Вестник Порока.

СЕМЕЙНЫЕ ТРУДНОСТИ 2. В небе светило теплое вечернее солнце, легкий освежающий ветерок играл с листвой немногочисленных деревьев и шумел между стенами многоэтажных зданий Мэйнхэттена. В монотонный шум сливались голоса десятков пони, одни из которых с сумками спешили к вокзалу, чтобы успеть занять свои места, другие провожали друзей и родственников, третьи стояли за прилавками ларьков, шумно рекламируя свой товар. Среди пешеходов, ловко лавируя между прохожими, по широкой улице, ведущей от городского парка к железнодорожному вокзалу, держа на руках кобылку, одетую в облегающую белую блузку и синие джинсы, легкой трусцой бежал красный жеребец со светлой гривой. Он был одет в зеленый деловой костюм, за спиной у него висела объемная спортивная сумка, а на губах играла открытая улыбка. Следом за колоритной парочкой, стараясь изображать из себя тень, молчаливо двигался грифон, с некоторым трудом волокущий объемный дорожный чемодан. Эпплджек, вынужденная играть роль особо ценного груза (сравнения с невестой, нет-нет, да мелькали в голове земной пони), держа в руках два вафельных рожка мороженного, купленного на выходе из парка, время от времени откусывала маленькие кусочки от одного из них, второй поднося ко рту брата, при этом стараясь не испачкать ему морду. Встречные прохожие реагировали на эту картину по-разному: одни неодобрительно качали головами, вторые, наоборот, не сдерживали веселые возгласы, некоторые кобылки завистливо провожали взглядом, группа из четверки молодых жеребцов, вскинув руки с выставленными вверх большими пальцами, выказали свое одобрение… … Утром, после оздоровительной гимнастики, посетив лечащего врача и получив от него кучу рекомендаций, брат и сестра Эппл покинули больницу Мэйнхэттена и направились в университет. К счастью для земных пони, директор учебного заведения оказалась кобылкой понятливой и легко вошла в положение одной из студенток, выдав ей академический отпуск и разрешив сдать выпускные экзамены в следующем году. После этого путь Биг Макинтоша и Эпплджек привел их в дом семьи Оранж, где произошло прощание с родственниками, по просьбе вестника Бога Пороков собравшими все вещи племянницы (пусть расставание и обошлось без скандалов и высказывания претензий, но неприятный осадок, вызванный последними событиями, все же остался). Так как поезд до Кантерлота, где предстояло сделать пересадку, чтобы вернуться в Понивиль, отправлялся только вечером, «рыцарь порока» решил устроить маленькую экскурсию по достопримечательностям. Наняв рикшу с двухместной колесницей, он в неспешном темпе проехался по центральным улицам, сделал остановку в небольшом семейном кафе… Во второй половине дня их компания добралась до городского парка (Грог все это время таскался следом за нанимателем, мысленно ругаясь на багаж, который негде было оставить). Все время красный жеребец пытался растормошить сестру, то расспрашивая о городе и учебе, то вспоминая жеребячество, то рассказывая забавные случаи, случившиеся совсем недавно. Первое время кобылка, которая уже могла сама стоять и небыстро ходить, постоянно пыталась уйти в свои переживания, но в конце-концов сама не заметила, как включилась в беседу и начала смеяться над шутками брата. В парке они посетили озеро, покатались на широких качелях (Эпплджек успела ощутить себя маленьким жеребенком сидя на коленях у Макинтоша и жуя сладкую вату, от которой потом пришлось отмывать щеки и нос). О том, что они могут опоздать на поезд, земным пони напомнил молчавший до этого грифон, вовремя понявший, что наниматель потерял счет времени. … Заскочив в вагон, брат и сестра Эппл едва не сбили с ног проводницу, проверяющую билеты у пассажиров. Конфуза удалось избежать только благодаря тому, что жеребец успел крутануться на одной ноге и с силой приложился спиной об стенку тамбура. От неожиданности обе кобылки (и та, которая находилась на руках красного земного пони, и та, которая стояла в проходе) синхронно пискнули. - Прошу прощения. – изобразив виноватое выражение морды, смущенно заулыбался вестник Бога Пороков. - Не стоит. – проведя рукой по гриве, облегченно вздохнула работница железной дороги. – Это уже можно назвать традицией… Привет, Маки, познакомишь меня со своей подружкой? - Хм? – в первую секунду «рыцарь порока» удивленно приподнял брови, затем прищурился и чуть неуверенно спросил. – Голден Руно? - Собственной персоной. – отозвалась проводница. – Рада, что ты меня не забыл. На последних словах, собеседница подмигнула и чуть выгнула спину, как бы невзначай выставляя скрытую униформой грудь. - Удивлен, что ты помнишь меня. – качнул головой красный жеребец. – Все же мы давно не виделись. - У меня оч-чень хорошая память. – похвасталась Голден Руно. – Ну так что, не хочешь нас познакомить? - Точно, Маки, не хочешь нас познакомить? – Эпплджек, изобразив на мордочке подозрительное и хмурое выражение, смеящимся взглядом уставилась на брата. – Чего еще я о тебе не знаю? - Какой ужас. – работница железной дороги прикрыла рот ладошками. – Неужели ты скрывал от своей кобылки наши отношения? - Гхм-гхм. – раздался кашель со стороны платформы. – Может быть вы, наконец-то, позволите мне войти? Поезд вот-вот отправляется. Три пары глаз обратились в сторону грифона, который, чуть раскрыв крылья, держал в когтистых лапах объемный чемодан. … - Так вы – брат и сестра? – с нечитаемым выражением мордочки и дикой смесью восторга и разочарования в эмоциях, переспросила проводница, удобно устроившаяся на правой кушетке двухместного купе. - Да. – Биг Макинтош, сидя на левой кушетке, рядом с Эпплджек, для удобства опирающейся руками на откидной столик, после непродолжительной паузы осведомился. – По-твоему, это плохо? - Не говори глупостей, большой и красный. – Голден подмигнула младшей сестре вестника Бога Пороков, продолжив говорить с нездоровым воодушевлением. – Запретная любовь – это так романтично… Наверняка вы специально уехали в другой город, чтобы побыть вдвоем? - Вообще-то, ничего подобного между нами нет. – поспешила вмешаться потемневшая от смущения Джек. – Мы с Маки не встречаемся и не занимаемся ничем предосудительным. - Да? – собеседница голосом и всем своим внешним видом выражала сомнение, но получив два кивка от родственников, разочарованно вздохнула и, откинувшись на стенку купе спиной, заявила. – Жаль. Вы вместе смотритесь очень гармонично, а когда ворвались в тамбур вагона, у меня даже сомнений не возникло. За окном уже сгустились сумерки, поезд шустро бежал по рельсам железной дороги, другие пассажиры вагона отдыхали в своих «комнатах». Голден Руно, оставив на двери своего купе записку о том, что ненадолго отлучилась по важным делам, бесцеремонно заявилась в номер к брату и сестре Эппл, тут же начав донимать их провокационными вопросами. Сама она без капли смущения рассказала о том, как именно познакомилась с «рыцарем порока», в красках расписывая замеченные достоинства красного жеребца. Тем временем за стеной, в гордом одиночестве и блаженной тишине, заложив руки за голову лежа на одной из коек, отдыхал Грог. Изначально предполагалось, что в одном купе с крылатым хищником будет ехать и его наниматель, но Макинтош попросту не смог оставить одну молодую кобылку. - Сноу Лайт об этом знает? – Эпплджек вперила вопросительный и осуждающий взгляд в старшего брата. - Джеки, врать – это плохо. – поучительно заметил вестник Бога Пороков, указательным пальцем правой руки нажав на нос младшей сестры. – Отношения должны строиться на честности и взаимном доверии. - И ее это устраивает? – бровки студентки университета Мэйнхэттена сдвинулись, а в голосе проскользнуло откровенное недоверие. В ответ «рыцарь порока» многозначительно промолчал и развел руками. - На самом деле, подобное не такая уж и редкость. – вступилась за красного жеребца работница железной дороги. – Просто другие пони свои похождения не афишируют, а разовые случаи вообще не учитывают. Главное, чтобы не было серьезных последствий. После этих слов в глазах младшей сестры Макинтоша мелькнула грусть и ее настроение стремительно снизилось. Перемена не ускользнула от взгляда проводницы, так что она решила сменить тему: - Как смотрите на то, чтобы немного перекусить и сыграть в карты или домино? - Я – за. – откликнулся вестник Бога Пороков. – Но давай без алкоголя и без игр на раздевание. - Неужели стесняешься сестренку? – ехидно спросила Голден. – Джеки, ты ведь не против покрасоваться перед братиком? Тебе-то точно нечего стесняться. - Я… - открыв рот, младшая сестра «рыцаря порока» посмотрела на закатившего глаза красного жеребца, потемнела мордочкой и энергично замотала головой, заставляя взметнуться пряди светлой гривы. – Нет, откажусь. - Жаль. – искренне разочарованно вздохнула работница железной дороги, поднимаясь на ноги. – Значит в другой раз. Дайте мне минут пять-десять и я все организую. … Проводница в выделенное себе время не уложилась, так как пришлось выполнять свои прямые обязанности (кто-то из пассажиров решил устроить полуночное чаепитие). Когда же она, наконец, пришла в купе Эпплов с подносом, на котором, кроме горячего чайничка и закусок, обнаружилась маленькая бутылочка вина, удостоилась укоризненного взгляда от красного земного пони, но сделала вид, что не заметила этого. Игра в карты затянула всех участников, несмотря на отсутствие дополнительного стимула. Две кобылы и жеребец азартно спорили, шутили, смеялись… Прежде чем уйти в свою комнатку, Голден Руно крепко поцеловала сперва Макинтоша, а затем и Эпплджек, а затем поспешно выскользнула за дверь, радуясь маленькой шалости. Принесенную ей порцию алкоголя они выпили сразу после чая, но маленькой бутылочки для троих взрослых пони было явно маловато, чтобы проявились признаки опьянения. Уже когда брат и сестра улеглись на свои кровати (прямо в одежде), а в купе выключился свет, Эпплджек негромко позвала: - Маки? - Ммм? – лениво отозвался вестник Бога Пороков. - Можно я лягу к тебе? – вопрос прозвучал неуверенно и смущенно. Пару секунд помолчав, «рыцарь порока» принял сидячее положение, спустил ноги на пол, поднялся в полный рост и, сделав небольшой шажок, навис над сестрой. В скудном свете, падающем через окно купе, было видно, как она словно бы сжалась, лежа на спине и прижав к груди руки. - Двигайся. – буркнул красный жеребец. Кобылка заерзала на лежанке и постаралась прижаться к стенке комнатки, а ее старший брат осторожно устроился на краю, свесив одну ногу на пол. - Как-то тесновато. – заметил Макинтош. – Не рассчитаны эти кроватки на двух взрослых земных пони. - Просто кто-то вымахал слишком большим. – хмыкнула Эпплджек. - Кто бы говорил. – шутливо возмутился вестник Бога Пороков, шутливо через одежду помяв объемную грудь кобылки. - Нахал. – откинув от себя ладонь, Джек стукнула «рыцаря порока» кулачком по груди. – Неужели у всех жеребцов только одно на уме? - За других не скажу, но когда ко мне прижимается такая пони… - начал мечтательно говорить красный жеребец, за что получил обиженный фырк. - Я – твоя сестра. – тоном, словно бы говорила это скорее для себя, чем для брата, заявила Эпплджек. Повозившись на постели, Макинтош просунул одну руку под голову кобылки и, приобняв ее, плотнее придвинулся всем телом. В ответ на это, земная пони вольготно устроилась на плече брата и одной рукой обхватила его торс. Какое-то время они лежали молча, вслушиваясь в стук колес поезда и ощущая уютное тепло. Затем, когда покачивание вагона уже почти убаюкало вестника Бога Пороков, Джек решила продолжить разговор: - Помнишь, как в жеребячестве… Ну, когда мама и папа… Когда мы остались с бабушкой… - Помню. – погладив свободной рукой по голове кобылки, отозвался «рыцарь порока». - Я была очень рада, когда ты ко мне пришел. – после еще одной паузы, продолжила говорить младшая сестра красного жеребца. – Для меня и Блум, ты стал больше, чем просто старший брат. Сестренка даже пару раз оговаривалась, называя тебя папой… - Серьезно? – удивление даже не пришлось изображать. - Угу. – прижавшись мордочкой к груди вестника Бога Пороков, земная пони негромко прошептала. – Наверное, неправильно так говорить, но я рада, что ты изменился. Маки… ты ведь позаботишься обо мне? - Конечно позабочусь, сестренка. – уверенно отозвался «рыцарь порока». – Все будет хорошо. В эмоциях, которые кипели в душе кобылки, воплощение алчности даже не пытался разобраться. Определив общий настрой Эпплджек, он удобнее устроил ее у себя на плече и, обняв обеими руками, стал погружаться в сон, собираясь отложить решение всех проблем хотя бы до утра. - Спасибо. – шепнула Джеки, в свою очередь обвивая руками торс жеребца. *** Проснувшись рано утром, Сноу Лайт перевернулась на спину и скинула одеяло, оставаясь лежать на кровати совершенно нагой. Опустив взгляд на заметно округлившийся живот, она осторожно погладила ладонями белую шерстку, при этом задумчиво закусив нижнюю губу. Сегодня из Мэйнхэттена возвращались Биг Макинтош и Эпплджек, так что накануне вечером, дом подвергся тщательной уборке под руководством Гренни Смит. Пожилая земная пони, сильно сдавшая в плане здоровья за последнюю пару лет, успешно привлекла к труду на благо семьи Эппл свою внучку Эпплблум и ее подруг, благодаря которым жилые комнаты практически сверкали. «Деловая хватка у Маки от бабушки, но умножена в несколько раз». Спустившись с кровати и накинув розовый халат (подарок Каденс), белая пегаска вышла из спальни и сперва заглянула к дочери, все еще сладко сопящей в своей кроватке, установленной в комнате для жеребят. Маленькая красная крылатая пони, скинув с себя одеяло, свернулась клубком и, укутавшись в небольшие пока что крылышки, увлеченно жевала уголок наволочки, при этом имея умилительно счастливое выражение мордочки. Убедившись, что пока что здесь не нужна, старшая летунья спустилась на первый этаж и направилась в ванную комнату. После водных процедур, ее копытца направились на кухню, где уже хозяйничала полностью одетая в свое обычное платье с передником пожилая земная пони. - Доброе утро. – поприветствовала старшую пони младшая. - Доброе утро, дорогая. – растянув губы в улыбке, Гренни Смит поставила на стол блюдо с сырниками, миску сметаны и большую кружку молока. – Хорошо спалось? - Немного холодно. – шутливо поежилась обладательница рубиновых глаз. - Ну это ничего: едет уже твоя грелка. – подмигнув пегаске, земная пони села на стул с другой стороны стола и, оперевшись рукой о столешницу, как-то мечтательно произнесла. – Дом скоро придется расширять… - Зачем? – Сноу Лайт удивленно вскинула брови, примериваясь к пухлому сырнику. - Не верится мне, что вы с Маки на двух жеребятах остановитесь. – пожилая кобыла, хитро прищурившись, подмигнула своей крылатой собеседнице. – Да и про Джеки с Блум забывать не стоит: я еще надеюсь погулять на их свадьбах и понянчить правнуков с их стороны. Когда Гренни Смит произносила последнюю фразу, уши летуньи прижались к голове, но прежде, чем земная пони это заметила, вернулись в обычное положение. Сама же обладательница рубиновых глаз внезапно почувствовала, что аппетит пропал. - Что-то не так? Неужели не вкусно? – заметив, что младшая пони перестала есть, старшая Эппл изобразила беспокойство на мордочке. - Все вкусно, просто у меня ощущение какое-то… - смущенно опустив взгляд к столу, Сноу Лайт позволила нескольким прядям гривы упасть на мордочку. - Это ничего: во время беременности и не такое бывает. – поспешила успокоить пегаску пожилая пони. – Вот меня в свое время тянуло на соленые яблоки… А после родов я понять не могла, как их ела. Знаешь, дорогая, я рада тому, что ты вошла в нашу семью. Мне будет намного спокойнее уходить на вечно-зеленые луга, зная, что за моими оболтусами есть кому присмотреть. Некоторое время они сидели в тишине, затем летунья встрепенулась и поднялась из-за стола со словами: - Эпплроуз уже, наверное, проснулась. Пойду, проверю. - В комнату к Эпплблум постучи. – произнесла в спину младшей кобыле Гренни Смит. – Хватит ей уже бока отлеживать. … Утреннее солнце стремительно поднималось к зениту, теплый ветер трепал листву деревьев и кустов, а также гривы спешащих по своим делам пони. На платформе Понивильского вокзала, ожидая прибытия поезда из Кантерлота, собралась небольшая толпа встречающих: Сноу Лайт и Эпплблум, Гренни Смит, на руках у которой находилась Эпплроуз, Рарити и Свитибель (на правах подруг жены и младшей сестры), Эльвира, решившая лично обеспечивать защиту семьи нанимателя, Сан Шоу и Пинки Пай, у которой выпал выходной. - Дорогуша, не свались на дорогу. – ни на что особенно не надеясь, произнесла, обращаясь к розовой земной пони, белая единорожка. - Все будет хорошо, не беспокойся. – беспечно отозвалась кобылка, грива которой была похожа на сладкую вату. – Всем достались флажки? - Дя! – первой откликнулась Эпплроуз, демонстративно взмахивая означенным предметом, на котором белыми буквами на красном фоне было написано три слова: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!». - Приветствие все помнят? – подпрыгивая от нетерпения, не унималась известная во всем Понивиле «вечериночная пони». - Помним-помним. – Сан Шоу устало закатил глаза к небу, словно бы спрашивая у него, зачем вообще здесь находится. - Гав! – Стил, размахивая пушистым хвостом, подбежал к Эпплблум и уселся у ее ног, вывалив изо-рта длинный язык. - Привет, пушистик. – переместившись к псу, обладательница розовой шерстки с счастливой улыбкой потрепала его по макушке и за ушами. – У всех… - Пинки, ты – тиран. – вздохнула Блум. - Нет. – мотнула головой вечериночная пони. – Я – Пинки Пай. Громкий протяжный гудок прервал все разговоры и членам встречающей делегации пришлось построиться в одну шеренгу. Розовая земная пони тем временем развернула широкий приветственный плакат и раздала принесенные с собой хлопушки. Когда же подъехавший поезд остановился и из дверей вагона на платформу шагнул высокий и широкоплечий красный жеребец, на руках у которого находилась светлогривая земная пони, относительную тишину разорвали глухие хлопки и хор голосов, выкрикивающий приветствия. Биг Макинтош, обсыпанный блестками с ног до головы, с невозмутимым выражением морды осторожно поставил сестру на ноги, при этом продолжая придерживать ее одной рукой. Рядом тут же оказалась Эпплблум, стиснувшая сестру в объятьях, а когда она отстранилась, подошла Гренни Смит с Эпплроуз. - Пливет, тетя. – маленькая красная пегаска, размахивая флажком, широко и радостно улыбалась. - С возвращением, дорогая. – пожилая кобыла, на глазах у которой выступили слезы, передала правнучку на руки ее отцу, а сама обхватила за плечи внучку, прижимая ее к себе. … Тем же вечером, когда гости разошлись (Рарити обещала вернуться завтра, чтобы снять мерки для костюмов Эпплджек, а Пинки угрожала в ближайшие дни устроить грандиозную вечеринку в «Сахарном уголке»), а домочадцы разбрелись по комнатам, Сноу Лайт и Биг Макинтош устроились в креслах гостиной, дожидаясь, пока останутся одни. - И о чем ты хотела поговорить? – вестник Бога Пороков облокотился на спинку сидения, поставив локти на подлокотники и сцепив пальцы рук в замок. - Маки… - белая пегаска положила правую ладонь на живот и, опустив мордочку, совсем тихо произнесла. – Это не твой жеребенок. В гостиной повисла напряженная тишина, которую, казалось, можно ощутить физически. Белая пегаска была готова к разной реакции мужа, но не к ее отсутствию, которое заставляло волноваться все сильнее, начиная дрожать от раздирающих изнутри эмоций… Поднявшись на ноги, не произнося ни слова, чем заставил летунью сжаться еще сильнее, «рыцарь порока» неспешно обошел кресло жены и, остановившись позади спинки, положил свои ладони на покрытые белой шерсткой плечи. Приложив некоторые усилия, красный жеребец заставил крылатую кобылу откинуться назад, после чего сам наклонился вперед и скользнул руками вниз, сперва обхватив пальцами тонкую шею, затем по-хозяйски сжав упругую грудь, а остановился только на выпирающем животе. - Что бы ты там себе не думала, но жеребенок – мой. – твердым голосом произнес на ухо Сноу Лайт Биг Макинтош. – Ты – моя и любой твой жеребенок также принадлежит мне. - Маки, я… - попыталась заговорить белая пегаска, но была перебита. - Переспала с другим жеребцом? – ехидно спросил вестник Бога Пороков. – Учитывая то, что ты знаешь о моих похождениях, подобное можно было предугадать. - Ты… не сердишься? – решившись поднять взгляд, летунья чуть повернула голову и встретилась с почти светящимися изумрудным огнем глазами «рыцаря порока». - Я в бешенстве. – жарко прошептал красный жеребец, все тело которого было напряжено до состояния камня. – Но к счастью для нас обоих, мои эмоции служат мне, а не наоборот. Дорогая, я многое могу простить, кроме предательства, и меня радует то, что ты решила признаться прежде, чем мне удалось узнать правду самому. А сейчас… Рассказывай все, а потом я решу, как нам быть дальше.