Король Хогвартса

      Коридор, по которому шёл Питер, казался бесконечным. Юноша слушал приглушённые голоса и шёл на них, готовясь, если потребуется, сражаться. Но сражаться было не с кем — Питер стоял один в слабоосвещëном зале. Юноша осмотрелся. В витринах красовались разные, зловещего вида предметы, со стен таращились уродливые маски, а с потолка свисали ржавые цепи и инструменты для пыток.       Откуда-то из задних комнат, что-то бормоча, вышел сутулый человек с сальными, зализанными назад волосами.       — Чего желаете, молодой человек? — спросил мужчина, рассматривая Питера.       — В этом убогом месте? — усмехнулся Питер. — Только узнать время.       Лавочник нахмурился, собираясь сказать, что-то, как часы за его спиной пробили десять утра.       — Хм, отстаю от расписания, — произнёс Питер и прошёл мимо волшебника, пребывавшего в крайнем недоумении.       Пэн вышел на узкую пыльную улочку, теснозаставленную лавками и магазинами, торгующими ужасными товарами. Немногочисленные обитатели этого места выглядели довольно жалко и совсем недобро. Питер огляделся. «Лютный переулок» гласила покосившаяся вывеска. Юноша пошёл дальше, ища какое-то безлюдное место, чтобы никто не заметил, как он исчезает.       По извилистой улочке он пошёл в «Косой переулок», в котором был всего один раз летом. С прошлого его визита здесь всё изменилось. Портреты Пожирателей, объявленных в розыск, никуда не делись, но магазинчики, которые ещё совсем недавно были закрыты, вновь пестрели яркими вывесками и разнообразными товарами. В воздухе больше не витал страх и ужас, а лишь радость и смех.       Питер поморщился. Ему больше нравилось видеть запустение. Но ничего, скоро всё вновь изменится.       Юноша шмыгнул в проулок между магазинчиками как раз вовремя — буквально через секунду его затянуло в портал. Да так сильно, что Питер чуть не вскрикнул от неожиданности.       — Мерзость, — скривился Питер, стараясь сдержать рвоту.       Оказался он как раз перед воротами того домишки, куда несколько дней назад наведался Снейп. Идя по тропинке к дому, юноша заметил на крыльце людей. Пожиратели. Они знали, что рано или поздно Пэн сам придёт к ним. И они ждали.       — Доброе утро! — улыбнулся Питер стоявшим на крыльце Алекто и Амикусу.       — Пэн, — процедила Алекто, сжав челюсти. — Не скажу, что рада тебя видеть.       — О, а я как раз наоборот. — Улыбка юноши стала ещё шире. — Ну, пригласите в дом? Или мы будет говорить о делах на улице.       Губы Амикуса сжались в тонкую линию, но от двери он отошёл, пропуская сначала Алекто, а затем и Питера.       — Фу-у, ну и вонь! — поморщился Питер. — И как вы здесь вообще живёте?       Кэрроу хотели убить Пэна прямо здесь и сейчас, но они оба понимали, что мальчишка — их единственная надежда выбраться из того болота, в котором они застряли. Да у них бы просто не получилось справиться с ним. Если уж Тëмный Лорд проиграл, то им не было смысла даже пытаться.       По тёмному коридору они прошли в ту же самую гостиную. За грязным столом так же сидели Пожиратели: Яксли и Пиритс. Когда Питер зашёл в комнату, Яксли заметно напрягся. Юноша видел, каких усилий ему стоит держать себя в руках и не наброситься на него. Лишь Пиритс был спокоен. Он расслабленно сидел за столом и даже еле заметно улыбался.       — И это всё? — выгнул бровь Питер, садясь на стул.       — Хвост присоединится к нам через минуту, — ответил Яксли. — А Беллатриса... плохо себя чувствует.       — Ей лучше тоже быть здесь и послушать, что я скажу.       — Хочешь, чтобы она прикончила тебя? — усмехнулся Яксли. — Беллатриса совсем свихнулась. Мы её еле связали и заперли. Нет уж, пусть посидит.       Питер пожал плечами. В комнату вошёл Хвост.       — Как хотите, — сказал Питер и окинул взглядом сидевших за столом волшебников. — Ну-с, — начал он, закинув ногу на ногу, — если вы все сидите здесь, значит, моё предложение вас заинтересовало.       — Не спеши с выводами, Пэн, — возразила Алекто. — У меня руки чешутся от желания стереть самодовольную ухмылку с твоего лица.       — Кстати, о предложении, — перебил волшебницу Пиритс. — Я хоть и согласен присоединиться к тебе, но хотелось бы узнать подробности.       — Разумеется, — улыбнулся Питер. — Всё до безобразия просто. Я захватываю власть и правлю Британией. А потом, может, и всей Европой.       — И это твой план? — Яксли усмехнулся. — Как ты собираешься это сделать? Тебе нужна армия, а мы... Сам видишь, что от нас осталось.       — Вам не нужно беспокоиться о том, что и как я буду делать. Мне лишь нужно ваше присутствие. И согласие помочь, если потребуется.       — А что мы получим? — спросил Амикус.       — Всё, — ответил Питер, блеснув глазами. — Всё, что вы захотите. Богатство, статус, власть... Я положу к вашим ногам всю страну, из которой вы сможете слепить всё, что угодно. А мне всего лишь нужен статус короля.       Яксли рассмеялся. Он совсем не верил словам Питера. Он же всего лишь мальчишка! Амбициозный, самоуверенный. Но разве не таким был сам Тёмный Лорд, когда вокруг него начали собираться первые сторонники? А Пэн даже оказался куда сильнее Тёмного Лорда. Может, стоит за этим понаблюдать? Хотя бы ради любопытства.       В соседней комнате раздались грохот и крики. Кто-то отчаянно пытался вырваться из-за закрытых дверей.       — Я выломаю эту чëртову дверь! — кричала Беллатриса.       — Похоже, кто-то не справился, — усмехнулся Пиритс, покосившись на Хвоста, который напрягся и побледнел. — Сейчас будет весело.       В дверь ударило что-то тяжёлое, и она слетела с петель. Питер даже бровью не повел, когда в гостиной появилась разъярëнная Беллатриса. Она оглядела комнату бешеным взглядом, будто кого-то искала.       — Ты! — прорычала она. — Как ты посмел прийти сюда?! — Волшебница направила на Питера палочку, готовясь ударить его заклинанием.       — Я же велел обыскать её! — рявкнул Яксли.       — Я... Я... — залепетал Хвост.       — Она мне всё равно ничего не сделает, — ухмыльнулся Питер. — Я убил её драгоценного Волдеморта, а она ему уж точно даже в подмëтки не годится.       — Щенок! Да как ты смеешь произносить его имя?! Я убью тебя! Авада Кедавра!       Зелёный луч вылетел из палочки Беллатрисы и угодил прямо в Питера.       — Жаль, что тебя вообще ничему жизнь не учит, — произнёс Пэн, поймав заклинание рукой. Он проехал на стуле почти до самой двери, но на нём не было ни единой царапины. — Советую тебе опустить палочку и присоединиться ко мне. Пока не поздно.       — Соглашусь с мальчишкой, — кивнул Амикус. — Он тебя в порошок сотрëт.       — Вот значит как, — злобно процедила Беллатриса. — Переметнулись на его сторону, да? В вас нет ни капли верности. Только пальцем помани да покажи пару фокусов, и вы уже готовы забыть обо всëм, за что мы боролись!       — Мы просто здраво смотрим на вещи, — ответил Пиритс. — И понимаем, что самим нам не выжить.       — Я лучше сдохну в канаве.       — Твоё желание очень даже осуществимо, — с ухмылкой сказал Питер. — Тем более, я передумал и больше не хочу видеть тебя в своей маленькой команде. Так что, лучше просто уйди и не заставляй убивать тебя. Я это терпеть не могу.       — Сегодня умрёт только один. И это будешь ты!       Питер вновь поймал пущенное Беллатрисой заклинание и раздавил его рукой.       — Слабовато. Уверен, ты можешь лучше. Давай, попытайся ещё раз.       Но и следующая атака не причинила Пэну никакого вреда. И следующая тоже. Беллатриса швыряла в него заклинание за заклинанием, словно бездумно. Словно она совершенно не знала, что делает. А ему эта неинтересная игра уже надоела. Питер мог раздавить волшебницу одним щелчком пальцев, но Пожиратели должны понять, увидеть, что выступать против него — Питера Пэна — бесполезно и очень опасно.       Беллатриса уже порядком устала. Она очень давно нормально не спала и не ела. Руки её дрожали, рискуя выронить волшебную палочку, но она не собиралась сдаваться. Пэн не может победить. Только через её труп.       Через пару бестолковых заклинаний волшебница рухнула на пол.       — Ты могла просто уйти, — проговорил Пэн, медленно подходя к Беллатриса. — Сохранила бы свою жизнь. Конечно жила бы ещё хуже, чем сейчас, но хотя бы жила. — Юноша схватил волшебницу за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — А ты выбрала смерть. И, поверь, она не будет быстрой. — Питер провёл пальцем по щеке Беллатрисы, оставляя порезы, будто от острого лезвия.       Пэн мог просто прикончить её. Быстро, может, немного болезненно. Свернуть шею, вырвать сердце. Да он мог заставить её делать всё, что угодно, но Пожиратели должны бояться его. Бояться так сильно, что от одного звука его имени их волосы бы покрывались сединой. И он добьëтся этого. Через боль и смерть, но добьëтся. Ведь он — Питер Пэн. А Питер Пэн — как всем известно — всегда получает то, что хочет.       Тело Беллатрисы было сплошь покрыто глубокими ранами. Пальцы Питера, подобно острым ножам, резали её кожу. Волшебница плакала, но ни разу не вскрикнула. Она ни за что не доставит Пэну такое удовольствие. А эти ублюдки, просто сидели за столом. Сидели, не решаясь даже взглянуть на неё, истекающую кровью. Они сдались. Жалкие трусы! А она, Беллатриса, никогда не сдаться. Тёмный Лорд жив. Он вернëтся и с каждого, кто сдался, живьём снимет кожу. Он вернëтся, и они обязательно будут вместе.       Рука Питера проломила рëбра Беллатрисы и сжалась вокруг сердца. Оно бешено забилось, словно маленькая птичка, отчаянно пытающаяся вырваться из тесной клетки. Пэн раздавил сердце прямо так, не вынимая руки. Он делал это медленно, наблюдая за тем, как жизнь уходит из тела Беллатрисы, как стекленеют её глаза. Он уже и забыл, как приятно убивать.       — Ну-с, — как ни в чём не бывало произнёс он, вынув руку из бездыханного тела волшебницы, — продолжим?       Какое-то время Гермиона сидела с Малфоем на полу тёмного туалета. Слизеринец молчал, хоть девушка и пыталась отвлечь его разговорами. Он думал о своëм, а она просто была рядом.       Драко не раздражало присутствие Гермионы, не бесила её болтовня. Он был рад, что гриффиндорка пошла за ним. Ведь, если бы не она, он бы точно с собой что-нибудь сделал. Несколько раз Драко уже буквально стоял на краю крыши, собираясь шагнуть вниз. И вот сейчас желание прыгнуть в неизвестность было как никогда сильным.       Вскоре Драко, убаюканный голосом Гермионы, задремал.       — Драко, — позвала она его, — давай я отведу тебя в гостиную.       — Может, лучше сначала за снотворным?       — Зачем? Ты и без него неплохо справляешься.       Драко усмехнулся.       — Боюсь, не смогу уснуть ночью.       Они отправились в больничное крыло. Сначала мадам Помфри не хотела давать Драко зелье, но, когда Гермиона показала ей письмо Люциуса, женщина смягчилась.       — Мне жаль, дорогой, — проговорила она. — Правда.       Получив зелье, Гермиона проводила Драко до самой гостиной. Ей не хотелось оставлять его одного. Питер пока не вернулся, и никого не окажется рядом, если Драко вновь станет плохо. Но она ему не нянька, пусть сильно и переживала.       Вернувшись в гостиную Гриффиндора после ужина, Гермиона увидела на доске объявлений извещение о дате трансгрессионных испытаний: двадцать первое апреля, Хогсмид. Девушка улыбнулась. Ей уже было семнадцать, трансгрессия у неё получалась всё и лучше, так что испытания ей не страшны. А вот Рон, сидевший вместе в Гарри перед камином, громко жаловался и причитал. За все занятия по трансгрессии, что у них были, ему так и не удалось переместиться даже на сантиметр.       — Тебе легко говорить, — удручëнно причитал Уизли. — Тебе семнадцать только летом.       — Да не переживай ты так, — пытался его успокоить Гарри. — Всё у тебя получится.       Гермиона покосилась на них и улыбнулась ещё шире. Ничего у Рона не выйдет. Не без её помощи. И осознавать это было чертовски приятно. Они всё время зависели от неё, Гермионы. Знали, что она обязательно поможет, научит, а сейчас Гарри и Рон варились в собственной никчëмности и беспомощности.       Мысли о предстоящем экзамене по трансгрессии вытеснили переживания за Питера из головы гриффиндорки. Время было уже позднее, а Пэн до сих пор не вернулся. А, может, и вернулся и сейчас отдыхает. Это же Питер Пэн! Что с ним может произойти? Он победил Волдеморта! Что ему стоит отбиться от кучки обозлëнных, отчаявшихся Пожирателей? «Но от Тени ему не отбиться», — напомнил голос в голове. Гермиона поëжилась, будто от холода, и посильнее запуталась в одеяло, желая, чтобы утро побыстрее наступило.       Питер вернулся в Хогвартс ближе к ночи. Он вкратце рассказал Пожирателям свой план убийства Дамблдора и объяснил, что от них требуется. Желание Пэна прикончить старика Пожиратели поддержали. Им уже не терпелось убить хоть кого-то и начать захват власти.       Вернувшись в Лондон, Питер не пошëл в «Горбин и Бэрк». Он погулял по городу, рассматривая высотные здания, мельтешащих туда-сюда людей и проносящиеся по дорогам машины. Он представлял, как всё вокруг покрывается зеленью, как прямо из стен вырастают огромные деревья, как река выходит из берегов. В его голове город превращался в Нетландию, и Пэну нравилось то, что он видит. Потом он зашёл в «Дырявый котёл», где было необычайно много посетителей. Том — бармен и хозяин паба — носился туда-сюда, весь светящийся от счастья.       — У вас сегодня людно, — сказал Питер, протиснувшись к барной стойке.       — Да, — протянул Том, улыбаясь. — С тех пор, как погиб Сам-Знаешь-Кто от посетителей отбоя нет.       — Это же хорошо, — улыбнулся Питер.       — Погоди, — сказал Том, рассматривая Пэна. — Это же ты, да? Питер Пэн? Это ты убил его? Раздери меня гаргулья! — воскликнул он. — Эй, народ! — разговоры прекратились, и все, кто был в баре, обернулись на Тома. — Знаете, кто это? — указал он на Питера. — Это Питер Пэн, чёрт побери! Сам Питер Пэн в моём баре!       Отовсюду послышались крики приветствий, волшебники и волшебницы пытались прорваться к барной стойке, чтобы пожать руку знаменитому Питеру Пэну. Его угощали, втягивали в разговоры, а он улыбался широкой обворожительной улыбкой, нацепив на себя маску скромного сиротки, который не сделал ничего выдающегося. Питер слушал рассказы волшебников об их семьях, работе, отвечал на всевозможные вопросы. Ему нравилось внимание. Нравилось быть тем, за разговор с которым люди готовы отстоять целую очередь.       Через несколько часов голоса и смех его утомили, и он, тепло со всеми попрощавшись, вышел из бара в «Косой переулок». Лавка «Горбин и Бэрк» уже была закрыта, но когда замки останавливали Питера? Одним лёгким движением руки он открыл дверь и прошмыгнул в тëмную лавку.       Дорога обратно в Хогвартс казалась длиннее, чем утром. Питер шëл будто несколько долгих часов прежде, чем открыл дверь шкафа и оказался в Выручай-комнате. Почему-то он был рад вернуться. Хотя никогда не думал о Хогвартсе, как о чём-то родном. Как о месте, где ему хорошо, но сейчас в голове Питера промелькнула мысль, что он, вроде как, даже скучал. Ему хотелось увидеться с Гермионой, которая — не было никаких сомнений — безумно за него волновалась. Но было слишком поздно для свиданий, и Питер отправился прямиком в подземелья.       Когда Питер зашёл в комнату, Драко уже спал. «Как он вообще может спать, пока меня нет?» — мысленно возмутился Питер. Юноша уже хотел разбудить Малфоя, чтобы похвастаться успешной сделкой с Пожирателями, но передумал. Утром обо всём расскажет, а пока у него есть время ещё раз всё обдумать.       Драко проснулся с больной головой, будто после дикой пьянки. Он с трудом разлепил глаза и не сразу понял, где вообще находится. Это всё чёртово снотворное, которое совершенно не помогло выспаться.       — Доброе утро, солнышко! — Голос Питера был слишком громким, будто звучал прямо над ухом Драко. — Вставай давай. На завтрак опоздаем.       Драко простонал и сел в кровати. Питер прихорашивался пред зеркалом и был так бодр, что аж раздражало.       — Видок у тебя конечно... — усмехнулся Питер. — Будто по тебе стадо гиппогрифов пробежалось.       — И чувствую себя так же, — прохрипел Драко. — Не хочу никуда идти.       — Не будь нытиком, — проговорил Питер. — Тем более, у нас есть повод для веселья. Эти недоумки Пожиратели проглотили всё, что я им сказал. Деньги, власть... Поверили каждому слову. Правда... пришлось убить Беллатрису, но она всегда меня раздражала.       — Погоди, что? — Сонливость Драко как рукой сняло. — Ты... ты убил Беллатрису?       — Ага, — ухмыльнулся Питер. — Но она первая попыталась меня убить. Совсем с катушек съехала. Поверь, так будет лучше.       И, застегнув мантию, Питер вышел из комнаты.       Драко тяжело выдохнул и взъерошил волосы руками. Он всё ещё не привык к тому, с какой лёгкостью и непринуждëнностью Питер говорит об убийствах. Будто это совершенно обычно и несерьёзно. Наверное, к этому просто невозможно привыкнуть. Но по Беллатрисе Драко не горевал. Он совершенно не знал её. Проведя полжизни в Азкабане, Беллатриса вышла оттуда ещё более безумной. Так что сближаться с ней у Драко не было никакого желания.       Одевшись, слизеринец вышел из комнаты. Питер ждал его в гостиной.       — Так что вчера случилось? — спросил Пэн.       — Ничего, — ответил Драко.       — Ага. Думаешь, я такой идиот, чтобы в это поверить? Выкладывай давай.       Драко помялся. Ему совершенно не хотелось рассказывать Пэну о своëм срыве. Того, что его видела Гермиона, и так с головой хватает. Но Питер же не отстанет.       — Отец прислал письмо, — начал Драко, пропустив вперёд группу пуффендуйских студентов. — Написал, что не хочет меня видеть, что я ему больше не сын. Ну, я и сорвался. Грейнджер была рядом и всё видела.       — Люциус — редкостная скотина, — сказал Питер. — Я бы на твоём месте не думал о нём. Скоро в наших руках будет то, о чём он может лишь мечтать. И тогда он запоëт по-другому.       В глазах Пэна блеснула какая-то чернота. Та самая чернота, которая возникает в его взгляде, когда он готов начать очередную игру, правила которой известны лишь ему. Эта чернота обычно не предвещает ничего хорошего.       Драко не думал, что ему будет так стыдно появиться перед Гермионой. Будто девушка увидела, что-то крайне непристойное, а не всего лишь нервный срыв. В этом нет ничего такого, но слизеринцу всё равно было чертовски стыдно. Он даже не остановился, когда Гермиона увидела Питера и заспешила к нему через весь холл, чуть не свалившись с лестницы. Драко ускорил шаг и сделал вид, будто не слышал, как Гермиона зовёт его.       — Что это с ним? — спросила гриффиндорка.       — Не обращай внимания. Ему просто стыдно, что ты увидела его истерику.       — Серьёзно? — выгнула бровь Гермиона. — Ничего глупее в жизни не слышала. И это после всего, что мы пережили?       — Ага, — усмехнулся Питер. — Драко порой ведёт себя слишком по-детски.       — Ладно, хватит о Малфое. Когда ты вернулся? Я безумно переживала за тебя.       — Около полуночи где-то. Я хотел увидеть тебя, но решил, что уже слишком поздно и ты можешь спать.       — Я ждала, что ты придёшь, — проговорила Гермиона. — Боялась, что что-то случилось.       — Всë хорошо, — улыбнулся Питер. — Я нашёл нам самое безопасное место из всех возможных. Там тень нас точно не найдёт.       — Отлично, — улыбнулась Гермиона, но какой-то совсем неискренней улыбкой. Питер этого не заметил или решил не придавать значения. — Кстати, в апреле экзамен по трансгрессии.       — Правда? — вскинул брови Питер и повёл Гермиону в Большой зал.       Голова юноши была занята совсем не экзаменом по бестолковой трансгрессии. Он тщательно — до самых незначительных мелочей — продумывал убийство Дамблдора. Пэн уже видел, как из глаз волшебника уходит жизнь. Знал, что скажет, когда в кабинет директора ворвутся учителя. Всё должно пройти так, как он задумал. Осталось лишь избавиться от Гермионы.       — Что сделать? — громко переспросил Малфой, когда вечером Питер озвучил его задачу.       — Ты всё правильно понял, — ответил Питер. Он помолчал в ожидании, пока несколько слизеринцев пройдут по коридору. — Всего на сутки.       — Но зачем? Как она помешает?       — Гермионе не следует знать о моих истинных планах. Пока не следует. И чтобы она не путалась под ногами и — не дай Мерлин — попала под горячую руку, лучше вывести её из игры на какое-то время.       — И как мне это сделать?       — Ты же умный. Придумай что-нибудь.       То, что Питер верил в Драко, было приятно, но Гермиона же тоже не идиотка. Так просто её не убедить спокойно посидеть в своей комнате и не высовываться. Она — наверное, одна из самых любопытных людей в мире. Точно заподозрит подвох и тогда весь план Пэна полетит в тартарары.       Драко размышлял об этом почти всю ночь. Он ворочался в кровати, пытаясь заснуть, но мысли о том, что ему предстоит сделать, никак не выходили из головы. Даже убийство Дамблдора его не так беспокоило. Старик ему никто, их ничего не связывает, а вот с Гермионой они прошли через многое. Они бок о бок сражались с Пожирателями, она поддержала его, была рядом, а он так ей отплатит... Но ничего не поделаешь. Если Питер сказал, значит, так надо.       У Драко была неделя, чтобы всё продумать. Неделя и мир волшебников вновь перевернëтся с ног на голову. Зная, что готовит Питер, сидеть на уроках стало как-то слишком скучно. Какой вообще смысл, если скоро от них не будет проку? Но это он знал, а все вокруг были обеспокоены предстоящими итоговыми экзаменами и испытаниями по трансгрессии. Грейнджер почти без умолку болтала о них. Даже записалась на дополнительные занятия и попыталась уговорить Питера сделать то же самое.       — Да на кой чëрт оно мне надо? — возмущался Питер. — Бесполезная трата времени.       С Гермионой Драко так и не решился заговорить и в библиотеке сидел в стороне от них, занимаясь домашними заданиями. Ему всё ещё было стыдно. И пусть Пэн говорил, что он страдает фигнëй, легче от этого не становилось.       — Но ты мог бы это сделать хотя бы ради меня, — ответила Гермиона несколько обиженно.       — Я уже говорил, что мне это не нужно. Я и без всякого экзамена могу попасть туда, куда захочу. Но если тебе так необходима компания, возьми с собой Малфоя. Уверен, он будет только рад.       Юноша сделал вид, что не слышал Питера. Он быстро заводил пером по пергаменту, будто домашнее задание было слишком увлекательным.       Гермиона вздохнула.       — Не понимаю, что сложного в том, чтобы провести со мной время?       — Мне не сложно, — ответил Питер, уже начиная злиться. — Просто... Ты же прекрасно знаешь, что мне будет там скучно. Я начну ныть, испорчу тебе настроение и мы поругаемся. Хочешь этого? Я вот не очень.       Гриффиндорка опустила взгляд в книгу. Ответить ей было нечего. Она понимала, что Питер прав и всё будет так, как он сказал. Но разве нельзя хоть один раз не вести себя как полный засранец? А с другой стороны — это отличная возможность поговорить с Драко о его странном поведении. Ведь он её постоянно избегает, ссылаясь на занятость или просто не реагируя, когда она его зовёт.       Гермиона покосилась на слизеринца, занятого эссе по заклинаниям, а потом сказала:       — Ладно. Я пойду с Драко. А ты можешь дальше строить из себя самого большого засранца.       Девушка отвернулась и обиженно уткнулась в книгу. Питер даже не собирался продолжать спор. Он обернулся на Драко, который — Питер был абсолютно уверен — слышал каждое их слово, и произнёс одними губами: это твой шанс.       Утро воскресенья, на которое назначили дополнительные занятия по трансгрессии, было солнечным, но ветреным. Ученики собрались в холле в ожидании профессоров. Спустившись вниз, МакГонагалл, Снейп и Уилки Двукрест оглядели студентов и, поняв, что никого ждать не нужно, вышли на улицу.       — Удачи, — с улыбкой сказал Питер и поцеловал Гермиону.       Девушка всё ещё была обижена, но на поцелуй ответила.       Пока Пэн и Грейнджер были заняты своими делами, Драко выскользнул из холла и улицу. Ему совершенно не хотелось общаться с гриффиндоркой раньше времени, но та всё равно догнала его и зашагала рядом.       — Чего тебе, Грейнджер? — буркнул Драко.       — Всего лишь хочу понять, что происходит, — ответила она.       — А что происходит?       — Это ты мне скажи. Ты всю неделю со мной не разговариваешь, избегаешь меня. Нет, я конечно и раньше особо не горела желанием с тобой общаться, но... Ты ведёшь себя очень странно.       — Ничего не странно.       — Да ладно, — закатила Гермиона глаза. — Это началось сразу после... после письма Люциуса. И ты будешь продолжать говорить, что это не странно?       — Всё нормально. Мне просто нужно о многом подумать, болтовня лишь мешает.       — Почему-то я тебе не верю, — не унималась Гермиона. Она прибавила шаг, чтобы поспеть за Драко, который всеми силами пытался от неё оторваться. — Я была там. Я всё видела. Драко, ты можешь поговорить со мной, о чём угодно... Эй! — Девушка дёрнула его за рукав мантии, останавливая. — Если ты не хотел, чтобы я это видела, почему позволил остаться?       — Ты бы не отстала, — ответил Драко, вырывая руку.       — Конечно нет. Тебе нужна была поддержка. Тебе она и сейчас нужна. Только не пойму, почему ты упорно делаешь вид, что это не так.       Драко шумно задышал, будто в бешенстве. Гермиона — настоящая прилипала, но она была права. Мимо проходили студенты, бросая на них недоумëнные взгляды. Они отстали от группы, но Гермиона не собиралась идти дальше, пока не получит ответы.       — Мы не чужие, Драко. Ты, я, Питер. Мы втроём прошли через столько всего! Пора бы уже доверять друг другу. Я вот тебе доверяю.       Слизеринец поднял на Гермиону взгляд серых глаз. Она стояла в паре шагов от него, засунув руки в карманы мантии. Ветер трепал её каштановые волосы, а лицо уже покраснело от холода.       — Это тяжело, — начал Драко. — Доверять. Особенно, когда до этого не доверял никому. Я ценю, что ты была рядом, правда. Мне просто стыдно, что ты видела меня таким. Таким... слабым.       — Ты не слабый. Ты сильный, Драко. Очень. Не у каждого хватит смелости пойти против семьи.       — Это не смелость, а глупость.       — Считаешь, ты сделал неправильный выбор?       Они зашагали дальше по тропинке, ведущей в Хогсмид.       — Я... пока не понял, — ответил Драко. — Тогда у меня было всë. Я мог не волноваться о будущем, а сейчас... Я совсем на знаю, что будет завтра.       — Уверена, всё будет хорошо. Мы всегда будем рядом. Я буду рядом. И всегда тебя выслушаю.       Гермиона тепло улыбнулась, Драко улыбнулся в ответ.       — Спасибо, Грейнджер. Мне правда это важно.       Драко всё ещё было несколько неловко. Хотя, ему всегда будет неловко рядом с Гермионой. Совсем недавно они были врагами, но этот год изменил так много. Он изменил их всех. И вот сейчас Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, которые раньше бы ни за что даже в одной комнате вдвоём не остались, шли по тропинке и о чëм-то непринуждённо болтали. Если бы в прошлом году кто-то сказал Драко, что заучка Грейнджер станет его близким другом, — да просто другом — он бы громко рассмеялся и посоветовал этому недоумку обратиться в больницу Святого Мунго. А сейчас Гермиона — единственная, кому он доверял. По-настоящему доверял. И как-то вообще сможет выполнить задание Пэна?       Они быстро нагнали остальных и уже со всеми вместе дошли до Хогсмида.       Остановились не доходя до деревни. Профессора выстроили всех так же, как и на занятиях в Большом зале. Перед каждым студентов возникли знакомые им обручи.       — До экзамена осталось совсем немного, — начал Уилки Двукрест. — Уверен, вы всё отлично справитесь, но не стоит пренебрегать подготовкой. Всегда помните о правиле трёх «Н»! Нацеленность, настойчивость, неспешность.       Многие из присутствующих уже делали большие успехи, почти с лёгкостью оказываясь внутри обруча. Но были и такие, — как Рон Уизли, например, — кто никак не мог заставить себя сдвинуться и на пару сантиметров. Гермиона закружилась на месте и через мгновение возникла внутри своего обруча.       — Блестяще, мисс Грейнджер! — похвалил её Уилки, который наблюдал за каждым учеником. — Уверен, вы сдадите экзамен на «отлично»!       — Браво! — сказал Драко и пару раз медленно хлопнул в ладоши. — Но я тоже так могу.       Юноша сосредоточился на обруче, крутанулся и — хлоп! — оказался внутри него. Гермиона с улыбкой зааплодировала, а Драко театрально поклонился.       — Это не так сложно, как кажется, — сказал Малфой. — Ну, по крайней мере, нам. Смотри, как Уизел надрывается. — Гермиона посмотрела на юношу. Рон стоял справа, чуть впереди. Он был так сосредоточен, что покраснел хуже помидора — того и гляди лопнет! Гермиона прыснула, еле сдерживая смех. — Кто вообще догадался разрешить ему пользоваться такой сложной магией? У него же в любой момент мозги могут взорваться. Он и так идиот. Не хватало ещё инвалидом стать.       Гермиона старалась не слушать, как Малфой отзывается о её бывшем друге. Она сосредоточилась на обруче, но голос Драко был слишком громким, слишком отвлекающим. Девушка крутанулась, исчезая. В этот момент её тело пронзила острая боль, будто ножи впились. С криком Гермиона упала на землю.       — Чёрт возьми, Гермиона! — воскликнул Рон, совсем не ожидая, что кто-то возникнет в его обруче. — Эй, ты как? Мерлин, да у тебя кровь. Профессор! Профессор!       Гермиону трясло. Глаза заволокли слёзы, она видела лишь очертания тех, кто столпился вокруг неё. Было жарко и холодно одновременно. А как болела её нога! Будто с неё раз за разом срезали плоть. Кто-то взял её на руки. Гермиона застонала от боли и отключилась.       Все застыли на месте и смотрели, как профессор Снейп с Гермионой на руках быстрым шагом движется к Хогвартсу. Студенты были в шоке. Конечно они уже прежде видели расщеп, но потерянные части тела всегда легко возвращались обратно.       — Кхм, ничего... ничего страшного не произошло, — пытался всех успокоить Уилки. — Такое случается, когда недостаточно сосредоточен или его что-то отвлекает. Мисс Грейнджер быстро восстановится. Теперь вы видите, как важны три «Н»?!       Казалось, мадам Помфри знала, что сегодня кого-то доставят в госпиталь с расщеплением. У волшебницы уже было под рукой всё необходимое для быстрой помощи. Гермиону уложили на койку, и целительница принялась над ней колдовать. От экстракта бадьяна раны на коже гриффиндорки быстро стягивались.       — Теперь ей нужно как следует отдохнуть, — сказала мадам Помфри и укрыла девушку одеялом.       — Не знал, что ты так жесток, — ухмыльнулся Питер, сидя на подоконнике в коридоре.       Драко вздрогнул от неожиданности.       — Чёрт побери! Я... это случайно получилось, — заговорил он с жаром. — Она отвлеклась. Я не собирался делать так, чтобы её расщепило. У меня был другой план.       — Но эта случайность оказалась просто идеальной. Гермиона ещё несколько дней проведëт в госпитале. И нас точно никто не помешает. — Питер повернул голову и посмотрел в окно. — Сегодняшняя ночь — мой главный ход в этой игре.