freely.

Донхёк давно начал подозревать, что большая часть его друзей сомнительны в плане адекватности. Доверять, кажется, можно только Минхёну (и то не всегда) и Сычену (только когда тот не злой и трезвый). И все эти догадки подтверждаются в очередной раз, когда вся четверка вваливается в канадскокитайскую квартиру, начиная решать прямо на пороге, кто будет с Накамото спать (в прямом (слава богу) смысле этого слова). Бросив при этом самого Накамото на жалкое подобие кресла, которое Сычену досталось от бабушки. (Донхёк правда знать не хочет, как он это кресло из Китая приволок) Спустя десять минут ожесточенных криков парни решают подбросить монетку. Идею эту предлагает Сычен, у которого (как оказалось) голова уже раскалывается и дико хочется спать, поэтому данный вопрос хочется закрыть да поскорее. Предложение своё он правда забирает на следующую минуту — проигрывает сразу же, через секунду заявляя, что он тут старше, он им еду готовит, а значит со своим парнем спать уж точно не будет. Логика, конечно, сомнительная, но Донхёк даже не удивляется. В итоге Юту решают положить с Минхёном, потому что последний слишком слабохарактерный и видеть старшего в таком состоянии ему в принципе не впервой. Сычену же приходится спать с Донхёком, что вообще-то радует, но и напрягает тоже. Потому что Сычен, как только в комнату свою заходит, сразу же кидается ко столу, извлекая из ящиков красный маркер. — Какое сегодня число? — Двенадцатое вроде. Сычен тяжело вздыхает и замазывает в календаре сегодняшний день. Донхёк щурится и пытается понять, почему красным отмечены не все дни. — По какому принципу ты их закрашиваешь? — Красным отмечаю дни, в которые Юта набухался. Донхёк вздыхает, а затем вздыхает еще больше, понимая, что «белые» дни можно по пальцам одной руки пересчитать. — Давай спать уже, ладно? — Сычен зевает, скидывая с себя ветровку, и, не выслушав ответа, выключает свет, падая на кровать, сразу же придвигается к стенке. Любезно оставив Донхёку ничтожные полметра. — Вау, это наша первая совместная ночь, — Ли опускается на кровать и стягивает носки, из соседней комнаты слышны стоны боли, и Донхёк сразу догадывается, кому они принадлежат. Они лежат так две минуты, за которые Донхёк напрягается конкретно: старший шутку проигнорировал, что вообще-то безмерно обижает и еще немного злит. — Слушай, — Сычен резко поворачивается, утыкаясь мертвым взглядом в потолок, — скажи мне, что у вас с Марком? Донхёк усиленно напрягается (хотя и так был на пределе) и переводит взгляд на старшего, который не меняет своего положения, и, кажется, уже начал считать овечек, так и не дождавшись ответа. — А что у нас с ним? — Ну, — Сычен тяжело вздыхает, — вы же встречаетесь, да? — С чего это ты взял? — Голос Донхёка подрагивает, а ладони постепенно потеют. Эту тему он ненавидит больше всего. — Хёк, я всё видел, — блондин вытягивает ладонь, которую чуть заметно при свете луны, и начинает загибать пальцы, — день рождения Доёна: вы целовались в туалете, — указательный, — поступление Марка в колледж вы праздновали вдвоём, — средний, — сам знаешь, что было, не хочу вдаваться в подробности, — да и блять, он потерял с тобой девственность, о чем вообще может быть речь. — Он рассказал тебе? — Донхёку больше обидно, нежели неловко, с Сыченом они хоть и не так близки, но старшего вполне можно назвать хорошим другом. — Мы живём вместе, я знаю его лучше, чем ты думаешь. Донхёк усмехается, проговаривая тихое «трепло». — Ну так что? — Мы всего лишь друзья, ничего больше, — Ли выдыхает и поворачивается к Сычену, — просто физическая близость, ладно? Ничего ужасного я в этом не вижу — это я на случай, если ты захочешь читать мне тирады по этому поводу. Сычен подпирает голову рукой и смотрит на младшего, пытаясь разглядеть хоть что-то, тот выглядит каким-то потерянным, но и до жути усталым. — Как скажешь, спокойной ночи. Донхёк любит Сычена за это, Дун никогда не переходит рамки и не докучает излишней заботой и иногда действительно кажется умнее всех из их компании, хоть и часто бывает зачинщиком споров из разряда "поспорим, ты не сможешь отсосать себе сам".

***

Юта просыпается посредине ночи и пытается понять, где он находится. Голова болит адски, ровно как и всё тело, поэтому подняться с кровати становится слишком сложно. Отодрав голову от подушки, Накамото понимает, что находится он не в своей родной общаге, что в общем-то радует. Однако спящий на другом краю кровати Марк заставляет парня немного напрячься. Пораскинув мозгами до Юты доходит место его расположения, что сразу же включает гигантскую кнопку с надписью «время творить хуйню», которая загорается в его голове практически каждый грёбанный день. Японец кое-как поднимается с кровати, естественно словив нехилые вертолёты, и чуть ли не сбивает лицом стоящую на столе вазу. Минхён от этого на удивление не просыпается, поэтому Юта продолжает исполнение своей жизненно важной миссии. Преодолевает дверной проём и падает посреди коридора, споткнувшись о собственный кроссовок, до этого брошенный им же. Благодарит бога за приоткрытую дверь в сыченову комнату и на цыпочках заходит туда. Картина, открывшаяся перед глазами немного дезориентирует: Сычен сладко спит, раскинув ноги, в своей кровати, но НЕ с ним. Юта начинает тяжело дышать и шептать очередной бред, пытаясь выплеснуть эмоции. — Сычен-а, за что ты так со мной? — Опускается на колени, потому что стоять в таком состоянии становится действительно тяжело, — я ведь люблю тебя, а ты… Подползает к кровати и пытается разглядеть чужие лица. Осознает, что с Сыченом спит Донхёк. Выдыхает. Понимает, что между ними всего лишь пара сантиметров. Напрягается. Кровать полтора метра в ширину и там даже одному-то спать не очень. Юта видимо слишком себя переоценивает, заползая сверху и пытаясь втиснуться в тонкую щель между двумя парнями. Что (опять-таки) на удивление не будит их обоих. Волшебным образом японцу удаётся влезть, получив на это недовольное мычание Сычена во сне. Парень радостно улыбается и обнимает любимого, прижимаясь к нему со спины. И на утро просыпается в объятиях Донхёка. Сычен внимательно смотрит на представшую перед глазами картину и не знает, что ему необходимо делать: плакать или смеяться. Зовет сразу же Минхёна, чтобы тот в случае чего помог справиться с сыченовой дилеммой и заодно сам оценил столь редкое явление. Ли естественно делает пару фотографий на свой самсунг в излюбленную папку компромата, после чего накрывает парочку лежащим на полу одеялом, получая в ответ смешок со стороны старшего. — Я пошел в универ, — Дун аккуратно подхватывает портфель и похлопывает Минхёна по спине, бросая последний взгляд на Накамото. — Зачем? — Ли удивляется и медленно выводит старшего из комнаты, — сейчас июль, что тебе там делать? — Исправлять долги по физкультуре, что же еще, — Сычен грустно усмехается и натягивает кроссовки, — меня грозились отчислить, если я не появлюсь хотя бы на отработке, — парень пожимает плечами, — японец к слову после похмелья ест ванильное мороженное и пьёт томатный сок, так что удачи! — Смеется и моментально скрывается за дверью, оставив Минхёна наедине с этой «влюбленной» парочкой и без гребанного ванильного мороженного тоже. Кто вообще ест его в таком-то сочетании?

***

Юта просыпается через час от того, что Донхёк спихивает его с кровати, перед этим, конечно же, негромко (пиздец как громко) прокричав. На крик прибегает Марк, который до этого пытался завтрак приготовить (а на деле просто уничтожал кухню), и тут же смеется от гримасы, появившейся на лице Накамото. — Донхёк, какого хуя… — Медленно поднимается с пола и падает обратно на кровать, Донхёк вскидывает руки. — Это я должен спрашивать какого хуя, у тебя парень есть вообще-то, а у меня принципы и здравый смысл, которые не позволят мне находиться с тобой в одной кровати. Юта мычит в подушку, через пару секунд соскакивая с нее. — Парень. Точно. У меня есть парень. Марк бьёт себя ладонью по лбу, Донхёк присоединяется к нему через секунду. — Да, и вроде как уже давно, но неплохо, что ты заметил. — Да нет. Где он? Где… — Затыкается на пару секунд, будто бы пытаясь вспомнить имя, — Сычен где? Минхён докладывает всё как есть, в то время как Донхёк подмечает, что надо было наврать и помучить нервы Накамото. У Юты же кажется совесть проснулась, которая спала довольно долго, и ему действительно захотелось извиняться и сделать что-нибудь приятное другому человеку (впервые не себе). Извиняется он, конечно же, не перед Донхёком и Марком (которые с ним вообще-то прилично настрадались), а сразу же бежит к Сычену, по пути покупая его любимый кофе и на всякий случай пачку сигарет (чтобы в случае чего их потом можно было бы стрельнуть). Стоит и мнется возле входа в чужой университет и долго думает, стоит ли Сычену смску писать или лучше позвонить или лучше вообще не появляется перед ним еще неделю. Но все вопросы тут же улетучиваются, потому что из дверей выходит Дун, лучезарно улыбаясь. Накамото подвисает на пару секунд, вслушиваясь в удары собственного сердца, которое хуярит бешено, как он сам в прошлую ночь в клубе. Становится так тепло и уютно, будто не виделись они год, а не всего лишь пару дней его запоя. Правда чувство это пропадает моментально, стоит Сычену обернуться и подарить свою улыбку отнюдь не Накамото. За парнем выходит его одногруппник, мило о чём-то с ним беседуя, не забывая при этом незначительно касаться чужой руки. Юта узнает его, не впервые видит уже, от чего становится злее на сотни недопустимых отметок в собственной шкале адекватности. Стакан с кофе сжимает тут же, сигареты пихая в задний карман джинсов, чтобы в порыве злости не навредить и им (они то ничего не сделали и еще могут пригодиться). Одногруппник сразу угощает Сычена сигаретой, любезно позволяя закурить от собственной. Юта взорваться готов и все остатки адекватности вместе со здравым смыслом отказываются появляться в его мозге в этот момент. Он вспоминает, как зовут этого одногруппника, что он тоже вообще-то китаец, что написывал Сычену чуть ли ни каждый вечер и не по поводу пар и что сейчас смотрит как-то совсем не по-одногруппски. Юта всматривается в этот беспредел еще секунд пятнадцать, бросает кофе (мимо) в мусорку и уходит в обратную сторону от университета.