Паладины

      Он всегда мечтал стать рыцарем, часто отпрашивался у матери и, хватая палку, бегал по ближайшей поляне, размахивая ею на манер меча. Эти игры были единственным, что помогало отвлечься от бытовых забот. Возвращаясь, он непременно набирал ведро воды и, покачиваясь от его веса, брёл домой. Палка стучала по камням дорожки, уходящей на самый холм.       «Неудачное место, - поговаривали соседи, косясь по сторонам, - Быть беде всем нам от такой глупости!»       А мальчику нравилось то, что его дом находился выше остальных, он часто представлял себя рыцарем, живущим в замке. И все домики вокруг, каждый холмик, даже вредных дворовых собак, считал своими. Представляя себя высоким, сильным и умелым, он порой попадал в неприятности, что, однако, не могло унять пыл, подбадриваемый мальчишеским задором. Казалось, схватки и скачки были его родной стихией: едва выпутавшись из проблем после драки с ребятами из соседней деревни, он мог сразу забраться на вредного хряка, привязанного у трактира и, отвязав его, кататься полдня, периодически стуча ногами по бокам животины и этим ещё больше её зля. А вечером явиться домой и, виновато шмыгая носом, продемонстрировать свежие ссадины.       В их доме не было мужчины, с которого можно было бы брать пример: отец сразу после рождения долгожданного сына исчез в неизвестном направлении, дед – помер за год до этого. Так что в малом возрасте ему было сложновато общаться со сверстниками. Чему совсем не способствовали многочисленные слухи, ходящие вокруг самого факта появления его на свет. Муж матери, крайне пожилой сапожник, славился своим умением сводить на тот свет молодых жён. Потому девушку, которая соглашалась вопреки здравому смыслу на предложение крайне зажиточного умельца, заранее оплакивали.       Однако с матерью всё вышло не так: выросшая в семье, где было двенадцать детей и потому даже своё право на еду надо было оспаривать, она не колеблясь в первый же день отлупила мужа, ведущего себя грубо и заносчиво. Тот проникся и следующие полгода был примерным семьянином.       Беда пришла откуда не ждали: новый молодой барон, объезжая земли, заметил в окне одинокую девушку, заинтересовался и пожаловал вечером на ужин. Все шептались по углам, однако никто так и не решился спросить напрямую, что произошло дальше. Однако через пару месяцев у молодой жены начал округляться живот. В деревне уже давно знали, что у сапожника не может быть детей – иначе почему пять браков с молодыми и здоровыми девушками не дал потомства? И снова ни одна сплетница не нашла сил задать вопрос. Мужчина молчал, как и его супруга, резко укоротившая свой пыл в плане держания мужа в узде. Тот начал погуливать, потом – выпивать. И, в итоге, к моменту рождения первого малыша семьи отношения испортились окончательно, так что не было ничего удивительно, что, придя однажды утром в мастерскую с завтраком, женщина никого не обнаружила.       Сапожник исчез. Слухи поползли с новой силой. Родившийся мальчик стремительно обгонял сверстников ростом и умом, на глазах у всей деревни гонял сверстников (за что неоднократно был бит), воровал животных (которых, однако, всегда возвращал по окончанию развлечений владельцу) и помогал без вопросов любому попросившему. Видимо, последнее особенно злило некоторых соседей, которые всерьёз надеялись, что после пропажи мужа сапожница поумерит пыл. Но та даже с какой-то радостью взялась за дело и, скатавшись домой на телеге за матерью, принялась сама осваивать мужнину профессию. Через два года они получали в два раза больше, чем при самом сапожнике.       Что породило новую волну слухов. Дескать, видел кто-то, как аккурат в тот день, когда барон у них столовался, она выскочила из стога сена уже к полудню и была растрёпанная. Можно было сказать, что деревенская девка сглупила и кувыркалась в сене с практически незнакомым человеком, но деревенский мозг непонятно злобен: начали появляться там и тут «настоящие отцы», жаждущие «воспитывать сына как подобает». Мать старалась ограничивать общение своего малыша с жадными селянами, которых не смущали подчас и собственные жёны, но справиться полностью не могла. Периодически к мальчику приставали на улицах мужчины и принимались убеждать в родстве. Тогда он хватал палку и отправлялся в лес. Это помогало немного справляться… ***       -Эй, спишь что ли? – кто-то потряс его за плечо, вырывая из приятного сна и вынуждая привстать, - Пошли, помощь нужна.       Парень с трудом продрал глаза, всё ещё не понимая что происходит. Первые пару секунд он глупо оглядывался, по привычке ища глазами своего господина, но потом вспомнил произошедшее вчера и прикусил губу: выдавать себя за настоящего рыцаря было нечестно, но иного пути не было. В этих местах могли запросто схватить и превратить в раба, несмотря на все запреты и угрозы Магистрата.       Работорговцы есть по всей стране, но видно сразу их не везде.       Вчера вечером, едва переступив порог постоялого двора, он сразу же поймал на себе оценивающий взгляд мужчины в углу. От дотошности осмотра даже расхотелось спать и парень на мгновение подумал, что скакать без отдыха всю ночь – очень неплохой вариант. Но потом оценил свои шансы упасть по дороге и потерять коня окончательно и смирился: подошёл к стойке и трясущимися руками отсчитал стандартную сумму.       -Из столицы? – лениво уточнил бармен, косясь на мужчину в углу.       -По делам службы от Магистрата, - привычно небрежно бросил парень и, стараясь выглядеть максимально расслабленно, добавил, - Недавно получил звание потомственного рыцаря и решил попутешествовать по миру перед тем, как выбирать где осесть.       Бармен поцокал языком и, повернувшись к наблюдателю, скривил половину лица. Видимо, он собирался подмигнуть и хотел сделать это максимально незаметно. Но – не вышло, переведя взгляд обратно, он встретился со спокойно-равнодушными глазами рыцаря и почти сразу покрылся ледяными мурашками.       Рыцари в мире были всегда: как помнил парень, встречались и до войны, и после её. Правда, все они, не сговариваясь, встали во время кровавых событий на сторону Паладинов и после, получив небольшие суммы «компенсации», рассыпались по стране, пируя и развлекая себя охотой. По преданиям, это было время, полное забав и веселья, которое закончилось вместе с выданными деньгами. Оказавшись на мели, некоторые стали промышлять разбоем, другие – вступили в гильдии и переквалифицировались в ремесленников, даже немало преуспев. После подведения итогов войны те из них, что пожелали продолжить вести прежний образ жизни, получили грамоты и медальоны, подтверждающие причисление к представителям власти, и отправились в самые дальние уголки страны, прокладывая себе путь мечом и словом. Несмотря на кажущуюся праздность, первое время именно они были главными контролёрами исполняемых законов и неоднократно вскрывали целые сети преступных кланов, многие годы остававшихся в тени.       К настоящему моменту звание рыцаря давало возможность отбиться от ареста и отказаться от любого ребёнка, которого считают своим, а также – необходимость передавать напрямую «весточки» в Магистрат. Пожалуй, последнее и делало таких «путешественников» непригодными для отправления в рабство или на рудники. Ведь, если всегда писавший отчёты раз в неделю рыцарь вдруг исчезнет на год, за ним непременно пошлют поисковый отряд.       -Опять заснул? – хозяин, не выдержав, потряс его снова за плечо, в этот раз почти крича в лицо, - Я говорю: мне нужна помощь! Карета застряла на главной улице, ни одна телега пройти не может! А ты вроде рыцарем назвался, твоё дело – помогать простым людям!       С трудом заставив себя не послать вредного мужика куда подальше, парень поднялся и, тяжело ступая, направился в сторону выхода. Его комната, выходящая дверями прямо на лестницу, не располагала хоть чем-то для справления нужды и приходилось бегать на улицу ночью, рискую собственными жизнью и свободой.       Но ничего сделать он не успел: стоило развязать штаны, рядом снова нарисовался хозяин, которого он вчера принял за бармена и принялся рассказывать, что всё движение посёлка встало из-за нерасторопности рыцаря, который вместо помощи честным людям гадить удумал… ***       Карета торчала из ямы, наполненной глиной, почти наполовину. Сидящих в ней в момент происшествия людей парень узнал сразу по рыже-жёлтым стремительно застывающим пятнам на одежде. Ситуация безусловно была крайне неприятной, но вот причину беспокойства хозяина он понял не сразу, а лишь хорошо присмотревшись: за углом, прислонившись к стене, стояла телега с глиняными бидона и всевозможными кувшинами, многие из которых уже начали издавать бульканье. Рядом, опершись на забор, перекидывался словами с молодой девушкой дородный мужик в порванной соломенной шляпе.       -Быстрее, у меня уже бурчит алкоголь! Пиво вот-то начнёт пениться и вытечет всё! – снова начал причитать трактирщик, - Сделай уже что-нибудь!       Парень подошёл ближе и, грустно посмотрев на всю композицию, открывшуюся глазу, констатировал про себя, что это ему не по плечу. И дело даже не в отсутствии рядом настоящего рыцаря: для того, чтобы вытащить такую тяжесть, нужно быть иметь массу как минимум в два раза больше.       -Что случилось? – спросил он у девушки, которая лениво подбрасывала камушек, ожидая действий от столпившихся вокруг людей.       Она сразу привлекла внимание, парень мог с уверенностью сказать, что никогда не встречал таких: коротко стриженная, в сшитых по фигуре военных штанах, с голым животом и в тяжёлых, металлических сапогах, словно отлитых прямо на ноге – непохожая на окружающих её женщин, будто прибыла на время из другого мира.       -Прошли над ямой, вполне хватало ширины, чтобы не провалиться, но потом один край начал скользить, а ночью дождь шёл, всё развезло. Еле успели выбраться, карету теперь целый день чистить.       -Хм… Вы пробовали вытащить?       -А то. Но не получается, сил не хватает, - и ловким движением отправила камушек в полёт прямо в лужу, - Вот её бы вычерпать.       Он с сомнением осмотрел дорогу, которая была вся изрыта и поверх – залита водой.       -До утра будем вычёрпывать, а вода за это время обратно набежит, - он подошёл вплотную к яме и, чуть наклонившись, рассмотрел края, - А, может, засыпать её?       -И чем же?       -Эй, все, - он повернулся к толпе, молча наблюдавшей всё это время за происходящим, и скомандовал, - Несите всё, что давно не решались выбросить, дорогу чинить будем!.. ***       -Спасибо, - девушка, которая за всё время работы едва ли перебросилась с ним парой слов, опустилась за стол напротив и подняла руку, подзывая трактирщика, мигом оказавшегося рядом, - Всё, что съест этот человек – за мой счёт.       -Не надо, - остановил её парень, - Я вполне могу насытиться и на свои деньги.       -Не думала, что в такой глуши может оказаться полноценный рыцарь, - брови девушки взметнулись вверх от удивления, - Ну, тогда… что я могу для тебя сделать?       -Ничего, - он пожал плечами.       -Как это?       -Мне ничего не нужно. Можешь посидеть и поговорить, этим ты уже отблагодаришь.       -Ух ты, да ты действительно благороден! – она присвистнула, - Половина посетителей сейчас мечтает о таком предложении, тем более – возможность выбрать самому.       -Как вы и говорили до этого, я – настоящий рыцарь, - сунув руку в прорезь рубашки, он достал медальон, приглушённо сверкнувший в неярком свете, - Вот.       -Ого, никогда до этого не встречала рыцарей. Что привело тебя сюда?       -Распределение. Каждый год надо являться в Магистрат, если нет больше дел, потом отправляться в указанном направлении и следить, всё ли в области в порядке.       -Вроде патруля?       -Да. Но для патруля нужна куча денег на содержание, условия, постоянные квоты, а тут – приехал и уехал. Платить не надо, караулить не надо. Достаточно периодически проверять чтобы не исчез бесследно на просторах страны. Удобно, как ни посмотри.       -Тебе нравится делать то, что ты делаешь?       -Я… - от подобного вопроса он даже сбился, - Я никогда не думал об этом. Просто делаю то, что должен. Ведь не важно, что ты делаешь, если делаешь это хорошо. Вот ты что умеешь делать лучше всего?       -Стрелять.       -О… Ты – воин?       -Нет, снайпер. В прямом бою мне не выжить без хитрости. А вот издалека могу поразить любую цель если она по размеру больше мухи.       -Здорово.       -Да.       Они замолчали. Недосказанность повисла в воздухе, словно напоминая о том, что её за воротами постоялого двора ждёт мужчина, а он – всего лишь парнишка, который подобно бродячей собаке колесит по стране и выискивает нарушителей.       -Ну, я пошла. И… если соберёшься, мы с братом будем рады принять тебя в гости.       -Сейчас поговаривают о введении военного положения, так что в ближайшее время вряд ли смогу. А так – был бы рад.       -Тогда я заранее приготовлю комнату.       Она улыбнулась, встала и вышла. А парень остался сидеть над тарелкой с постной кашей, понимая, что, скорее всего, сегодня видел её в последний раз… ***       -Ты думаешь, я – неудачник? – сидящий напротив мужчина, которого он, находясь в собственных раздумьях, минут десять бесцельно изучал взглядом, поставил кружку на стол и задумался, - И что я и вовсе недостоин жить? Думаешь, что я тут просиживаю штаны потому, что меня отовсюду попёрли, да?       Фернандо отвёл глаза. За прошедший год он научился выслушивать жалобы с настолько равнодушным видом, что люди потом не лезли с советами и просьбами. Ему вполне хватало того, что на каждой остановке очередной бедолага хватал за рукав и начинал жаловаться, что у него «большая семья, мал мала меньше, десятеро по лавкам, а молодой господин при коне и доспехах, наверняка деньга водится, нам бы немного, ах, нам бы немного, чисто на пропитание, аж бурчит всё внутри!». Обычно от таких «голодных» за десять шагов разило десятью бутылками вина, выпитыми за ужином и ещё парой, которая оставалась на утро. Они бросались просить о помощи, рассказывать о своей жизни и требовать-уговаривать-умолять. Но данный индивид, несмотря на то, что был изрядно пьян, действовал не по сценарию.       -Я ведь был Часовым, да не просто каким-то там Часовым, а командиром Часовых! Меня вся страна знала! А потом – эта поганая метель, охотница со своими горячими руками и чёртова ледяная иголка, лишившая меня глаза и отряда разом! Только Стрикс остался, да и тот сразу подался в столицу, чтобы найти новое место! – он сделал паузу, но вместо просьбы о деньгах, выдал то, что удивило Фернандо до глубины души, - Тебя как зовут?       -Фернандо, - поражённо выдавил рыцарь, смутно угадывающий, что этот попрошайка вышел на новый уровень.       -Фернандо, хочешь выпить?       -Что?       -Спрашиваю, желаешь ли разделить со мной пару десятков кружек этого отличного импортного пива, на которое я накопил за долгие годы службы в Отряде Часовых, за что, как оказалось, неплохо платят.       -Да, можно было бы…       -Эй, - мужчина свистнул, отчего бармен сразу активизировался, - Ещё четыре кружки нам!       -Я бы на вашем месте столько не пил, - посоветовал ему Фернандо, - И вообще нашел себе более достойное занятие, чем просиживание целых дней в трактире.       -А ты не на моём месте и потому даже не представляешь, что случилось, - ударив рукой по столу, он чуть наклонился и вкрадчиво спросил, - Слышал ли ты о Викторе?       -Слышал.       -Вот именно. Вся страна обо мне знает и думает, что я никогда не ошибаюсь. Однако, один раз за всю свою карьеру я ошибку всё же совершил и теперь вынужден до конца своих дней смотреть на небеса не через прицел, а просто так. И, знаешь, мне от этого так тошно…       -Вы – Виктор?       -Да, а ты…       -Рыцарь.       С того самого момента, как он, впервые проявив свой характер, засыпая ту злосчастную яму, стало как-то проще. Да и девушка, улыбающаяся в ответ, когда залезала во всё ещё грязную карету, предложила бросить всё и просто приехать в столицу. И он поверил в то, что справится. Целый год парень старательно помогал всем, кого видел, переводил старушек через дорогу, писал письма в Магистрат, освобождал застрявших в заборе мальчишек. По вечерам он тренировался в лесу, размахивая мечом и с каждым днём всё яснее понимая, что настоящим рыцарем ему не стать. Руки, обладающие слабыми от природа кистями, всеми силами сопротивлялись взмахам и обычно всё заканчивалось тем, что он, потирая запястья, возвращался в очередной постоялый двор в плохом настроении.       Люди платили ему деньги.       Иногда.       И этого вполне хватало на несколько недель. Живя скромно и сдержанно, он тратил всё на поддержание достойного вида имущества хозяина, подчас натирая коня почти до блеска. Доспехи, которые он, несмотря на то, что ни разу не надел, регулярно чистил и смазывал, радовали одним только своим видом. А меч, пусть и используемый для тренировок с деревьями, всегда был чистым и хорошо наточенным. В общем – всё было готово для того, чтобы перейти к настоящему владельцу сразу как тот вернётся. То, что рыцарь вернётся, парень не сомневался. Ведь не может же настолько сильный и умный мужчина ни найти выход при условии, что ему дано неограниченное количество времени?       Но рыцарь не шёл и парень уже начал осторожно называть себя самого «Фернандо» даже внутри, а не только представляясь при знакомстве. Понемногу он стал привыкать к положению вольного помощника, которому дозволено всё.       Не интересуясь особо женщинами, новоиспечённый рыцарь просиживал целые дни в комнате, куда запасливые люди в знак благодарности приносили книги. Перелистывая страницы и проникаясь чем-то новым, он чувствовал себя живым и… настоящим?       Это странное чувство не умолкало и вот, оказавшись лицом к лицу с человеком, который потерял всё, он осознал то, насколько глупо было пытаться помогать людям как прошлый носитель этого имени. Ведь вполне можно было найти свои способы, о чём он и не подумал почему-то.       -Понимаешь, я как подумаю, что по моей вине погибли парни, так места себе не нахожу, спать ночами не могу, есть не могу, только пить, и то – не всё и не всегда, - Виктор грустно заглянул кружку, - Никто нигде меня не ждёт, понимаешь? А тут везде кордоны, военное положение, место жительства без веских причин покидать нельзя. Вот и решил переждать, мать его, а потом – раз – «нельзя, не положено». И не пустили дальше к столице, словно животное сапогом отпихнули.       Фернандо мрачно подумал о том, что сильного на вид мужчину можно было бы приставить к сохе и отправить в поля, что непременно выбило бы из него всю дурь, а заодно – все мысли вообще. Но потом вспомнил о том, что совсем недавно, перебирая вещи, в очередной раз наткнулся на письмо из столицы, в котором девушка звала к себе. Оно пришло через пару дней после того, как он ей помог, судя по всему – отправила она его с ближайшей станции. Как нашла имя – парень не знал, да и думать не хотел, если честно. Но это было первое письмо, написанное для него женской рукой, так что выбросить не хватило духу. И не хватало до сих пор, чему конкретно сейчас он бы безмерно рад.       Сам Фернандо в столицу не собирался по понятными причинам: там в большом количестве осели бывшие друзья и коллеги настоящего рыцаря, попадаться им на глаза было по меньшей мере глупо. За выдавание себя рыцарем вешали на ближайшей сосне, считающееся в среде воинов мужским деревом. Рисковать головой он не мог, а вот вручить письмо-приглашение Виктору, который наверняка уже истосковался по службе, был способен. В конце концов, его долг – помогать окружающим.       -Погоди, я сейчас, - он встал и, чуть поклонившись трактирщику, бросил монетку на стол, - Я сам оплачу своё пиво, спасибо. Никуда не уходи!       -Не беспокойся, я буду тут до следующей осени! – бросил ему в спину мужчина… ***       «Дорогой друг!       Во-первых, я хочу поблагодарить за то, что ты фактически спас мою жизнь, избавив от неудобств и возможных травм. Ты даже не представляешь, как ценно для меня твоё даже просто желание помочь.       Во-вторых, спасибо за то, что показал мне, что доброта и честность всегда могут оказаться рядом и не потребуют за свои дела ничего. За несколько дней до нашей встречи я была в месте, которое, несмотря на все рассказы, стало ледяным адом. С каждым мгновением оно душило меня всё сильней, заставляя жалеть о принятом решении. Случившееся там едва не разрушило мою веру в то, что возможно на этой земле верить, любить и быть любимой.       Рада сообщить, что сейчас я в порядке. Но, несмотря на это, жажду увидеть тебя вновь. Твой подвиг до сих пор не даёт мне сомкнуть глаз ночами от осознания собственной беспомощности перед судьбой. Всю жизнь я гналась за чем-то неизведанным, собирая навыки и события у себя в голове и храня их там даже после превращения в очевидный хлам. А ты… ты помог мне осознать, что жизнь состоит не только из бесконечных сражений и операций. Надеюсь, что смогу изменить течение своих дней и измениться сама. Приезжай как сможешь, буду рада тебя увидеть.       С радостью, Кинесса.»       На обороте аккуратным убористым почерком значилось «Личное приглашение номер 1456, одобрено Магистратом, бессрочное». Откуда внезапно взялось одобрение Магистата, Фернандо старался не думать, но полагать, будто бы девушка врёт, не хотелось. Он осмотрел бумагу со всех сторон, но, не найдя ни одного прямо указания на него, свернул в трубочку. Вряд ли это сработает, но попробовать-то можно?       Спустившись вниз, он застал Виктора в ещё более плачевном состоянии: мужчина храпел, откинувшись на скамье, грозясь вот-вот сверзиться вниз. Подсев рядом и словно невзначай заглядывая в свою кружку, Фернандо приподнял её и ударил дном о стол. Раздался глухой громкий стук, от которого подорвались все, включая трактирщика.       -Можно мне ещё пива?       -Ты вернулся.       В голосе Виктора было скорее удивление, нежели радость. Он на мгновение застыл, а потом ощупал свои карманы, в которых, судя по виду, можно было спрятать целый отряд. Потом, то ли нащупав необходимое, то ли всё пересчитав, успокоился и хлебнул пива. Фернандо хотел последовать его примеру, но пенный напиток пошёл в нос и от безумного жжения парень поперхнулся. Мужчина улыбнулся, сразу постарев от этого на добрый пяток лет, и хорошо размахнувшись, вмазал своему собутыльнику по спине.       От сильно удара Фернандо чуть не приложился лицом о стол, спасаясь лишь выставленными вперёд руками и кружкой, которая, упав, попала под подбородок. Но Виктор на этом не остановился, для верности эффекта ударив ещё раз. Что пришлось очень некстати, ведь рыцарь как раз пытался разобраться как во рту оказалась ручка кружки.       Хлоп.       Что-то щёлкнуло, изо рта сразу же потекла кровь, скатываясь горячими каплями по подбородку. Не в состоянии понять что случилось Фернандо пощупал губы, но те были в порядке и только когда он поднял, наконец, голову, и улыбнулся, то понял, что случилось: видимо, желание Виктора помочь было настолько сильным, что оставило рыцаря без половинки зуба, за обломок которого сразу же зацепился язык, что и вызвало кровь. Выплюнув ещё секунду назад бывший его частью осколок, парень с сомнением посмотрел на соседа по столу. Тот был ещё более удивлённым на вид.       -Это чего это ты? – словно разом забыв все слова, промямлил Виктор, - Как это оно?       Мужчина был безумно пьян: иного объяснения происходящему Фернандо просто не мог дать. С удивлением ребёнка, впервые в жизни наблюдающего снег, бывалый солдат, прошедший не одно сражение и потому наблюдавший море ранений разной степени тяжести, смотрел на кусок зуба в руках собутыльника.       -Похоже, зуб раскололся.       -Я тебя, да?       -Да, - грустно вздохнул парень, - И что теперь делать?       -Тут рядом поселение есть, пошли.       -Да куда мы пойдём в таком состоянии? – говоря это, Фернандо имел ввиду не себя, но Виктор не предал этому вялому протесту никакого значения, - Погоди, мы не можем идти прямо сейчас!       -Почему?       -Ну… Вот-вот стемнеет… - и, видя, что бывший командир никак не реагирует, быстро добавил, - Да и ужин скоро…       -Ужин – это дело, стоит того, чтобы немного потерпеть… ***       Считать каждую сосну врагом, шарахаться от своей собственной тени, всеми силами изображать, будто не икаешь от страха во время очередного поворота…. Виктор снова нырнул в какие-то кусты, щедро украшенные паутиной, и Фернандо мысленно отругал себя за то, что они не выдвинулись сразу. Упёртый товарищ по застолью всё равно потащил его в самую чащу, но теперь, вдобавок к прелой листве под ногами, было ещё и темно хоть глаз выколи.       -Ой!       От резкого удара в глаз парень вздрогнул и остановился. Перед лицом ничего не было, откуда же такая боль в глазу? Пощупал руками и понял, что впереди торчала старая сухая и очень острая ветка. Вот как ту не верить в приметы, а?       -Чего ты там? – тихо сказал Виктор совсем рядом, отчего рыцарь подскочил, чудом удерживаясь от совершенно непристойного верещания, - Не боись, почти пришли уже.       Промолчав насчёт того, что это «почти пришли» длится уже почти час, и, скорее всего, они просто наворачивают круги, Фернандо снова потёр пострадавший глаз и покорно двинулся за собутыльником, прекрасно понимая, что со своей способностью блуждать он вряд ли вообще когда-либо сможет отсюда выбраться. Судя по всему, его обглоданное местным зверьём тело обнаружат лет через двадцать и всё равно не смогут идентифицировать.       -Вот, почти!       Словно по команде, впереди действительно показался свет. Виктор ускорился, его шаги глухо отзывались в ночной тишине, наполненной пением цикад и перекличкой явно страдающих бессонницей птиц. Фернандо скривился: в такие моменты парень всегда невольно прикидывал, чем мог бы заняться, останься он дома. Впереди мелькнул силуэт военного, его мощные плечи на мгновение загородили источник света. Потом проскрипела дверь, оповещая о том, что их трудный путь завершился. На дорожку под ногами рыцаря упала полоска света, чем он с радостью воспользовался, ускоряясь и стараясь не потерять из виду своего проводника. Тот, найдя нужное место, сразу же расслабился и, казалось, даже почти протрезвел. По крайней мере, он уже не качался и не хватался за всё подряд для сохранения равновесия.       -Поздоровайся, этот мелкий крысёныш – лучший лекарь в округе, - он указал пальцем на непонятного зверька, спящего в кресле и потому никак на них не реагирующего, - Сейчас я его разбужу и начнём лечение.       -А, может, не надо?       -Ой, да что случится, мы сто лет знакомы… ***       -Не могу поверить, мы ведь сто лет знакомы!       С момента столкновения прошло уже полчаса, зуб Фернандо, покрытый какой-то непонятной кисловатой массой, стремительно застывал, а Виктор всё ещё не мог успокоиться. Видимо, желая быстро разбудить, он схватил своего старого знакомого за хвост и чуть приподнял. Тот, спросонок не сообразив что происходит, цапнул мужчину за бедро, на раз прокусив плотную ткань армейских штанов. И, честно говоря, не будь зверь и вправду отличным лекарем, бравый вояка вполне мог бы остаться без ноги: оказалась повреждена важная артерия, кровь хлынула как из фонтана. Но после суетливого прижигания, смазывания и чашки настоя Виктор устроился в кресле и теперь стонал оттуда, взывая к совести друга. Тот в ответ лишь шипел и демонстрировал когти, тоже являющиеся довольно неплохим оружием. Они мелькали в темноте, делая нового знакомого похожим на настоящего хищника.       -Действительно, столько лет знакомы, а ты до сих пор не удосужился выучить правила поведения, в которых всего три фразы.       -О, ну, про ночь я помню.       -Да, «никогда не приходить ночью» - это первое и главное правило. Второе «никогда не трогать мой хвост». Напомнить тебе третье, которое ты тоже умудрился нарушить?       -О, я отлично помню!       -Да ладно? Может, тогда расскажешь своему другу?       -Эм… Ну… Там что-то про шерсть…       -Не «что-то про шерсть», а «никогда не называть меня «шерстяным мешком», «крысёнышем», «падальщиком» и прочими оскорбительными словами. Это злит.       -Ну, хорошо, хорошо, крошка-енот, не злись.       -Я – лис. Прошу тебя: запиши это где-нибудь, в конце-то концов. И прекращай пить, а то это уже перешло всякие границы.       -Ничего подобного, я – только по праздникам.       -И что же сегодня за праздник?       -Эм… - тут же задумался Виктор, - Пятница?       -Сегодня воскресенье. Ты, что, двое суток беспробудно пил?       -Ой, вот только не надо читать мне нотации. Я – взрослый мужчина…       -…которого выгнали со службы за то, что он пил не просыхая…       -Вообще-то, я пью именно из-за того, что меня выгнали.       -…потому что ты пил. Я тебя за год ни разу не видел трезвым. А это что-то да значит.       -Что я эту дорогу могу только спьяну найти.       -Не переваливай вину на других. Лес знает наши души получше нас самих: он понимает, когда пускать тебя за помощью, а когда – нет.       Виктор надулся и, скрестив руки на груди, отвернулся к огню. Что-то кольнуло десну, и рыцарь вздрогнул. Это не осталось незамеченным: растянув рот в улыбке и демонстрируя мощные зубы, лис потянулся вперёд, когтями сдавливая подбородок и вынуждая показать зуб. Видимо, его всё устроило: спустя миг лекарь уже убирал инструменты и проверял склянки на свет.       -Если что-то будет беспокоить, выпей алкоголя, спирт успокоит боль и поможет здраво оценивать свои шансы в одиночку сюда добраться.       Фернандо с осторожностью прикрыл рот, сжимая зубы и замечая, что даже сильное давление не заставляет сломанный ещё час назад зуб как-то качаться или разваливаться на части. Крошащийся край словно выровняли, придав ему прежнюю форму. Виктор в кресле завозился, было видно, что ему уже не терпится снова прогуляться.       -Мы можем идти? – спросил рыцарь, надеясь на положительный ответ.       Им следовало как можно скорее вернуться в таверну, чтобы спокойно поговорить, ведь он всё ещё раздумывал над тем, отдавать ли Виктору письмо. По-хорошему, надо было либо давно это сделать, либо отказаться от идеи и забыть, дав бывшему военному командиру возможность спиться окончательно и затеряться на просторах страны нищим бродягой. Но оказалось, что у лиса немного другие планы.       -Нет, ему нельзя двигаться и тем более – скакать по местным оврагам. Оставайтесь до утра, я всё равно собирался как проснусь двинуться домой.       -А, разве это – нет…       -Неужели ты думаешь, что я соглашусь добровольно поселиться в домике в посреди леса, куда может добраться любой пьяный кретин?       Вопрос явно был с подвохом, вот только Фернандо, как ни пытался, так и не смог понять – в чём соль. Поэтому он просто виновато улыбнулся молча наблюдающему за ним Пипу и спросил:       -Значит, у тебя есть другой дом.       -О, Небеса и Травы, дайте мне сил! – воскликнул целитель, но, не дождавшись ответа, лишь вынужденно констатировал, - Да, у меня есть другой дом. Не маленький домик в лесу, где я занимаюсь иногда изготовлением отваров и высушиванием трав, а большой, хорошо укреплённый дом, в котором я чувствую себя в безопасности.       -О.       Это было уже понятней. Рыцарь улыбнулся и наивно уточнил:       -А я могу пойти туда с тобой?.. ***       -Неужели ты думал, что он тебя возьмёт?       Виктору было положено спать, а не задавать вопросы. Фернандо уже собрался ему об этом напомнить, когда мужчина вдруг закряхтел и начал тяжело переворачиваться, с трудом опираясь на раненую ногу.       -Ох, я теперь не только одноглазый, но и одноногий. Что ж поделать-то? – он сделал короткую паузу, - Раз уж мохнатый ушёл, бросив нас тут одних, может, расскажешь о своей жизни, о даме сердца или о чём-то таком?       -У меня нет дамы сердца.       -Не верю.       Рыцарь задумался. Единственной девушкой, вызвавшей у него какие-то чувства, была Кинесса, но они виделись один раз в жизни, да и ту встречу полноценной можно назвать с трудом: много ли времени надо на то, чтобы вытащить карету из ямы и немного подтолкнуть? Однако, она написала ему письмо и теперь можно было иногда вздыхать о том, какие красивые у них могли бы быть дети. И представлять себе тихий домик где-нибудь в провинции, с небольшим садиком и гортензией под окном.       На секунду ему даже показалось, что он в состоянии жить в таком месте, но иллюзия вмиг рассыпалась на куски, стоило только подставить там же Кинессу. Всё в ней от одежды до внешнего вида, выражало глубокое неприятие классического мироустройства с женской ролью владычицы дома. А ему хотелось просто тихого счастья…       -Правда нет.       -Что, совсем никого, кто мог бы претендовать на звание «моя дама»? Вообще? – вдруг засмеялся Виктор, - Ох, молодые, какие же вы все наивные ещё! Небось, ждёшь «ту самую»?       Фернандо промолчал. В данный момент новый приятель казался ему злым и надменным. Подобные чувства возникали у парня чрезвычайно редко и обычно он их не останавливал. Увлёкся и в этот раз, внутренне злясь и примеривая на себя рыцарские доспехи. Но потом пришло осознание: мужчина потерял всё, что давало ему радость: работу, друзей. Наверняка и любимую. Иначе почему он так едко отзывается о чужой романтичности?       Решив, что не стоит вообще сейчас больше разговаривать, Фернандо повернулся на узкой лавке, которая была выделена ему лисом, и притворился, что заснул… ***       -Люди, словно величайшую ценность несущие свои разрушенные жизни подчас бывают жестоки, - поучала его мать, пока по вечерам он, нетвёрдыми ещё руками, кромсал на узкие полоски кожу, - Потому и в деревне меня не любят: тяжело смотреть на то, как кто-то счастлив. Ведь ты у меня и одет, и сыт, и здоров, а у соседки нашей из пятерых в доме только один здоров и тот – муж. Болеет она, еле дышит, но продолжает рожать. Есть в доме нечего, а она – нового носит и всем жалуется, что, дескать, «кушать нечего, хоть вешайся». Ей бы подождать, знает ведь, что год трудный, зерно не родится, потому у всех, кто на землю надеялся, дыры вместо новых штанов. Но нет – рожает и рожает. Один из трёх только выживает, сама от родов не успевает оправиться – уже новое пузо. И всё равно – ходит, через заборы заглядывает. И вот идёт она, по улице, на соседей смотрит: тут землю дети роют, чтобы корешки достать, там – все в обносках, еды купили, а на заплатки новые не осталось. И вроде всё ровно, нет вокруг довольства и сытости, потому и спокойно и радостно ей на душе. Но вот – только подойдёт к нашему забору и тотчас же настроение портится: в новых штанах ты бегаешь, сытый, с розовыми щёчками. Здоровый как жеребёнок. И сама я - не с отвисшими боками, а подтянутая.       -Матушка, но ты ведь – не от хорошей жизни подтянутая, - всегда возражал ей сын, - Ты ночей не спишь, над кожей клонишься. Руки себе искалываешь и изрезаешь так, что круглый год должна с длинным рукавом рубашки носить. И часто не платит та же соседка после такого труда. Притворяется, будто беда у неё срочная, выхватит ботинки и бежать. А мы потом неделю на травяных отварах живём, деньги копим, чтобы немного хлеба на ярмарке взять. Неужели не видит она, что, паши они с мужем оба, толку больше бы было?       -Ты пойми: люди не желают замечать твою боль, те вечера, которые ты тратишь на обучение. Они слепо верят, что это упало тебе с небес. Вот успех – это да, это им видно, они его обсудят и так всё повернут, что ты в итоге крайним во всех их бедах сделаешься. Да и самим работать – не для них это. Глупость людская растягивается над землёй подобно пологу и мешает им смотреть в небо, ограничивая каждый день их мысли. И становятся люди жалкими и злыми, помешанными на себе и своих проблемах.       -Неужели, нет хороших людей кругом?       -Есть, малыш. Но и они подчас попадают в ситуации, из которых в одиночку не выбраться. И тогда они из-за собственной боли не могут тебя понять.       -И что же делать?       -Как встретишь человека, жизнь которого катится под откос – непременно помоги. Может, даже совет способен его подбодрить, так что не мелочись на действия и слова…       Фернандо проснулся первым. Сны о матери, оставшейся в родной деревне, всегда раньше грели его, давая хорошее настроение и помогая пережить трудности и лишения. Но сегодня почему-то он проснулся полным неясного беспокойства.       Что ему следует делать? Почему вдруг вспомнился тот разговор, произошедший в раннем детстве? Не значит ли это, что давно пора было принять решение он только зря тратит свои нервы?       Или – что стоит поскорее уйти и судьба даёт ему шанс «развязаться» с пьяницей, дебоширом и неудачником?       Рыцарь встал и, стараясь не снести ничего по дороге, двинулся к выходу. По пути попался стул, парень обогнул его и, сам того не заметив, оказался к Виктору ближе, чем когда проснулся. Мужчина сопел, сложив руки на груди и по-военному вытянув ноги. На бедре его кровь окончательно засохла, повязка стала не красной, а грязно-бурой и, сползя почти до колена, обнажила дырявую теперь ткань штанов. Отчётливо виднелись белые точки – единственное, что осталось после того, как Пип приложил все свои усилия к исправлению ситуации.       И, сам не зная, почему, Фернандо вдруг решился.       С этого момента – никакого страха, никакого смущения.       Он – Фернандо, рыцарь, тот человек, который способен броситься на врага с голыми руками, победить и потом отправиться искать нового противника.       Он – потомственный защитник слабых и обездоленных.       Он – помощник для тех, чья жизнь разрушена.       Он сунул руку в карман куртки и, решительно достав оттуда письмо, вложил его в ладони никак не отрегировавшего на такой жест Виктора. В конце концов, если смотреть правде в глаза, ему совершенно не нужен был пропуск – вполне хватило бы значка, выданного учителю Магистратом. Так что они могут даже однажды встретиться.       Дверь скрипнула, когда он выходил. Трава приятно шушрала под ногами. Покачивая, деревья желали друг другу хорошо провести последние минуты ночной тишины. Какая-то птица, выскочив из кустов совсем рядом, метнулась красно-жёлтой молнией в сторону небольшой прогалины, куда парень и направился, на ходу ускоряя шаг. Вот-вот начнётся новый день и он собирался успеть на завтрак, который проплатил заранее на всю неделю… ***       Виктор отбыл совершенно незаметно: вот только минуту назад он входит в обеденный зал, быстро скользит взглядом по головам сидящих за столами, совершенно не замечая устроившегося рядом с камином Фернандо, потом направляется к лестнице и спустя пару минут – уже рассчитывается с хозяином за стойком под привычные в этих местах сокрушения о «хорошем клиенте, таком хорошем клиенте, как же мы теперь без вас». Из рюкзака его торчит нож, который мужчина и не думает как-то прятать: заштопанные на скорую руку штаны не выглядят плохо, но он всё равно критически осматривает себя в небольшом кривом зеркале, висящим рядом с входной дверью. Деревянная поверхность послушно поддаётся его руке и бывший командир Часовых, совсем недавно отправленный в отставку, исчезает в лучах света, не оставляя даже весточки на память… ***       Инь быстро промелькнула в коридоре и обычные человеческие глаза бы ничего не заметили, но Барик только, усмехнувшись, уточнил:       -Снова с газетами?       -Надо быть в курсе ситуации.       -Я уже говорил тебе быть осторожней. Не стоит соваться в столицу в одиночестве – твоя потеря может многого нам стоить сейчас.       -Знаю… - появившись в проходе, буркнула девушка и, поправив лицевой платок, весело улыбнулась, - Но также я знаю, что моё зеркало слушается как никогда чутко, поэтому я в любом случае успею ускользнуть от стражи или от любого, кто решит меня поймать.       -Всё равно, стоит быть аккуратнее. Тебя видели, кто-то уже нашептал Магистру, что ты появилась в столице. О том, что ты за Сопротивление, они пока не знают, да я и не спешу подкидывать эту информацию. Однако…       Гном замолчал, уставившись на какую-то детальку на столе. Повисшая тишина была настолько неловкой, что даже услышанное тиканье часов показалось ей жутко неуместным.       -Что?       -Твой принц снова проявился. И принёс тебе подарок.       -Дзин? Я давно его не видела.       -Да, что-то он в последнее время не радует нас своими визитами, - саркастично пробурчал Барик, - Тебе стоило бы напомнить, что нельзя просто так гулять к нам и обратно. Время неспокойное, не дай небо – кто-то решит подкараулить его в подворотне и выдернуть ноги.       -Полагаю, он знает что делает.       -Не сомневаюсь, - и инженер снова углубился в свою деталь, - Подарок на тумбочке.       Инь всегда с опаской заходила в комнату гнома, да и он сам не слишком любил гостей. Однако любопытство возобладало и она, старательно переступая через разбросанные металлические куски самых разнообразных форм, подошла к низкой кровати. На тумбочке и вправду лежал какой-то свёрток, но, едва прикоснувшись кончиками пальцем к ткани, она отдёрнула руку: невероятно знакомое ощущение пронзило всё тело, расплываясь тёплой волной и не давая сосредоточиться. Словно она оказалась на солнце и пробыла там, как минимум, несколько часов. Обычно такое ничего хорошего не сулило, однако раз вещь принёс Дзин, нужно было хотя бы узнать что внутри. И она, наклонившись над подарком, начала разворачивать слои ткани, смутно ощущая непонятную опасность, исходящую от вещи.       -Когда он это принёс? – на всякий случай уточнила Инь у гнома, который увлечённо копошился в одном из ящиков своего стола.       -Посыльный доставил утром, сказал, что мужчина передал ему на углу и попросил не называть своё имя. Козе понятно, что твой рубиновый королевич снова явился, но, узнав, что тебя нет, сам не сунулся.       -Откуда бы ему узнать, что меня нет?       -А розовая башка наверняка на ухо напела. Она у нас в последнее время хорошо развернулась: всё видит, всё знает, рассказывает всем за большие деньги. Странно, что с такими союзниками нас ещё не накрыли, - он сделал небольшую паузу и уже более миролюбиво продолжил, - Что пишут в газетах насчёт происходящего?       -Виктор вернулся в столицу и Магистр, просмотрев детали его дела, признал командира невиновным в том, что случилось. Поэтому завтра ему передадут подразделение элитных снайперов, а возможно и сделают командующим. Не уверена. Лучник, которого никак не могут найти, снова явился в столицу. Он прячется по подворотням и периодически попадает в поле зрения стражи, так что парня вот-вот схватят.       -Так это его рожей заклеены все доски объявлений в городе?       -Похоже.       -И что этот парень такого натворил?       -Ограбил Хранилище Магистрата.       -О, всё-таки полезла…       -О чём ты?       -Я продал розовой башке точные планы здания больше года назад. Но не думал, что она осмелится сунуться в «святая святых» Магистра. Карне чрезвычайно силён в гневе, так что даже я не рискую противостоять в открытую.       -Но ведь как-то же противостоишь, - улыбнулась девушка, - Хочешь посмотреть что внутри?       -Погоди, сначала закрою дверь, - он тяжело поднялся и, кряхтя, направился ко входу, а потом – к ней, - Итак, что наш поклонник приволок на этот раз? Рыбу? Уголь? Рубины?       -Барик…       -А что? Я на всякий случай изучил неписанный свод правил хорошего тона Рубинового Королевства, так что в курсе, что обычно дарят понравившейся девушке.       -Мы – не парочка, чтобы он за мной ухаживал. Нас просто связывают общие воспоминания.       -Видимо, они СЛИШКОМ сильно вас связывают, - не в силах больше ждать, он решительно дёрнул свёрток на себя, - Дай мне уже, наконец!       От столь неуважительного отношения ткань треснула, обнажая пульсирующее наполнение. Фиолетовый кристалл с зелёными внутренними всполохами завибрировал и, прежде, чем Барик успел выругаться, взрыв снёс здание, расползаясь фиолетовым густым туманом по ближайшим улицам…