Мал Кешар. - Выходите. Но чтобы я ни звука от вас не слышал, ясно? Призраки ответили дружными кивками. — Итак, мы идем хватать людей и превращать их в нежить. Это должно быть весело.