Pieces

Чувствую тебя внутри, чувствую тебя повсюду Ты проложишь путь по небу, сможешь увести меня куда угодно. Так уведи меня туда, где я всегда буду знать, Что у тебя все хорошо, Что ты просто наконец нашёл свой путь обратно домой» (Anthrax — Pieces) Пролог Он вздохнул. — Серьезно? Ты решил порассуждать над нравственностью выбора твоим другом случайной подработки именно сейчас?  — Дело не в нем, чувак, дело в тебе. — Ой, да ладно! Слушай, если ты реально хочешь мне помочь, просто попроси его. — Это не самое лучшее твое решение, и ты это знаешь, просто выслушай меня. — Ну, а кто тогда? — Перебил его невысокий парень — Намджун, я клянусь, если это из-за тебя. — Причем тут я? — спросил его собеседник с поддельным удивлением. — Да знаю тебя, идиот, наверняка тебе бы показалось странным, если бы твой сосед по комнате трахнул твоего лучшего друга. Выражение его лица сменилось ужасом: — Хорошо, ты только что дал мне еще одну причину этого не делать. — Намджун! — Юнги, ну просто подумай об этом, ты его даже не знаешь. — Ну и что? Мы в университете, все занимаются сексом друг с другом, независимо от того, знают ли они того, кто… — Да, но никто обычно не просит лучшего друга помочь организовать секс с его соседом по комнате! — Чувак, это просто секс, а не свидание с ужином при свечах. Если хочешь, я не буду говорить об этом после, и ты можешь попросить его о том же. Он сказал это так, будто это была самая обычная просьба в мире. Тем не менее он чувствовал некое отчаяние внутри, это было что-то, что он пообещал себе сделать. — Я понимаю, и дело не во мне, я просто не думаю, что ты должен… — Я учусь здесь уже два года, и у меня ни разу не было возможности дойти до интима, и это резко не изменится, если я буду продолжать делать то, что я всегда делаю. И я отказываюсь провести остаток своей жизни девственником. Его собеседник не ответил, нахмурясь, этот комментарий его явно задел. Это было жестоко, они оба это знали, говорить подобные фразы все же еще слишком рано. Юнги снова вздохнул и постарался успокоиться, он не мог продолжать причинять людям боль, больше нет. — Я прошу тебя об этом как друга, не надо так реагировать, это не Третья Мировая. — Да, всего лишь мой самый близкий друг хочет отдать свои деньги и девственность кому-то, кого он даже не знает. — Ответил Намджун особенно раздраженно. — Ну да.- сказал Юнги. Ситуация была безумно странной, и он это понимал, в своем нормальном состоянии он о таком никогда бы даже и не подумал. Но теперь ему было все равно. — Чувак, то, что я фактически живу с жиголо уже довольно странно. — Разве ты не говорил, что это происходит нечасто? — Да, но у него все равно нет причин этим заниматься. Родители посылают ему достаточно денег, и он периодически пишет для журналов, которые платят ему за это, и совершенно не нужно... — Ну, нет ничего неправильного в этом, если ему это нравится. К тому же недорого. — Юнги! Друзья Намджуна часто называют его извращенцем, но, по правде говоря, это верно ровно до тех пор, как появляются малейшие намеки на то, что кто-то в действительно займется сексом или около того. Каждый раз, когда такое происходит, он мигом преображается и превращается в испуганного ребёнка. — Ну что? Серьезно, ну в чем проблема? Я не хочу свиданий, я не хочу отношений, я просто хочу заняться сексом, потому что я не знаю, каково это. Я больше не хожу по барам и вечеринкам, поэтому у меня нет шансов просто встретить кого-то, кто хотел бы от меня того же и ничего больше. — Юнги чувствовал, как разочарование и отчаяние с новой силой подступают к горлу. Он хотел, чтобы Намджун просто понял его. Его друг умолк, видимо, всерьез задумавшись по этому поводу, чувствуя дискомфорт и ненависть к себе за то, что, что он собирается сказать: — Ладно. — Подожди, ты серьезно? — Голос Юнги был полон недоверия. — Да, Юнги, я попрошу своего соседа об этом. Твою мать, он согласился. Юнги собрал всю волю в кулак, чтобы не начать лыбиться. — Отлично, спасибо тебе, чувак. — Не за что. Но, послушай, иногда меня нереально бесит твое поведение, это грубо и раздражает. Приехали, тема, которую Юнги так старательно избегал, всплыла. -Я понимаю, прости, — сказал он, опустив голову. Он ненавидел, когда доходило до этого, но тот конкретный комментарий был брошен, и это правда, так делать недопустимо, это может сделать больно другим; он совершенно не хотел расстраивать Намджуна. Его друг поднялся и начал двигаться по направлению к двери. — Слушай, Намджун, — высокий парень остановился и посмотрел на него сверху. — Спасибо тебе, правда...Я...Спасибо. Намджун улыбнулся уголком рта: — Ты теперь мне должен. — Да, я теперь тебе должен. — ответил Юнги с ухмылкой, которая исчезла как только послышался щелчок дверного замка. Он помыл стаканы и тарелку из-под закусок, оставшиеся после них, и пока его ладони находились под ледяной водой, смывая мыло с тарелок, он хотел почувствовать что-то, хотя бы что-то. Убедившись, что все в порядке, он небрежно завалился на кровать с совершенно пустым выражением на лице. Он должен бы быть восторжен и рад, что проявил такую инициативу, но ему не было до этого дела. Он испытывал больше эмоций во время обсуждения с Намджуном, чем теперь, когда его головная боль сходила на нет, и все будто бы складывалось удачно. Ему это не нравилось, он чувствовал злость и отвращение, складывалось ощущение, что такие люди, как его лучший друг помогали ему просто из жалости. Все это было из сострадания, неважно, делали ему одолжение или нет, и он просто это ненавидел. Намджун согласился только из-за того комментария, он был уверен, что все произошло именно так. Как раз поэтому он и не планировал рассказывать Намджуну или кому-либо другому об этом, однако, разумеется, он это сделал и самым идиотским образом. Как он и сказал, с новым семестром пришло и отсутствие интереса к тусовкам, но его лучшие друзья все же затащили его на одну, и алкоголь развязал ему язык. Сокджин, его сосед по комнате, тоже был там. Он осознал свою ошибку, когда почувствовал на себе вес двух своих друзей, гораздо более тяжелых, чем он сам, плачущих и обнимающих его. Предполагалось, что они не узнают, что никто не узнает. Юнги был зол на себя и на весь мир, ничего было не в порядке, и он был уверен, что теперь его единственные друзья начнут по-другому к нему относиться. И Сокджин начал: по началу это были мелочи вроде готовки завтрака каждое утро и добровольного выполнения всех домашних обязанностей, потом он сделался просто невыносимым, спрашивая, в порядке ли Юнги каждые две секунды и умоляя его не тратить слишком много сил на учебу. Намджун же был сам по себе ужасным актером, и у него просто не выходило относиться к Юнги иначе, чем как будто он занимается благотворительностью. Он просил их прекратить это, и они старались, действительно старались, но в ситуации Мин Юнги все просто не могло стать как раньше. Он был искренне благодарен своим друзьям за поддержку, но он презирал эту ситуацию. И, погодите, насчет того, что кроме Намджуна и Сокджина никто не знает... Отправлено: 17:32 Слушай, только не рассказывай ему про меня. Отправлено: 17:33 Намджун, я клянусь, если он начнет вести себя как Мать Тереза, я буду обвинять тебя. Получено: 17:39 Расслабься, я не упоминал об этом. Получено: 17:48 Он согласен сделать это, спрашивает, можешь ли ты в субботу Получено: 17:49 Пожалуйста, скажи, что ты можешь в субботу, меня в этот день как раз не будет. Он слабо улыбнулся. Его друг был, в принципе, идиот, но хороший идиот. Намджун относился к нему так, потому что он переживал, и он никогда бы стал делать ему больно, просто этот парень не умел правильно выражать свои чувства. Юнги думал о том, как бы он мог отплатить другу за его доброту. Может, подарить ему книгу, или один из тех больших десертов, что он так любит или может быть… Погодите, как там звали его соседа? Хосок. Чон Хосок. Наверное, приятный парень, Юнги был в этом уверен..