Все равно

3 июня 2010 года Кастиэль не спит уже вторую ночь. Не помогает ни успокоительное, ни снотворное. Он вздрагивает каждый раз, когда жужжит мобильный, едва не вскакивает с постели, услышав ворчание автомобильного двигателя. Оно каждый раз не то, каждый раз во дворе дома появляется кто-то другой, а он не может заставить себя не прислушиваться. Изматывающую бессоницу он прекращает бутылкой виски. 5 июня 2010 года Телефон звякает смс-уведомлением. На его счет в банке вернулось двенадцать тысяч долларов. Ровно столько в общей сложности было одолжено Дину. Что ж, Винчестер всегда держит свое слово. Кастиэль отключает оповещения и забрасывает телефон подальше. 7 июня 2010 года Выходить на работу, где коллектив уже месяц живет слухами, нет ни сил, ни желания. Договорившись с руководством, Кастиэль заполняет заявление об уходе в обед, чтобы не встречаться ни с кем из коллег, забирает компенсацию за неиспользованный отпуск и по пути домой покупает подержанный Опель в рассрочку. Раньше его всегда мог подвезти Дин. Потертый вельветовый салон уже и хуже просторных сидений Импалы. Руль в руке не очень-то приятен, а багажнику требуется химчистка. Кастиэль мог бы купить что-то получше. Но пока он больше занят обдумыванием резюме, которое следует поскорее разместить в интернете. 12 июня 2010 года Визит в бар в пятницу вечером изначально кажется плохой идеей, в чем Кастиэль убеждается, случайно встретив Дина у стойки. Они оба делают вид, что незнакомы, и расходятся в разные углы заведения. Кастиэль жалеет, что согласился на этот «прощальный» вечер. Его коллеги собираются долго, болтовня тянется бесконечно, и до самой полуночи Кастиэль ощущает на себе тяжелый взгляд. Градус алкоголя в крови придает какой-то уверенности и сил терпеть ту неприязнь. Когда настает пора уходить, он случайно сталкивается с Дином плечом и завязывается потасовка. Доброжелателей влезть в яростную драку не находится. Дин матерится, Кастиэль дерется молча. Когда их, наконец, растаскивают через несколько минут, у Дина порвана рубашка, а Кастиэль сплевывает кровь. — Ты все испортил, мать твою! — орет Дин, вырываясь из крепких рук охраны. Кастиэль ждет разоблачения, но Дин не произносит ничего, кроме веского «скотина». Он уходит, громко хлопнув дверью, а Кастиэль не чувствует боли в отбитых руках. Только где-то за грудиной глухо ноет, но и это чувство он заливает «черным русским». 14 июня 2010 года На телефоне три пропущенных. Сэм. Он звонил каждые шесть часов, и это ему несвойственно. Кастиэль усмехается себе под нос и запихивает телефон под подушку, чтобы не услышать следующий звонок. Идти на собеседование в таком виде — с синяком под глазом и расцарапанной шеей — наверняка глупо и безнадежно. Странно, что его нанимают. Конторка куда меньше огромного опенспейс-пространства, в котором он привык работать. Три небольшие комнатушки уставлены компьютерами, и место в углу левее окна кажется удобным. Одинокий кактус выглядит дружелюбно, хоть земля в горшке с ним и засохла, и покрылась трещинами. Кастиэль поливает его из стакана водой, и он воодушевленно приподнимает колючки. Вечером снова звонит Сэм. Так и не дождавшись ответа, он шлет сообщение. «Ты в порядке?» Сэм всегда умудрялся попадать в неприятности. Например, когда ему было четырнадцать, он повздорил с Джоном и сбежал в Оклахому. Дин с Кастиэлем с ног сбились, пока разыскивали его. Сообщать о побеге в полицию значило бы подпортить младшему Винчестеру личное дело, а у него были большие планы на колледж. «Кас, ответь, пожалуйста!» Отвечать нечего. Он не в порядке, но посвящать в это кого-то бы то ни было смысла нет. «Я не знаю, что у вас произошло. Дин как с ума сошел. Возьми трубку, Кас» Это значит, что Дин примчался к Сэму и сидит у него над душой, пока тот отправляет смс-ки. И случившееся его беспокоит. Снова звонит мобильный. Кастиэль достает сим-карту и ломает ее пополам. 12 июля 2010 года Домашний телефон разбивает ночь громкой трелью. Кастиэль резко открывает глаза, выжидает пару тактов, но мелодия продолжает играть. Нет, это не ошиблись номером. На часах половина второго. Больше звонить некому. Наплевав на данные себе обещания, Кастиэль поднимает трубку: — Привет, — без обиняков и извинений. — Есть десять тысяч до вторника? Я машину разбил. Машину, не детку, а значит не Импалу. Скорее всего чужую. И раз звонок посреди ночи, значит и деньги нужны сейчас. Будь это официальный штраф, то дело подождало бы до утра. Но оно явно не ждет. — Где ты? Сердце замирает в ожидании ответа. — Бруксвилл, 34-я улица, перед шоссе. — Дай мне час. Не нужно включать свет, чтобы одеться. Брюки, легкая рубашка и пара носков, возможно, из разных пар, находятся на ощупь. Ключи от дома Кастиэль предусмотрительно оставляет под ковриком. Бита из багажника перекочевывает на заднее сидение. Опель взволнованно фыркает и выбирается с парковки. Дин не позвонил бы. Дин слишком горд, чтобы отказаться от своих принципов. Но это произошло, а значит, дело плохо. Деньги нужны срочно, но он не может отойти от места аварии к банкомату, чтобы снять перевод. Травма? У Кастиэля другие подозрения, уж больно знаком адрес, но эти мысли он гонит от себя прочь. Он останавливается только один раз — чтобы обналичить карту, и мчится по шоссе, превышая скорость. 34-я улица — скорей проулок перед выездом из Бруксвилля. Она плохо освещена, и две столкнувшиеся машины почти не заметны. Кастиэль притормаживает метрах в двадцати от них. Возле черного Доджа стоит группа из пяти человек, у капота красной Корветт угадывается силуэт Дина. Кастиэль берет биту и выходит из машины. У них с Дином нет численного преимущества и, если начнется реальная потасовка, то даже 911 они набрать не успеют. Парни одобрительно свистят и посмеиваются, когда Дин передает пачку смятых купюр, и Додж уезжает, моргнув одной целой фарой. — Спасибо. Извини, что… — Я думал, мы завязали, — перебивает его Кастиэль, едва сдерживаясь, чтобы не ударить. Еще во времена колледжа, они вместе участвовали в уличных гонках. Тогда их обоих увлекал драйв и азарт. Но когда к энтузиастам и автолюбителям на сходках добавилась мафия и игра на деньги, Кастиэль настоял на том, чтобы бросить гонки. Тогда Дин послушал. — Ты — да, я — нет, — парирует Дин. — И вообще это не твое дело. — Где ты взял ее? — Кастиэль кивает на красную Корветт, лишившуюся переднего бампера. Раньше на старте с Дином была только Импала. Потом в уличных гонках стало нормой разбивать машины, и это стало главным аргументом против. — Одолжил у Кроули. Внутри все переворачивается, комок горечи подкатывает к горлу. Взывать к благоразумию всегда было бессмысленно. — Сколько ты теперь должен? — Тебе десятку, — Дин пожимает плечами. — Кроули пока ничего. Завтра отыграюсь. Проблема лишь в том, что «завтра» слишком ненадежный союзник. Кастиэль заставляет себя безразлично кивнуть и уехать. Во всем происходящем его больше всего беспокоит имя МакЛауда. 2 июля 2010 года Пустырь на окраине Бруксвилля всегда становится оживленным местом к одиннадцати вечера. И если раньше здесь были старенькие маслкары, выгоняемые из гаражей с целью покрасоваться стариной да порычать громким мотором, то теперь к старту один за другим подъезжают вполне современные полуспортивные автомобили. Кастиэль здесь ни с кем не знаком. Наверное поэтому парни провожают его подозрительными взглядами, а девушки наоборот строят глазки. Дина он находит почти у самой кромки толпы. Корветт уже подлатали и только глубокие полосы на левом крыле напоминают о вчерашнем происшествии. Дин стоит к нему спиной и о чем-то оживленно спорит с Кроули. —… только попробуй просрать и в этот раз! — возмущается Маклауд, и от его тона у Кастиэля непроизвольно сжимаются кулаки. — Так сядь вторым пилотом, блядь! Всю неделю одни чек-поинты! Гонки по чек-поинтам стали популярны еще три года назад. Координатор отправляет сообщения на телефоны участникам, следующая точка становится известна только после проезда предыдущей. И без штурмана в такой гонке не победить. — Я организатор и заинтересованное лицо, — усмехается Кроули. — Я не могу участвовать, сам знаешь. — На самом деле эта трусливая мразь просто боится скорости, — не выдерживает Кастиэль. Дин резко оборачивается, они сталкиваются взглядами и на секунду больше ничего не имеет значения. Кастиэль подходит к машине, открывает переднюю дверь и садится на пассажирское сидение. Дин тут же следует его примеру, но не спешит заводить мотор: — Ты серьезно? Кастиэль молча берет из бардачка телефон и достает из внутреннего кармана летней куртки небольшой планшет, открывает карту Бруксвилля. Дин улыбается и поворачивает ключ зажигания. Смс приходит всем участникам почти одновременно. Шины свистят по асфальту, когда десяток тюнингованных монстров срываются с места и мчатся по темным улочкам. До первой точки Корветт добирается первой. — Останови! — командует Кастиэль, когда смс задерживается после чек-поинта. Дин собирается что-то возразить, но таки сворачивает к обочине. Телефон, наконец-то, звякает в руке. — Оак-роуд, 18. Лучше по объездной. Корветт послушно срывается с места. Дин выжимает из нее все, что только можно в городской черте, ловко маневрируя на перекрестках. Кастиэль позволяет себе украдкой любоваться его сосредоточенностью. Дину идет скорость, Дину идет азарт. Его глаза блестят совершенно по особенному, когда адреналин в крови делает его движения и реакцию более быстрыми, более точными. Его губы чуть приоткрыты, словно воздуха не хватает, и Кастиэль непроизвольно опускает стекло со своей стороны. Новое сообщение, Кастиэль знаком указывает на разворот, и Корветт заносит в дрифте. Еще три контрольные точки разбросаны в разных частях города, и разок им даже приходится срезать через склады, чтобы успеть вперед конкурентов. Финиш обещается аж в Пайтоне за 20 миль по шоссе. — Суки! — матерится Дин. — По прямой Вайп нас сделает! Вайп — ярко-зеленый Додж Вайпер с сумасшедшим запасом лошадиных сил — отставал всего на несколько кварталов, и на шоссе этот разрыв обещал сократиться за секунды. — Масло есть? — Не сходи с ума! И все же Дин тормозит Корветт, повинуясь настойчивому требованию Кастиэля. Всего через несколько мгновений вся канистра разлита по асфальту, и щелчок зажигалки перегораживает дорогу стеной огня. Законопослушные граждане подождут несколько минут без проблем, да и не гоняют они на такой скорости, чтобы врезаться в пламя, а вот для гонщиков эта потеря времени должна стать фатальной. И даже несмотря на эту хитрость, Вайп догоняет их в Пайтоне. К счастью, через секунду после прохождения последнего чек-поинта. — Круто-круто! — поздравляет Дина Кроули, демонстративно игнорируя Кастиэля. — Мы с тобой сорвали куш! В обратную сторону старт через тридцать минут. — В обратную? — непонимающе повторяет Кастиэль и отзывает Дина в сторону. — То есть как в обратную? — Здесь принят второй заезд. Ставки в два раза больше, призовые тоже, — Дин почему-то предпочитает не смотреть в глаза, словно спойлер белого Ниссана ему интереснее. — Хватит. Ты устал. — Кроули уже подал заявку, — Дин пожимает плечами и непроизвольно облизывает губы. — Кроули? Почему это он подает за тебя заявку? — ладони предательски потеют, и холодок ползет вдоль позвоночника. — Какое твое дело, Кас? — Дин нарочито широко улыбается и вроде компанейски хлопает Кастиэля по плечу. — Я беспокоюсь за тебя. Мы завязали с гонками, когда сюда пришли такие как МакЛауд. Когда здесь стали крутиться бόльшие деньги, чем мы оба можем заработать за год, — на губах Дина все та же безразличная ухмылка, из-за чего внутри поднимается волна глухого раздражения. —Ты понимаешь, что лезешь в петлю? — Здесь у меня есть друзья, — отмахивается Дин. От формулировки неожиданно остро болит за ребрами. — Не ботаники, рисковые, веселые парни. Может, даже «такие как МакЛауд», но зато не трусят, не пропадают и предпочитают баб. От яда в его голосе хочется удавиться. Кастиэль насилу не поддается на провокацию. Пусть пальцы сжимаются в кулаки, но здесь он за другим: — Ну прости, что я не подхожу под критерии твоего друга… — он пытается удержаться на грани сарказма, а Дин вдруг перебивает его: — Подходишь, Кас, — тяжелая пауза, чтобы набрать воздуха. — Всегда подходил. И ты все испортил. Это короткое признание словно выматывает Дина, и он опирается спиной о фонарный столб. — Мне жаль, — честно признается Кастиэль. Тишины нет, она заполнена чужими разговорами в отдалении, ворчанием моторов, пьяным гоготом зрителей. — Поехали отсюда, — тихо зовет Кастиэль, когда Дин, наконец, поднимает на него замученный взгляд. — И все будет как раньше? — в усмешке читается безысходность и какая-то слепая надежда одновременно. Кастиэль ненавидит себя, но качает головой. Как раньше все равно уже не будет. — Тогда, — Дин медленно выпрямляется и потягивается, — не вижу смысла что-то сейчас менять. Пусть каждый поступает, как ему хочется. — Я хочу попросить тебя бросить гонки. И прекратить общение с Кроули. — Ревнуешь? — в голосе Дина слишком мало сарказма, он словно готов услышать. И Кастиэль пытается до него достучаться. — Я просто боюсь тебя потерять. А Кроули… Я пообщался с ребятами из старой гоночной команды, и слухи ходят разные. Посмотрел в интернете последние сводки по авариям. И знаешь, все сходится. Я не следователь и не полицейский, но не надо быть гением, чтобы понять, что те, кто переходят Кроули дорогу, долго не живут. И твоя победа в последнем заезде не предусматривалась. Да и во вчерашнем тоже. — Что ты имеешь ввиду? — Я встретился с ребятами, которые вчера тебя подрезали. Это не было случайностью. Он им заплатил. Сейчас он в очередной раз пытался тебя подставить.Он прекрасно знал, что Вайп обойдет Корветт по прямой. И поставил последний чек-поинт так, чтобы ты не отыгрался. Дин недоверчиво отводит взгляд в сторону, но прищур его глаз меняется, когда он смотрит на Кроули. Как всегда, когда он относится к кому-то с опасением. — Почему я должен тебе верить, Кас? — Потому что поверил вчера, когда набрал мой номер, — Дин снисходительно хмыкает себе под нос, и в этом смешке слышится прощение. — Пожалуйста, Дин. Если все это только ради удовольствия — брось. Дин окидывает пустырь каким-то уже отстраненным взглядом, и кажется, что он готов махнуть рукой, когда в его кармане пиликает телефон. Он быстро подносит его к глазам, читая сообщение, и резком меняется в лице. — Что ж, теперь не только, — с сожалением бросает он и направляется к машине. Кастиэль едва успевает забраться на пассажирское сидение. — Кас, я не уеду сегодня. — Я знаю, — кивает Кастиэль и включает планшет, подгоняет масштаб карты. — Я с тобой. — Ты не понял, — Дин тянется к бардачку и достает оттуда пачку помятых купюр. — Мне нужна не просто победа, мне нужно сорвать банк на ставках. Кастиэль задумчиво провожает деньги взглядом: — И какой коэффициент? — Дин не успевает ответить. — После этой гонки тебе вряд ли дадут выиграть. — И что ты предлагаешь? Кастиэль кивком головы указывает на стоящий неподалеку неоново-розовый Шевролет Камаро. Чекпоинты разбросаны как-то совсем просто и далеко друг от друга, и участники скорей нарезают километры по объездной, чем соревнуются. Скорей всего только на последнем придется покрутить виражи по узким улочкам Бруксвилля, и Кастиэль разглядывает карту, пытаясь угадать, куда дальше заведет их гонка. — Джесс стало хуже, — наконец, Дин нарушает царящее в салоне молчание. — Это все же не простуда? Невеста Сэма, Джессика, всегда была полна энергии. Где бы она ни появлялась, тут же начиналась бурная деятельность. Когда в начале марта ее начал мучить кашель, она беззаботно сослалась на переохлаждение, выпила чаю с лимоном и вроде как стала чувствовать себя лучше. Когда болезнь не отступила за две недели, Сэм начал настаивать на обследовании, но у Джесс было слишком много дел: университетский кружок, свой магазинчик, благотворительные обеды, курсы компьютерной грамотности для иммигрантов. — Она перестала спать по ночам из-за кашля. Три дня назад она, наконец, легла в клинику. А сейчас… — Дин кивает на свой телефон, разрешая прочитать смс. — А сейчас нужны деньги. Кастиэль, не задумываясь, вводит код и обескураженно смотрит на поставленный диагноз. — Это лечится, — произносит он со всей уверенностью, какую только может изобразить. — Только операция нужна срочно, — мрачно подытоживает Дин и чуть поворачивает руль, переводя Корветт на правую крайнюю полосу. Выбравшись на шоссе, он прибавляет скорость. Мобильный звякает новым чек-поинтом. — Это последний, — Кастиэль на секунду задумывается над картой. — Направо на следующей развилке. Норд-стрит, 80. Теперь гонка становится интереснее. Они шли вторыми, повиснув на хвосте у зеленого Вайпера, но не выжимая максимум из Корветт, чтобы не разгонять противника. Последняя точка расположилась сразу за китайским кварталом, где даже глубокой ночью кипела жизнь, блистая азиатским колоритом. А значит, улицы заполнены людьми, которым плевать, где заканчивается тротуар, а где начинается проезжая часть. Объехать с другой стороны значило бы потерять минут семь времени, плутая вокруг промышленной зоны. Вайпер притормаживает на светофоре, и Дин выжимает педаль газа в пол. Теперь Корветт ведет гонку, а на хвосте наконец-то появляется долгожданный Камаро. До чек-поинта остается меньше семи кварталов. Дин нервно облизывает губы и, кажется, смотрит в зеркало заднего вида чаще, чем на дорогу. — Высади за булочной, — Кастиэль откладывает планшет в сторону. — Встречу на обратном пути. Эта остановка может им дорого обойтись. Но пока это единственный шанс сорвать банк. Въехать на финишный участок на Норд-стрит можно только сделав крюк и проехав участок сразу за китайским кварталом. Потом поворот направо и тупик-пустырь, где наверняка уже расположились зрители. Кастиэль на бегу протискивается в проулок, пробирается через наваленные тюки с мусором и, промочив ноги в зловонной луже, оказывается на Норд-стрит. Перед ним тяжелый мусорный бак, и это — везение чистой воды. Кастиэль едва успевает перещелкнуть блокираторы на его колесах, пропахших гнилью и отходами, как в конце улицы раздается рев моторов. Красная Корветт первой врывается на Норд-стрит, ее хищные фары ярко освещают асфальт, а следом за ней озлобленно жужжит темно-зеленый Вайпер, который никак не может протиснуться вперед. И вот Корветт слегка виляет влево, и соперник взвывает двигателем до свиста в ушах, просовывая нос в освободившуюся полосу. Как только Вайпер безраздельно занимает крайний правый ряд, Кастиэль выталкивает мусорный бак на дорогу. Раздается визг тормозов, легкий хруст пластика о пластик, и разочарованный рев толпы скрывается за громкой руганью водителя. Ему хватило реакции остановить машину, отделавшись минимальными повреждениями. Корветт же притормаживает метрах в двадцати, приветственно распахивает дверь и дожидается Кастиэля. Мимо, победоносно сигналя клаксоном, проносится неоново-розовый Камаро. Тот самый, на который они поставили двенадцать тысяч долларов. Кроули выглядит недовольным. Под внимательными взглядами публики, он таки отсчитывает выигрыш, бормоча себе под нос. — Штайн этого не простит, — кивает он на водителя Вайпера, эмоционально срывающего с себя перчатки. — Херня, — отмахивается Дин, и уже только Кастиэль слышит, как Кроули уточняет: — Не тебе. В сторону дома они уезжают на Импале. Дин чуть ли не впервые в жизни уступает руль, и Кастиэль привычно относится к детке со всем возможным почтением. Тишина сохраняется до самого шоссе, а потом Дин потягивается и оборачивается к Кастиэлю: — Спасибо. Он кивает в ответ и старается не отвлекаться от дороги. В зеркале заднего вида уже в третий раз мелькает синяя Тойота. — Я скучал по тебе, старик, — это произнесено так искренне, что на горле чуть не петля затягивается. Кастиэль тоже скучает. — Не скажешь свой новый номер? Кастиэль сомневается секунду, но потом все же диктует. Дин сохраняет его на мобильном: — Мой все тот же. Звони, если что, ладно? Кастиэль позволяет себе улыбку и качает головой. — Кас… А можно как-то обойтись без этого гомо-дерьма? — от слов передергивает, но тон Дина умиротворяющий, и ясно, что над словами он не думает. — Серьезно, а? Мы — отличная команда, и без тебя как-то… как-то не так, что ли. Кастиэль притормаживает возле припаркованного у самого въезда в город Опеля и отдает Дину ключи: — Тебе нужно к Сэму. Дин медлит с секунду, а потом бросает настороженный взгляд в боковое зеркало и быстро выходит из машины. Импалу Кастиэль оставляет прямо перед полицейским участком, под бдительным взглядом камеры видеонаблюдения. До дома всего два квартала, и он осторожничает, оглядываясь по сторонам. Уже светает, на тротуарах появляются первые прохожие и во дворе Кастиэль сталкивается с соседкой со второго этажа. Она как обычно выгуливает своего пуделя, приветливо улыбается и заводит привычный скучный разговор. Кастиэль вежливо отвечает на ее вопросы и соглашается с каждым утверждением, пока они идут к подъезду. Открыв дверь, он галантно пропускает ее вперед. И стоит только женщине пройти внутрь, на ходу снимая фетровую шляпку, как на голову обрушивается удар страшной силы. Кастиэль падает, успев только услышать яростный лай собаки. 15 июля 2010 года Открыть глаза не получается, малейшее движение причиняет боль и кажется, что даже думать сейчас — это слишком. Кастиэль прислушивается к тишине, и она сразу же наполняется противным гулом. Он мучается еще некоторое время, возможно, всего несколько минут, куда больше похожие на вечность, а затем снова проваливается в небытие. 17 июля 2010 года  — Мэм… Медсестра выразительно прикладывает палец к губам и качает головой. Ему нельзя говорить, нельзя напрягаться, но Кастиэль упорно борется со снотворным. — Мэм, телефон… Слова даются с трудом, от каждого звука больно где-то в затылке. Глаза закрываются сами, пока он бесполезно шепчет «телефон». 19 июля 2010 года На экране мобильного нет ничего: ни пропущенного звонка, ни смс. Но ведь, случись что с Дином, ему бы позвонил Сэм? Нет, вряд ли, у младшего Винчестера нет его номера. Кастиэль пытается избежать жуткой головной боли, поэтому пока обходится сообщением. В глазах мутно и буквы двоятся, когда он неуклюже пытается попадать негнущимися пальцами по кнопкам. «Как Джесс? Кастиэль» Было бы невежливо не поинтересоваться ее состоянием. Будет неправильно всполошить Сэма, если все в порядке, а Дин, как всегда, не рассказал брату об их приключениях. Ответа нет часа два. А потом Сэм звонит. Кастиэль чуть не сбрасывает вызов, но потом все-таки подносит трубку к уху. ― Привет! ― Привет, ― говорить тяжело, в голове тут же начинает гудеть, и Кастиэль стискивает зубы. ― Как дела, Кас? У тебя голос какой-то странный. Видимо, Сэм не знает, что Кастиэль в больнице. ― Простуда, ― он старается говорить твердо, и от напряжения виски начинает ломить. ― Как Джесс? ― Все хорошо. Сегодня перевели из реанимации, и прогнозы положительные. Представляешь, она уже требует ноутбук, чтобы поработать? ― голос Сэма теплый и солнечный. ― Хотя, что я тебе говорю, Дин наверняка тебе вчера все рассказал. Кастиэль не отрицает. ― Знаешь, я так рад, что вы помирились, ― искренне выдыхает Сэм. ― И спасибо, что помог с Джесс. Дин, скорей всего, тебе все передал, но хотел еще раз поблагодарить лично. ― Пустяки, ― голову ломит до ярких пятен перед глазами, но Кастиэль заставляет себя продолжить разговор. ― Он заезжал или звонил сегодня? Может, Дин и не доехал вчера до него ― Да, вот с утра завез ноутбук. А что? ― Пустяки, ― отмахивается Кастиэль и поспешно заканчивает разговор. Дин в порядке. Это радует. Но он не приезжал, не звонил, хотя Сэму говорил обратное. Почему? Головная боль становится нестерпимой, заставляя нажать на кнопку вызова медсестры. 21 июля 2010 года Дина нет. 23 июля 2010 года Дина все еще нет. Время посещений в больнице установлено с одиннадцати до часу утром и с пяти до семи вечером. Правда, в этом нет особого смысла ― к Кастиэлю все равно никто не приходит. Иногда ему пишет Сэм, и здорово, наверное, читать, что Джесс идет на поправку. 25 июля 2010 года Кастиэль порывается набрать знакомый номер сам, но каждый раз себя одергивает. Это бессмысленно. Их последний разговор четко дал понять им обоим ― как прежде уже не будет. А Дину так не надо. 1 августа 2010 года Кастиэль отключает телефон. Он просит выписать его пораньше, но врачи непреклонны. О теплой ванне и любимом кофе остается только мечтать. Смешно, но ему ужасно не хватает горьковато-шоколадного запаха мокко, к которому они с Дином пристрастились еще в школе. Это было сродни Рождеству ― выбраться в кофейню после, а то и вместо уроков. Потом кто-то намекнул Дину, что так ходят только на свидания, и эти посиделки тут же прекратились. Кофе они стали брать только на вынос, а потом мокко и латте превратились в американо ― настоящие мужики не пьют гламурной бурды. 7 августа 2010 года На ресепшн его ожидает больничная карточка, счет и отчет о проведенном лечении. Кастиэль бегло читает его прежде, чем поставить подпись, и недоуменно хмурится. Страховка не покрыла всех расходов. Но все оплачено. Он листает страницы, нервно сминая уголки. Оформление рассрочки под двенадцать процентов ежемесячно. Это называется «оплата услуги рассрочки», чтобы не говорить "кредит". Первая оплата банковским переводом 19-го июля из Висконсина. Вторая 23-го июля, уже из Айдахо. Третья датирована 1-м августа и проведена из Калифорнии. Последний платеж принят пятнадцать минут назад, здесь же, в кассе. Кастиэль поспешно ставит подпись и выходит на крыльцо клиники. Слепяще блестя на солнце, его снова ждет черная Импала. Это больше похоже на мираж или розыгрыш, но он не рассеивается, когда хромированная ручка передней двери холодит пальцы. ― Как ты? ― интересуется Дин, виновато глядя на опоясывающую голову Кастиэля повязку. ― Все хорошо. ― Держи, ― Дин нахлобучивает ему на макушку широкополую ковбойскую шляпу, из-под которой все равно виднеются бинты, и надевает такую же. ― Вот, теперь не так заметно, и не как придурок. Кастиэль заставляет себя улыбнуться. Всю дорогу он не может выбрать, как себя вести. Ему душно несмотря на то, что окна открыты донельзя, а Дин вопреки своей привычке ведет машину настолько плавно, что наверняка даже воду в стакане везти можно. Он болтает про Джесс, про Сэма, и эти слова пролетают мимо, бесполезные и нежеланные. ― Где ты достал деньги? ― не выдерживает Кастиэль, когда они сворачивают на знакомый проспект. Сердце замирает в ожидании ответа. ― То там, то сям, ― уклончиво отвечает Дин. ― Трак, завод, ремонты по мелочи. На студии забрал весь отпуск, сам помнишь, там нормально так накопилось. Пару крыш перестелили с Бенни, он еще по электрике заказы подкинул. Кастиэль не может подобрать слов, хотя вопрос вертится на языке. Видимо, по одному его взгляду все понятно, потому что следующей фразой Дин развеивает его сомнения: ― Что насчет гонок, я бросил, ― он чувствует удивление и поясняет. ― Ты сказал, я бросил. Кастиэль с облегчением откидывается на сидении, и шляпа сползает ему на глаза. Его немного тошнит, но, видимо, просто сказывается августовская жара. ― Извини, что не позвонил, ― произносит Дин, когда Импала сворачивает к дому Кастиэля. ― Мне сказали лишний раз тебя не беспокоить, а я как не доберусь до телефона ― все заполночь. ― Ничего, ― Кастиэль отщелкивает ремень безопасности, как только выключается двигатель. ― Спасибо, что выручил. Я верну долг месяца через три. Нужно прийти в себя немного. ― Не говори глупостей, ― Дин перехватывает его за запястье, не позволяя выйти из машины. ― Ты мой друг, Кас. И ничего ты мне не должен. Кастиэль решает, что это дает ему отсрочку еще месяца на два, но в ответ лишь благодарно кивает. Дин отпускать его не торопится: ― Кас, я тебя знаю. Пообещай, что не будешь ничего возвращать. ― Хорошо, Дин. Я обещаю, ― правда, теперь он считает отсрочку уже полугодовой. ― Тебе что-то назначили? Я могу съездить до аптеки. Ему выписали препаратов пять и ежедневные перевязки. ― Нет, спасибо. Я уже в норме. ― А с бинтами что? ― Последний день, ― он снова пытается открыть дверь, и Дин снова не отпускает его руку. ― Кас, давай начистоту. Ты мне сейчас врешь. Ты что, просто не хочешь меня видеть? Это не так. Кастиэль позволяет себе усмешку, но избегает смотреть Дину в глаза: ― Я был бы рад видеть тебя каждый день… ― Но не как друга, ― заканчивает за него Дин. ― Я благодарен тебе за помощь. Но давай сегодня разойдемся по домам и, может, я снова смогу привыкнуть, что тебя в моей жизни нет, как сделал это в прошлый раз. Дин медленно отпускает его запястье. Кастиэль продолжает: ― Пожалуйста, постарайся больше не ввязываться в такие переделки… ― Потому что ты не придешь? ― вопрос звучит резко и немного недоверчиво. Кастиэль вздыхает и в первый раз за всю поездку смотрит Дину в глаза: ― Потому что я не смогу отказать тебе в помощи. А мне хотелось бы, чтоб ты перестал сниться мне по ночам. Он улыбается, нежно и немного грустно, а потом все-таки открывает дверь Импалы: ― Прощай, Дин. Ноги кажутся ватными, и теперь то ли легче дышать, потому что все закончилось, они оба живы и относительно здоровы, то ли каждый шаг дается с трудом, потому что все закончилось и на этот раз Дина больше не будет. Может, они и пересекутся лет через десять, когда Винчестер обзаведется семьей и парой ребятишек, а у Кастиэля все по-настоящему наладится с работой. ― Кас! ― громкий оклик настигает его уже у самого подъезда, и приходится приложить все усилия, чтобы не остановиться. ― Кас! Сопротивляться невозможно, и Кастиэль все-таки оборачивается, замирая на пороге. Дин хлопает дверцей так, словно это и не его детка вовсе, и в считанные секунды оказывается возле Кастиэля. Он останавливается в паре метров, вроде как сохраняя личное пространство, и судорожно набирает воздуха в легкие: ― Пойдешь пить кофе? ― наконец, выдыхает Дин. ― Что? ― Через два квартала есть неплохая кофейня, ― Дин нервно облизывает губы. ― Не знаю, не был, но девчонки хвалили. Там вроде и выбор неплохой, и, говорят, музыка классическая. Тебе же наверняка громкую сейчас нельзя, да и засиделся ты в этой больнице, хоть сладкого чего перекусишь… Он говорит сбивчиво и иногда путая слова, а Кастиэль все слушает, никак не понимая предложенного. Когда поток речи немного стихает, он все-таки переспрашивает: ― Дин, но ведь в кофейни ходят только парочки? Дин заливается румянцем, но твердо кивает: ― Я знаю.