И самое главное - Не влюбляться.
Рафаэль - вампир. Его природе не естественно потакать желаниям других. Особенно, если другие - сумеречные охотники. Это правило проговаривалось тысячами, нет, миллионами уст, проходило через года, пока не дошло до нас. Вампиры охотникам не друзья, это как дважды два было известно Рафаэлю. Но никто не запрещал питаться кровью охотников, верно? Кровь Изабель Лайтвуд была для него наркотиком. Сперва он говорил себе, что это на один раз, что он бросит совсем скоро. Но не бросал. Он поглощал ее сутками, она стала для него чем-то большим, чем просто развлечение на одну ночь. Эта сумеречная охотница стала для него верной подругой, той, кому несложно выговорится, раскрыть свои секреты и не бояться, что она проболтается. Ох, сколько шума же будет, если о их ночных "приключениях" узнает Алек. Рафаэлю не поздоровится, но Сантьяго было на это плевать. Главное, чтобы младшая-Лайтвуд была рядом, тогда все будет отлично. Он понимал, что не сможет отказаться от нее, от их прекрасной связи, пусть которая и была построена на взаимной зависимости. Ему нравилось в ней все. Черные, как уголь волосы, ее нежные взгляды, которые она кидала на него, когда они были вместе... Ключевое слово Б Ы Л И.***
- Теперь я понимаю, что она для тебя тоже наркотик...- глаза Себастьяна были пропитаны ядом. Он с презрением смотрел на Рафаэля, постукивая пальцами по стене в институте. - Я волнуюсь за нее. - Хах, было похоже на треп маленького ребенка. Молодец, Раф! - Оу, ты за нее волнуешься? Ясно. Если это так, тогда держись от нее подальше. - Выплюнул блондин и оттолкнувшись от стены скрылся восвояси. О, Святой дух Дракулы, как же Себастьян бесил Его. Рафаэлю хотелось придушить его, вырвать его черствое сердце к чертям, но каждый раз его останавливали мысли о черноволосой охотнице. Вампир уже давно заметил странную связь, возникшую между этими двумя. В душу парня прокрались опасение, вдруг сердце его девочки уже совсем скоро окажется в цепях этого мерзкого, противного гостя?***
Домой он вернулся только под утро, пьяный в стельку, окруженный мыслями об Иззи. Сантьяго пытался не думать о ней, о девушке, так плотно поселившейся в его подсознании, о той, что не уступала место мыслям инородного происхождения, она вцепилась в него, словно коршун, поймавший свою добычу и по-видимости отпускать не собиралась. Иззабель Лайтвуд стала его зависимостью. Она стала его наркотиком, От которого избавляться он совсем не хотел. И не избавился. Она снилась ему. Такая хорошая, одновременно близкая, но только попытайся коснуться, и она исчезнет прочь. Каждый раз, когда он засыпал, последней его мыслью была она. Он представлял себе их совместное будущее, которому, как он думал, не бывать. Он представлял себе, как обнимает ее, крепко прижимая к себе эту девушку с волосами цвета перьев прекрасного ворона. Но как только наступало утро, сонная дымка рассеивалась, и он приходил в институт, незаметно наблюдая, как его девочка смеется над шутками Себастьяна. И его сердце в сотый раз больно разбивалось на тысячи осколков.