Все равно

14 мая 2010-го года Звонок в дверь противно верещит раз, другой, а после срывается в непрекращающуюся трель. Такая настойчивость не к добру. Кастиэль накидывает халат и в три шага пересекает короткий коридор. Обычно он беззаботно распахивает дверь, но на этот раз что-то заставляет проявить осторожность: — Кто там? — Откройте, полиция. Что случилось на этот раз? Как бы то ни было, у правоохранительных органов есть только одна причина оказаться на пороге его дома утром субботы. — Минутку, я оденусь. Но из шкафа Кастиэль достает не брюки и не рубашку, а тонкий матрац, небрежным движением раскатывает его по полу, застилает простыней, оставляя складки так, словно на нем кто-то провел ночь. Завершающий штрих — клетчатая фланелевая рубашка, уже неделю как забытая в прихожей. Двое полицейских настроены серьезно. Они настороженно вглядываются внутрь квартиры, когда Кастиэль открывает дверь. — Мы ищем вашего друга, — предъявив документы, объясняют они цель визита. — Как давно вы видели Дина Винчестера? Дин всегда умудряется найти какие-нибудь приключения на свою голову. Правда, раньше заявлялись только его новые пассии в поисках исчезнувшего под утро кавалера. — Он ночевал у меня, — Кастиэль отвечает спокойно, хотя сердце неприятно бухает за грудиной. — Уехал около получаса назад. Дин никогда не остается на ночь. Как бы ни было поздно, он всегда уезжает, разрывая ночь ворчанием Импалы. — Во сколько вы встретились вчера? — Дайте вспомнить, — Кастиэль закончил с работой в половине седьмого, потом сорок минут на метро, а потом ждал более часа в условленном месте. — Около семи. Дин обычно не опаздывает. Но вчера, когда он наконец появился, то был взволнован, отмахивался от всех вопросов, ничем не объяснив свою задержку. Поэтому сейчас лучше сказать, как было задумано, а не как прошло на самом деле. — Где именно? — В «Доме у дороги». Пили до полуночи, — Кастиэль предугадывает следующий вопрос. «Дом у дороги» — лучшее заведение, где можно хорошо провести время. Разношерстная публика меняется регулярно, никто друг друга не запоминает. Есть там и завсегдатаи, но сейчас сезон активных перевозок и люди меняются каждый день. Видимо, Дин выбрал место встречи не просто так. Он умчался уже в девять, не просидев за барной стойкой и получаса. — А потом? — Поехали ко мне, — Кастиэль делает приглашающий жест. — Я еще не убрал постель, можете убедиться. Он даже рубашку забыл. Полицейские переглядываются, и старший из них задает вопрос: — Вы… встречаетесь? В этот момент хочется саркастично рассмеяться. Дин Винчестер не пропустит ни одной юбки, но Кастиэль их не носит. — Мы друзья. Дин спал на полу. — Прошу прощения, — офицер все-таки заглядывает в указанную комнату, находит взглядом матрац, а потом Кастиэль указывает на спальню, окончательно развеивая сомнения. — Тогда почему он не поехал к себе? Он живет ближе. — Мы не закончили разговор, — улыбается Кастиэль. — Мы планировали договорить в такси, но не получилось. — А о чем вы говорили? — младший полицейский с гладко выбритым подбородком явно торопится проявить себя в деле. — О теории струн. Когда минут через пятнадцать вопросы заканчиваются, а на встречный «С Дином что-то случилось?» полицейские дают совершенно стандартный ответ, Кастиэль чувствует, как предательски потеют ладони. Закрыв дверь за стражами порядка, он тут же набирает знакомый номер. Телефон отключен. 16-го мая 2010 года — Вы арестованы по подозрению в соучастии в убийстве. Радует только то, что это произошло до начала рабочего дня. Хотя всех его коллег будут опрашивать и наверняка пойдут слухи. В комнате для допросов прохладно, даже холодно. Со следователем они уже знакомы: вчера именно ему Кастиэль повторил ту же самую ложь, что и посетителям своей квартиры. Адвокат ежится и растирает тонкие пальцы. — Итак, вы утверждаете, что Дин Винчестер был с вами в ночь с 9-го на 10-е мая? — Да. — При проведении обыска не было обнаружено свежих отпечатков. — Я провожу генеральную уборку по воскресеньям Конкретно в это воскресенье. — Вы пытались скрыть следы его присутствия? — Нет, я люблю чистоту. В этом была доля правды, хотя последние пару лет бытовой перфекционизм Кастиэля и перестал проявляться в каждой мелочи. — Вы знакомы с Алексом Ластором? — Нет. Алекс Ластор слыл искусным игроком в покер. Поговаривали, он был шулером, но за руку пойман не был ни разу. Следователь кладет на стол фотографию: — Но здесь запечатлены вы и мистер Ластор. В тот день Дин впервые попросил одолжить ему денег, чтобы отыграться. И камера поймала их именно за этим занятием: Алекс в углу с хищным выражением лица, Дин с картами в руках, Кастиэль за его спиной скучающе грызет чипсы. — Да, я видел этого человека ранее. Но я не знаю его имени. — В каких отношениях были мистер Винчестер с мистером Ластором? — Изредка перекидывались партией в покер, — Кастиэль пожимает плечами. — В «Доме у дороги» многие играют. Дин и Алекс не поладили с самого начала. Они как-то зацепились слово за слово, Дин проигрался, а потом все закончилось жесткой потасовкой на парковке. Прошло полгода, а последствия перелома левой руки беспокоили Кастиэля до сих пор. — У нас есть показания, что они враждовали. — Не замечал. Они схлестывались в партиях неделя за неделей, и однажды Дин отыгрался. Не просто отбил последние пару баксов: оба пошли ва-банк, и Дин должен был забрать проигранные ранее восемнадцать тысяч и закладную на дом. Это произошло в четверг. — Мистер Ластор был убит в собственном доме тринадцатого мая около семи вечера. Алекс жил довольно далеко от центра. Ехать оттуда по вечерним пробкам было около часа. Дин приехал в «Дом у дороги» к половине девятого. — Мистер Новак, где были вы в это время? — В баре, вместе с Дином. В семь пятнадцать Кастиэль только вышел из метро. — Как вы объясните, что Шевроле Импала мистера Винчестера была замечена в это время на Шелдон-стрит, возле дома мистера Ластора? — Понятия не имею, мы уехали около полуночи на такси. Дин был без машины. — А как вы объясните это? — следователь кладет на стол очередную фотографию. Она мутноватая, чуть подернутая полосами, но это не меняет факта: Дин идет по лужайке от коттеджа к дороге, в его руках бита. В кадр попала табличка над почтовым ящиком «Шелдон-стрит, 17. Мистер Ластор». В правом углу приговором сереют цифры: 7.07 p.m. 18-го мая 2010 года Камера предварительного содержания кажется душной. Ее словно специально задумывали так, чтобы подследственный был занят только собственным прошлым. Серые стены и отсутствие мебели лишают ощущения настоящего. Время застыло и размазалось от царапины на двери до царапины под окном, которые Кастиэль уже знает наизусть. Адвокат назойливо предлагает рассказать правду, но Кастиэль уверенно твердит, что ни слова лжи из его уст не прозвучало. Сейчас Дина спасает только противоречие его показаний с показаниями единственного свидетеля. — Но вы же понимаете, что как только вашего друга найдут, все выплывет. Если вы непричастны, то измените показания, пока не начался суд. Или, если обвинение правдиво, то успейте до него. Чистосердечное признание… — Мне не в чем признаваться, — вздыхает Кастиэль. — Мы пили в баре с семи до полуночи. — Но мистер Винчестер не успел бы доехать от дома мистера Ластора до семи. Он был замечен камерой уже после. — Значит, или мои часы отстают, или это не он, — резонно замечает Кастиэль. Ему бы не задавали вопросов раз за разом, если бы изображение с видеокамеры позволяло четко определить, кто вышел из дома Алекса. Кастиэль уже три дня упорно не узнает лучшего друга. 20-го мая 2010 года Тишина и одиночество выматывают. Кастиэль тоскливо бросает взгляд на искрящееся солнцем окно. Два года назад они уже застревали в полицейском участке, и Дин смеялся, что самое время получать загар в полосочку. Сегодня от этой улыбки все еще смешно. — Это правда, что мистер Винчестер был должен мистеру Ластору? — Нет, насколько мне известно, у Дина не было долгов. В тот день уже не было. Но полгода он перебивался от зарплаты до зарплаты, играл в бильярд и покер, выигрывая небольшие суммы, а Кастиэль выгреб всю имеющуюся у него заначку, чтобы добиться отсрочки платежей Алексу. — Верно ли, что мистер Винчестер угрожал мистеру Ластору расправой? — Нет, мой друг добрейшей души человек. Дин был вспыльчив. И когда он в пьяном угаре обещал выпотрошить Алексу не только карманы, но и брюхо, Кастиэль мысленно готов был поддержать паршивца. — Вы можете рассказать, как именно вы познакомились с мистером Винчестером? — Мы учились в одной школе. Дин пришел в их класс уже в середине года. Опоздал на урок, влетел раскрасневшийся, взъерошенный, с комьями снега в капюшоне. Фыркнул на замечание и рухнул за последнюю парту, так и не выбравшись к доске для знакомства с классом. — И вы до сих пор общаетесь? — Да. Восемь лет не срок для дружбы. Они оба остались без пары на выпускной вечер — Дина застукали с какой-то другой девушкой, Кастиэль просто не стал никого приглашать. Они отсидели торжественную часть и смотались за город на машине Джона, тайком выгнав ее из гаража. — Вы сняли всю сумму с депозита пять месяцев назад. Почему? — Я хотел развлечься. — Как? — Пробовал разные блюда. Что-то вроде кулинарной экскурсии. В еде они всегда были консервативны. Кастиэль вырос на здоровом питании, Дин — на макаронах, жирном мясе и растворимом кофе. Их объединяла любовь к бургерам и пирогам. — Вы утверждаете, что находитесь в сугубо дружеских отношениях? — Да. Лучший друг, к сожалению. Следователь вздыхает и предсказуемо переходит к вопросам по делу: — Как вы объясните, что при обыске у мистера Ластора была найдена ваша кредитная карточка? — Я потерял ее несколько дней назад. Она могла оказаться где угодно. Кастиэль отдал ее Дину перед последней игрой, чтобы хватило денег на ставки. — Почему вы не заблокировали ее? — На ней был исчерпан кредитный лимит. Я думал написать заявление в понедельник. Теперь, правда, у него не слишком много времени, чтобы внести платеж. Так и имущество конфисковать могут. — Вы понимаете, что, исходя из ваших слов и показаний свидетелей, вы являетесь соучастником убийства? Дина видели возле дома мистера Ластора, там ваша кредитка, вы утверждаете, что провели вместе вечер и ночь после убийства. Вы понимаете, что вы можете сесть на десять лет? Но дело не передано в суд, а значит, что-то не сходится. Кастиэль кивает: — Понимаю. Но я отрицаю вашу версию. Мы не причастны к убийству. Дверь неожиданно распахивается, на пороге девушка-сержант, ее рыжие волосы растрепаны и торчат из-под фуражки: — Дин Винчестер арестован! Он сознался! 21-го мая 2010 года Уже сутки Кастиэль меряет шагами свою камеру. Их ровно шесть в длину и три с половиной в ширину. Поднос с едой стоит на краю кровати уже несколько часов, и ни один проклятый кусок не лезет в глотку. Он знает Дина. Или уже не знает? Еще в школьные годы Дин легко мог рискнуть собственной жизнью, снимая котенка с высоченного дерева под восторженные ахи одноклассниц. Но радужная картина, заставлявшая сердце замирать, вдруг сменяется окровавленными руками и запахом пороха. Их поездка на охоту поздней осенью окончилась удачно — Дин подстрелил двух оленей. Они разделывали туши еще в лесу, вспарывая пушистые шкуры широкими охотничьими ножами. И Кастиэлю до сих пор видится укор в остановившихся черных оленьих глазах. Дина тогда это не беспокоило. А ведь на их последнюю встречу Дин явился с такими же руками: обветренными, с ссадинами на костяшках и чем-то темным под ногтями. Ластор не захотел отдавать деньги. Из-за чего-то произошел спор. Скорей всего, из-за закладной на дом. Дин бы скорей душу продал, чем родительское наследство. Он вспылил. На встрече его щеки были знакомо раскрасневшимися, словно после бега или драки. Видимо, действительно завязалась потасовка. А потом… Потом камера зафиксировала его уезжающим из дома Ластора с битой. А кредитка просто выпала из кармана. Или из кошелька, если Алекс таки отдал ему деньги. И через час он приехал на встречу, знатно опоздав. Сбежал и отключил телефон. Дверь омерзительно громко скрипит, и на пороге показывается адвокат: — У меня хорошие новости, мистер Новак, — он действительно в это верит, и улыбка сияет как начищенный пятак. — Мистер Винчестер еще не сознался! Сержант поторопилась, как объяснили в прокуратуре. А значит, вы можете успеть первым и даже договориться со следствием! Может, это был ход, чтобы заставить его дать нужные показания? Но раз Дин молчит… Кастиэль позволяет себе усмехнуться: — Он не виновен. 1-го июня 2010 года Кастиэль спускается по широким ступеням к припаркованной у здания прокуратуры черной Импале. В прохладных сумерках она выглядит уютной и теплой. Дин приветственно распахивает переднюю дверь: — Привет, старик! Кожаные сидения кажутся родными. Кастиэль поднимает стекло и внимательно вглядывается в знакомое лицо, едва удерживаясь от вопросов. Его выпустили два часа назад, ничего не объяснив, лишь в деле появилась пометка «Подозрения сняты». И он ждет ответа от Дина. — Поехали отсюда. Машина фыркает мотором и медленно выезжает с парковки. Кастиэль не выдерживает через минут восемь пути: — Почему тебя выпустили? — Сэмми нарыл что-то на свидетеля, и тот отказался от показаний. Не зря на юриста учился, да? Тон Дина звучит беззаботно, но это не тот ответ, который может шугнуть скребущихся в душе кошек. Кастиэль несколько секунд подбирает слова, но с языка срывается совсем другой вопрос: — Ты вернул закладную на дом? — Да, я теперь без долгов. До самой квартиры Кастиэля они больше не разговаривают. Дин вроде бы тоже порывается что-то спросить, но одергивает себя. Это видно по тому, как он облизывает губы раз за разом, словно не произнесенные фразы горчат на языке, и Кастиэль пару раз ловит его виноватый взгляд. Он спрашивает лишь когда они оказываются на кухне, осиротевшей и запыленной за время хозяйского отсутствия: — Кто его убил? — МакЛауд. Мы встретились на подъезде к дому. Кроули давно не ладил с Алексом. Вхожий в мафиозные круги, МакЛауд был не тем человеком, с которым стоило связываться. Но Дин отчего-то общался с ним часто, иногда исчезая на день-другой. Кастиэль устало потирает глаза при звуке его имени. — Эй, мы поболтали и пришли к выводу, что свое я получить таки должен. А они между собой разберутся потом. Я забрал деньги и уехал. Кастиэлю вдруг уже не хочется воды, секундой ранее набранной в стакан. Он выплескивает ее в раковину и сдерживается, чтобы не бросить туда же и тару. — Полиции ты про него ничего не сказал, да? — Нет. Алекс наверняка заслужил. Мафия не играет в сезон охоты, он явно кому-то перешел дорогу. — Он тебя подставил, — Кастиэль ставит стакан на стол, стекло предательски громко стучит о деревянную поверхность, выдавая его напряжение. — Ты мог сесть. Тебя могли пристрелить при задержании. На плечо ложится ладонь Дина, чертовски горячая, до спазма в горле: — Могли. Я поэтому не стал засиживаться. Не хотел тебя подставлять. — Сейчас бы развернуться и заставить его замолчать. Так, как уже очень давно хочется. — Сэм сказал, у них не было абсолютной уверенности из-за твоих показаний. Спасибо, что прикрыл, Кас. Ты — мой лучший друг. Горечь опаляет где-то глубоко внутри. Эта формулировка из года в год делает только хуже. И три недели взаперти по своей собственной воле он отсидел совсем не поэтому. — Иди к черту, Дин. — Ты злишься, что я не дал показаний против Кроули? — Дин удивленно заглядывает в глаза, и Кастиэль едва сдерживается, чтобы не оттолкнуть его. Но эти слова заставляют остановиться и переосмыслить все происходящее. Кастиэль улыбается, садится на стул и уверенно отвечает: — Мне все равно. Все равно, что ты знал об убийстве и не предотвратил его. Все равно, что не сдал преступника. И знаешь, мне, в конце концов, было бы все равно, если бы ты сам Алексу голову разбил. Я прикрывал бы тебя до последнего в любом случае. Дин озадаченно садится напротив. Его удивление понятно — это не тот правильный и честный Кас, к которому он привык. — Почему? — Потому что для меня ты больше, чем лучший друг, — Дин заметно вздрагивает, в его взгляде удивление сменяется недоверием, а затем и отрицанием. Он не гей, всегда так говорил, неприязненно фыркая при виде “не таких” парочек. — Но тебе это все равно. Прощай, Дин. Дин молча встает и поворачивается к Кастиэлю спиной. Громко хлопает входная дверь, под окном слышится звук заведенного мотора и, пробуксовывая шинами по асфальту, машина срывается с места.