Путь от...до...

Проснувшись рано утром, первое что я чувствую - голод. Желудок сводит, но я уже усвоила, что плакать ни в коем случае нельзя. Придут и накажут. Будет ли это мама или кто-то из её многочисленных партнёров - неважно. Будет одинаково больно. Выбраться из кроватки с её высокими бортиками нет никакой возможности, я слишком мала и слаба для своих четырёх лет. Остаётся тихонько всхлипывать и ждать, когда обо мне вспомнят. Не вспоминают долго, я еще несколько раз засыпаю и просыпаюсь. Пока, наконец, голод не становится сильнее страха быть наказанной. И по комнатке разносится жалобный тихий плач. Через пару минут дверь распахивается, и я удивленными большими глазами смотрю на...Коула. Это первое воспоминание из далёкого детства, когда я ещё жила с матерью. Элайджа стёр все первые четыре года моего детства. Теперь я это помнила так, будто всё происходило вчера. Мать - шлюха и алкоголичка, каждый вечер приводила домой нового мужчину. Некоторые из них посматривали на меня. В четыре года у меня были непослушные золотые кудряшки, обрамляющие лицо и большие-большие глаза. - Ты была похожа на ангела. Огромные зелёные глаза во всё лицо, смотрящие совсем не по-детски, и золотые локоны. Такая тихая маленькая, худенькая и хрупкая. Даже Коул Майклсон не устоял перед твоим детским очарованием. Так ты появилась в нашей семье. Элайджа сидел в кресле рядом с кроватью, и как и всегда читал меня словно открытую книгу. Я оттянула прядь волос, изучая их теперешний медно-русый оттенок. И глаза сейчас не такие ярко зелёные, что были в детстве. И вообще я теперь не тот очаровательный пупс. Я вообще теперь вампир. Застыла и прислушалась к происходящему в особняке. Десятки часов шумно двигают стрелками. Где-то Франк Синатра поёт о своём пути. Карандаш, ведомый чьей-то рукой, чертит по бумаге. Шаги, шумы, голоса, голоса, голоса... Я накрываюсь одеялом и затыкаю уши. Тишина. Тишина... Обычно в такие моменты люди слышат удары своего сердца. Я теперь не человек. Тишина... Только все те же звуки: голоса, шумы, шаги. Франк Синатра и стрелки часов. Шёпот Хели и тихий плач Хоуп. - Зачем она сделала это? - Резко сбросив одеяло спрашиваю у отца. - Она ребёнок и любит тебя, Айви. Он протянул мне стакан с тёмно-красной густой жижей. - Она не могла по-другому. Схватила стакан и мгновенно осушила его. Отец внимательно наблюдает за сиим действием, а мне становится противно от самой себя. Несколько капель падают на белые простыни и тут же расползаются отвратительными пятнами. Я вытерла рот тыльной стороной ладони и уставилась на испачканную руку. Как же всё это мерзко. Элайджа достал из кармана пиджака платок и протянул его мне. - Ты научишься, Айви. Мы все когда-то через это прошли. Ты привыкнешь. Я покачала головой. Не хочется пачкать светлую ткань, и снова наблюдать распространяющиеся, словно живые пятна. Отец сам подошел и промокнул мои губы. Я зашипела от такого проявления заботы. Как же, должно быть, глупо я сейчас выгляжу. Но Элайджа не обратил на это внимания. Он взял меня за руку и надел на большой палец правой руки серебряное кольцо. Широкое вогнутое с одной стороны, оно чуть заужалось и распрямлялось с другой. Никаких излишеств, лишь надпись "BooBoo" с внешней стороны на широкой части, и "A solis ortu usque ad occasum" на внутренней стороне кольца. Я залюбовалась украшением, в очередной раз отмечая, как же отец прекрасно знает меня. - Я люблю тебя, Бубу. Уголки моих губ сами по себе расползлись в улыбке. Детское шутливое прозвище, давно стёршееся из памяти. Опытным путём мы выяснили, что гены оборотня мне не передались, моя кровь никак не действовала на вампиров, поэтому определенно точно к гибридам я не относилась. Видимо кровь всех Майклсонов, находившаяся в кубке, ещё содержала какую-то магию и поэтому я обратилась. В остальном, я просто привыкала к новой жизни. Несколько дней мне не позволяли покинуть стены особняка, поили кровью из пакетов. Но я всё время чувствовала это жгучее ощущение голода. И чем дольше я сидела взаперти, тем больше росло желание вцепиться клыками в чью-нибудь глотку. Порой в голове проносились такие мысли, что я не узнавала себя. Вот и сейчас, я готова была убить, чтобы, наконец, выйти отсюда. Единственное, что меня останавливало, боязнь разочаровать отца. - Ты напиваешься? - Коул бесшумно появился в тёмной кухне. - Я лечу депрессию. Его не было с тех самых пор, как я переродилась. Когда-то давно он убил мою мать. А потом долгие тринадцать лет отравлял мне жизнь. Я вызвала в памяти воспоминания, когда впервые увидела Коула Майклсона. Его лицо было удивлённым, когда он зашёл в тесную душную комнатку и наткнулся там на ребёнка. Его кулаки сжимаются, когда я перестаю плакать и испуганно пячусь в кроватке к дальнему бортику. Коул сел за противоположный край стола, внимательно изучая меня глазами. Опрокинув бутылку, я сделала ещё пару глотков прямо из горла, на секунду разрывая зрительный контакт. Похоже, он не знает, что сказать. Я тоже. Поэтому мы просто сидим и пялимся друг на друга, я иногда прикладываюсь к бутылке. - Теперь ты счастлив? - Я решила нарушить давящую тишину. Коул выгнул бровь, не понимая. - Я раздавлена и разбита. Любимая девушка жива. Кол оказался рядом быстрее, чем я могла заметить его передвижения. Он выхватил у меня бутылку и швырнул её куда-то в сторону. - Я никогда не хотел тебе такой жизни! Слышишь?! Он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я попыталась оттолкнуть его, но и с вампирской силой была гораздо слабее первородного. - И я никогда не хотел, чтобы Давина... - Запнулся на имени любимой девушки и на его глазах проступила влага. Мне стало противно от этой его слабости, и я таки вырвалась из его цепких рук. - Не прикасайся ко мне! - Выплюнула я. Боль на лице Кола сменилась удивление, потом злостью. И он снова схватил меня за руки, чуть выше локтя. - Что блондинистый мальчик лучше? Его ты желаешь видеть рядом, лаская себя по ночам, его прикосновений так жаждешь? Я вырвалась и ударила его по лицу. И как когда-то в человеческой жизни ощутила первобытный страх перед дядей. Коул схватил меня за шею и рывком притянул к себе, жадно впиваясь в губы. Я сдалась под его напором и не сопротивлялась. Майклсон приподнял меня, заставляя обвить его бёдра ногами. Почувствовав напрягшийся член сквозь ткани нашей одежды, я не смогла сдержать стон. Он рывком спустил свои брюки и грубо вошёл в меня. - Кричи! - Приказал Коул. И я действительно не могла сдерживаться под его напором. Хорошо, что в доме больше никого не было, и никто не мог стать свидетелем нашего безумного соития. Спустя всего пару минут мы одновременно кончили. Но, кажется, ни ему, ни мне это не принесло разрядки. Коул посадил меня на стол и рывком снял майку, освобождая грудь. Впился в сосок зубами, срывая очередной крик с моих губ. Я уперлась ладонями в его грудь, стараясь отодвинуться. - Коул... - Замолчи... Он уже покрывал мою шею поцелуями, иногда прикусывая, что ещё больше заводило. Я так впилась пальцами в столешницу, что побелели костяшки. Мне были непонятны собственные чувства и ощущения. Прежняя я хотела убежать из этого дома, из этого города, от этой семьи подальше. Тёмная же сторона требовала продолжения. Я знала, что вампиры всё чувствуют гораздо острее, но знать и испытывать разные вещи. Мне хотелось наслаждаться этими чувствами. Я желала Коула так же сильно, как глотка свежей крови. Заглушив в себе голос прежней себя, я отдалась чувствам. Обвила голову парня руками и притянула к себе, жадно впившись в губы поцелуем. Даже не поняла кто из нас зарычал, когда Коул снова вошёл в меня. - Такая узкая. - С надрывом сказал он, и мои щёки вспыхнули, возвращая старую меня. Я сделала ещё одну попытку отстраниться, и Коул в недоумении замер. На его лбу пролегли складки, а в глазах отразилось беспокойство. - Пожалуйста... - Я не смогла продолжить от накрывшей меня волны отчаяния. Оттолкнула парня, на сей раз он легко отступил, не делая попыток задержать меня. Схватила с пола майку, одёргивая юбку, стараясь не смотреть ему в глаза. И убежала в свою комнату, оставив Коула одного. - Айви... - В его голосе была вселенская грусть и раскаяние. Но мне это никак не поможет. Оказавшись в комнате, я бросилась на кровать, уткнулась в подушку и закричала. Что со мной происходит? Что за русские горки с настроением? Настырный дядюшка снова оказался рядом. Он сгреб меня в охапку. - Кричи! - Снова приказал он. И я рассмеялась сквозь поток слёз. Я ударила его кулаком в грудь, потом ещё и ещё раз. Он не сопротивлялся, давая мне выплеснуть негатив. Когда я немного пришла в себя, и с отчаянием заглянула в его чёрные глаза, он опять притянул меня к себе. Нежно гладил по голове и что-то шептал. Не знаю что это, посмертное существование, или жизнь после смерти. Прожив с вампирами всю сознательную жизнь, я никогда не хотела стать одной из них. Меня никогда не прельщали их могущество, сила, богатство. Я хотела спокойно прожить свою человеческую жизнь, всё, что мне было отпущено. И если отпущено было мало, что ж, я смирилась. Я приняла свою судьбу и хотела умереть. Но у судьбы свои планы. И вот я возродилась вампиром. Первое время я отчаянно боролась с этим, а потом поняла и приняла тот факт, что обратного пути нет. И если року, провидению, Богу в конце концов, было угодно, чтобы я такой стала, так тому и быть. Но мир сотряснётся, когда я войду в полную силу и пусть это займет сотню или тысячу лет. Пожалеет каждый, кто сотворил со мной такое. Или я всё-таки обрету покой. Навсегда. Ведь двум смертям не бывать. Я улыбнулась. Из зеркала за мной наблюдала обворожительная уверенная в себе девушка. Обнажила клыки и со смехом отпрянула от отражения. Уже стоя спиной к зеркалу обвела губы ярко красной помадой и отправилась на охоту.