Другой Нью-Йорк

Дурацкий день. Очень много дел, сплошная нервотрепка и слишком много напоминаний о том, что давно прошло. Правда, вспомнить, когда у Брюса Уэйна в последний раз был хороший день или, того смешнее, хорошая ночь, как-то сложновато. Они бывают, конечно, но в последнее время о таком можно только мечтать. Он сидит за столом в дорогой гостинице, из окна его номера видно серебристые башни "Куин Индастриз", да и в целом вид открывается неплохой. Он привык смотреть на города, забравшись куда-нибудь повыше. Нью-Йорк - не его территория, но он обещал Зеленой Стреле присмотреть за его городом, пока он будет в отъезде. Он предпочел бы поехать сам, но остался в чужом городе, с чужими (конечно, и со своими тоже) проблемами, с фотографиями Дины Лэнс и воспоминаниями, которые лучше было бы не тревожить. На карте отмечен маршрут ее путешествия - путешествия, в которое она отправилась черт знает с кем и пропала. Карибское море, частная яхта, некий граф де су Мер... Это имя ему сразу не понравилось, как и описание: напоминающий Дракулу брюнет с седыми висками, курящий сигары - это, конечно, ирония, но звучит достаточно странно, чтобы занервничать. Потому что воображение рисует не абстрактный образ мужчины с внешностью типичного голливудского злодея, а вполне конкретный портрет. Но это не может быть. Не бывает таких совпадений. Просто не бывает. Брюс сворачивает фотографию Дины и открывает описание первой точки маршрута. Про Карибское море он знает мало: что там есть акулы и больше нет пиратов. Снова разворачивает фотографию. На ней она во всем белом, с растрепанными волосами, уставшая, но довольная, сидит на верхней палубе, видимо, на площадке, где загорают и устраивают вечеринки, с коктейлем в руке. Улыбается. Через белую маечку просвечивают соски. На шее золотой кулон с крупной жемчужиной, изящная вещица, которая даже Уэйну кажется очень дорогой. Кто же все-таки этот граф де су Мер? Но ответ на этот запрос еще не пришел. Он скользит взглядом по волосам Дины, вспоминая их запах, любуется ее ногами. Сглатывает и совершенно безнадежно вздыхает. Закрывает фотографию и тут же открывает ее снова. Она все еще носит подаренные им часы. Она их не выбросила. Ее путешествие началось в Каракасе. Про столицу Венесуэллы он хотя бы слышал, а Дина... Она знает испанский? Наверное. Впрочем, ей ведь нужно было только прилететь туда на самолете и из аэропорта добраться до одного из причалов. Не так уж сложно, таксисты наверняка знают английский. Список судов, побывавших в порту восьмого октября, огромен. Найти среди них яхту, на которой она уплыла с этим проклятым графом, попросту нереально: яхт там в этот день отметилось несколько сотен. "Леди Фортуна", "Быстрокрылая", "Влюбленная Элиза", "Несокрушимая" - корабли часто называют женскими именами. Ну или как-нибудь вроде. Есть и другие названия: "Меч Святого Якова", "Мирафлорес", "Знамя Симона Боливара", "Серафим", "Искупление". Брюс листает список и думает, что если когда-нибудь купит яхту, то обязательно придумает ей нормальное название, чтобы не стыдно было отмечаться в портах. В Каракасе они пробыли совсем недолго. Он не знает, что Дина гуляла по Каракасу целых пять часов, и что город ей очень понравился; что она купила себе очаровательную шляпку и разноцветное парео, до самого вечера проходила с ярким цветком в волосах; что Раймонд де су Мер оказался внимательным кавалером и приехал за ней в аэропорт, что это он водил ее по улицам и все рассказывал и показывал, что он в первый же вечер подарил ей этот кулон с жемчужиной и сам застегнул цепочку на ее шее, но ни в коем случае не позволял себе ничего лишнего, хотя она была и не против. Да, это был прекрасный вечер. Они вышли в море на закате, и она долго-долго смотрела на огни Каракаса, а потом - на звезды. Раймонд рассказывал ей о южных созвездиях и об истории Венесуэллы, научил нескольким простым фразам на испанском и читал стихи - отрывки песни о Сиде, знаменитом испанском герое. В такого мужчину и правда можно было влюбиться. Он смотрит на карту. Кастри. Открывает информацию о городе и чувствует себя слегка идиотом: оказывается, это столица государства Сент-Люсия, а он и не знал, что такое существует. А этот Раймонд де су Мер, значит, знал? Почему он выбрал такой необычный маршрут? На побережье Карибского моря куча отелей самого высокого класса, зачем им эти крошечные островки? Выяснить, какие корабли побывали в Кастри десятого октября, не удается, потому что согласно законодательству этой чудесной страны предоставлять такую информацию иностранцам запрещено. Он и не догадывается, что на Кастри они весь день провели на пляже, что Дина в тот день потеряла лифчик, потому что коварные завязки решили развязаться очень не вовремя, что она до самого вечера ходила и купалась в рубашке Раймонда и потом и вовсе отобрала ее, чтобы ходить в ней на яхте вместо халата. Он, конечно, не возражал, а вечером подарил ей новый купальник. Белый, в котором она была на тех фотографиях. Видимо, утреннее происшествие показалось ему забавным: в этот раз и трусики были на завязочках. Хотя он уверял ее, что ничего такого в виду не имел, просто искал именно белый купальник, потому что в белом она выглядит просто потрясающе. Брюс тоже всегда так думал. Особенно когда она ходила по дому в его белой рубашке и прятала его галстук-бабочку и заставляла его искать, обещая поцелуй в награду. Мартиника. Вулкан Мон-Пеле, водопады и живописные леса на склонах не менее живописных гор. Брюс просматривает информацию, листает фотографии и понимает, что он при всем своем богатстве почти не видел мир и крайне смутно представляет как живут не то что в других странах - даже за пределами Готэма. Если ему и случалось где-то бывать, то только потому, что он кого-нибудь разыскивал. Отпуск. Это очень странная мысль, но он совершенно серьезно думает о том, что когда Дина будет в безопасности, он мог бы тоже куда-нибудь поехать. На целую неделю! Или даже две. С ним-то ничего такого точно не случится... На Мартинике Канарейка и Раймонд в самом деле поднимались на Мон-Пеле, посещали музей вулканологии, любовались водопадами и ущельями, но в конце дня она уронила фотоаппарат, и все фотографии улетели в пропасть. Она очень расстроилась и даже плакала, и ее загадочный спутник набрал для нее тропических цветов и поймал чудесную яркую бабочку, которую они потом вместе отпустили. Именно в этот день они впервые поцеловались. Она вытащила из букета веточку с бледно-желтыми цветами, продела ее в петлю на его рубашке, встала на цыпочки и осторожно коснулась губами его губ. Дальше все произошло само собой, а ночью они целовались под звездами и купались в море, и оно казалось непроницаемо черным. В Доминикане они задержались надолго, но Брюс так и не смог ничего выяснить - там тоже бывает слишком много яхт. Некоторые названия он уже видел раньше, но толку от этого немного: найти информацию по всем владельцам тоже не так-то просто. Он тратит кучу времени, пытаясь хоть что-то раскопать, и жалеет о том, что с Диной они не выбирались даже в рестораны. Но тогда казалось, что ей это и не нужно, да и дел было по горло. Он вспоминает их первый поцелуй - и их первую ночь, все случилось очень внезапно, он и подумать не мог, что такое вообще возможно. Это какие-то движущиеся картинки, именно так это ему запомнилось: вот они разбираются с подонками, которые отбирали у женщин сумочки, а вот уже никого нет, все разбежались, а она говорит ему, что он чертовски горяч; он не может вспомнить, как так вышло, что он оказался прижатым к какой-то перегородке на крыше, но она целует его, и это удивительно и так ярко, что он вообще не помнит кто он и что он забыл на этой чертовой крыше; льет ледяной дождь, холодно, сыро, но они занимаются любовью прямо там, укрывшись крыльями его плаща, а потом еще в бэтмобиле, в прихожей в ее квартире, наконец, на постели - до самого утра. Кажется, в ту ночь он порвал эти ее колготки в сеточку, но он очень плохо помнит детали. Но в одном он уверен точно: это была самая безумная ночь в его жизни. И самая лучшая. Именно в Доминикане Дина и Раймонд впервые провели вместе ночь - это тоже получилось неожиданно, но очень красиво. Он никогда не спешил, не торопил ее ни с поцелуями, ни с решениями, позволял ей самой решать, что и когда должно случиться - и она выбрала. Выбрала ночь, когда он снял для них двоих целый ресторан, и они танцевали долго-долго, а им играл живой оркестр. Все было так красиво: он в смокинге, она в шикарном красном платье и, конечно, чулках в сеточку,отделанных нежнейшим черным кружевом; они кружились по залу, целовались и пили шампанское, она сняла туфли, потому что ноги устали от каблуков, и после еще нескольких танцев он унес ее в номер на руках. Потом они стояли на балконе, уже с мартини, и она выбросила оба бокала - на счастье. Потом было еще много поцелуев и укатившаяся под стол бутылка, а потом она толкнула Раймонда в большое мягкое кресло, забралась на его колени и долго смеялась: он впервые выглядел смущенным и ужасно старомодно объяснял ей, что любовью нужно заниматься в постели, но в итоге они все-таки сделали это на балконе - он не мог ей отказать, да и не хотел. В эту ночь она поняла, что он ее любит, действительно любит, хотя сперва ей казалось, что он просто чудаковатый богач, решивший устроить себе вот такое длинное и яркое развлечение, взяв с собой красивую женщину. Но она значила для него гораздо больше. Брюс просматривает сведения о нескольких мелких островках, на которых они останавливались. Бесполезно. Никакой информации ни о яхтах, ни о тех, кто останавливался в отелях в те дни, достать не удается. Он заказывает в номер двойной эспрессо и почему-то чесночные гренки, хотя совершенно точно не собирается этим вечером пить, а на закуску к кофе они ну точно не годятся. Нервно перебрасывает из ладони в ладонь дорогую перьевую ручку, когда-то подаренную Диной, делает несколько пометок в блокноте, смотрит на часы. Неплохо было бы поспать, ночью у Бэтмена будет много дел. Но он уже не может остановиться и снова утыкается в карту побережья. На этих островках они были словно в раю: купались в море, собирали морские звезды и отпускали их обратно, ловили рыбу и жарили ее на гриле, ели фрукты, названий которых Дина не знала, говорили обо всем на свете и снова пытались учить испанский. Ей очень нравилось слушать Раймонда, казалось, что он прочитал все книги на свете; он рассказывал о событиях, происходивших в этом регионе, так, словно все видел своими глазами, будто нырял за жемчугом с индейцами и грабил корабли с пиратами, выращивал сахарный тростник и продавал табак, знал все о течениях и древних руинах. Такого интересного собеседника у нее никогда не было, и она с радостью прощала ему некоторую старомодность, ведь он и заботился о ней как никто другой и был очень галантным кавалером. Ямайка. Кофе давно остыл, Брюс ест чесночные гренки и запивает их минеральной водой без газа, потому что остывший эспрессо - горькая гадость, а заказывать еще одну чашку не хочется. Вот оно! На Ямайке был граф Раймонд де су Мер, останавливался в нескольких гостиницах со своей спутницей. Имя Дины нигде не всплывает, зато удается выяснить название яхты - "Серафим". Оно уже мелькало раньше. Удается найти даже пару фотографий яхты - да, это настоящая красавица. И она действительно оформлена на графа де су Мер, но ответа на запрос по этому титулу все еще нет. На Ямайке Раймонд подарил ей кольцо - не с бриллиантом, потому что это скучно, а с прекрасным рубином. В память о той ночи и о том красном платье. Дина так удивилась, что убежала в номер и заперлась в ванной. Она плакала, он сидел на полу рядом с дверью, и пытался говорить - о том, что им совершенно не нужно торопиться, что она не обязана принимать решение сейчас, что он просто хотел сказать, что настроен серьезно, и что она безумно ему дорога. Когда Зеленая Стрела звал ее замуж, это было совсем по-другому, весело и глупо, как все, что он делает; больше никто не предлагал ей руку и сердце, с Брюсом все развалилось гораздо раньше, хотя, может, он и думал об этом, она так и не поняла, кем она была для него. Но так и не смогла простить ему того, что он так боялся потерять ее, что сам же и оттолкнул. Так боялся, что с ней что-то случится, что она погибнет, как это, увы, случалось слишком часто с дорогими ему людьми, что она бросит его, что в итоге бросил ее сам, очень глупо, очень обидно, ничего толком не объяснив. Она не знала, что он тоже себе этого так и не простил. Каймановы острова, Сан-Сальвадор, Куба, Острова Лебедя, Фелипе-Каррильо-Пуэрто, Тулум, Косумель, Канкун, Прогресо, Капече, Чампотон, Сьюдад-дель-Кармен - Брюс терпеливо листает справочники, запрашивает информацию, ищет упоминания яхты "Серафим" и графа де су Мер и уже совсем не смотрит на часы. Коацалькоакос, Веракурс, снова Сьюдад-дель-Кармен... От этих названий у него уже голова идет кругом. Чашку с остывшим кофе он случайно смахнул со стола. Чампотон, Кампече, почему они поплыли обратно? Что такого интересного в Коацалькоакос, кроме безумного названия, что они решили там провести Рождество и еще целых две недели? Рождество в городе, название которого означает "Место, где прячется змей" - это какая-то странная романтика... Он не знает, он даже не может себе представить, с каким упоением Раймонд рассказывал Дине об этих местах. Она даже несколько раз предлагала ему написать книгу, ведь он снова говорил так, будто все видел своими глазами, будто продирался через джунгли Юкатана вместе с Кортесом, видел все эти древние храмы, цомпантли, с которых жутковато скалились сотни черепов, стены, сложенные из огромных камней. Брюс засыпает, и на экране ноутбука еще какое-то время высвечивается список достопримечательностей штата Кампече - именно с его территории Дина отправила свое последнее сообщение. Кажется, они успели посмотреть Каламкуль, Шпухиль и Санта-Роса-Штампак, на присланных ей фотографиях было что-то похожее. Из заслуживающих внимания объектов остаются еще Бекан, Эцна, Эль Тигре, Чиканна, Баламку, Хормигэро, Хочоб и Рио-Бек, но он спит, опустив голову на сложенные на столе руки, и видит сон о той дождливой ночи, когда они с Диной не могли друг от друга оторваться. А Раймонд увозит ее вглубь полуострова, они путешествуют по рекам и лесным тропам, и, конечно, никакая связь в этой глуши не ловит. Они ищут древние города, до которых еще не добрались археологи, и он выбирает дорогу так уверенно, что Дине порой становится не по себе; он еще ни разу не ошибся, и они всегда находят именно то, что он описывает, это удивительно, это потрясающе здорово, но все-таки немножко жутко. Он дарит ей откровения древних жрецов, которые переводит без словаря, удивительные украшения, сделанные из бронзы и потускневшего золота, он дарит ей другой мир - мир прекрасной, но полной опасностей дикой природы и индейских легенд, завораживающих, но очень кровавых. Она счастлива, она носит его кольцо, они собираются пожениться, когда вернутся в США, но иногда ей тревожно, и она не может объяснить даже самой себе, что ее так пугает. Когда Брюс просыпается, уже не просто поздно - уже слишком поздно. Он чуть не наступает на упавшую чашку, вляпывается в разлитый кофе, вздыхает и идет умываться. Глаза упорно не хотят открываться, руки и ноги не слушаются, все тело болит после сна в неудобной позе. Он смотрит на часы, загружает сводку новостей и торопливо набирает свои заметки - карандашные записи, даже таким ужасным почерком, по электронной почте не отправишь, эти иероглифы фотографировать бесполезно, все равно ничего не разберут. Новости отвратительные: Виктор Зсасз уже успел кого-то убить, полиция примчалась на место преступления, но слишком поздно, он успел ускользнуть. Думать об этом очень противно, но это означает, что заметки можно набирать не торопясь. До утра этот сумасшедший скорее всего будет сидеть тихо. Значит, напечатать, отправить, добраться до спрятанного снаряжения - и на поиски Зсасза. Так он и делает. Кейт и Оливер получают подробный отчет обо всем, что ему удалось найти, и он еще пишет, что когда придет ответ на запрос по поводу титула графа де су Мер, его копия придет им автоматически. Он находит Зсасза перед рассветом, когда небо уже начинает светлеть. Или это Зсасз находит его - сказать сложно, ведь этот маньяк давно мечтает его убить. Его тело покрыто сотнями шрамов, каждый из которых посвящен убитому им человеку, но он утверждает, что для шрама в честь убийства Бэтмена у него оставлено место, что для этого шрама место найдется всегда, даже если он весь будет покрыт эти жуткими отметинами. Виктор успел где-то раздобыть ножи: два он бросает в противника сразу, еще два крепко сжимает в руках. Это страшное оружие - он очень хорошо умеет с ним обращаться, умеет наносить чудовищные раны, не особенно подставляясь под удары. Они дерутся на захламленном чердаке, пыльном, душном, среди каких-то ящиков и старых игрушек, и растрепанные куклы и плюшевые мишки наблюдают за ними, не сводя с них взглядов своих жутких мертвых глаз. Бэтмену тесно, плащ цепляется за углы этих чертовых ящиков и сваленные по углам старые стулья, а маньяк уворачивается от его атак так легко и непринужденно, что Брюс с тупой завистью думает, что тот, наверное, где-то успел выспаться, и у него уж точно не болит шея. Они выбираются на крышу, и Зсасз набрасывается на него, словно бешеный пес, наносит удар за ударом, и случается то, чего Бэтмен давно уже опасается: костюм не выдерживает, и лезвие ножа впивается в его левое плечо. Он пытается вытащить его, вырвать, но противник повисает на его руке, снова и снова бьет его вторым ножом, и он в конце концов застревает между правой ключицей и первым ребром. Но он все еще в сознании, он еще пытается отбиваться, и они перекатываются, Брюсу удается вытащить нож из своего плеча и ударить им Виктора. Удар выходит довольно дурацкий - даже сейчас он боится убить. Маньяк смеется, бьет его кулаком в челюсть, и вместе они катятся к краю крыши. Поздно. Остановиться уже не получится, не за что зацепиться, ничего уже не сделаешь. Они падают, и Зсасз все еще смеется. Бэтмен закрывает глаза. Как глупо вышло: он всегда боялся упасть и упал. Он понимает, что шансов пережить падение у него почти нет, и старается не думать об этом. До столкновения с землей остаются считанные доли секунды, но он успевает представить себе Дину - вспомнить ее голос, запах ее волос, вкус ее губ. Он так давно отучил себя мечтать - и особенно мечтать о ней, приучил себя не мечтать ни о чем, не вспоминать, не спрашивать, почему все вышло так, а не иначе, и можно ли что-то исправить. Ничего исправить нельзя. Жизнь продолжается - какой бы она ни стала, эта жизнь, она все еще продолжается, и нужно жить дальше, нужно что-то делать, нужно... Темнота. Он еще жив. Он открывает глаза. Над Нью-Йорком встает солнце - еще даже не рассвело до конца. Он посылает на базу Лиги сигнал бедствия, вызывает Флэша - его срочно нужно отсюда забрать, а потом... Потом еще много что нужно сделать, но в себя он приходит теперь уже только двое суток спустя, далеко отсюда, и еще не знает, что на его запрос пришел ответ, из которого можно сделать удивительный и весьма неприятный вывод: граф Раймонд де су Мер - это Ра'c аль Гул, его самый верный враг. Ему пока не дают смотреть новости и читать почту, но он и без этого знает: он подвел этот город.