Она не та

Дневник. 25 декабря.       Вот уж четыре года прошло с той поры, как я покинул Татьяну. Я был совершенно опустошен, уничтожен ее отказом и абсолютно не имел представления о том, как жить дальше. Я думал, что возможно путешествия помогут мне хоть ненадолго забыться, хотя бы чувствовать боль не так сильно. На этот раз я решил податься в самые глухие, самые отдаленные уголки мира. Мои ноги за эти четыре года обошли тысячи миль, я побывал в таких местах, которые никогда не были исследованы и даже обнаружены человеком. Я проводил в таких местах целые недели и даже месяцы. Но долго оставаться на одном месте я не мог, потому что вечерами постоянно думал о ней, о моей Татьяне, которая должна была принадлежать мне.       Вот и теперь я в дороге уже две недели. Миновав множество застав, я оказался в самом, по слухам, диком, ужасающем, забытым Богом месте. Три дня назад я пересек, наконец, границы Румынии и сейчас еду по заброшенной, мрачной дороге Трансильвании. Я много слышал о здешних местах дурного. О неких силах, темных силах, господствующих тут. Я хочу сам исследовать все. Возможно, исход путешествия разочарует меня, когда окажется, что на самом деле эта страна, этот край — самые обычные, а все эти рассказы о вампирах и прочей нечисти — просто фантазии чрезвычайно суеверных местных жителей. Однако, весь процесс исследования определенно на некоторое время развеет скуку и печаль (так, по крайней мере, смею надеяться), так что, что бы не ждало меня в этой неприветливой стране, в любом случае обещает быть хоть сколько-то интересным и увлекательным.       Только что мы миновали еще одну заставу. Кажется, мой извозчик говорит, Карпаты в трех днях пути. Я хочу добраться туда поскорее. 26–27 декабря       Три дня пути?! Если все эти три дня пройдут так же, как этот, я за всю вечность не доберусь даже до подножия гор. Мы ехали по все той же каменистой, заброшенной дороге. Было уже за полночь, как вдруг дилижанс остановился. Минут пять мы стояли на месте. Наконец, я не вытерпел, приоткрыл дверь и крикнул: «Что случилось? Почему стоим?». В ответ я услышал дикое ржание лошадей и испуганный крик извозчика: — Господин, лошади бояться, взбесились прямо. Дальше никак. — Что значит, никак? — возмутился я.       Признаться, в последние годы я бываю весьма несдержан и раздражителен, в особенности с прислугой. Итак, я открыл дверцу экипажа и спрыгнул на землю. Представшее в этот миг моим глазам немало удивило меня: то, что лошади взбесились, еще легко сказано. Попеременно, а то и все вместе они то и дело поднимались на дыбы, глаза их были налиты кровью, а у уголков рта проступала пена. Лошади бешено били копытами в землю и неистово ржали, а камни разлетались у них под ногами. Подходить к животным, разумеется, было чревато. Окончательно разозлило меня замечание моего извозчика: зря, мол, вы сюда, господин, едете, нечисто. Вон и кони чувствуют, потому и не идут дальше. Вот так новость! Я, стало быть, безумец, зря сюда столько времени тащился. Пытаюсь увидеть хоть что-то интересное в этой серой, скучной стране, и меня от этого же всеми силами отгораживают. Вот уж нет! Не для того я приехал. — Ну и где она, твоя нечисть? — спросил я его, надменно улыбнувшись.       Мужик в ответ перекрестился и полез куда-то в карман сюртучка. Каково же было мое удивление, когда он извлек целую головку чеснока, откусил от нее чуть ли не половину, и приблизился с нею ко мне. Я едва заметно поморщился и отстранил протянутую ко мне руку. — Благодарю, не стоит — сказал я ему.       Извозчик, услышав эти слова, затрясся всем телом и, чуть ли не падая на колени в истерическом припадке, разразился тирадой. Признаться, я мало что понял из всей этой чуши, которую он там городил, что-то про вечную жизнь, кровь, что они бояться чеснока, и только так можно хоть как-то защититься, что я обрекаю себя на верную гибель, и всё в таком духе. Оставаясь невозмутимым снаружи, внутри я был немало поражен увиденным и услышанным. Проводника, однако, я пожелал сменить. Чего доброго, этого мужичка припадок нервный в дороге настигнет, а ведь без человека, хорошо знающего местность, мне всё же не обойтись. Кое-как успокоив лошадей, мы двинулись дальше.       Ближе к вечеру мы достигли небольшой гостиницы наконец-то у подножия гор. Ее содержала одинокая весьма тучная особа, Ребекка Шагал. На мое приветствие она ответила приветливо, мне даже показалось, что в глазах женщины промелькнула надежда, но я постарался отогнать от себя эту мысль. И чего от меня можно ждать? Я ведь просто путешественник, остановившийся отдохнуть. Ребекка провела меня в комнату для проезжающих. В ней не было ничего лишнего, скупое, так сказать, убранство: всего-то односпальная кровать, прикроватный столик с кувшином для умывания на нем. Однако одна вещь, учитывая всю скромность в убранстве моего нового жилища, немного удивила меня. В моей комнате была еще одна маленькая, неприметная дверь. Открыв ее, я обнаружил настоящую ванную комнату. Ровно в центре располагалась сама ванна, похожая больше на огромное корыто (чего, собственно, ожидать от такой гостиницы), рядом стоял деревянный стул, на котором уже лежала губка и свежее полотенце. Я спросил у хозяйки, можно ли воспользоваться ванной, на всякий случай объяснив свою просьбу тем, что устал и испачкал всю свою одежду. В конечном итоге она согласилась, хотя перед этим долго мешкалась, пыталась сказать что-то про протекающую крышу, дырявый пол и еще что-то подобное. Однако, в моем пользовании ванной было одно небольшое, но весьма странное условие, которое меня разозлило. Ребекка по всей ванной развесила чеснок. Когда она пришла с этими связками, я начал возмущаться. — Что вы делаете? Прекратите немедленно! Я мог бы за дополнительную плату снять у вас ванную комнату, но никак не могу позволить, чтобы все время нахождения моего тут меня мучал ужасный, едкий запах вашего чеснока. В ответ на мою злобную тираду, Ребекка угрюмо на меня посмотрела и сказала: — Извините меня, господин, но это единственное условие, на котором вам будет открыто пользование комнатой. Ваши деньги мне не нужны.       С этими словами, она повесила последнюю связку чеснока и ушла. Пожав плечами я пошел разбирать свои скудные пожитки, а часа через два меня позвали ужинать. Надо сказать, что повар из Ребекки отменный! Я с удовольствием съел баранье жаркое и запил его сладким вином, принесенным хозяйкой из погреба. За ужином она не говорила со мной. И вообще весь народ здесь слишком скрытный из-за своих предрассудков. Еще ни разу мне не встречалась ни одна из перечисленных моими приятелями нечистей. Пока я не решался спрашивать об этом Ребекку, ибо подозреваю, что и она мне не ответит. Вместо этого я поблагодарил ее за ужин и отправился к себе.       Долгое время заснуть у меня не получалось. Я все время ворочался и постоянно казалось, что какие-то непонятные шорохи раздаются по всему дому. Дверь в мою комнату осторожно приоткрылась. Я тут же закрыл глаза и прикинулся спящим. Сквозь слегка прикрытые глаза я увидел, как в комнату просунулась голова хозяйки. Потом показалась и ее рука со свечой. Через минуту уже и она сама целиком стояла в моей комнате. Женщина осторожно на цыпочках подкралась ко мне и, убедившись, что я сплю, все также бесшумно приблизилась к злополучной дверце. От любопытства я едва не вскочил с кровати, но вовремя удержался — она снова на меня оглянулась. Пришлось сделать вид, что ворочаюсь в постели. Все так же осторожно Ребекка, наконец, открыла дверь, вошла, скрипя прогнившими половицами, и плотно прикрыла за собой дверь. Боясь пошевелиться, я напряженно вслушивался в происходящее в соседней комнате действо. Надо сказать, странные звуки. Сначала был слышен шум наливающейся воды. Потом что-то глухо стукнуло об пол и внезапно раздался хруст. Он продолжался довольно долгое время, и я решил, что хозяйка, очевидно, слишком сильно занята, чтобы что-либо заметить. Исходя из этих соображений, я тихонько подкрался к двери и, стараясь не шуметь, приоткрыл её на совсем крохотную щель, хотя мне, право, казалось, что опасения излишни.       Пора бы уже перестать всему в этой странной стране удивляться, но тем не менее… Глупо было думать, что Ребекка чем-то ещё могла в ванной комнате заниматься. С ней неизменно повсюду был ядреный запах чеснока. Итак, то, что я увидел, снова повергло меня в шок. Оказалось, что жуткий хруст издавал все тот же чеснок, которого предусмотрительная Ребекка на этот раз притащила целое корыто. Она тщательно раздавливала каждую головку, а сок сцеживала в другую ёмкость, тоже очень похожую на корыто. Когда женщина закончила всю эту изнурительную работу, она схватила нечто наподобие метелки, опустила её в жидкость и… начала опрыскивать стены, пол, все предметы и даже потолок. Я чуть было не вскрикнул от негодования: и мне предлагали пользоваться этой чёртовой комнатой? Вот уж нет, благодарю покорно! Было и смешно немного, ибо я никогда наверное не перестану поражаться такому поведению, однако сам факт присутствия этого чеснока на меня теперь действовал не хуже, чем на вампира. А то я не знаю, что тут происходит! Ну-с, сейчас или никогда!       Я набрал полные лёгкие воздуха и резко распахнул дверь. Хозяйка, не ожидав меня увидеть, громко вскрикнула и выронила из рук метелку. Я с ужасом осматривал то, во что превратилась комната. Из-за запаха здесь почти уже невозможно было находиться, однако и я, и хозяйка наши в себе силы остаться. — Может все-таки, милая, расскажете мне, что происходит? — я смерил Ребекку строгим взглядом. Она задрожала и бессильно опустилась на пол, закрыв голову руками.       Не то чтобы я сделался сентиментальным, но женщина в этот момент выглядела действительно жалко. Я тронул её за плечо и жестом пригласил выйти. Ребекка ничего не ответила, однако покорно последовала за мной. Мы прошли по коридору, но внезапно, она утянула меня куда-то в сторону. Там был ещё один неприметный проход, где было расположено несколько комнат. Хозяйка подвела меня к одной из них и достала связку ключей, чтобы отпереть дверь. Её руки по-прежнему дрожали. Я предложил помочь, но женщина, не говоря ни слова, продолжала упрямо вертеть ключ в замке. Наконец, дверь была открыта. Я уже хотел войти, но что-то меня остановило. Я посмотрел на Ребекку. Сейчас она выглядела поистине несчастно. В глазах у женщины стояли слезы. Я решил не мешать и отошёл подальше, пропуская её вперёд. Она жестом остановила меня и, тяжело вздохнув, переступила порог комнаты. Я вошёл следом за ней.       Сначала вскользь осмотрев помещение, я подумал, что сюда лет пять точно никто не заходил. Всё было покрыто толстым слоем пыли и заросло паутиной. Всмотревшись в детали, я сделал вывод, что эта комната определённо принадлежала когда-то девушке. Это было понятно по аккуратно заправленной, хотя и потемневшей от времени кровати, небольшому зеркалу на стене и карманному зеркальцу на прикроватном столике. В углу даже аккуратно стояла пара туфель. Наверное, хозяйка таких милых ножек была не менее очаровательная. Больше всего меня поразило то, что именно здесь, в этой комнате, вообще не было чеснока! Ни одного даже самого маленького зубчика! Видимо, моё смущение было заметно, Ребекка заговорила. — Эта комната принадлежала моей дочери, Саре. Ей тогда было семнадцать. Хозяйка тяжело вздохнула. Говорить ей было трудно. — Зачем вы сюда приехали? — она вопросительно подняла на меня глаза. — Путешествую — просто ответил я, прекрасно понимая, что о косности моего ответа знаем мы оба. — Вы обманываете, ваш извозчик ведь все мне рассказал. — Ребекка грустно посмотрела на меня, — плохое вы дело задумали, господин. Её ведь, — она снова вздохнула, указав на кровать, — тоже этот нечистый к себе в замок треклятый утащил. А ведь самое — то, самое страшное в том, что она сама к нему пошла, сама. Женщина заплакала. — Околдовал её, бес окаянный. И чеснок не помог. — Вы поэтому сюда его не вешаете? — спросил я. Ребекка обречённо опустила голову. Я понял, что все гораздо сложнее и хотел было уже развернуться и уйти из этой проклятой комнаты, прекратить мучить мою новую знакомую расспросами, но она меня опередила. — У них там все, конечно, сложно. Не как у простых людей. — хозяйка махнула рукой в неопределённом направлении, — но иногда, когда Он разрешает, Сара приходит сюда, ко мне. Она рассказывает, как ей хорошо в замке, но разве может быть что-то ужаснее? Моя дочь в руках у злодея, она одна из них, никогда не вернётся домой, а что самое ужасное… Сара не хочет возвращаться. Ребекка снова заплакала. — И поэтому вы вымазали всю ванную комнату чесноком так, что я даже из спальни его теперь чувствую? — недовольно поинтересовался я. — Нет, — вздохнула Ребекка, — это было её любимое место, там всё и произошло. Она ненадолго замолчала. Рассказ Ребекки.       У меня редко бывают постояльцы. Эти места пугают местных жителей, а уж об истории моей дочери знают все. Когда пропала Сара, вслед за ней пропал мой муж и единственная служанка. Я осталась совсем одна. Дела пошли неважно. Трудно управляться одной со всем сразу, поэтому упала и посещаемость моей таверны. Но в первые годы ко мне ещё захаживали, но многие пропадали в ту же ночь. Я не знала, что происходит, хотя начинала уже думать о худшем. И я оказалась права. Однажды поздно вечером я проходила мимо гостевой комнаты и вдруг услышала до боли знакомый голос. Так пела моя Сара. Сначала я не поверила, хотела уже идти дальше, но что-то меня удержало. Я осторожно, стараясь не шуметь, пробралась в комнату. Но в ней никого не оказалось. Пение всё-таки раздавалось из ванной комнаты. Я больше не сомневалась — это точно Сара. Тогда я пробралась к двери и подсмотрела в маленькую щелку. То, что я увидела, это было ужасно! На полу без сознания лежал молодой человек, один из моих гостей. А рядом с ним в прекрасном алом платье была моя доченька. Её глаза были злыми и словно бы чужими. Сара наклонилась к мужчине, и только тогда я увидела у него на шее две маленькие кровоточащие ранки. От ужаса у меня ноги подкосились. Чтобы удержаться, я слегка оперлась на дверь, и в этот момент она полностью открылась. Я, ни жива ни мертва, стою в полном ужасе, жду, что будет дальше. К моему удивлению Сара вдруг стала такой милой, как будто ангелок. Поднялась с пола, поправила складки на платье и с очаровательной улыбкой направилась ко мне. Я уж хотела было перекреститься, жутко всё-таки, а она так головкой своей красивой покачала, не надо, мол, этого делать. Ну меня тут силы-то и покинули. Последнее, что помню — её голосок ласковый, приходить общалась, чтобы не скучно мне одной тут было. С тех пор и правда не забывает меня Сара, приходит, и вот тут частенько сиживает на уголочке кровати, смотрит на луну и со мной разговаривает или поёт. *** Ребекка присела на край кровати и подперла голову руками. Я подсел к ней. — Как часто она приходит? — спросил я. — На нарастающую луну — ответила хозяйка. — они тогда сил набираются, а Сара меня навещает. Иногда вот постояльцами лакомится. — Ребекка усмехнулась. Я поёжился. — Ох, грешно это всё, грешно. — она вздохнула и перекрестилась. — Постойте-ка, — оторопел я, — вы что меня сюда в качестве ужина привели?       Вот это уже было интереснее. И всё-таки поражаюсь этой деревенщине. Кормят на убой, как поросёнка, а потом тебя же и скармливают кому покрупнее. Только вот в Трансильвании свои видно забавы.       Пока я обдумывал свою невеселую участь, Ребекка испуганно на меня смотрела и всё время порывалась что-то сказать. Наконец, я обратил на неё внимание. — Господин, прошу меня простить, но это совсем не то, о чем вы подумали. Я сразу поняла, что вы человек знатный, образованный. Помогите! — Помочь вам? — опешил я, — чем? — Спасите Сару от этого графа, верните её мне.       Я с жалостью посмотрел на Ребекку. Несчастная женщина! Она совсем не хотела понимать, что для неё и её дочери уже всё было кончено. Теперь без графа она просто не выживет одна. Я хотел было попытаться объяснить ей это, но понял, что бесполезно, Ребекка бы меня не послушала. Внезапно, мне в голову пришла идея. — Сегодня новолуние! — воскликнул я. — Я хочу увидеть вашу дочь. Она должна прийти сегодня, не так ли? — я внимательно посмотрел на хозяйку. — Да, возможно, Сара придёт. Не думайте, что она приходит каждый день, — Ребекка тяжело вздохнула, — только когда позволяет граф. Надеюсь, сегодня это случится. — Я бы хотел поговорить с ней наедине. — осторожно попросил я. — Да, хорошо. Это можно устроить. Просто будьте здесь. Дождитесь полуночи. В это время Сара обычно приходит. С этими словами Ребекка вышла из комнаты.       Я слышал её шаги, раздававшиеся всё тише и тише, по мере её отдаления от комнаты. Ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и ждать. Пару раз я прошёлся по комнате, внимательно осмотрел шкаф, тумбочки, стулья и всякие другие предметы, в том числе и женского обихода. Наконец, я не выдержал. Пришлось окончательно успокоиться и сесть на кровать. Удивительно! Как только я присел, меня сразу стало клонить в сон. Спустя наверное минут пять я уже спал непробудным сном, как ни странно, в сидячем положении. ***       Что уж меня разбудило, не помню. Может неудобное положение, может ещё какая-то мелочь, тем не менее я нехотя приоткрыл глаза и тут же услышал далёкий бой часов в гостиной. — Полночь! — понял я и начал озираться вокруг. Однако, никакого движения не происходило. Как ни всматривался я в темноту, никаких признаков присутствия в комнате кого-то ещё, даже не смертного. Сложив руки в замок и оперевшись на них подбородком, я стал напряжённо всматриваться во тьму, сгущавшуюся в углах. Первое время ничего. Потом мне померещилось какое-то движение. Я снова посмотрел в это место, и снова ничего. В этот же момент мне снова померещилось движение. В голове промелькнула мысль: она что всю вампирскую братию привела мною поужинать? Возле окна стал образовываться туман. Время от времени он принимал странные очертания и, наконец, сформировался в девушку. Она была чудно хороша: белое платьице с кружевным воротником и короткими рукавами, такое нежное, что наверное подняло бы девушку на воздух вместе с дуновением ветра, ярко-рыжие, почти что огненные волосы, довольно длинные обрамляли её хорошенькое личико, которое украшала очаровательная улыбка. Девушка ступала легко и бесшумно, словно на земле ничто её не удерживало. — Приветствую. — она улыбнулась. Собственная мать описывала её, как настоящего монстра, такую хорошенькую и милую! А где же интересно зловещее алое платье, клыки, злобный беспокойный взгляд? Словно прочитав мои мысли, она спросила: — Вы ждали, что я появлюсь на зловещих крыльях мрака ночи? — и снова улыбнулась. — Вы Сара? — в свою очередь спросил я. — Верно! — девушка кивнула, — мама много вам про меня рассказала, да? — она засмеялась. — К сожалению, не лестного для вас. — Знаю. — Сара вздохнула. — ей тяжело здесь одной. Помогать некому, да и постояльцев совсем нет. Меня она вообще и любит и боится одновременно. Ни одно из чувств не может быть в ней сильнее другого. Только в некоторые моменты она забывает, что я не с ней. Даже мне начинает иногда казаться, будто бы всё как прежде. Но… — Понимаю. А что же вы не хотите забрать её с собой? — поинтересовался я. Девушка смутилась. — Всё… не так просто. Я бы хотела, чтобы мама была рядом. Граф говорит, для меня это может быть опасно, хотя я и не знаю почему. И потом, — она замялась, — мой папа, он… тоже вампир и живёт в замке, но не один. Я усмехнулся, Сара же при этом покраснела. В общем, все с вами ясно — подумал я. Типичная история. На деле же я понимающе кивнул головой в знак сочувствия и решил перевести разговор на другую тему. — А расскажите-ка мне про графа, Сара. Что он вообще за личность, с какими склонностями, предпочтениями? — попросил я. Сара задумалась. Она сосредоточенно посмотрела на меня, закусив губу. — Ну-у… — протянула она. — граф очень аристократичный вампир и, конечно же, образованный. Видели бы вы, какая у него огромная библиотека! А его кабинет — настоящая лаборатория, как у учёных. У него целая куча всяких карт, атласов, энциклопедий, и всё это он прочитал и даже с лёгкостью мог бы процитировать, не смотря при этом в текст. — Что ж, полагаю, это интересный человек. — заметил я. -Вы хотели сказать, вампир — нахмурилась Сара. — Да-да, именно это я и имел в виду— рассеянно ответил я, отвернувшись. В ту же секунду девушка оказалась прямо передо мной. Я, право, не привык ещё к этой способности, но, кажется, сейчас она таким образом обращала на себя внимание, и никакой угрозы не было. — Сара, — не дав ей ничего сказать я сразу перешёл к делу, — если граф не против, я бы хотел навестить его, заодно и увидеть его великолепное имение. Девушка снова задумалась. — Что ж, я спрошу у него. Как вас представить? — Онегин, к вашим услугам, — я изящно поклонился, — прошу прощения, что не представился раньше. Однако вы можете звать меня просто — Евгений. -Очень приятно, — Сара немного неуклюже сделала реверанс. Было заметно, что она слегка смутилась. Наверное в этой глуши с манерами гораздо проще, хотя я бы не подумал, что и граф их чуждается. — Итак, — я осторожно взял руку девушки. Она была холодная, как лёд. Словно мертвая. Я еле сдержался, чтобы не отшатнуться — настолько не по себе было от этого прикосновения. — Итак, — повторил я, — сообщите мне, когда граф будет готов принять меня. Я буду ждать. Я нежно коснулся губами руки девушки, от чего та снова покраснела. Уже повернувшись к окну, она словно вспомнив что-то, повернулась ко мне снова. — Ах, да! Чуть не забыла! Передайте привет маме. Скажите, я ещё приду — Сара улыбнулась. Я улыбнулся в ответ и кивнул. Махнув рукой на прощание, девушка растворилась в сгустившемся вновь тумане. Я стоял посередине комнаты ещё с минуту, пытаясь осознать происходящее. Так ничего и не придумав логичного, я отправился к себе. По пути заглянул к Ребекке и передал ей привет от Сары, как просила девушка. Уже лёжа в постели я подумал, что слишком много событий для одного дня. С этой мыслью я погрузился в мир сновидений.