Мечты Фортуны

«Рассвет» — Нарин, позови ко мне Фахрие Калфу — строго сказала Дефне. Через минут десять в покои вошла Фахрие и Нарин. — Звали, Дефне Султан? — спрашивала ангельским голоском Фахрие. — Это ты травила Шехзаде Османа? Отвечай! — Как я могла, зачем мне это? — Мне можешь и не врать, я же знаю всё. Всю твою жизнь знаю. И цель есть… Это же ты, Махпейкер Кадын…ты это сделала — Мне терять нечего, — вздохнула она и отвела взгляд — Ты, назвала и правда моё имя при рождении. Я — Махпейкер, дочь простого торговца на рынке Кютахьи. Мне было 16 лет, когда я познакомилась с Шехзаде Баязидом, тогда тебя и в гареме не было, мы дружили, а потом поняли, что любим друг друга. Я была свободной мусульманкой, поэтому он хотел заключить никях, но Сулейман Кануни дал отказ. Мы сильно полюбили друг друга, что в тайне от родителей дальше встречались. Но одним утром, я узнала о беременности. Баязид испугался и отправил меня рожать в башню, где я и родила дочь. После родов меня сделал калфой Михримах, лишив дочери. Я не знаю её имени, я не видела её даже. Сейчас ей должно было быть 5,5 если я не ошибаюсь. Он сказал, что когда всё решится, мы будем вместе, но…сейчас он не говорит со мной и избегает. Я люблю его до сих пор, я отказалась от чести и семьи, а он забыл. Где наша любовь, где моя дочь? О этой истории не знает, почти никто. Михримах султан хотела выдать меня замуж, но султан не позволил. Что это значит? Я много не прошу, пусть только поговорит со мной, объяснит. Я терпела всё столько лет, но больше не могу. По ночам слышу плач своего дитя, она зовёт меня, ей плохо. Солёные слёзы пропитали мою подушку, терпение кончилось. Пусть султан услышит меня. Я вижу его взгляд, он не равнодушен, но почему он не выполнит обещание. Дефне выслушала девушку, история жизни вызвала жалость. Хасеки по своей натуре очень добрый и отзывчивый человек, что мешает ей стать строгой и властной, иногда нотки высокомерия проскальзывают, но редко. Дефне тихая, миролюбивая, но собственник — если что-то любит, то это лишь для неё. Характер, конечно не приспособлен к гаремным будням, но возможно когда-нибудь и её сердце увязнет в грязи, крови и лжи, а может и нет…всё в этом мире может случиться. — Махпейкер, мне тебя до глубины души жаль и султаншу, которая вдали от родителей, но при чем Осман? Он ведь не виновен, ты хотела убить ребёнка. Кадын не ответила на вопрос, ведь сама этого не знала. Почему? Может и ревность Баязида к матери Османа. — Ну и что ты будешь делать? Расскажешь Михримах, султану или Валиде? — Нет, ты сама это сделаешь, у тебя 3 дня на то, чтобы рассказать всё Михримах и Валиде, скажи о дочери и о преступлении. — Меня казнят и я все равно не увижу дочь. — Будь, что будет. Покои Нурай Хатун. Нурай спешила в свои покои, её шаги ускорились всё больше и больше и переходили в бег, на свежем личике сияла улыбка, глазки вновь горели прежнем огнём. А сердце билось в ритме бешенной скорости. Через несколько минут она уже лёгким движением отворяет дверь покоев и входит внутрь. Всё по-прежнему, как и было. Тишина. Нурай прислушалась, и уловила тихую мелодию… «Нет, это точно не турецкий» — про себя произнесла испанка. Медленными шагами она прошла в комнату сына, и увидела, как Фахрие Калфа (Махпейкер) качает Османа и поет колыбельную. Лицо калфы печально, карие глаза не смотрят на Хатун, а лишь поникли в пол… Нурай подошла и улыбнулась. Вот, вот он родной, любимый и самый близкий человек, такой маленький и хрупкий…румяные пухлые щечки, кулачки размером с маленькие яблочки…увидела его и все — поняла, что легко стало дышать, его слёзы высохли, а плач утих. Болезни не было, но сколько перетерпелось. Нурай глубоко вздохнула и тихо остановила Калфу. — Фахрие, иди я сама посижу с ним. Девушка ушла, а испанка присела на тахту. Фахрие выходила из комнаты, как наткнулась на султана. Мужчина посмотрел в глаза, но быстро отвернулся и постарался пройти в комнату. — Повелитель…– прошептала Махпейкер, но в пустую. Баязид вошёл в комнату, где увидел счастливую Нурай и спящего сына. Девушка встала и поклонилась. — Как он? — Пока хорошо, но лекари говорят, что могут быть осложнения. — Не слушай их, Аллах поможет нам. — Баязид, нам нужно поговорить…так дальше продолжаться не может, пора расставить все точки над «i». Надо решить, кто мы друг другу… Ты же это сам понимаешь? — Понимаю. — Что ты чувствуешь ко мне? — произнесла Нурай и взяла его руку — Я чувствую привязанность. — А я не понимаю. Ты так много врата, что я не знаю чему верить. — Но я не врата о любви. Ты веришь? — произнесла Нурай и подняла глаза на мужчину, прижав руку к груди. — Верю...... Покои Махидевран Султан. Махидевран жила в больших покоях, имела много слуг и большое жалование. Султан не в чем ей не отказывал, что вызывало ревность у Хюррем… Особую ревность, материнскую. Этим утром Махидевран сидела на террасе вместе с внучкой. — Как тебе дворец? Ты его совсем наверное не помнишь? — улыбнулась Махидевран и погладила девочку по головке. — Здесь красиво, я познакомилась с Нурай Хатун и Дефне султан. — Кто же из них тебе нравится больше? — Честно? Они обе странные и я лучше с Вами…в этом дворце все странные — посмеялась султанша. — Ну это же Топкапы. Ты уже ходишь на уроки? — Да, мне нравится. А сейчас давайте погуляем в саду? — Конечно. Дворец Михримах Султан. — Всё готово? — Да, госпожа. Вы точно в этом уверены? — Абсолютно. — Но он ведь уже не тот человек, что был раньше… — Я знаю, что он тот. Я чувствую и готова. — Значит на рассвете. — На рассвете.