Охота на призрака

      Мираж размахнулся и ударил дулом винтовки в поблескивающее кристальное полотно. Оружие соскользнуло, сломав пару острых верхушек. Мираж сдавленно выругался и попытался отыскать взглядом хотя бы маленькую трещину, чтобы попробовать снова. Нужно бить сильнее… жаль, винтовка слишком длинная, не размахнуться. Мираж рискнул надавить, и плечо мгновенно свело – лиловая дрянь прорастала внутрь даже быстрее, чем распространялась по корпусу. Уже забила три сабспейса и давила на эндоскелет. Мираж понимал: если он ничего не предпримет, потеряет правую руку следом за левой.       Кристаллам на этой планете одинаково нравились и живой металл, и высокая температура… так Мираж и остался без руки. Падая, уцепился за одну из крупных друз, и кисть в считанные клики поглотили кристаллизированные наросты. Мираж попытался отскоблить их, но лазерный резак только стимулировал рост толстой кристальной корки, и вскоре она добралась до локтевого сустава. Похоже, атомы sentio metallico структура кристаллов усваивала особенно охотно, и из всего, что мог использовать Мираж, только винтовка ее не интересовала. Однако когда Мираж уперся ей в поглощавшую его друзу и попытался силой высвободить руку, плечевой сустав, обросший топорщившимися лиловыми многогранниками, сломался. Он треснул, Мираж потерял равновесие – и оказался в положении, из которого до сих пор не мог выбраться. По пояс в стремительно заросшей кристаллами яме, без руки – и, разумеется, с помехами на всех каналах.       Это месторождение – худшее место, куда он мог приземлиться!       Планета с идентификационным номером К-174-Р должна стать автоботским энергоновым раем. По предварительным данным, под ее частично кибернетической, частично углеродосодержащей поверхностью прячется столько месторождений, что хватит на много тысяч лет войны. Конечно, десептиконы тоже оптику на нее положили.       Миража первым делом отправили выяснить численность и оснащение их лагеря. Его высадили на некотором расстоянии – подлети вертушка ближе, ее бы засекли, – и указали направление. Какое-то время он спокойно следовал в нужную сторону, а потом нога провалилась в яму, покрытую лишь полупрозрачной лиловой коркой. Чтобы выбраться, он потянулся к ближайшей крупной друзе… и вот, скоро он сам станет друзой.       Лиловые кристаллы, в плен которых Мираж угодил, разведка описывала как естественные образования над залежами энергона. Энергон в живых мехах, как выяснилось, нравился им не меньше. В целом, пока паразит не успевал укорениться, его вполне можно было сломать или раскрошить. Но разрастался он крайне быстро, а самое мерзкое – сигнал что-то глушило; может, коны, расположившиеся прямо за кристальной рощей, а может, огромное количество необработанного энергона, лежащего близко к поверхности. Похоже, его личное проклятье – влипать в неприятности без возможности позвать на помощь!       Жаль, разведку проводили дроны. Кристаллы не реагировали на простые сплавы, и об их хищной природе никто не догадывался. У Миража теперь было море претензий к научному сопровождению этой конкретной операции, но сможет ли он их высказать?..       С того ракурса, с которого Мираж сейчас смотрел на своего безыскрового врага, он мог разглядеть сердцевину друзы, темную фигуру за преломляющими свет гранями. Похоже, жертвой стал какой-то мелкий десептикон. Кристалл полностью захватил его, смял и превратил в часть себя. Это же случится и с Миражом, если он не придумает, что делать!       Пули могли бы помочь, они горячие, но высокая скорость и вращение помешают друзе захватить их. Однако пистолет оказался в ловушке вместе с бедрами. Мираж уже и ног-то толком не чувствовал. Все, на что его хватало, это сбивать наросты с руки, колотя ей о честплейт. И даже это уже недоступно: похоже, локоть заело.       За спиной захрустели шаги. Друг или враг? Мираж был согласен на чью угодно помощь. Если его достанут десептиконы, он что-нибудь придумает. Они ведь достанут его, а не бросят здесь?       – Эй, – позвал он сдавленно. – Осторожней тут! Не трогай кристаллы, – и с замиранием искры стал ждать ответ.       – Ну, как скажешь, – фыркнул мех позади. Мираж, насколько мог, опустил голову, стискивая денты. Разумеется! Какое еще дурацкое совпадение могло выпасть на его долю? – Ничего себе ты местечко подыскал, кристалльчик. По духу...       Прозвище, которое давным-давно Джазз дал ему, сейчас звучало особенно иронично. Лучше уж десептиконы, честное слово! Джазз обошел его, с интересом оглядел застрявшую в друзе руку, потом самого Миража – и отвесил:       – Выглядишь потрясно! Тебе очень идут эти штуки. К оптике прям...       – Ф-фраг, заткнись! – гневно прошипел Мираж.       Джазз ухмыльнулся, наклоняясь над ним, но предусмотрительно держась на расстоянии от рассыпанной вокруг кристальной крошки – следов сопротивления Миража:       – Я бы обязательно завел с тобой задушевный разговор, обстановка располагает. Но, похоже, у тебя мало времени. Полагаю, что-то ты испробовал?       – Резак, – Мираж немного оживился. Спасение есть спасение, даже если это Джазз, и его намерения не назовешь бескорыстными. – Оно растет от высокой температуры еще быстрее. Слушай… – ему вовсе не нравилось расписываться в своей беспомощности, особенно после того, как он не раз насмехался над влипшим в его электрическую паутинную мину Джаззом, но иногда гордость приходится засунуть куда подальше, – у меня правда мало времени. Эта штука уже внутри...       – Внутри? – оживился Джазз, сверкнув визором. – И растет?.. – Мираж окинул его мрачным взглядом. Джазз отмахнулся: – Ладно, ладно... не так я представлял себе то, чем мы будем заниматься, когда просил к тебе подбросить…       – Ты... меня преследовал? – переспросил Мираж растерянно и тут же гневно воскликнул: – Ты мог сорвать миссию!       – Или еще чего сорвать, – максимально скабрезно хохотнул Джазз и вдруг посерьезнел, кивая на левое плечо: – Энергона много потерял?       Мираж прикусил губу. И правда, некогда препираться.       – Не в этом проблема. Я же сказал… оно растет. Внутрь меня. Доберется до плат или центральных магистралей, и... – он запнулся. На том месте, где левая рука подсоединялась к плечу, и правда была уже полноценная друза.       – Понял, – Джазз снял с магнитного крепления на бедре пистолет. На мгновение Мираж представил, что его пристрелят из жалости, но Джазз только отступил на шаг и предупредил: – Осколки будут разлетаться.       – И что я сделаю? – мрачно уточнил Мираж, которого и оставшаяся рука-то не слушалась. Даже оптику не прикроешь.       – Не бойся, – посоветовал Джазз и выстрелил. Потом еще раз, под тусклый треск, и еще…       Предположение Миража оказалось справедливым: пули дробили кристальную броню, наросшую поверх пластин. Суставам передавалась вибрация, болезненно отзываясь внутри; иногда он чувствовал, как чиркают по металлу обломки – или даже пули. Левое плечо и вовсе опалило огнем – как будто не кристаллические наросты трещали, а сам эндоскелет. Всякий раз он нервно вздрагивал, но вскоре смог снова шевелить правой рукой, так что риск того стоил.       – Не самая незаметная операция, – хмыкнул Джазз, осторожно подступая ближе. Мелкая крошка, если ее стряхнуть, не так страшна. Кажется, чем больше исходная площадь, тем быстрее кристаллическая решетка вскрывает молекулы sentio metallico. Он положил Миражу ладонь на голову, потянул ее вбок и ткнул дулом рядом с шеей.       – Осторожней! – дрогнувшим голосом попросил Мираж.       – Ты просто не видишь, что у тебя тут за замечательное украшение, – проурчал Джазз, успокаивающе поглаживая шлем. Мираж схватился за его наколенник, кривя губы. – Не шевелись.       – Не смешно, – прошептал он, вырубая левый аудиодатчик и приглушая правый.       От близкого выстрела его голову мотнуло в сторону, и если бы Джазз не придерживал, он точно что-нибудь бы себе повредил. Осколки разбитого кристалла поцарапали фейсплейт и порвали шланг. Мираж почувствовал изменение в давлении и тревожно вскрикнул.       – Тш-ш, – Джазз отцепил руку Миража от себя и поднес пальцы к шее, заставляя зажать протечку. – Не дразни эти штуки, кристалльчик. Держи крепче.       Так тяжело не взорваться паникой! Мираж провентилировал – и почувствовал тонкую крошку в кулерах.       – Оно внутри, – выдавил он. – Эта дрянь… внутри.       – Сейчас выберемся, вызовем воздух… – Джазз подхватил его под здоровое плечо, ударил пистолетом по перекинувшейся через яму кристальной корке, сквозь которую едва просвечивали ноги Миража, и та треснула.       Еще несколько кликов ушло, чтобы расправиться с наростами на поясе, спускавшимися вниз по бедрам. Мираж чуть ли не впервые не протестовал против того, чтобы ему между ног совали оружие, но Джазз действовал быстро, точно, аккуратно, и сопротивляться было бы безумием. Ужасало другое: Мираж не мог пошевелить ногами. Пластины стали непривычно-лиловыми изнутри, и их прозрачностью он больше не управлял.       Обычно, когда Джазз смотрел на него, Мираж чувствовал, что он смотрит оценивающе. Соизмеряет количество усилий, направленных на поимку, с возможной опасностью и с тем, что он получит в награду. И всегда – улыбается. Ему нравится, когда приходится проявлять изобретательность, даже если Мираж ускользнет снова, как ускользал тысячи раз: потому что так складывались обстоятельства, потому что вмешивался Праул, потому что он сам в конце концов выучил все сильные и слабые стороны дуоботов.       Сейчас инопланетные кристаллы грызут его изнутри, и он не нужен Джаззу – ничего для него не стоит. Если тот будет возиться с Миражом слишком долго, сам может не заметить, как к нему пристанет маленький кристалл, застрянет между деталями, потянется внутрь, пока не заклинит сустав…       Но было еще кое-что. Иногда, когда Джаззу все-таки удавалось прижать Миража наедине, подхватить, горячо вентилируя в шею… тогда очень недолго, буквально пару кликов, Мираж верил, что он искренен. Да, он обязательно вовлечет в эту гонку брата, непременно попытается уступить Рикошету добычу, и в этот миг снова станет безбашенным и безжалостным придурком, каким его знает вся автоботская братия… Но несколько кликов у них есть, прежде чем счеты обнулятся. Каждая встреча, заканчиваясь, ставит их на исходные позиции. Они давно так живут: это привычная гонка, привычная борьба с понятным обоим финалом.       Если только кто-нибудь из них не умрет.       – Возьми мою руку, – четко произнес Мираж.       – Что?       – Руку, – Мираж на миг убрал ладонь от шеи, чтобы ткнуть в лиловый отросток друзы, с которой все началось. – Она там.       – Да сделает тебе Перси новую, – фыркнул Джазз.       – Я сказал… возьми, – упрямо повторил он.       – Не терпишь слова поперек? – губы изогнулись с одной стороны. – Хорошо, что сопротивляться ты не можешь. Мы тут и так нашумели…       – Помнишь, – негромко начал Мираж, когда Джазз обхватил его поперек корпуса, – ты сказал Рикошету... в Аяконе, во время похищения Матрицы... чтобы он не насиловал меня, – Джазз притормозил, и они застыли в очень неудобной позе полуобъятий. – Не говоря о том, что весь ваш план был отвратителен… Ты не мог знать… но мне налить на порты. Коннект – это просто коннект. Рикошет был бы не первым, кто воспользовался ситуацией… – почему он так сбивается? Потому что процессор захламлен попытками получить отклики от сервоприводов? Потому что нечто давит изнутри на его ти-ког, и остается благодарить Персептора за то, как компактно он распределил детали, пряча самые важные за теми, что легко заменить. – Но он повредил меня. Вот поэтому я больше не позволю ему приблизиться, – он повернул голову, касаясь губами напряженно вытянутой шеи Джазза. – Если что-то случится с моей броней… ты вообще никогда меня не увидишь.       Короткий смешок рядом с аудиодатчиком вынудил искру запульсировать медленней.       – Самая страшная угроза в моей жизни, кристалльчик, – Джазз резко выпрямился, разворачиваясь к друзе и открывая огонь. Мираж, как мог, отвернулся, заслоняя фейсплейт. Джазз, наверное, и не заметил, что он слабо улыбается, продолжая зажимать вспоротый шланг.              

***

      Джаззу непросто оказалось его тащить – Мираж неистово возмущался тем, что шипы чужой брони утыкаются ему в и так поврежденные детали. Ну, как, неистово… насколько мог, шипя от боли, сдавливающей комплектующие. Некоторые сабспейсы заросли полностью, Мираж мог утверждать это, даже не видя. За другие он отчаянно боялся, поскольку уже не мог их открыть, а внутри лежал неплохой такой запас взрывчатки, которой могло не понравиться давление.       Так что Мираж беспокойно елозил, цеплялся за плечо Джазза единственной рукой и периодически норовил выгнуться, распрямив спину, как будто так мог сломать кристаллическую структуру внутри, а не собственный нейроствол. Джазз удерживал его в полусогнутом состоянии силой, не рискуя перекидывать через плечо и так и неся на руках.       Очередная попытка вывернуться взбесила его. Встряхнув Миража хорошенько, он воскликнул:       – Да чо ты не вырубишься, раз тебе так больно?!       – Вырубиться в твоих руках? – немедленно возмутился Мираж. – Ну уж нет!       – Серьезно? – зло спросил Джазз. – Да если бы я даже презрел тот факт, что у тебя зараза в портах, от которой у меня джампер кристаллизуется, что бы ты предпринял-то?!       – Подорвал бы… тебя… наболт, – шепнул Мираж, опуская голову на его плечо. Отчего-то стало так тяжело ее держать...       Джазз покачал головой:       – Тебя самого разорвет скоро!       – Ну так поторопись!       – Фраг, как Праулер тебя терпит ваще? – буркнул Джазз.       Мираж упрямо передернул плечами. Боль и правда выводила его из равновесия; он не помнил, чтобы когда-либо так задирался в подобном положении, но ничего не мог с собой поделать. Ему отчаянно хотелось, чтобы все прекратилось, чтобы неумолимо распространяющаяся внутри дрянь прогрызла путь к камере, и больше не приходилось терпеть… Он по-своему гордился высоким болевым порогом. Ненавидел боль, но не боялся ее – после Персептора не станешь ныть из-за пары выбитых пластин. Но эта боль… словно собственные комплектующие его предают.       Он не сразу понял, что улавливает мелодию. А вот и галлюцинации! Песню его банки памяти выбрали странную: ее напевали в бедных дистриктах, а не исполняли со сцены, тем более – в Гармонексе. Мираж не мог посчитать, сколько уже не слышал ее.       Он активировал оптику. Когда она погасла? Он даже не заметил…       Губы Джазза шевелились. С точки зрения Миража, артикуляция не совпадала со словами песни, но, возможно, это у него обработка звука лагает. Потому что голос точно принадлежал Джаззу.       Кулеры все еще перемалывали крошку, и Мираж знал, что если ссыпать ее на ладонь, она будет лиловой. И ее было много. И она оседала на стенках, очень-очень медленно срастаясь…       «Я люблю, когда ты поешь», – хотел сказать Мираж, но не услышал себя. Может быть, и песня ему мерещится? Все, что существует, это что-то плотное, разрывающее изнутри горло, и жгучая трещина поперек вокалайзера.       Мелькавшие на периферии видеопотока лиловые шипы сливались в кривоватый калейдоскоп, но вдруг – прекратили. Джазз уставился на него и резко наклонился. Миража еще никогда не целовали с такой силой, с таким треском, как будто… выламывали что-то изо рта.       Еще после поцелуев с ним никогда не отплевывались, но возмутиться не получилось. Он отключился, сожалея, что Джазз перестал петь.              

***

      Праул застыл, когда Джазз опустил на стол перед ним скрюченный корпус. Сквозь броню Миража отлично просматривались дорожки, прочерченные кристальной заразой вдоль топливных магистралей. К тому времени как Джазз добрался со своей ношей до лагеря, левое плечо Миража снова обросло лиловыми шипами.       Шустрый невысокий медик, перемещавшийся на одном колесе, поднырнул под руку Джазза и присвистнул.       – Эта штука тянется к энергону и растет от тепла, – Джазз бросил руку Миража медику и добавил: – шейную магистраль уже забило.       – Праул, сэр, мы не будем его перемещать, – медик как будто не заметил, что ему что-то сказали, но руку поймал. Все его внимание было сосредоточено на Мираже, и взгляд горел так, словно он был в восторге от неожиданно выдавшегося шанса изучить неведомую опасность.       Джазз хотел было хорошенько встряхнуть его, потому что верх наглости – игнорировать старшего офицера, но решил не отвлекать. По крайней мере, вокруг немедленно закипела работа: тактический центр переоборудовали в медбэй на ходу. Госпиталь развернуть толком не успели, иначе Джазз оттащил бы Миража туда, но кабинет Праула тоже сойдет.       – Ты должен быть с Праймом, – услышал он. Праул каким-то образом оказался рядом. Ни капли беспокойства на лице, равнодушно горящая оптика, как будто единственная проблема была в том, что из-за кристаллов внутри Мираж стал в полтора раза тяжелее.       Джазз оскалился и схватил Праула за фейсплейт, процарапывая когтем губу, нарочно продирая до энергона.       – «Спасибо, Джазз, что спас моего агента». «Всегда пожалуйста, ведроголовый».       Клон не пошевелился, а когда его раздраженно оттолкнули с дороги, просто отвернулся, теряя интерес. Джазз резко стряхнул его энергон с руки – и ему послышался легкий треск. Он обернулся, думая, что это Миража уже начали отчищать от кристаллов, но штатный медик все еще раздавал команды и колесил вокруг стола. Значит, трещит не лиловая начинка стелсера, а что-то еще.       Джазз остановился на пороге, углубляя вентиляцию и внимательно анализируя данные о потоке воздуха внутри. Сенсоры у кулеров улавливали более высокий уровень загрязнения, чем обычно. Похоже, мелкая крошка… стоит продуть их, пожалуй.       Он медленно провел глоссой по губам. Необычно шероховатая, она едва заметно царапала металл. Он поскреб ее когтями и озадаченно уставился на лиловый налет.       – Ржа, – пробормотал он.              

***

      – Я могу лететь! – воскликнул Джазз. Вышло хрипло, даже сипловато.       – Тебе только что из глотки целый сталактит вытащили, – хмыкнул Рикошет.       – Оптимус! – он обернулся. Шейные тяжи, недавно установленные медиками заново, болезненно скрипнули. – Я готов…       – Капут настаивает на карантине, – отрезал тот, – Рэтчет не обрадуется, если придется отлавливать твои болячки по всему кораблю. Присоединишься к нам позже.       По его виду было ясно, что он непоколебим в своем решении. Карательном решении, безусловно. Джазза всего разобрали, продули и вычистили, и пусть это делал не глава медслужбы, но – целая толпа специалистов. В нем и крошечного кристаллика не осталось, и в Мираже тоже. Однако Прайм был недоволен, что один из его телохранителей нашел способ поотлынивать от работы таким изощренным способом.       – Но я в порядке! – Джазз яростно пнул ближайший контейнер, и внутри плеснулся энергон. Они уже начали выкачивать питательное богатство из недр планеты, и хотя десептиконы все еще пытались отвоевать шахты, все поставки уходили автоботам. – Вы будете сражаться, а я тут буду торчать, как шахтер?!       – Заберем тебя через пару циклов, – Оптимус махнул ребром ладони.       – Но Мираж улетает с Праулом, – совсем уж низко прорычал Джазз.       Он застал невидимку беседующим с дроном буквально по пути сюда. Миража вновь было видно на просвет, и на Джазза он взглянул так, как смотрят сквозь мехов. Уголки губ дернулись вверх в высокомерной гримасе. Он думает, что он особенный! Да он улетает только потому, что Праул добился от Капута позволения нарушить карантин! Прайм тоже мог бы потребовать, чтобы его телохранителя отпустили, но…       – Ты что, видишь на моей броне знак медслужбы? – уточнил Оптимус, шагая ему навстречу. – Ты. Остаешься. В карантинной зоне.       Рикошет, маячивший за спиной Прайма, поддразнил брата двумя скрещенными пальцами. Ему нравилось оставаться единственным телохранителем. Почти так же, как драться с Джаззом спина к спине. Они всегда соревновались между собой, и сегодня Джазз потерял о-очень много очков.       С каждым словом Оптимуса Джазз ниже опускал голову. Он посторонился, пропуская Прайма, потому что спорить не имело смысла, но все равно сцепился с Рикошетом, едва тот сунулся следом. Его самодовольная ухмылка выдавала, что рад он из простого и прозрачного чувства мести. Из-за того что брат стал вместилищем местных кристаллов, ему пришлось пережить немало неприятных часов.       – Жаль, не увижу, как ты облажаешься! – он сомкнул когти на шлеме Рикошета.       – Ржой тут не прорасти, герой! – хохотнул тот, отпихивая брата.       О, Рикошета так легко возненавидеть! Удивительно легко… зато нелегко оставаться без него. Пока он будет бросаться под пули, Джаззу предстоит считать контейнеры с энергоном и проходить сканирование каждый день. Фраг! Оптимус знает толк в наказаниях!              

***

      Джазз жалел, что в его временном отсеке нельзя хлопнуть дверью. Их лагерь наконец-то разросся до приличных размеров, и старшие офицеры получили приватное пространство, но все равно, это была дыра, пристройка к заводу, вдоль дальней стены тянулись трубы, а сама она слегка вибрировала. И платформа тоже. А дверь закрывалась так же медленно, как створы складских ворот, потому что вся автоматика здесь питалась пока от одного генератора.       Желая Рикошету расплавиться в кислоте за то, что не вступился за него перед Праймом, Джазз плюхнулся на платформу, почти наслаждаясь пружинистым ударом дверец об нее. Автоботы с базы на него косились с опаской: никто не хотел, чтобы он оставался, да и Капут не очень-то хотел, кажется; он был заложником правил безопасности. Ну и правильно боится. Теперь у Джазза целый завод заложников на два цикла. И он им устроит сладкую жизнь…       Но не сейчас. Он так бесился, что начал задыхаться. После замены кулеров Джазз еще толком не привык к темпу работы новых, не подкатал их под себя. Медики рекомендовали разрабатывать вентсистему, так что придется пару часов в день уделять реабилитационной калибровке. К счастью, у него был инструмент, который отлично годился для этой цели, и при этом можно было не сходить с ума от скуки.       Джазз вытащил из сабспейса гармонику и подкинул в руке. Древний – страсть какой древний, со времен самого Новы Прайма – инструмент подарил ему Мираж. Похитил из Музея Кибертронской истории миллиона три лет назад, представить только, так давно…       Хотя сам стелсер быть красивой игрушкой отказался, он знал в них толк… в красивых, полезных и важных вещах. Джазз редко играл на ней, в конце концов, у телохранителя Прайма немного другое амплуа. Но Рикошет или даже Оптимус вполне могли застать его с гармоникой, наигрывающим марш или страшно тоскливую балладу – тут уж от настроения зависит.       Джазз развалился на платформе, закинул ногу на ногу и подключил небольшой проводок гармоники к разъему у основания шеи. Мелодия рождается не только благодаря тому, что он правильно продувает воздух сквозь отверстия, она проходит через эмоциональные контуры. Поэтому гармоника звучит пронзительней, чем обычный электронный инструмент. Сочетание живой музыки и того, чего хочет твоя искра.       Усилие, с которым крутились кулеры, раздражало и отвлекало от музыки настолько, что Джазз не сразу уловил, когда звук, извлекаемый из гармоники… изменился. Как будто разбивался о преграду очень близко. Джазз уставился прямо перед собой, постепенно понимая, что потолок на самом деле немного искажен.       Он улыбнулся, отнимая гармонику от губ.       – Знал, что ты приде…       Невидимые пальцы скользнули ему в рот, мешая закончить. Джазз выдернул провод гармоники, подаваясь им навстречу, и его тут же толкнули обратно. Он почувствовал тяжесть на капоте – Мираж оседлал его и потерся бедрами о фары. Можно включить их, и Мираж тотчас вспыхнет, когда в такой близи от стелс-поля появится источник света. А можно не развеивать иллюзию…       Вдруг, спугнет?       Когда Мираж находится прямо перед оптикой, его силуэт очень смутно, но угадывается. Джазз давно приноровился подмечать преломление света, это чуть сложнее, чем почувствовать запах, но сегодня от самого Джазза исходит слишком много новых, резких запахов – свежезамененной резины, недавней спайки, медицинского энергона. Он не почуял Миража и не услышал.       Молодец, стелсер. Будь Джазз в форме, поймал бы его раньше, чем тот протянул руку, но «если» не учитываются в общем зачете.       Джазз причмокнул губами, когда Мираж вытащил пальцы и влажным невидимым касанием испачкал его визор. Не хочет, чтобы на него даже краешком оптики взглянули? И, как обычно, требует молчать. Кто-то в прошлом изрядно надоел Миражу болтовней во время интерфейса!..       Он потянулся следом за рукой и получил слабый шлепок по щеке. Мираж схватил его за кисти, закинул их к стене и, похоже, примагнитил. Джазз хмыкнул, решив не дергаться: ограничение свободы его не раздражало. Хотелось бы, конечно, коснуться Миража прямо сейчас, но раз ему нужно расслабиться, почувствовать себя в безопасности… пожалуйста. То, как тесно он сжимает ноги, и отчетливый запах хладагента говорят сами за себя. И еще – слабые вспышки света, которые Джаззу не разглядеть из-за масляной пленки на визоре.       Потом давление на честплейт исчезло. Тихий щелчок над головой, сводящий с ума запах возбуждения… и Джазз почувствовал каплю проводящей смазки на кончике носа. Ухмыльнулся шире, облизываясь, ловя глоссой еще капли. Теперь он слышал вентиляцию Миража и тоже ерзал, представляя, как тот завис сейчас над ним… выгнув спину чуть назад. С закрытым кодписом, но открытым портом. Покачивается… дразнит. Даже невидимый.       – Не боишься снова подцепить чего? – поддел его Джазз. – Говорят, я зара…       Он знал, что сработает. Раздраженно фыркнув, Мираж опустился портом на подставленную глоссу, чтобы заткнуть его, и Джазз шумно стравил воздух, наслаждаясь мелодией стонов, которую никогда не смог бы извлечь из гармоники. Она не знала таких эмоций, как живой мех, она лишь передавала, конструировала, надстраивала, а Мираж… Мираж наслаждался. И Джазз, пока щелкали горячие разъемы под его глоссой, наслаждался тоже.       Мираж откинулся на его честплейт. Джазз не справился с протоколами и высвободил джампер, тот свился, искря, и он крепко свел бедра, чувствуя болезненно завязывающееся узлом возбуждение в нейросети. Мираж толкался ему в фейсплейт, насаживаясь на глоссу, и сверкал переливами белого и лилового – казалось, Джазз пытается выпить свет. В этом свете не улавливалось четкого силуэта, только мерцание, сбивающее с толку оптику.       Скачущий электромагнитный фон бил прямо по процессору Джазза. Мираж застонал громче, заливистей, пока не навалился всем весом, переживая поверхностную перезагрузку. Вспышка чуть не ослепила, Джазз вовремя снизил интенсивность обработки видеопотока и слизнул потекшую по щеке струйку хладагента. Сильно же Мираж хотел провернуть это с ним, раз вылетел так быстро!       Тяжесть исчезла. Джазз больше не различал силуэта и не видел световых пятен, поэтому замер в ожидании, ориентируясь только на слух и запах. Мираж еще здесь. Стоит над ним, выбирая, остаться или исчезнуть, бросив его, по старой доброй традиции, хорошо зафиксированным. Джаззу тоже нравилось скручивать Миража, и иногда это даже возбуждало стелсера, а не только возмущало. Двойное комбо Джаззу всегда доставляло больше удовольствия… когда Мираж смешно сердится и подтекает смазкой, вот – лучший сценарий. Правда, всегда есть риск неожиданного неприятного сюрприза.       Но Джазз чуял, что сегодня Мираж не настроен минировать его джампер или вытворять еще что-нибудь назидательное.       Это не благодарность. Не в том понимании, в каком один мех может предложить другому коннект в обмен на услугу вроде… спасения жизни. Мираж никогда никому ничего не должен, это видно по его взгляду, по надменной усмешке. Конечно, все обязаны были ринуться его спасать, рискуя собой. Джаззу пришлось буквально выгрызать из него шлаковы кристаллы, потому что они явно перли к мозговому модулю, а руки были заняты. Разумеется, Мираж принял это как должное.       Он просто не желал упускать момент. Джазз бы тоже своего не упустил…       Дразнящее прикосновение к скрутке вызвало холостой сброс, закончившийся болезненным скачком напряжения. Мираж лишь задел штекеры, не давая подключения, впитывая ток и немедленно исчезая. Джазз подтянул к себе ступни, вставая на колени и выгибаясь в спине. Потянет на разработку новых систем? Что скажет Капут на завтрашнем осмотре о его вентиляторах?       Ладони легли на его колени, разводя их сильнее. Джазз нетерпеливо зарычал. Он знал, что Мираж не будет торопиться, он не из тех, кто насаживается резко, слишком уж себя бережет; но жалел, что некому взять этого изобретательного воришку за плечи и толкнуть вперед, прямо на джампер. И что в этой позе у него не получится рассмотреть фейсплейт, даже если Мираж выйдет из стелса…       Еще одна легенькая подстегивающая оплеуха. Джазз даже дентами клацнул от неожиданности, но сообразил, чего захотелось злопамятному кристалльчику на этот раз. За что он отыгрывается…       – Пожалуйста, – прошептал он очень тихо. Можно было бы на частоту постучаться, но Миражу наверняка понравится его голос. Дрожащий, жадный, посаженный после ремонта голос. И – единственное слово, которое ему сегодня позволяют произнести…       Мираж запустил руку под капот, касаясь открытых в таком положении деталей, совсем недавно замененных. Джазз взвыл движком. Тогда же приемная система тесно обхватила верхний пучок штекеров, фиксаторы жадно сомкнулись, и Джазз задрожал, чувствуя волну вспышек, поднимающуюся к камере искры. Недостаточно мощную, впрочем.       Мираж совершенно точно планировал вымотать его, пропустив намного меньше проводов, чем в него собирались затолкать. Отклонившись назад, он вынудил Джазза убрать несущий стержень. Магнитные кольца мгновенно стиснули кабели, вдавливая друг в друга. Без стержня Джазз не мог направлять их, и провода, повинуясь старому протоколу, сплелись еще крепче, сталкиваясь обнаженными контактами внутри чужой приемной системы, вместо того чтобы распуститься по ней и перехватить контроль над обменом. Вспышки напряжения взволновали смешавшееся электромагнитное поле, и сенсоры ослепило мучительной нагрузкой, которая, впрочем, срывала с губ Джазза не менее восхитительные стоны, чем те, которые пару кликов назад производил вокалайзер Миража. Мираж содрогался – Джазз улавливал это, потому что иногда его бедра задевали дрожащие невидимые колени, – насаживаясь медленно-медленно, невероятно тесный, сливающий статику по скрипящим от трения проводам, только-только пропитывающимся проводящей смазкой…       Джазз вывернулся, из-под отставленного колена наблюдая за тем, как скрутка исчезает там, где изредка пульсирует сбивчивым мерцанием темное, пустое и жадное блаженство. Мираж собирался выжать из него все до капли – и ток, и масло, и хриплое рычание. Чего ему стоит контролировать светомузыку, которую провоцирует запуск интерфейс-протоколов, лишь бы не нарушить работу стелс-генератора? Поэтому он не позволяет ласкать себя сегодня – потому что тогда точно не сдержится? Удивительно жестоко и к себе, и к Джаззу, зато – изящно, красиво и… властно. Он не оставил Джаззу даже иллюзии контроля.       Он так внутренне вырос за эти миллионы лет… сладкий смазливый воришка. Воображала и эстет. И фрагов красавчик. Вырос – и стал еще привлекательнее.       Мираж наконец-то выпустил весь накопленный заряд, и энергосеть Джазза прошило до самого шлема, в безумно нарастающем ритме пульсация выбила предохранители, и…       Пусть Рикошет обзавидуется, чтоб ему пусто было!              

***

      Он решил дождаться возвращения Миража в онлайн. Не хотелось отправляться на скучный медосмотр, не насладившись всецело его гневной тирадой и барахтаньем на цепи.       Магнитные захваты! Неужели он думал, что после прошлого раза Джазз будет к этому не готов?..       Мираж казался таким безмятежно-прозрачным, пока не пришел в себя. Он тотчас побелел – от гнева, не иначе – когда, очнувшись, встретил ухмылку Джазза. Приковать его как следует к платформе не вышло бы, поэтому пришлось переместить на пол. Да и трубы тут сами по себе покрепче. К тому же Мираж вряд ли рискнет взрывать их или вскрывать, в отличие от какой-то там чужой платформы, которую не жалко. Если он навредит работе производства, нехорошо получится…       – Спасибо, кристалльчик, – Джазз подсел к нему поближе. – Я так роскошно вечность не трахался.       Мираж так поджал колени, будто собирался всадить ему ногу в челюсть, если он сократит расстояние еще хотя бы на сантиметр. Руки-то за спиной скованы, и все сабспейсы, которые Джазз только смог отыскать, выпотрошены. Ох, и приятно было смотреть на него сейчас!       Вместо удара – который, впрочем, он был готов перехватить, – Джазз услышал короткое и откровенно разочарованное:       – Зачем?       Он пожал плечами в ответ:       – А почему нет?       Мираж казался не столько возмущенным, сколько утомленным. Джазз предпочел бы, чтобы его пластины снова просвечивали, показывая тесно скомпанованное богатство комплектующих, спасенных, между прочим, благодаря ему. Но Мираж, конечно, собрался и немедленно закрылся, как всегда делал, когда что-то ему не нравилось. Такой миниатюрный и легкий, а такой капризный!       – И что теперь? Рикошету меня отдашь? – с вызовом спросил он.       – Нет, – Джазз покачал головой. – Не отдам тебя Праулу. А там, глядишь, передумаешь. Я тебя услышал, что ты сказал про Рикошета. Но, как-никак, я ему обещал…       – Думать надо было, что обещаешь, – проворчал Мираж, пытаясь отвернуться. Цепь, блокирующая сервоприводы у самого основания шеи, помешала. Джазз умело его приковал.       – Ну, тебе решать все равно. Если не будешь выходить из стелса, он тебя даже не заметит, – Джазз придавил его колени одной рукой, чтобы не вздумал лягаться, а второй потянулся и потрепал за подбородок: – Да не бойся. Отпущу, когда мы тут закончим, а то скучно что-то. А пока не переживай. Заправлять нормально буду, сладенький кристалльчик, – он ткнулся носом в упрямо сжатые губы, засмеялся и лизнул их.       Мираж промолчал. Он выглядел ужасно обиженным – пока не запустил генератор, демонстративно утаскивая за собой в стелс и цепи тоже. Джазз пообещал себе трахнуть его прямо здесь, как только вернется, причем снова заставить упрашивать, раз уж у них теперь без этого никак, и вышел, заперев за собой отсек.              

***

      Джазз вернулся – и сразу заметил свободно свисающие с труб цепи. Он огляделся, включая фары, хотя понимал, что опоздал. Разумеется, он не обнаружил подозрительных искажений стен и неестественных теней. Мираж уже ушел. И корабль Праула, кажется, отбыл совсем недавно, не иначе как со стелсером на борту.       В отсеке ничего не изменилось, разве что перед тем как просочиться сквозь стену – как еще он мог удрать? – Мираж подобрал с пола брошенную в пылу интерфейса гармонику и аккуратно положил в изголовье платформы. Видимо, посчитал, что не дело драгоценному старинному инструменту валяться где попало.       По крайней мере, не украл. Если бы забрал подарок, это бы значило, что он реально в ярости. А так... Джазз усмехнулся, убирая гармонику в сабспейс.       А то он не знал, что охота продолжится.