freely.

На улице на удивление не так холодно, как Донхёк предполагал, беря в расчет то, что сейчас пол второго ночи. Однако всё равно по привычке потирает ладонями плечи и специально лезет руками Минхёну в карман. — Не так я представлял себе самостоятельную жизнь, — прикрикивает Сычен, ускоряя шаг, из-за чего Донхёку и Марку приходится срываться на бег. — Если самостоятельная жизнь именно такая, то я всегда хочу остаться в своем возрасте, — усмехается младший Ли и боязливо посматривает по сторонам, чтобы в конечном итоге ухватить Минхёна за рукав джинсовки. Сычен слабо прикрикивает что-то из разряду «не отставайте» и на ходу умудряется закурить, дым летит прямиком Донхёку в лицо, но тот не морщится, лишь тяжело вздыхает, с надеждой посматривая на Минхёна. — Неа, даже не думай, — старший хмурится и показушно отворачивается, пытаясь поспевать за Сыченом. Всю оставшуюся дорогу Донхёк задумывается о чём-то о своём, успевает напеть приставучую песню твайс и получить на это сыченово неодобрение, выраженное громким «заткнись нахер». Воздух на улице такой приятный, и парню правда хотелось бы погулять подольше и не срываться на бег каждые несколько минут, но увы и ах. В конечном итоге они доходят (добегают) до главной площади, и видимо это то место, которое определило приложение, потому что Сычен внезапно встаёт на месте, кружит по сторонам и начинает громко кричать: — Выходи, подлый трус. Но, к сожалению, никто не отзывается. Приходится выдвигаться дальше, Донхёк по пути с надеждой заглядывает под все скамейки и на всякий случай поднимает даже лежащие рядом картонки, вызывая у Марка бурный смех. Сычен в отчаянии хватается за голову и снова заходит в приложение, второй рукой поджигая очередную сигарету. Минхён открывает рот, чтобы напомнить старшему о вреде курения, но в ответ получает тычок в спину от Донхёка, весьма обеспокоенного серьёзным дуновским взглядом. — Твою мать, он нихрена не показывает, походу его телефон вырубился, боже. — Видимо как и его хозяин. — Донхёк, мне сейчас совсем не до шуток. — О смотрите! — Марк тычет указательным пальцем в сторону сомнительной кучки людей, которые, судя по громким крикам и шаткой походке, кажется, могут чем-то помочь, — иди спроси у них. — Знаешь, не так уж сильно я его люблю, — морщится Сычен, брезгливо оценивая толпу (на деле всего три парня), а заодно и значимость Юты в его жизни, — может домой пойдем, а? Они могут быть заразными. Донхёк глаза закатывает и подбегает моментально к незнакомцам, несколько минут маяча перед их лицами, дабы сфокусировать чужой взгляд. — Хэй, вы тут не видели случайно парня относительно высокого, с вот такой длины волосами и довольно пьяного? — Ли задумывается, пытаясь вспомнить еще какие-либо опознавательные детали, — Точно! Еще на шее у него кулон с луной. Парни напротив зависают конкретно, уставившись сначала на Донхёка, потом друг на друга. Повисает неловкая тишина, среди которой слышно только напряженное сыченово дыхание и попытки Марка вытащить сигарету из его рук. — Луна? — Наконец произносит один, спустя минуту молчания, — ты Сычен что ли? Сычен, услышав своё имя, немедля спешит ретироваться, крепко сжимая в руке золотой кулон в виде солнца. Марк во время успевает схватить старшего и подтащить в сторону этой сомнительной компании. У Донхёка видимо дар находить общий язык с пьяными людьми, они обычно всегда понимают его с полуслова и доверяют без каких-либо сомнений. Однако Сычена это нисколько не успокаивает. — Какой-то лунный мальчик пол ночи завывал о каком-то Сычене, — проговаривает один из парней и икает, Дун морщится, — в последний раз я видел его в баре через дорогу. — Вообще-то потом он еще дополз до клуба и промыл вышибале все мозги, видимо этот Сычен та ещё сука, — подхватывает второй незнакомец, который выглядит чуть менее пьяным, чем его товарищи. Донхёк начинает смеяться и благодарит за помощь, в то время как Сычен начинает разминать кулаки. — Спокойно, он всё еще нужен нам живым, — напоминает Минхён, параллельно пытаясь найти в гугл картах ближайший клуб. — А нужен ли он нам вообще? — Донхёк! Ли младший глаза закатывает и устало смотрит на Сычена, который не то, чтобы говорить не хочет, желанием дышать не особо блещет. Ноги дико болят от довольно-таки долгой «прогулки», да и порядком хочется спать. На часах без пятнадцати «пошел Юта нахер», однако парни всё равно идут вперёд под аккомпанемент сыченовым тяжелым вздохам. — Ладно, предлагаю разделиться, чтобы не терять время, — наконец произносит старший, — часть пойдет к клубу, вторая к бару, кто первый его найдет тот и забирает себе, — смотрит под ноги, затем усмехается, — надеюсь, это буду не я. — Знаешь, приз за поимку такой себе, если честно, — подмечает Минхён, и Донхёк ему согласно кивает. — Чур я один не пойду! — Прикрикивает младший Ли и оглядывается по сторонам, — не моё это — бродить по темноте да еще и в таком-то районе. Сычен плечами пожимает и рукой отмахивается. — Мне всё равно, только Марка не потеряй, он еще не заплатил за аренду в этом месяце. Донхёк согласно кивает и, подхватив Минхёна под руку, направляется в сторону, где (по его предположениям) должен находиться клуб. Минхён в свою очередь тихо возмущается посматривая вслед Сычену, который, показывая сердечко пальцами, пытается закурить. Переулок, по которому парням повезло пойти, выглядит максимально опасно. Света практически нет, лишь слабые отблески из пары тройки окон. Донхёк заметно напрягается. — Почему тут так темно, — морщится и цепляется за край минхёновской джинсовки, — не то чтобы мне страшно, — медленно осматривается по сторонам, — и я совсем не под впечатлением от недавно просмотренного фильма, да и вообще… — Мне тебя взять за руку? — Я уж боялся, что ты не предложишь. Марк скрепляет их ладони вместе и отчего-то усмехается, пытаясь понять, когда именно им нужно сворачивать на следующую улицу. Донхёк, безусловно, хочет заговорить, вставить какую-нибудь невтемную фразу, но почему-то дышать становится трудно и улыбающийся рядом Минхён совсем не сопутствует нормальной работе органов. — Чуешь, чем пахнет? — Начинает вдруг Марк, убирая телефон в задний карман джинсов, — болью парней, которых отшили. Значит мы уже рядом. — Господи, шутить тебе не идёт, — замечает Донхёк, покрепче чужую руку сжимая, постепенно становится слышна громкая музыка и не менее громкие крики всё так же подвыпивших людей. Это еще хуже чем темнота. К сожалению, Юты нигде не видно. Донхёк по выученной схеме всю дорогу до клуба заглядывает под скамейки, коробки и на всякий случай смотрит за кустами (мало ли). Минхёнову руку отпускать категорически отказывается: мало того, что всё еще темно, так и сомнительные люди, проходящие рядом, вызывают еще больший страх. — Через десять минут я начну думать, что он умер, — вздыхает Донхёк, когда они наконец-то подходят к входу в клуб, — желания разговаривать с этим охранником у меня всё равно нет. Минхён глаза закатывает и нехотя выпускает чужую руку из своей, чтобы указательным пальцем в вышибалу тыкнуть, делает шаг навстречу и на что-то наступает, испуганно отпрыгивая назад. — Твою мать, что здесь леж… — Опускает взгляд вниз и слышит громкое «пиздец» от Донхёка, — о, хён, привет, а мы тебя везде ищем. Юта практически оправдывает все ожидания: лежит возле входа в клуб прямиком на картонке (а не под!) с пустой бутылкой в руке. Взгляд пустой как и бутылка, на голове не прическа, а лишь ужасное подобие гнезда, в которое точно никакая птица даже садиться не захотела бы. На фразу младшего японец не реагирует, Донхёк не на шутку так пугается в этот момент, вынуждая себя присесть перед старшим на колени. — Накамото? — Касается плеча, чтобы внимание на себя обратить, — это Марк и Донхёк, твои вроде как, к моему большому сожалению, лучшие друзья, пришли за тобой, пойдем домой, а? — Мне, — начинает внезапно Юта, хватаясь за чужую руку, — так ахуёво. — Чего? — Спрашивает Марк, на всякий случай присаживаясь рядом. — Мне так хуёво и ахуенно одновременно. Вы бы знали. Вздыхает тяжело и предпринимает попытку встать, которая, конечно же, терпит полный крах. Собственно поэтому Юта возвращается в исходное положение, делая максимально невозмутимое лицо. — У меня перед глазами только он, — улыбается по тупому и бутылку от виски поближе к себе прижимает, — его красивые глаза, пухлые губы и лучезарная улыбка… До второго предложения Донхёк думал, что речь идет о бутылке коньяка. — Меня поражает, что он не может встать, но может выговорить слово «лучезарная», — подмечает Марк Донхёку на ухо. — Накамото Юта, я тебя ненавижу. — У меня даже эхом в голове его голос. Донхёк с Марком поворачиваются и видят разозлённого Сычена, который руки в бок ставит и мысленно пропихивает пустую бутылку японцу куда поглубже. — Почему трубку не взял? — Смотрит на Минхёна и глаза закатывает, — берите этого придурка, я с ним таскаться не намерен. — Сычен такой красивый, такой добрый, такой заботливый, — продолжает Юта, прижимая бутылку к щеке. — Это тебя всё равно не спасёт, боже. — Почему мы должны его тащить? — Возмущается Донхёк, — он же всё-таки твой пар- Осуждающий взгляд. — Понял, принял, Марк, на тебе левая его часть, на мне правая, Сычен-а, закажи, пожалуйста, такси.