Дорога, ведущая вдаль

      «Взрыв произошёл в минувшую среду в шестнадцать десять по местному времени на пересечении улиц Мира и Гоголя. Самодельное взрывное устройство (СВУ), эквивалентное двумстам граммам тротила, находившееся в сумке тридцатилетнего Михаила Муратова, взорвалось неподалеку от входа в здание офисного центра города. В результате взрыва Михаил получил множественные осколочные ранения. Тип взрывного устройства ещё не определён. Часть материалов, изъятых на месте взрыва, направлена на экспертизу. Также на месте полицейскими изъяты пистолет ТТ и около сорока тысяч американских долларов. Есть очевидцы, которые утверждают, что во время приезда бригады „скорой помощи“ Михаил был жив и даже пытался дотянуться до пистолета ТТ. Президент компании, расположенной в этом здании, не пострадал. Следователи выясняют, что общего между компанией и тридцатилетним Михаилом».       «По данным работников пресс-службы, Михаил умер по дороге в больницу. Поэтому выяснить причины взрыва и конкретную цель не представляется возможным».        Вот с такими материалами на первой полосе вышли все местные газеты на следующий день после происшествия.

***

      Оксана работала. Вот уже полгода как.       Бабушка с правнуками справлялась. Да и слишком шебутными их назвать было никак нельзя. Спокойные дети. Олежка помогал, как мог. Старшего брата малышня слушалась беспрекословно.       На работу Оксану устроила мама.       Вот тот вариант, что и отказаться — не откажешься, и чувствуешь себя каждый день не в своей тарелке. Короче, работала Ксюша офис менеджером у собственного отчима.        Он тоже поначалу не очень доволен был. Но. Потом ему понравилось. Ксюша старалась, нареканий к ней не было, вникала во всё быстро, да и работа спорилась у неё в руках. Что ещё надо? Конечно, некоторые свои связи пришлось оборвать, а некоторые законспирировать, но уже через пару недель он понял, что не стукач его падчерица, да и вообще его личная жизнь ей без надобности. Даже жалость какая-то к ней появилась, зря он невзлюбил её когда-то. Но прошедшего не вернёшь. Их сын с Викторией уже практически взрослый. Студент. Учиться отпрыска отправили за бугор. Там образование что надо. Не то, что здесь. Вон Оксана — получила диплом, а на работу заочницу по полученной специальности никто брать не торопится.       Таким образом, для жены он разыграл благодетеля, устроив падчерицу. Намекнул, чтоб не забывала о его благородстве. О том, что о её дочери в итоге именно он позаботился, а не Виктория.       Эта среда не отличалась ни от одного другого дня. Утром было совещание акционеров, затем встреча «без галстуков» с тремя из них. Говорили долго, решали, спорили.       Оксана чай подавала, печатала, сводки делала информационные. Обеденный перерыв прошёл в работе, а потому, когда всё было закончено и коллеги ушли, главный решил отпустить девушку на час раньше, да и сам домой засобирался.       Вышли они из офисного центра вместе. Он в машину подъехавшую сел, а Оксана тем временем с лестницы спускалась — и тут этот взрыв.       Ни охранник, ни пешеходы, просто идущие по улице, ни Оксана, на глазах у которой всё и произошло, не поняли сначала ничего. Только услышали этот ужасный громкий звук. А затем увидели деньги, летящие в воздухе и не просто деньги, а американские доллары. Много, очень много.        Вот так человека, лежащего на асфальте и истекающего кровью, заметили самым последним.       Кисти правой руки у него не было. Культя закопчена, из неё торчали отломки костей и обрывки сухожилий, на коже по краям — разрывы. Правая нога неестественно вывернутая, явно сломанная, находилась просто сбоку от огромной кровоточащей дырки в нижней части живота.       Оксана замерла и смотрела, не отрывая взгляд, в его сторону. Человек был жив, он стонал, матерился и даже пытался левой рукой дотянуться до лежащего рядом с ним пистолета.       Настоящего пистолета.       Прошли считанные минуты, как появился наряд полиции. Двое полицейских разгоняли любопытных прохожих, как мухи на мёд слетавшихся к лежащему мужчине. При этом никто не вызывал «скорую помощь» и никто не пытался помочь.        Оксана понимала, что надо оказать какую-то помощь, надо хотя бы достать телефон и вызвать медиков. Он же жив, всё ещё жив, несмотря на отсутствие почти половины туловища. Может быть…        Но это были только мысли, руки не слушались, и никакой телефон из сумочки она вытащить не могла. Оксана продолжала стоять на крыльце, видеть и слышать. Даже сдвинуться с места просто не получалась. Она приросла к тому месту, на котором стояла.       А полицейский с телефоном в руке спрашивал пострадавшего, к кому тот шёл и кого собирался убить. Он задавал свои вопросы и пинал ногу, лежащую рядом с телом. Мужчина стонал и матерился, а кровь текла, образуя лужу около тела, ручейком пробиралась к ливневой канализации. Полицейский кричал, требуя ответов.       Наконец подъехала машина «скорой помощи». То, что осталось от человека, погрузили на носилки, и машина, включив сирену и сигнальные огни, на высокой скорости скрылась за поворотом следующего квартала.        Почему-то хотелось орать, но она не могла произнести ни звука.       — Женщина, вы видели, что здесь произошло?        Оксана с трудом поняла, что полицейский обращается к ней.       — Да у кого ты спрашиваешь, посмотри, она в шоке.       Второй подошедший хотел взять её сумочку. Она не отдала. Охранник, хорошо знавший её в лицо, вынес воды с какими-то каплями.       — Ребята, шок у неё. Да погодите вы. Видела она то же, что и я. Работает она здесь.        Вода с каплями помогла. Оксана очнулась, но потекли слёзы, началась истерика. Полицейский записал её данные и попросил не уезжать из города, так как она является очевидцем.        С тем её отпустили.        Было безумно страшно. Настолько, что сердце заходилось в бешеном ритме и, казалось, вот-вот выскочит. Мужчина так и стоял перед глазами: с лежащим рядом пистолетом, с дождём из долларовых купюр, с развороченным телом. А в голове звучал его голос и его стоны.        Она шла в единственно спасительное место, вернее, к единственному человеку, который смог бы её защитить, рядом с которым её кошмар исчезнет. Она всхлипывала, вытирала катившиеся слёзы бумажным платочком, сминала один и доставала другой. Дамская сумочка наполнялась этими смятыми салфетками, только слёзы не иссякали.       Позади осталось новое, пару лет назад отстроенное здание больницы скорой помощи. Она подумала, что именно сюда отвезли того мужчину, сейчас ему помощь оказывают. Он ведь жив был. Она точно видела, что жив.        Может быть, выживет.        О причинах произошедшего не думалось. Думалось о жертве. Она была уверена, что жертва — именно тот мужчина. Раз пострадал он, то он и жертва. Только вот почему пострадал? Неужели это взрыв? А что взорвалось? И все эти деньги. Она подумала про деньги, и ей даже не поверилось, что все они настоящие.        А затем в голову пришёл отчим. Куда он делся? Он сел в мерседес-джип с водителем и… Она не помнила, как он отъехал от здания, и не помнила стоявшую машину. Что память делает с человеком? Обрывки, несвязанные воспоминаний оставляет вместо целостной картины.        Ужасно обрадовалась, увидев здание бюро судебной медицины. Подошла к воротам — закрыты, подёргала ручку калитки - тот же результат.       Оксана ничего не понимала. Всегда открыты ворота, а калитка — так уж подавно.       Почему сейчас?       Обошла здание бюро и поднялась по лестнице в помещение для освидетельствования живых лиц. Но и туда её не пустили. Двое полицейских в форме поинтересовались, что она здесь делает. Все её рассказы о муже-сотруднике не возымели никакого эффекта.       Она снова оказалась на улице.        Страх не проходил, нет. Он почему-то нарастал.        Достала смартфон и нажала вызов Володи. Из открытого окна второго этажа раздался ответный звонок, только никто не ответил. Она сложила руки у рта в виде рупора и закричала. Так когда-то в детстве они звали друзей гулять на улицу.       — Вова! Володя!        Голос показался ей слишком слабым, но в окне появилась молоденькая девушка в белом халате.       — Вы кого кричите?       — Володю, ой, Владимира Александровича Завьялова.       — Вы ему кто?       — Жена.       — Он занят. Езжайте домой, я даже то, что вы здесь, передать не могу. Извините.        — Спасибо, — вот и всё, что Оксана смогла произнести.        А потом она побрела в сторону дома.