Король Хогвартса

      Пусть Северус и знал, где прячутся Пожиратели, встретиться с ними он не спешил. Он же предал господина, всë, во что они верили. Кто знает, как отреагируют волшебники на его появление. Они все — как один — сумасшедшие. Наверняка, сидят и в красках описывают друг другу, как будут убивать Пэна, Малфоя и его, Северуса, в придачу. Но он должен это сделать. Иначе Пэн никогда не выполнит своё обещание.       Как и всегда, Северус покинул замок ночью, чтобы не привлекать лишнее внимание. Пусть Волдеморт и мëртв, война закончилась, но Снейп всё ещё — в какой-то степени — оставался Пожирателем Смерти. Если кто-то увидит, как он уходит из замка, это может вызвать вопросы и лишние подозрения.       Волшебник шёл знакомой тропой. По ней он ходил столько раз, что и не счесть. Наверное, Северус мой пройти по ней даже с закрытыми глазами и ни разу не оступиться. Защитный магический барьер, который Дамблдор так до сих пор не убрал, еле заметно мерцал в свете луны и звëзд. Снейп остановился, будто раздумывая идти дальше или нет. «Будто бы у меня есть выбор», — сказал он себе и шагнул за барьер. Волшебник достал из кармана мантии пробку от бутылки медовухи и посмотрел на часы. Как раз вовремя — осталось каких-то сорок секунд. Когда они истекли, Северуса будто дёрнули огромным крюком, затаскивая в другое изменение. Порталы — хуже трансгрессии, пусть чем-то и похожи. Если — когда попрактикуешься — после трансгрессии перестаёт мутить, то к порталам привыкнуть просто невозможно.       Приземлившись, Северус еле устоял на ногах. Его голова закружилась, и он на минуту прикрыл глаза, чтобы прийти в себя. Открыв их вновь, волшебник увидел небольшой двухэтажный дом, который когда-то, наверняка, был очень красив. Сейчас же он выглядел так, будто тут полвека никто не жил — окна заколочены досками, в некоторых местах с крыши отвалились черепица, лестница, ведущая к двери, обвалилась, сад вокруг дома, за которым когда-то тщательно ухаживали, пришёл в запустение, тут и там стояли почти полностью сгнившие скамейки, обросшие мхом статуи и обломки фонтанов.       Северус прошёл через высокие кованые ворота, державшиеся лишь на одной заржавевшей петле. Она так пронзительно скрипнула, что Снейп на секунду замер, прислушиваясь — всё было тихо. До дома волшебник шёл, постоянно озираясь по сторонам, но всё выглядело так, будто он здесь один. Снейп знал, что это не так. Он буквально нутром чувствовал, что за ним наблюдают, что обители этого Мерлином забытого домишки уже знали о непрошеном гостей. Пожиратели — не такие идиоты. Они наверняка поставили парочку оповещающих заклинаний. Так что палочку Северус держал наготове.       Дверь в дом открылась лишь потому, что у него на руке была чёрная метка. Она отворилась с диким, громким скрипом, разнëсшимся, казалось, на многие мили. Стоило Северусу переступить порог дома, как в узком коридоре — одна за одной — начали загораться свечи. А в конце, в кромешной темноте, волшебник увидел фигуру.       — С-северус, — произнесла фигура, подражая змеиному шипению, но не так искусно, как делал это Тëмный Лорд. — А мы всё думали, когда же ты придёшь. — Фигура рассмеялась и шагнула на свет — Яксли. — Удивлён, да? — снова рассмеялся он. — Пойдём, всё уже давно ждут.       И Яксли зашагал вглубь дома. Северусу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. В доме воняло затхлостью, плесенью, грязью и немытыми телами. Эти мерзкие зловония в разы усилились, когда Снейп и Яксли зашли небольшую тёмную гостиную, освещаемую лишь огнём в почерневшем от сажи и грязи камине и остатками свечей. За столом посреди комнаты сидели четверо: Петегрю, Алекто и Амикус Кэрроу и Пиритс. Такие вонючие, что Северусу их стало даже на секунду жаль. Яксли сел во главе стола и жестом предложил Северусу сесть напротив.       — Мерзко это видеть, да? — произнёс Яксли, немного оскалившись. — То, во что мы превратились. Питаемся помоями, — сказал он с отвращением, брызнув слюной, и смахнул со стола тарелку с какой-то похлëбкой. — Прячемся как чëртовы крысы. В наших руках было всё: власть, сила. Нас боялись, а теперь мы вздрагиваем от каждого шороха! — Яксли стукнул кулаками по столу. Вид у него сделался абсолютно безумный. Так выглядит человек, потерявший всё. Вздохнув, Яксли выпрямился, пригладил грязной рукой засаленные волосы и спросил: — Что тебе нужно, Северус? Не просто же так ты пришёл к старым друзьям. Что, Пэн совсем осточертел? Или пришёл посмеяться? Позлорадствовать? Давай, смейся! Гнусный предатель! — прошипел Яксли.       — Я бы никогда по своей воле не пришёл в эту помойку, — поморщился Северус. — Естественно, у меня есть дело. — Он осмотрел сидевших за столом Пожирателей и продолжил: — Предложение. Я...       — Какого дьявола вы сидите здесь как крысы? — дверь в гостиную отворилась и в комнату вошла Беллатриса Лестрейндж. Ещё более бледная, чем прежде. С ещё более безумным взглядом. На ней висели какие-то лохмотья, лицо было перепачкано сажей, чёрные волосы совсем спутались. Поняв, что в комнате кто-то лишний, она замерла и уставилась на Снейпа. — Северус? — проговорила она тихо. — Не думала увидеть тебя снова. Но, честно, надеялась, — усмехнулась она. — Я уже давно мечтаю выцарапать твои мерзкие предательские глазëнки! — завопила она и, как разъярённая кошка, бросилась на Снейпа, норовя вцепиться длинными когтями в лицо.       Пиритс — самый большой щëголь из всех, кого встречал Северус — и Амикус Кэрроу среагировали быстро и схватили Беллатрису.       — Отпустите меня! — вопила она. — Я убью его собственными руками! Вы, идиоты! Что вы сидите, а? Убейте его! Убейте!       — Успокойся хоть на секунду! — прогремел Пиритс, усадив Беллатрису на стул. — Хоть раз не веди себя как чёртова сумасшедшая.       — А то что? — не унималась Беллатриса. — Свяжешь меня? — Она ухмыльнулась. — Давно вас, слабаков, надо было во сне придушить. Только и делаете, что ноете о былой жизни. А сами даже не пытаетесь выбраться из этой канавы. Кто-то из вас, — начала она, прищурившись и обводя взглядом Пожирателей, — крысëнышей, пытался найти Тёмного Лорда, а? Нет! Вы только ноете, ноете и ноете!       — Тёмный Лорд мёртв, Беллатриса, — вздохнул Яксли. — Мы его не вернём.       — Не смей так говорить, — процедила Лестрейндж сквозь сжатые зубы. — Плешивый пёс! Я затолкаю твой язык тебе в глотку! Я вас всем глаза вырву, если вы...       Волшебницу прервала звонкая пощëчина. Такая сильная, что женщина отключилась.       — Вот дьявол, перчатку запачкал, — огорчённо сказал Пиритс, осматривая свои некогда белые перчатки, которые он так обожал. Он удручëнно вздохнул и вернулся на своё место за столом. Беллатриса так и осталась сидеть без сознания.       — Итак, Северус, какое у тебя дело? — спросил Яксли.       — Пэн предлагает сотрудничество, — ответил Снейп.       — Что?! Да как он посмел?! — раздалось со всех сторон. — Я повешу его на собственном галстуке! Нашёл, кому предложить!       — Я понимаю ваши... чувства, — начал Северус. — Но...       — Ты? — скрипуче усмехнулась Алекто. — Понимаешь? Откуда тебе вообще знать? Ты давно переметнулся на другую сторону.       — Не без причины, — ответил Снейп. — Пэн умеет манипулировать, заставлять. Он вырвал сердце Драко и управлял им. Но Пэн всегда награждает тех, кто ему верен. И это не жалкие фальшивые руки, Хвост, — сказал Северус, когда Петегрю открыл рот, чтобы возразить. — Пэн вернёт вам всё, что вы потеряли. И даже больше. Мы будем жить в идеальном мире.       — Идеальный мир? — усмехнулся Яксли. — Пэн якшается с грязнокровками, — с отвращением сказал он. — Ничего не будет идеально, пока живут эти ублюдки.       — Уж лучше с грязнокровками, но в чистоте и комфорте, чем в этой помойке, — сказал Пиритс. — Я согласен. Можешь передать Пэну. — Яксли оскалился и уже хотел разразиться проклятьями и угрозами, но Пиритс заговорил вновь: — А что? Вам разве не надоело гнить здесь? Мы прячемся, жрëм крыс. А я хочу вернуться в свой дом, принять ванну наконец! Какая разница чьи приказы выполнять, если мы всё равно получим то, что хотим?       Пожиратели начали спорить, пытаясь перекричать друг друга. Они стучали по столу, вскакивали со своих мест и чуть ли не лезли друг на друга с кулаками. Пусть разбираются сами. Северус сделал всё, что от него требовалось. И теперь пора уходить.       — Эй, подожди! — окликнул его Пиритс, когда Северус встал из-за стола. — Чëртовы дикари, — усмехнулся он, когда они уже были в коридоре.       — Жалкое зрелище, — поморщился Северус.       — Да, — согласился Пиритс. — Жалкое и смешное. Чистокровные волшебники, представители знатных родов дерутся, словно помойные псы. Но когда за тобой охотятся все мракоборцы страны, будешь выживать любыми способами.       Северус был рад вновь оказаться на улице. Он с наслаждением вдохнул свежий весенний воздух, но тут же поморщился, поняв, что его одежда пропиталась вонью и затхлостью убежища Пожирателей.       — Как Беллатрисе удалось сбежать? — спросил Снейп, когда они с Пиритсом шли к воротам.       — Ха! Моя работа, — самодовольно ответил он. — Еле уговорил этих слизняков. Конечно, лучше было бы оставить её мракоборцам, но нас и так осталось слишком мало. Многие просто бежали из страны. Парочку конечно упрятали в Азкабан, — ухмыльнулся волшебник. — Но остальным нужно держаться вместе.       — Зачем ты тогда согласился примкнуть к Пэну? Знал же, что никто не поддержит.       — Конечно знал. Но это они сейчас верны Тëмному Лорду. Хотя, даже не ему. А мечтам о мире, что нам обещали. Подожди до вечера, и они начнут мечтать о чём-нибудь другом.       Северус ещё раз мельком осмотрел Пиритса. Он помнил его всегда с иголочки одетым, с идеально гладкими светлыми волосами, зачëсанными назад. Сейчас же он был в грязной мантии, в которой Северус видел его тогда, в поместье Малфоев, а белые перчатки уже давно были совсем не белыми.       Кивнув Пиритсу и не попрощавшись, Северус вышел за ворота. Пиритс какое-то время глядел в спину удаляющемуся волшебнику, потом, с болью во взгляде, посмотрел на свои грязные перчатки, тяжело выдохнул и зашагал обратно к дому, из которого сейчас хотел свалить ещё сильнее, чем утром.       Посмотрев на часы, Снейп продолжил шагать по тропинке, уходящей куда-то в поле. У него было ещё около получаса прежде, чем портал вернёт его обратно в Хогвартс. Встреча с Пожирателями прошла куда лучше, чем Северус ожидал. Его — если не брать в расчёт Беллатрису — даже не попытались убить. Вот она, преданность. В самом её лучшем виде. Один предводитель умирает, и его последовали идут за другим. Снейп был несколько разочарован, но и рад тому, что он выполнил поручение Пэна так быстро.       Стрелки часов показали нужное время, и магия портала вновь затянула Снейпа, вывернув все его внутренности наизнанку. Это путешествие оказалось ещё отвратительнее, чем предыдущее. Северуса чуть не стошнило — так плохо ему стало. Он прислонился к стволу дерева, чтобы не упасть, и закрыл глаза. Состояние — будто дикое похмелье. Мерзко и отвратительно.       С визита Тени прошло несколько дней. Питер, Драко и Гермиона всё свободное время проводили в Выручай-комнате за книгами. Они искали любую информацию об исчезательных шкафах, хоть что-то, способное помочь им. Питер постоянно подгонял их и бесился, если Драко и Гермиона, устав, решали несколько минут передохнуть. Он начинал кричать, говорил, что они слишком безответственно подходят к делу. Пэн превратился в настоящего параноика, которому везде мерещилась Тень. Он шарахался и вздрагивал от любого шума. Гермиона очень переживала за Питера, но даже она ничего не могла сделать. Разговоры не помогали — от них Питер злился ещё больше. Он стал отстранённым, ночами сидел в Выручай-комнате, обложившись книгами, и искал, искал, искал...       Гермиона надеялась лишь на то, что это скоро пройдёт. Что скоро всё вновь станет нормально. На злость и вспышки гнева Питера она старалась не реагировать. Делала глубокий вдох, успокаивала себя мыслью о том, что всё это скоро закончится, и возвращалась к работе. А вот Драко цапался с Пэном почти постоянно. Ну вот не мог он взять и промолчать. Он устал и был на взводе из-за новостей об освобождении его отца. Психи Пэна подливали масла в огонь и лишь усугубляли ситуацию. Драко знал, когда выпустят Люциуса, и с замиранием сердца, — но вовсе не от счастья, — ждал этот день.       — Бесполезно, — изрëк Драко и захлопнул очередную книгу.       — Есть другие предложения? — спросил Питер, недобро зыркнув на Малфоя.       — Да, — ответил тот. — Используй магию и заставь чëртов шкаф работать. Я уже задолбался сидеть в пыли и искать непонятно что. Думаю, Грейнджер это всё тоже надоело и она меня поддержит.       Драко обернулся на Гермиона, ожидая ответа. Девушка посмотрела на него, потом — на Питера и вновь опустила взгляд в книгу.       — Ау, Грейнджер! — позвал Драко. — Совсем сказать нечего?       — Чтобы починить шкаф, нужно знать, как он работает. А мы не знаем.       — Но мы...       — Да, выяснили, что в него нужно залезть, закрыть дверь и — бац! — ты в другом месте. Рискнëшь проверить информацию, Драко? Монтегю вроде до сих пор немного того, да? — Малфой фыркнул и отвернулся. — Поверь, я, как и ты, хочу его починить, но нельзя просто залезть внутрь и сказать абракадабра. Так это не работает.       Слизеринец состроил недовольную рожу, но к книгам вернулся. Он листал одну несколько долгих часов и уже успел пару раз задремать. Книга с заклинаниями, помогающими улучшить работу магических предметов, была совершенно скучной. Уже все давным давно знали, как заставить метлу самостоятельно делать уборку, а ложку перемешивать сахар в чашке, но ближе к концу книги была глава о магическом транспорте: порталах, каминах и исчезательных шкафах.       — Эй, — позвал Драко, не веря своим глазам. — Кажется, я нашёл.       Питер и Гермиона побросали свои книги и сгрудились вокруг Драко.       — Гармония Нектере Пасус? — переспросила Гермиона, сдвинув брови к переносице. — И это всё? — Драко пожал плечами. — Ну, не попробуем — не узнаем.       Девушка взяла с комода маленькую статуэтку в виде кошки, положила в шкаф и закрыла дверцу.       — Гармония Нектере Пасус, — сказала она, направив волшебную палочку на шкаф. Казалось, ничего не произошло. Поэтому девушка выждала минуту, а только потом открыла шкаф — статуэтка была на месте. — И что это значит? Не сработало? Или...       — Уверен, она должна была исчезнуть, — сказал Питер. — Может, попробовать иначе?       И он сам залез в шкаф.       — Совсем рехнулся? — Драко подлетел к шкафу и схватился за дверцу, не давая Питеру закрыть её. — Ты же можешь запросто застрять там! Вылезай оттуда. Попробуем ещё раз.       — Да всё будет нормально, — ухмыльнулся Питер. — Я знаю, что делаю.       Драко недоверчиво прищурил глаза, но руки с дверцы убрал. Питер закрыл её и погрузился в темноту. В шкафу пахло пылью и будто бы гниющим деревом. Юноша поморщился, закрыл глаза и сосредоточился на магии внутри себя и вокруг. Он позволил волшебству разлиться по телу, соединиться с магией шкафа.       — Гармония Нектере Пасус, — приговорил он, но ничего не произошло. — Гармония Нектере Пасус, — повторил Питер, усилив магию.       Вокруг всё будто бы затрещало, словно под напряжением. Магия шкафа сильна, но, была будто бы не сосредоточена в одном месте, а просачивалась наружу. Словно где-то тут была маленькая трещина. Питер не видел её — чувствовал. Юноша прислушался к потрескиванию, но Драко и Гермиона так громко разговаривали, что он не мог сосредоточиться.       — Чёрт возьми, да заткнитесь вы уже! — крикнул он. Голоса тут же смолкли.       Питер вновь сосредоточился, пытаясь найти брешь в магии шкафа. Он слушал и слушал, ощупывая каждый сантиметр грубых деревяшек вокруг себя. Он пропускал магию через свои пальцы, искал и искал.       — Гармония Нектере Пасус, — казалось, в сотый раз произнёс он, усилив заклинание.       Шкаф отозвался на его слова, и вот он наконец заметил брешь. Положив на это место руку, Питер вновь приговорил заклинание. Он вложил в него всю свою магию, все силы. От такой колоссальной энергии шкаф затрещал, задрожал, рискуя развалиться.       — Мерлин, он сейчас рухнет! — воскликнула Гермиона. — Питер! Питер, вылезай оттуда! — Девушка попыталась открыть дверцу шкафа, но та не поддалась. — Драко, сделай что-нибудь!       Гермиона дёргала ручку, но та была будто намертво приклеена. А шкаф всё трещал и дрожал. Грфиффиндорка не на шутку перепугалась, начала плакать, барабаня по двери. И это понятно, ведь Питер застрял в исчезаткльном шкафу, который мог повести себя совершенно непредсказуемо, отправить Пэна Мерлин знает куда, и они никогда не найдут его. Но ничего такого не произошло — Питер вышел из шкафа совершенно целый и невредимый.       — Господи, я так испугалась! — сказала Гермиона, бросившись Питеру на шею. — Больше никогда так не делай.       Пэн улыбнулся и крепче прижал Гермиону к себе.       — Зато я его починил, — сказал он с ухмылкой. — Проверим?       Драко положил в шкаф статуэтку в виде кошки и закрыл дверцу. Подождав пару минут, он открыл шкаф — там было пусто.       — Сработало? — спросила Гермиона, заглядывая в шкаф.       — Посмотрим, вернётся ли она обратно, — сказал Драко.       Статуэтка вернулась в целости, будто никогда и не исчезала.       Это была победа. Самая настоящая победа. Теперь дело оставалось за малым. Самое сложное они уже сделали, а убить Дамблдора — проще простого. Даже Пожиратели согласны стать его маленькой армией. Осталось лишь встретиться с ними лично. Питер планировал уйти сразу же, как они починят шкаф. Снейп рассказал ему об укрытии Пожирателей на следующий день после своего визита к ним.       — Надеюсь, это всё? — спросил волшебник, смотря на Питера с надеждой.       — Всё? — выгнул бровь Пэн. — Это только начало.       — Но... А Лили? Когда ты её вернёшь?       — Я... в процессе, — улыбнулся Питер. — Это сложно и требует...       — Я это уже слышал, чёрт побери! — не выдержал Северус. — Я делаю всё, что ты говоришь. А ты даже обещание сдержать не можешь!       — Советую вам заткнуться, профессор, — ответил Питер. — И в следующий раз подумать, прежде чем сказать.       И Пэн вышел из кабинета Северуса, хлопнув дверью. Никто не смеет называть Питера Пэна лжецом, неспособным сдержать обещание. Даже если он действительно не собирался его держать.       Северус был на грани того, чтобы закричать. Так громко, чтобы стёкла в окнах полопались. Невозможно спокойно выдержать всё, что на него свалилось. Волшебник всегда был сдержанным, не показывал свои истинные эмоции и чувства. Он никогда не кричал от боли. Только раз, когда держал на руках бездыханное тело Лили. Тогда он чуть не умер от горя. И вот сейчас он почти кричал, ибо чувствовал, что вновь теряет её. Но Северус сдержался. Он опустился на стул и окинул взглядом свой стол, на котором были разложены свитки пергамента с домашними заданиями. Ему так всё это осточертело, так надоело, что сил уже не было. Никаких.       Волшебник часто, будто в истерике задышал, а потом сбросил всё со стола на пол и закрыл лицо руками. Так он и сидел, молясь кому-то там, наверху, о том, чтобы всё это побыстрее закончилось.       От Питера Пэна одни проблемы. Пользы никакой, а убытка... Тень поняла это только через десятки лет после того, как Малкольм попал в Нетландию. Тогда было уже слишком поздно отказываться от него. Да и сезон дождей — это не так страшно. Тень закрывала глаза на такое, не обращала внимания. До того самого момента, когда Питер упустил сердце истинно верующего, а вместе с ним — и шанс спасти Нетландию. Тогда Тень поняла, что на Пэна нельзя положиться.       Когда Питер уехал в Хогвартс, Тень вернулась в Нетландию. Она надеялась, что без мальчишки остров восстановится. Ох, как велико было её разочарование, когда она увидела небо, затянутое чёрными тучами, содрогающееся от грома и молний. Все деревья, цветы, трава на острове пожухли и увяли, а реки и озёра вышли из берегов. Если бы Тень могла плакать, она бы точно разрыдалась. Но Нетландия пока не превратилась в выжженную землю, а значит — всё ещё есть шанс её спасти.       Тень облетела весь свет. Она обшарила самые тёмные и забытые уголки планеты. Она искала без остановки, но результатов не было. Ни в миллиарде книг, что она прочла, ни в самых древних свитках — нигде. Тень была в отчаянии, но отказывалась верить, что никто ничего не знает о магических ядрах — сердцах и сущности всех значимых объектов волшебного мира. Даже в самих волшебниках они есть. Небольшой сгусток энергии, который невозможно почувствовать. Крошечный, но такой могущественный и важный.       Магия никогда не возникает просто так. Школы, поселения волшебников, больницы не строят где попало. Иначе в них бы не было ничего особенного. Тень это прекрасно знала и собиралась использовать.       Волшебники считают себя чрезвычайно умными, но они никогда не поймут, что в секретном хранилище, где прятали Чашу Дюбуа, теперь лежит бесполезная подделка. Украсть её было несложно, но вот понять, как она работает, — уже дело другое. Питер с этим справился, но Тень и подумать не могла, что мальчишка, спустя столько веков, даст слабину и откажется испортить жизни сотен — а, может, и тысяч — людей. Пришлось брать всё в свои руки и самой искать источник магии, способной вернуть Нетландию к жизни.       Тень может надеяться лишь на себя. Только она способна спасти свой дом. Пусть Питер развлекается. Пока у него есть время. Пока она не убила его.       Но у Питера не было времени. Он знал это. Не понятно, откуда, но знал, что Тень скоро вернётся. Именно поэтому он, когда все пошли на завтрак, отправился в Выручай-комнату, чтобы оттуда попасть прямиком в Лондон.       Гермиона пыталась отговорить его. Говорила, что идти в одиночку опасно. Тень могла поджидать его, а Пожиратели только и мечтают расправиться с ним. Пусть Питер и обещал быть осторожным, вернуться сразу, как найдёт для них безопасное место, — да, об истинной причине починить шкаф он так и не рассказал — Гермиона всё равно волновалась. Да и его отсутствие на уроках может вызвать вопросы и подозрения. Пэну было плевать на опасность его затеи, а уж тем более на уроки. Как Гермиона вообще может переживать о таких мелочах, когда Тень вот-вот постучит к нему в дверь? Но гриффиндорку не переубедить. Питер попытался максимально её успокоить, поцеловал на прощание и ушёл.       Исчезательный шкаф в Хогвартсе, как сказал Драко, связан со шкафом в «Горбин и Берк», но, может, если использовать магию, получится попасть сразу к Пожирателям? Избежав совершенно ненужные передвижения. Попробовать можно, но рисковать не хотелось. Шкаф — вещь не надёжная. Кто знает, что получится и где он в итоге окажется.       Проверив шкаф на наличие магических трещин и брешей, Питер зашëл в него и плотно закрыл дверцу. Прямо перед собой он увидел тоннель, услышал голоса, которые доносились прямо из Лондона. И Питер пошёл вперёд, с каждым шагом удаляясь все дальше и дальше от Хогвартса.       Гермиона совершенно не могла есть — аппетита не было. Кусок застревал посреди горла, и становилось так противно и тошно, что хотелось забиться в тёмный угол и просидеть там до возвращения Питера. Пусть она и верила в него всем сердцем, знала, что с ним всё будет хорошо, но ей всё равно было чертовски страшно. Ох, Мерлин, хоть бы этот день побыстрее закончился.       Драко было жаль Гермиону. Потому что она даже не догадывалась об истинном плане Пэна. Питер сказал, что они, в случае чего, сбегут. Прямиком через исчезательный шкаф. Девчонка слепо верила каждому слову Пэна, в то, что образ, который он ей показал, — его настоящее лицо. Ох, как горько будет её разочарование, когда он приступит к очередной части своего плана. Драко было смешно. Смешно от доверчивости Гермионы, от того, как она вообще могла влюбиться в Пэна. Даже при всём том, о чём она знает, а это уже не мало. Нормальный человек обходил бы мальчишку за милю, а Гермиона до сих пор оставалась рядом и даже помогала.       Но сейчас, когда они ждали, Драко разделял страх гриффиндорки. Конечно, он боялся вовсе не за Пэна, а за себя. Пожиратели всё ещё жаждали убить его и вряд ли сделка с Пэном это изменит.       — Что там у тебя, Гленмор? — спросил Драко у опустившегося перед ним на стол филина.       Юноша отвязал от лапки птицы конверт и пробежался взглядом по почерку, который ещё долго надеялся не увидеть. Внутри слизеринца всё сжалось, от лица отхлынула кровь, а руки затряслись. Драко совершенно не ожидал получить письмо от отца так скоро. Вообще, он надеялся, что Люциус и вовсе ему ничего не напишет.       Весь день Драко носил в кармане тяжëлое, словно камень, письмо, не решаясь прочесть. Он хотел остаться один, чтобы его никто не тревожил, чтобы никто не видел его слёзы и злость. Чтобы никто не стал свидетелем того, как он разбивает кулаки в кровь о каменную стену       Драко сдерживался из последних сил, чтобы не прочесть чёртово письмо на уроке. Сидел, не слушая преподавателя и сминая конверт в кармане. Лучше бы он вскрыл его прямо за завтраком. Но Драко всё ещё — спустя столько времени — цеплялся за надежду на хорошие взаимоотношения с отцом, хотя всегда знал, что они невозможны.       Гермиона видела, что Драко какой-то странный, напряжённый. Весь день он был задумчив, угрюм, чем-то обеспокоен. В голову девушки сразу закралась мысль о том, что Питер вновь что-то скрыл от неё и Драко знал, что именно. «Может, он задумал что-то опасное?» — с ужасом подумала девушка       Когда закончился последний урок, Гермиона поспешила за Драко, который самым первым выбежал из кабинета.       — Драко! — кричала она ему. — Эй, подожди! — Но слизеринец не останавливался. Он быстрым шагом направлялся на первый этаж, а Гермиона — следом за ним. — Драко! Да остановись же ты!       — Отвали, Грейнджер! — бросил он. — Оставь меня в покое!       — Что-то случилось, я же вижу! Питер что-то задумал, да?       — Почему ты думаешь, что всё вертится вокруг него, а?! — прокричал он, резко остановившись и развернувшись. Лицо юноши было искажено яростью. — Пэн — не центр чёртовой вселенной!       Драко зашагал дальше по коридору, вслух проклиная всё, на чём стоит свет.       — Это из-за твоего отца? — Драко не остановился, но еле заметно вздрогнул. — Драко, я хочу помочь!       И девушка устремилась за слизеринцем.       Тот скрылся за дверью туалета Плаксы Миртл. Гермиона остановилась перед ней, почему-то не решаясь зайти. С одной стороны, она не хотела мешать Драко. А с другой — нельзя было оставлять его одного.       — Драко, — позвала девушка, заглянув в туалет.       — Да заходи уже, — буркнул он, стоя к ней спиной. Гермиона осторожно зашла, будто боясь спугнуть юношу. — Может, мне так будет проще его прочесть.       Слизеринец сжал губы в тонкую линию. Он неотрывно смотрел на конверт, будто хотел заставить его исчезнуть. Шумно втянув носом воздух, Драко вскрыл конверт и достал из него лист пергамента. Его глаза забегали по буквам, написанным красивым, ровным почерком. Драко, Уверен, ты знаешь, что меня освободили. Я рад оказаться наконец дома, но ещё больше рад, что не увидел здесь тебя. Признаюсь, я еле сдержался, чтобы лично не отправиться в Хогвартс. Благодари свою мать, что я ограничился лишь письмом. Конечно, мне много что хочется тебе сказать, и бумага не вместит всё моё разочарование в тебе и даже, я бы сказал, ненависть. Да, я определённо тебя ненавижу. Не так, как заклятого врага, а как гнусного предателя. Ты предатель, Драко. Ты предал и уничтожил то, к чему наша семья стремилась веками. Ты уничтожил своё наследие в один миг, встав на сторону Пэна. Задай себе вопрос: ради чего? Ради чего ты согласился до скончания жизни носить клеймо предателя? Ради славы героя? Мы могли бы быть королями, править этой жалкой страной, но ты выбрал другой путь. И мне жаль стыдно, что ты носишь мою фамилию. Фамилию великого рода. Я больше никогда не назову тебя сыном. Надеюсь, у тебя хватит ума больше никогда не появляться в моëм доме. Люциус       Драко не мог нормально дышать. Всё его тело будто парализовало. Он смотрел на пергамент, снова и снова перечитывая последние строчки. Юноша знал, что Люциус напишет что-то подобное, он готовил себя к этому, но всё равно ему было чертовски больно.       Он никогда ничего не боялся. Не боялся, потому что его фамилия — фамилия Малфоев — была вроде щита, который невозможно пробить. И вот Драко остался абсолютно беззащитен и уязвим. Собственный отец оставил его в таком положении. Совсем одного, без кната в кармане, без рода и дома. Сиротой при живых родителях. Он стал даже хуже Уизелов. У них хотя бы был дом, а он — просто жалок. Со всеми его манерами, воспитанием он был не больше чем те, кто шарится по помойкам и просит на улице милостыню. В одно мгновение Драко стал тем, кого всю жизнь презирал.       Гермиона видела, как тело Драко дрожит. Пергамент из его рук выпал, он спрятал лицо в ладони и зарыдал. Он рыдал, проклиная Люциуса самыми страшными словами, а девушка не знала, как помочь ему.       — Драко, — тихо проговорила она. Гермиона чуть не сказала, что всё будет хорошо. Они оба знали, что уже никогда так не будет.       Слизеринец рухнул на пол и обхватил голову руками. Он тянул себя за волосы и рыдал, сотрясаясь всем телом. Гермиона села с ним рядом и крепко обняла, не зная, что ещё сделать. Она просто обнимала Драко, а он обнимал её в ответ, уткнувшись в плечо.       Гермионе не нужно было читать письмо, чтобы понять, что написал Люциус. Она слишком хорошо знала, что это за человек, но всё равно, где-то в глубине души, надеялась, что поступок Драко — не причина от него отказаться. Гермиона злилась. Так сильно злилась, что если бы Малфой-старший был здесь, она бы плюнула в его надменную физиономию.       Девушка не понимала, как можно отказаться от собственного ребёнка. Даже не поговорив с ним, ничего не выяснив. У Драко были свои мотивы, причины. Он заслуживал, чтобы его хотя бы выслушали. Неужели, у Люциуса даже ничего не ëкнуло? Неужели, ему не тяжело? Конечно нет. Он холодный и бесчувственный, заботящийся лишь о себе, собственной выгоде и репутации.       Но Гермиона ошиблась. Хотя бы в том, что Люциусу было плевать. Девушка даже не представляла, как тяжело ему было писать письмо. Он искренне пытался смириться с предательством сына, не думать об этом, но он просто не мог. Не мог выбросить это из головы. Особенно, сидя в холодной и сырой камере Азкабана. Особенно, увидев свой дом в разрухе и запустении. Они должны были властвовать, процветать, а сейчас вынуждены гнить где-то внизу, в грязи. Волшебник всеми силами пытался понять, простить, но зная, что в его доме убили Тёмного Лорда, это было невозможно. Он буквально видел, как Драко сражается с теми, кто был его союзником. Эти образы никак не хотели выходить из его головы.       — Милый, — тихо проговорила Нарцисса, войдя в кабинет, где Люциус писал письмо. — Может, ты передумаешь?       Волшебник ничего не ответил. Он сидел перед камином и смотрел на огонь. Мысли в его голове роились и громко жужжали, но он никак не мог перенести их на бумагу.       — Твой сын сделал свой выбор, Нарцисса, — ответил он, опустошил стакан бренди и сразу налил ещё. — Всё могло быть по-другому, ты знаешь. Но он сам виноват.       — Люциус, пойми... — Нет! — рявкнул он, швырнув бокал в камин. — Здесь нечего понимать! Он предатель! Я больше не хочу его видеть. Никогда!       Сердце Нарциссы чуть не разорвалось от горя и боли. В один миг она лишилась сына. Того, кого любила больше всего на свете, больше своей жизни. Такое выдержать было просто невозможно. Волшебница тихо собрала какие-то вещи и, натянув на голову капюшон, покинула поместье Малфоев, не желая сюда больше возвращаться.       Пока Нарцисса уходила, Люциус пил. Писал проклятое письмо и пил. К тому моменту, как он поставил последнюю точку, он уже был в стельку пьян. Отправив конверт с филином, мужчина допил остатки бренди прямо из бутылки и швырнул её прямо в стену, громко закричав. Следом за бутылкой полетела рамка с колдографией, какая-то статуэтка и много чего ещё. Он бил и крушил, а сам плакал. Когда ломать было больше нечего, Люциус упал в кресло и, оглядев весь погром, что он учинил, отключился.       Нарцисса шла, не оборачиваясь. Она старалась думать о чём угодно, только не о Люциусе и Драко, ибо когда она представит их лица, вспомнит голоса, тут же вернётся обратно. Она шла под моросящим дождём, по слякоти и грязи. Шла, совершенно не зная куда. Да было и всё равно. Главное — подальше. Главное — обо всём подумать.