Мой дом - моя крепость

Гермиона уходила в спальню в смешанных чувствах. С одной стороны, игра в вопросы помогла ей немного узнать о месте, в котором она находилась, и ее гриффиндорская натура требовала продолжить начатое. Но с другой, ощущение, что она ходит по краю пропасти не покидало. Гриндевальд был опасен, и она не переставала себе это повторять. Каждая его вспышка лишь подтверждала это. Однако гораздо сильнее пугало его затишье. Грейнджер понятия не имела чего ждать от этого странного волшебника. Зато знала, что ей как можно скорее нужно найти способ выбраться отсюда. Желательно, вернув темного мага в его время. Девушка внимательно осмотрела недавно созданную спальню, но не нашла никаких следов того, что Гриндевальд спал на кровати. Решив, что очевидно замок привел все в порядок, она, раздевшись, без зазрения совести улеглась на чистую постель. Несмотря на усталость, заснуть сразу не получилось. Мысли в голове были похожи на рой пчел. Из-за отсутствия магии гриффиндорка ощущала себя неполноценной. А из-за того, что понятия не имела, когда это изменится, только сильнее злилась на самовлюбленного мага. Было ли в нем хоть что-то человеческое? Как-то раз ей довелось беседовать с портретом Альбуса в Хогвартсе на одной из годовщин победы над Волдемортом. Каким-то образом их разговор затронул и Геллерта. Дамблдор со странной уверенностью заявил, что его бывший друг заплатил за свои дела и сумел раскаяться. Тогда ведьма не придала особого значения этому, пошутив про человеколюбие бывшего директора. Но сейчас, оказавшись лицом к лицу с темным магом, пожалела, что так мало о нем знала. Пугал ли он ее? До дрожи! Но все-таки он не был для нее воплощением ужаса, как Волдеморт в свое время. Очевидно, что Гриндевальд был не уравновешен в своих эмоциональных реакциях, самовлюблен и самонадеян. Ну и конечно, одержим своими идеями о превосходстве магов над простыми людьми. Но как же справиться с таким противником? Гермиона трезво оценивала свои силы — блондин был сильнее и опытнее нее. Единственное, что могло ей помочь — хитрость. Вот только в этом она была не столь искусна. Вздохнув, девушка перевернулась на другой бок, решив, что подумает об этом после, и снова попыталась уснуть. За дверью в это время Гриндевальд вышагивал по комнате, словно лев в клетке. Он еще раз перепроверил расчеты и убедился, что магия должна была начать возвращаться. Причина, по которой этого не происходило, была не ясна. Нурменгард молчал или делал вид, что не слышал зова хозяина. В который раз Геллерт пожалел, что все же наделил эту «кучу бесполезных камней» собственным мнением и душой. Последней надеждой оставалось то, что чары переноса забрали у самого замка слишком много энергии, и теперь он восполнял утерянное за их счет. Это было разумно — ведь Нурменгард должен был всегда оставаться способен защитить своего хозяина. А значит должен иметь достаточно магии, чтобы сотворить защитные чары. Если это действительно так, то через несколько дней, замок восстановит свои силы, и тогда магия гостей уже не будет нужна ему. Мужчина устало потер лоб. Вариант был правдоподобный. Осложнялось дело тем, что он не имел возможности с поговорить со своим творением. Тот лишь забрасывал хозяина неясными образами, трактовать которые можно было и так, и эдак. Решив, что подождать еще несколько дней он вполне может, маг успокоился и снова уселся за стол. Перед ним появилась бутылка вина, и Гриндевальд слегка ухмыльнулся проказам Нурменгарда, но ругаться не стал. Пока девчонка пряталась в спальне, у него было время, чтобы подумать над тем, что ему делать, как только освободится. Информации, что ведьма рассказала ему о новом мире, было мало. Впрочем, он естественно, сможет все наверстать сам. Пока единственное, что его заинтересовало — Волдеморт. Грейнджер рассказывала о нем сухо и кратко. Но он все же заметил выражение ее глаз в тот момент. Похоже этот маг умел вызывать сильные эмоции у населения. И, кажется, далеко не самые радужные. Злило ли его, что после него появился кто-то, кто мог бы затмить его? Пожалуй, что нет. Хотя честолюбие, безусловно, было задето. Ведь этот Реддл умудрился развязать две магические войны. Единственное, что его коробило в этом — что война-то, по сути, была против своих же. Конечно, Геллерт ненавидел магглов, считая, что те должны служить магам. Но делить своих на достойных и нет… Это было чересчур для него. Волшебников и так было меньше, чем простецов. А самолично уничтожать тех, в ком жила магия, он считал полной глупостью. Хотя, конечно, безусловно был согласен, что магглорожденные представляли определенную головную боль. Но все же идеология чистой крови его никогда не впечатляла. Хотя бы потому, что семьи, следовавшие этому правилу, начали магически вырождаться. И это было вполне естественно. За прошедшие столетия чистокровные волшебники были переплетены семейными узами несколько раз. Поэтому Гриндевальд весьма благосклонно смотрел на свежую кровь в лице магглорожденных волшебников. И он собирался как следует разузнать про этого Волдеморта, когда выберется на свободу. За своими размышлениями мужчина ополовинил бутылку. В голове слегка шумело, но это совершенно не напрягало. Он был расслаблен. Сейчас хотелось прилечь отдохнуть, а маг привык делать то, что ему хотелось. Поэтому нисколько не стесняясь, он направился к двери в спальню. Мысль, что замок снова не отопрет ее, промелькнула за мгновение до того, как он нажал на ручку двери. Но к его удивлению та поддалась очень легко. Блондин даже фыркнул от удивления и пробормотал слова благодарности своему творению. Пройдя внутрь, Геллерт пару раз моргнул, чтобы лучше видеть — освещение в комнате было приглушенным, из-за чего спальня была погружена в мягкий полумрак. Разглядев очертания кровати, он направился прямиком к ней. Надо сказать, что Нурменгард не поскупился и сотворил отличную двуспальную кровать. Поэтому волшебник даже не задумывался — спит ли там девчонка. Он был уверен, что места в любом случае хватит. Весьма неизящно завалившись на край постели, он едва удержал равновесие и уже собирался стягивать сапоги, как услышал тихий всхлип. — Не надо… Геллерт замер, прислушиваясь. Но тишину ничто не нарушало. Покачав головой, он решил, что его уставшее сознание играет с ним, и вернулся к своему занятию. Наконец, разувшись, мужчина скинул с себя пиджак, оставшись в легкой рубашке, и откинул одеяло со своей стороны. — Нет! Резкий крик совсем рядом заставил его вздрогнуть. Обойдя огромную кровать по периметру, Гриндевальд приблизился с другой стороны. Тогда он наконец понял в чем дело — у самого края лежала девчонка. Глаза ее были закрыты, а лицо залито слезами. Сама она вся сжалась, будто прячась, а руками вцепилась в одеяло так, что даже при тусклом освещении было видно, как побелели костяшки на ладошках. С минуту мужчина хмуро рассматривал открывшуюся картину. — Пожалуйста, не надо… мы ничего не брали… — жалобно заскулила Гермиона. Ее слова больно отдались в груди. Не осознавая зачем это делает, волшебник присел рядом с ней и осторожно погладил по плечу. — Тише, милая, тише. Все хорошо. Это просто сон. Но ведьма будто и не слышала его. Она стала метаться еще сильнее, словно кто-то удерживал ее. Руки девушки раскинулись в стороны, а сама она выгибалась дугой. И кричала. Истошно. Надрывно. Ужасно. Маг нервно сглотнул. Он знал от чего так кричат. Видел это неоднократно. И неоднократно сам становился причиной подобного. Пытки. Вот, что сейчас переживала его невольная гостья. Решение пришло быстро. Геллерт резко встряхнул девчонку, пытаясь привести в чувство и разбудить, но та лишь сильнее стонала, бормоча неразборчивые слова. Она пыталась вырваться и почему-то называла его миссис Лестрейндж. Поняв, что нужно что-то более существенное, он попытался отвесить волшебнице пощечину. Но похоже только больше сыграл на руку ее кошмару. Конвульсии несчастной стали еще сильнее, а крики — безысходнее. И тогда он сделал последнее, что пришло в голову. Зажав хрупкое тело и скрутив ей руки, Геллерт поцеловал девушку. Поначалу она не понимала, что происходит и продолжала биться в силках сна, но постепенно стала успокаиваться и даже отвечать ему. Когда же Гриндевальд, наконец, отстранился, чтобы оценить результат, на него смотрели испуганные карие глаза. Он резко отодвинулся, ожидая реакции ведьмы. Но та упорно молчала, предоставляя ему возможность объяснить случившееся. — У тебя был кошмар. — Ты все слышал? — тихо спросила она после непродолжительного молчания. Маг кивнул, удивляясь реакции. Он поцеловал ее, а вместо того, чтобы устроить истерику по этому поводу, она беспокоится слышал ли он то, что она говорила во сне. Эта ведьма не переставала его удивлять. — Да, — не стал он юлить. — Извини, — Гермиона отвела глаза, стараясь не смотреть на собеседника. — То есть ты извиняешься за то, что тебе приснился кошмар? — Да. — Если ты таким образом хочешь получить от меня извинения за поцелуй… — начал было темный маг. — Нет. За это спасибо. — О, милая, с тобой приятно иметь дело! — развеселился блондин. — Мы ведь можем продолжить начатое! Но вопреки его ожиданиям, волшебница снова не стала кричать на него или возмущаться предложению. Она просто прикрыла глаза и покачала головой. Гриндевальд нахмурился, почуяв неладное. — Это ведь не обычный кошмар? — Неважно. — И часто такое у тебя? — Неважно. — Да что ты заладила? — взбесился он. — Раз я спрашиваю — значит важно! — Зачем тебе знать? — вяло спросила Грейнджер, поднимая взгляд на мужчину. — Ты все равно собираешься от меня избавиться. — Пока мы здесь заперты, не хотелось бы слышать твои крики, — парировал Геллерт. — Хорошо, — легко согласилась она, поднимаясь с постели. Мужчина во все глаза смотрел, как девушка нисколько не стесняясь вылезла из-под одеяла в одном нижнем белье и стала одеваться. Он нервно сглотнул, стараясь поймать ее взгляд, ожидая найти в нем провокацию или что-то еще. Но когда Гермиона снова взглянула на него, в ее глазах была лишь усталость и боль. Захватив свою мантию, она покинула спальню. Несколько минут Геллерт сидел неподвижно, пытаясь раскусить замысел хитрой девчонки. Но что-то подсказывало ему, что напрасно — она явно была не в себе. И похоже плохо соображала, что творила. Или же в этом времени правила приличия сильно изменились? Сделав заметку, спросить об этом после, он пошел за ней. Ведьма нашлась в кабинете — она прилегла на тахте, подложив руку под голову. Взгляд ее был потерянным. Девушка смотрела перед собой, словно кукла. Гриндевальд посмотрел на стол и заметил, что рядом с его бокалом появился еще один. Он быстро налил в него вина и подошел к Грейнджер. — Выпей, станет легче. На удивление та не стала с ним спорить. Она поднялась и села ровно. Затем приняла бокал и залпом выпила содержимое, чем немало удивила мужчину. В который раз. — Расскажешь? — поинтересовался он, присаживаясь рядом. Но она лишь упрямо помотала головой. — Тогда расскажу я, — предложил он. — Тебе снятся пытки, которые ты пережила. И это должно быть сводит тебя с ума. Гриффиндорка странно посмотрела на него и вернула пустой бокал. Ухмыльнувшись, маг отправился за добавкой. В этот раз он захватил бутылку и свой бокал. — Ты должна побороть свой страх, — безапелляционно заявил он, глядя как его пленница допивает второй бокал. Ее зрачки слегка расширились, а дыхание стало менее прерывистым — очевидно, алкоголь сделал свое дело. — Тебя это не касается, — хрипло заявила она, подставляя бокал для очередной порции. — Уверена? — кивнул он на бутылку. — Уверена, — дерзко заявила волшебница. — Не боишься, что я напою тебя, а затем воспользуюсь этим? — хитро спросил маг, снова наполняя ее бокал. — Это вряд ли, — пожала плечами Гермиона. — Да и зачем тебе это? — Ты знаешь сколько у меня не было женщины? — Хотел бы — уже воспользовался бы, — весомо заявила она, делая приличный глоток. — Кто такая миссис Лестрейндж? — Больная сука, — процедила гриффиндорка, снова прикладываясь к бокалу. — Похоже на правду, — согласился Гриндевальд, неожиданно стукнув их стаканы. На вопросительный взгляд девушки он усмехнулся. — За победу над своими страхами! — У тебя есть страхи? — удивилась она, после того, как они выпили. — У всех они есть, — философски ответил тот. — И чего боится великий Гриндевальд? Мужчина внимательно посмотрел на нее. — Умный ход, — вдруг ухмыльнулся он. — Правда, думаешь, что после пары бокалов я тебе буду свою душу изливать? Ведьма пожала плечами и снова приложилась к бокалу. — Ты ведь спрашиваешь меня о моих страхах. — Я не кричу о них во сне. — Возможно. Кто знает. — Ты хочешь меня остановить, — вздохнул маг. — Хочешь вернуть обратно, и надеешься, что я сболтну что-то лишнее, что-то, что пригодится тебе в этом. Грейнджер откинулась к стене. Она так устала. Мужчина был прав. Такая мысль приходила ей в голову. Но после кошмара она была так вымотана, что не могла ни о чем думать. Единственное, чего ей хотелось, это покоя. — Давай вернемся к этому позже. Сейчас я не в состоянии спорить, — тихо предложила она, покрутив бокал в руках. Разноцветные глаза мужчины полыхнули чем-то неясным. Геллерт приблизился к ней, внимательно глядя. — Тогда пусть этот вечер станет маленьким перемирием, — предложил он, не отрывая от нее своего странного взгляда. — А уже вечер? — меланхолично спросила она. — Понятия не имею, — усмехнулся Гриндевальд. А затем поцеловал ее. В этот раз все происходило иначе. Пусть робко, но волшебница ответила ему. Не отрываясь от нее, маг забрал почти пустой бокал и на ощупь поставил на ближайшую тумбочку. Страсть пленницы разгоралась медленно, но верно. Вино сделало свое дело — ее глаза горели, а на лице появился румянец. Блондин переместил губы на шею, и девушка гортанно застонала. Его руки ловко справились с одеждой. Образ ее нижнего белья до сих пор стоял перед глазами голодного мужчины. — Пойдем в спальню, — между поцелуями прохрипел он, едва сдерживая страсть, рвущуюся наружу. — Не сейчас, — отрывисто ответила Гермиона, пытаясь расправиться с его штанами. Определенно отсутствие магии усложняло процесс их взаимодействия. Но в итоге оба оказались обнаженными, а одежда — брошенной на пол. А дальше все шло так, будто они делали это друг с другом не первый раз. Их тела идеально подходили, созвучно двигаясь в танце страсти. Симфония стонов наполнила комнату, свидетельствуя о таинстве, творившемся там. Ни один из волшебников не обратил внимание, что освещение в комнате практически погасло, создавая нужную атмосферу, а вокруг них плясали едва заметные всполохи магии.