***
В течение пяти дней Курт наслаждался почти обычной жизнью обычного человека. Он выходил на улицу, находился среди людей. Часто ему приходилось хвостом обвивать свою ногу, чтобы тот не мешал прохожим и не вызывал вопросы в их голове. Для себя мутант сделал вывод, что сегодня отправится в национальную библиотеку, в которой собранна огромная коллекция книг, которая включает в себя более тысячи изданий. Своим внешним дизайном библиотека напоминала ратушу со своими колонами, которые поддерживают крышу у входа. Внутри было два этажа с книжными полками. Всей жизни не хватит, чтобы перечитать всё. В домашней библиотеке Курт прочитал все книги про мутации и ему было интересно, что же находится на эту тему в данной библиотеке. Подойдя к стойке, он узнал, куда ему пройти. Второй этаж одиннадцатый ряд. Кое-как не потерявшись, он нашёл нужный ему ряд на втором этаже. Это был раздел с мутациями, но та информация, которую он там нашёл – не совсем та, которая ему нужна. Возможно, его не так поняли на стойке информации. Книжная полка была забита книгами о человеческой мутации, но не о той, которая давала бы силу, а лишь доставляла одни проблемы, потому что это были физические отклонения организма, или другими словами - болезни с конкретным диагнозом. Перебрав несколько полок, он наткнулся на книгу, которая называлась “Фрик-шоу”. В этой книге были описаны личности, которые пострадали физически, из-за различных отклонений. «Всё началось с перехода к рыночным отношениям. Казалось бы, при чем здесь цирк? Если вы не знаете, как выглядели цирки в 18 веке, то представьте себе ярмарку. Вокруг огромного пестрого шатра стояли палатки с едой, карусели и качели ... Сегодня можно подумать, если ты – стройная акробатка или высокий силач, то твоя жизнь удалась. Но не все так просто. Публика в те времена была пресытившаяся и весьма требовательная к чувственным удовольствиям. Никого не удивляли акробатические номера и клоуны. Знаменитые силачи и фокусники также не вызывали у публики восторг. И однажды кому-то пришла в голову идея удивить публику глубокими, на грани отвращения, эмоциями от взгляда на несовершенства человеческого тела».¹ Это было лишь начало статьи. Она немного напрягала решением людей, но Курту стало интересно, что под собой подразумевает “несовершенства человеческого тела” и, немного пролистав, он наткнулся на первого “фрика”. «В XVII веке появились первые известные уроды, сколотившие на своей внешности состояние. Знаменитейшими фриками того времени были сиамские близнецы Лазарус и Иоанн Баптист Коллоредо, родом из Генуи. Иоанн был не столько человеком, сколько недоразвитым отростком, растущим примерно из области груди брата. Глаза он всегда держал закрытыми, а рот — открытым, разговаривать не умел. Тем не менее он жил, шевелился и даже принимал пищу (судя по всему, пищеварительные системы братьев были раздельными).¹ К этому отрывку прилагалась фотография гравюры прекрасного юноши, чьи черты лица были аккуратны и привлекали к себе внимание. Опустив взгляд, Курт увидел, что из области груди этого юноши рос, или “свисал”, второй человек, но недоразвитый. Так как это была гравюра, то выглядел он не очень отталкивающе, но подобная мутация могла пугать. Мотнув головой, Курт открыл оглавление, где было несколько разделов об истории появлении, развитии, но больше его привлёк раздел о типах фриков: “Стандартные”, “Искусственные” и “Уникальные”. Открыв главу стандартных фриков, он немного удивился. Перед ним были биографии и фотографии реально существовавших людей. Ему казалось это чудным и жутким одновременно: “Бородатые женщины”, “Люди-волки”, “Люди с кожными аномалиями” “Толстяки и Скелеты”, “Люди лишённые конечностей”. Такого сейчас так просто не увидишь. Было написано, что это хоть и редкие, но всё же существующие болезни у людей. О втором типе немного было написано, лишь сказано, что особых отклонений нет. «Неотъемлемыми участниками фрик-шоу были удивительные люди без каких-либо физических недостатков. Например, высоко ценились женщины со сверхдлинными волосами (весьма популярны были семь сестёр Сазерленд, имевшие общую длину волос порядка 14 метров на семерых), силачи, умеющие завязать подкову узлом, шпагоглотатели. В XIX веке уродами считались также альбиносы и вывезенные из Африки представители реликтовых племён (особенно женщины с крупными бёдрами) Была особая группа искусственных гермафродитов — людей, гримирующих одну половину тела под мужчину, вторую — под женщину. Особо известен в XX веке был персонаж по имени Джозефина Джозеф. Конечно, его «гермафродитизм» представлял собой не более чем маскарад».¹ — Я не понимаю, для чего, — спросил он сам себя, но продолжил листать книгу. Он добрался до третьей главы, “Уникальные”. В этот список входили такие фрики, как “Девочка-верблюд”, “Четвероногая женщина”, “Женщина-младенец”, “Люди с деформацией позвоночника” и “Люди-пингвины”. Фотографии людей с подобным рода физических отклонений вызвали у Курта некий ужас и дискомфорт. Закрыв книгу, он положил её на полку и быстрым шагом ушёл из библиотеки. Синекожий мутант решил прогуляться по центральному парку, чтобы развеяться. Уже было время, когда все шли с работы и в парке было не особо людно. Его голову занимала только одна мысль: «как люди могли просто использовать всех этих несчастных в качестве своего развлечения?» Курт слишком впечатлителен, поэтому посчитал, что зря прочёл эту книгу. Мотнув головой, он решил вернуться домой. Вокруг никого не было, поэтому можно воспользоваться своими силами. Не смотря на то, что он хотел домой, он оказался возле дома Питера. Почему? Возможно потому что последние несколько дней в его голове были мысли о друге, который долгое время не объявлялся в школе. Желание увидеть его борется против страха взглянуть ему в глаза, после его недавних действий. И зная, что он сейчас дома и его адрес, он неосознанно перенёс себя к дому Питера. Поняв, что он оказался возле его дома, Курт не знал куда себя деть. Он был у порога, но шанс уйти незамеченным - есть. — И о чём я только думаю? — недовольно произнеся эти слова, юноша ударил себя по голове. Он только хотел переместиться в свою комнату, но тут открывается дверь и выглядывает Питер. В тот момент, когда Курт себя ругал, Питер возвращался со школы вместе со своей младшей сестрой Вандой. Он заметил его рядом со своим домом, когда забегал во внутрь и решил узнать, кто это. — Вы что-то хотели? — холодно спросил Питер. Курт растерялся от этой неожиданности. — Я … Не … , — начал мямлить Курт. Питера всегда раздражало, когда кто-то мямлит и единственный, кому он позволяет это делать - это Курт. — Если Вы ничего не хотели, то покиньте этот участок, — так же раздражённо, как и его состояние, произнёс Питер и начал закрывать дверь. — Питегх, стой! — внезапно выпалил Курт. Он не хотел, чтобы его друг просто закрыл дверь и продолжил заниматься своими делами. Ему хотелось, чтобы Питер уделил ему хоть немного своего времени. За эти пару мгновений он признал самому себе, что хочет, чтобы Питер сейчас был рядом. — Что? — вопросительно он посмотрел на парня перед ним. Эта картавость и еле заметный акцент. Он вышел на порог, прикрыв дверь, и подошёл ближе. Сведя брови вместе, он произнёс: — Курт, это ты? — неуверенно прозвучали его слова. Курт, в свою очередь кивнул и прикусил нижнюю губу. Он чувствовал на нижней губе свои острые зубы. Питер так же неуверенно протянул руку и хотел коснуться щеки парня, что стоял перед ним. Видя это, Курт прильнул к этой самой руке. Рукой Питер чувствовал все его узоры на щеке, но не видел их. Это создавало в его голове некий диссонанс, как и у Скотта ранее. Курт приложил свою руку на его со словами: — Мне стало не по себе после библиотеки и … , —внезапно замолчал тот, словно боялся произнести, но переборов себя, он сглотнул и тихо сказал: — … одиноко. Курт убрал руку Питера со своего лица и посмотрел в сторону. Эти слова заставили скорохода улыбнуться, и он обнял того, прижав к себе. — Стань снова нормальным и пойдём в комнату, поговорим, а то на улице сегодня холодно, — почти шёпотом произнёс тот и уткнулся тому в ушко. По телу Курта пробежали мурашки. В его голове всплыла картинка того, что было в прошлый раз, когда Питер прикасался к его ушам, и выскользнул из его объятий. Глупо улыбнувшись он кивнул в знак согласия, не смотря тому в глаза. Как только он оказался в коридоре, Курт нажал кнопку на приборе и теперь видеть его могли уже в привычном для всех виде. — Таким ты нравишься мне больше, — с улыбкой произнёс Питер. Из комнаты выглянула Ванда и когда увидела знакомого ей мутанта, то бросилась тому в объятия, попутно произнося его имя. Питер улыбнулся и отошёл к своей маме, которая была на кухне — Ма, ко мне зашёл Курт. Помнишь его? Он мне помог сюда прийти осенью. Мы посидим в комнате пока, — произнёс скороход. Магда, его мать, лишь улыбнулась и кивнула. У неё всё ещё остались некоторые симптомы: была лёгкая слабость и жутко болело горло, поэтому разговаривать ей не хотелось.***
Спустившись в комнату Питера, синекожий мутант снял с себя носки, которые вызывали чувство дискомфорта и скованности в движении. Он не привык носить обувь и это казалось ему чем-то не естественным. — Рассказывай, что случилось в библиотеке? — начал Питер и сел на диван. Он похлопал по свободному месту, как бы приглашая сесть рядом. Курт послушно сел и посмотрел на свои руки. — Пгхофессогх попгхосил пгхотестигховать новое изобгхетение Маккоя. Оно позволяет менять внешность. Это пока пгхобная вегхсия. К концу недели я сдам отчёт об её использовании. Мне стало интегхесно, что есть о мутантах в центгхальной библиотеке гогхода. Видимо женщина меня не так поняла и напгхавила в гхаздел с физическими отклонениями. Эм, я узнал о фгхик-шоу, — начал Курт и немного задумался, что же рассказать ему первым и главное - как. — Неужели он вспомнил о своём прошлом в цирке? Боже, только не это. И как мне его успокаивать тогда? Так, Питер, пока он думает, ты придумай план утешения, — размышлял скороход. Его мысли текли немного не в то русло. Долго не думая, он обнял своего друга, прижимая к себе. — Всё в порядке, всё хорошо. Не переживай. Что было, то прошло. Сейчас ведь всё хорошо, — внезапно выпалил Питер. На эти слова Курт поначалу вопросительно похлопал глазками, а затем рассмеялся. — Я сказал что-то не то? — поинтересовался скороход, который почувствовал себя неловко. В свою очередь Курт уткнулся тому в плечо и начал успокаиваться. — Господи, Питегх. Это не касается меня. Мне пгхосто стало плохо от того, что люди жестоки даже сами с собой. От их гхук стгхадают даже они сами. Игхонично, — признался Курт и всё же успокоился. Теперь он понимал, что раз они, люди, поступают так даже с себе подобными, то про мутантов лучше и не заикаться. Это будет долгий процесс. — Насколько мне известно, они получали очень хорошие деньги и сейчас с этим стараются бороться. Я точно не знаю. Это можно спросить у профессора. Он точно должен знать, — пожал он плечами и облокотился своей щекой о макушку Курта. В данный момент царила очень уютная атмосфера. Казалось, что время остановилось, и они просто наслаждаются присутствием друг друга. Питер рукой провёл по чёрным, как смоль, волосам и перебирал в руке пряди, которые имели неестественно насыщенный синий цвет. Курт почувствовал приятный запах, который исходил от скорохода. Он был слегка сладковатым, напоминало какой-то цветок, но вспомнить его он не мог. Отстранившись от друга, Курт посмотрел в его тёмно-карие глаза, которые казались ему бездонной ямой, в которую можно упасть. Сердцебиение его ускорилось, а мысли полностью покинули голову. Не раздумывая ни о чём, Курт прильнул к губам, которые так и манили. Они словно говорили наплевать на всё и делать то, что чувствуешь. Синекожий приложил руку к мягкой щеке, а второй обнял за шею. Питер, в свою очередь, чувствовал некое напряжение, когда Курт смотрел на него, но последующие действия его повергли в шок, хоть и на мгновения, потому что такой шанс упускать нельзя. Питер обнял того за талию и сам не заметил, как усадил того к себе на колени. Сейчас они словно продолжают на том месте, где остановились при последнем поцелуе. Как только Питер проник тому в рот, то услышал тихое мычание. Что Питер, что Курт, чувствовали возбуждение, которое пыталось взять верх над их разумом. Отстранившись, Питер первым делом посмотрел на лицо своего друга, которое просто пылало от смущения. Казалось, что даже кончики острых ушей покраснели. Синекожий отвёл взгляд, чтобы не смотреть Питеру в глаза. Он сам не мог понять зачем это сделал. Так как скороход прижимал к себе Курта, он чувствовал его как никогда раньше. — Ты такой чувствительный, — почти шепотом произнёс Питер, касаясь губами острого ушка. По его телу пробежала волна возбуждения. Курт сглотнул и тяжело дышал. Он не знал, что ему делать. А Питер заметил, что его друг снова немного отстранился. Ему показалось, что его уши чувствительнее, чем он думал, поэтому слегка куснул за мочку. Курт издал тихий стон и прикусил нижнюю губу. В этот момент он почувствовал, как нечто твёрдое упирается в него. Питер улыбнулся. Ему явно понравилась такая реакция, посему он провёл языком по краешку ушка. Реакция не заставила себя ждать: тяжёлое сбитое дыхание и слабые попытки выбраться из его хватки. Питер проигнорировал эту попытку и поцеловал того сначала в уголок губ, затем последовал лёгкий чмок в нижнюю губу, который перерос в страстный поцелуй. Чувствуя возбуждение не только у себя, Питер спустил одну руку и положил тому на пах, слегка сжав. Курт издал тихий и протяжный стон. — Питегх, — отстраняясь от желанных губ, Курт пытался убрать сильную руку Питера. — Когда ты так умоляешь, я не могу сдержаться, — ответил он и начал мять его через одежду. Последовал ещё один стон, чуть громче прежнего. — Тише, ты же не хочешь, чтобы тебя кто-то услышал, — прошёптал Питер и провёл языком по синей нижней губе. — Питегх! — послышалось в ушах у скорохода. Мотнув головой, он открыл глаза и видит перед собой смущённого друга. — Ты где меня вообще тгхогаешь?! — поступило возмущение в адрес седовласого. Курт убрал руку Питера со своего паха и отсел на самый край, а затем спрятался за диваном, зло глядя на того. До скорохода наконец дошло осознание того, что только что произошло, хоть и не до конца. — Причудилось? —пронеслось в голове Питера. Иначе это не объяснить, потому что столь желанное существо не сидит на коленях и не умоляет его продолжении, а лишь зло, и одновременно смущённо, смотрит, прячась за диваном.