Кредо

      Прошло три месяца с момента смерти Эйенана Больвиа. Все еще до сих пор помнят, как в тот день услышали крик Кларк в подвалах дома. Через несколько минут после этого, гости нашли труп де Сент-Люпьена. По официальной версии, разошедшейся среди высшего общества, — их убили ассасины, возможно, даже, убийца был один.              Лекса тоже все еще помнит, как ослабло тело Эйенана, а в следующую секунду в комнату влетела Кларк. Де Вонквер помнит слезы отчаяния девушки, как она опустилась на пол, крича лишь одно слово «Нет». Все наверху забегали, гости начали суетиться, потом послышался еще один крик какой-то женщины, нашедшей тело Майера. Лексе нужно было срочно уходить, но она не могла оставить Кларк.              Через пару минут в подвалах оказался Сато. Он стеклянными глазами смотрел как увозят безжизненное тело отца, обнимая плачущую Кларк.              Те, кто видели Лексу в тот день на вилле, в один голос утверждали, что убийца она. Весь Рим был увешан плакатами о ее поиске и вознаграждении за любую информацию. Также беспристрастно ходили слухи о ее любовных связях с Кларк Больвиа, это порождало слухи о том, что дети Эйенана сговорились с ассасинами, дабы занять место отца. Кларк было плевать на мнение недалеких людей, в общем-то она вообще потеряла рвение к жизни. После похорон отца, девушка лишь сидела дома, практически никуда не выходя. Лексе даже часто приходилось заставлять ее принимать пищу, хотя бы раз в день. В последнее время, когда де Вонквер приходила домой после похода на рынок, она заставала Кларк, тихо плачущей на кровати. Больвиа уже не кричала и не разбивала кулаки о стену, как в первые месяцы, но от этого ее состояние не улучшалось. К ним, практически, каждый день приходил Сато, но его настроение было еще чуть ли не хуже, чем у сестры.                            Сегодня де Вонквер набрала для Кларк ванную и мыла ее голову. Больвиа просто сидела, смотря сквозь воду. Лекса даже не знала, о чем она думает. За эти месяцы они ни разу не были близки. Шатенка уважала желание Кларк, поэтому все, что она делала, это поддерживала свою девушку: успокаивала ночью, приносила еду в постель, одевала и раздевала ее.              Сейчас Лекса намыливала все тело девушки ягодным гелем. Этот запах всегда нравился Кларк, шатенка не оставляла попыток вывести ее из этой депрессии. Она также навела воду погорячее, как всегда нравилось ее девушке, но, кажется, Кларк даже не обратила на это внимание. Это все расстраивало де Вонквер, но она не собиралась останавливаться или переставать стараться вернуть свою девушку. Лекса не хотела жить без Кларк, она знала, что, если с белокурой что-нибудь случится, то она сразу же отправится за ней.              Лекса смыла пену с Кларк и вытерла девушку большим махровым полотенцем. Затем надела на нее трусики и уложила на кровать. Сама де Вонквер прилегла рядом, смотря на идеальные изгибы неприкрытой спины белокурой. Кларк лежала, отвернувшись в сторону и смотря в пустоту.              Лекса осторожно, боясь спугнуть девушку, провела по ее спине кончиками пальцев. Спустя минуту она почувствовала, что Кларк откликается на ее нежные прикосновения.              — Можно мне? — тихонько спросила Лекса. Получив слабый кивок, она продолжила свои действия.              Де Вонквер устроилась на бедрах Кларк. Она ласково провела ладонью от шеи до поясницы девушки, затем добавила вторую руку и начала делать массаж. Лекса сначала просто массировала ладонями нежную кожу спины, плеч и шеи, а потом, подушечками пальцев, она потянулась от поясницы вверх, осторожно нажимая на области вдоль позвоночника. После этого, Лекса массировала нижнюю часть перехода между шеей и изгибом плеч, она знала, что Кларк это нравится больше всего.              Спустя двадцать минут такого массажа, де Вонквер могла с уверенностью сказать, что хотя бы немного приободрила свою девушку. Ей хотелось плакать, но она сдерживала слезы, лишь изредка вытирая их рукавом рубашки. Она чувствовала, как Кларк под ней расслабляется. Ей хотелось дарить безграничную любовь этой девушке снова и снова.              Вдруг краем уха Лекса услышала, как Кларк что-то пробормотала.              — Что такое, милая? — Де Вонквер нагнулась над спиной девушки, дабы лучше ее расслышать.              — Пожалуйста, — всхлипнула Кларк, — ты нужна мне.              Лекса беспрекословно начала выполнять желание Кларк, она бы сделала для нее все что угодно. Де Вонквер и сама очень соскучилась по телу любимой, по его теплу и податливости.              Она примкнула губами к спине белокурой, оставляя поцелуи вдоль позвоночника вниз, попутно скидывая с себя одежду. Ей хотелось затронуть каждую частичку девушки, показать, как она любима, хотелось вечно обнимать и лелеять Кларк.              Лекса провела ладонями по рукам Кларк, опущенным вдоль тела, а затем подцепила пальцами край трусиков девушки. Она подождала несколько секунд, ожидая, что Кларк воспротивиться, но, убедившись, что белокурая согласна, продолжила свои действия.              Де Вонквер осторожно стянула единственный кусок ткани со своей девушки и отбросила его подальше. Она мягко сжала бедра белокурой, оставляя нежные поцелуи на ее ягодицах и почти невесомо их покусывая. Вдруг Лекса почувствовала, как Кларк переворачивается. Белокурая притянула ее к себе для поцелуя. Де Вонквер уловила солоноватый привкус на ее губах. Она отстранилась и увидела слезы на ее лице. Лекса сразу же попыталась их стереть, но белокурая закрыла глаза, и они полились еще сильнее.              — Прости меня, — плакала Кларк, — прости.              — Тебе не за что извиняться, любовь моя, — прошептала Лекса, — ты, моя сильная маленькая девочка. — Шатенка целовала лицо Кларк, ловя губами стекающие слезы.              — Пожалуйста, — вновь прошептала белокурая. Она осторожно взяла голову Лексы, опуская ее на уровень бедер.              Между ног Кларк было также прекрасно, как прекрасна и сама девушка. Де Вонквер увидела блестящее возбуждение белокурой, небрежно покоящееся вокруг ее манящего лона. Она тут же провела языком по кончику распаленного клитора, вызывая хлюпающий звук при взаимодействии слюны и вязкого желания девушки.              Лекса играла с грудью Кларк, беря ее в руки и разминая, совершенно не пытаясь ее поцарапать или еще что-либо. Сегодня она хотела лишь нежности, вернуть любимой тягу к жизни, потихоньку, всеми способами.              Лекса обводила языком пульсирующий клитор Кларк, чувствуя, как белокурая все больше увлажняется. Она уже сама поддавалась Лексе, поднимая бедра, притягивая ее голову к месту главного желания. Рот Больвиа многократно оставляли непристойные стоны.              Де Вонквер продолжала работать языком, попутно поглаживая тело Кларк, ей нравилось ощущать его мягкость на своих пальцах. Она даже не представляла до этого момента, насколько по нему соскучилась. Они будто бы были одним целым, Лекса была продолжением Кларк. Де Вонквер сама притягивала девушку к себе за талию, поглаживала языком мягкие стенки, самым кончиком играла со входом.              Кларк плакала еще сильнее, но теперь все чувства смешались. Она чувствовала перед Лексой вину и необузданное желание. Ей нужна была ее девушка, чтобы остаться в этом мире, чтобы не потерять себя. Кларк чувствовала любовь де Вонквер так же отчетливо, как и ее язык на своем клиторе.              Простыни давно смялись и стали влажными из-за действий девушек. Когда бедра Кларк начали вздрагивать, Лекса поняла, что она близка. Шатенка тут же протянула руку к входу девушки и до конца в нее вошла. Больвиа была настолько мокрой, что, кажется, в нее бы и три пальца вошли без вопросов. Удовольствие, которое получали в этот момент девушки, не передать словами. Кларк кончила с приглушенным криком, в ее глазах сверкали звезды. Все мысли покинули ее кружащуюся голову. Она лишь почувствовала, как Лекса поднимается выше, к ее губам. Кларк уловила свой вкус в их поцелуе, она даже не помнит, когда такое в последний раз было. Белокурая почувствовала тепло Лексы рядом, ее милого ассасина, ее единственной любви.              Было слишком жарко для одежды, поэтому Де Вонквер закрыла нагую девушку одеялом, а сама играла с ее сосками, нежно поглаживая их большим пальцем. На самом деле, она даже не осознавала этого, пока Кларк ее не позвала.              — Нравится? — спросила белокурая заигрывающим голосом, выводя Лексу из своеобразного транса.              — Что? А. — Де Вонквер опустила взгляд на свою руку и улыбнулась. — Да. Я скучала по ним.              — Они по тебе тоже, — улыбнулась Кларк в ответ. — Но, знаешь, чего я хочу? — Больвиа закусила губу.              — Чего же?              — Еще массаж. — Глаза белокурой сверкали детским восторгом.              — Хорошо, — рассмеялась Лекса, — переваливайся на живот. — Кларк осторожно перевернулась, ее тело все еще было тяжелым после оргазма. Лекса вновь устроилась на ее бедрах. — Может, вы еще что-нибудь хотите? — Приподняла бровь де Вонквер.              — Еще кушать, — улыбнулась Кларк.              — Хорошо, моя маленькая принцесса. — Лекса нагнулась и поцеловала белокурую в розовую щечку, тем самым пощекотав кожу и вызвав ее смех. Она давно не чувствовала себя так хорошо, как сейчас.              Во время массажа Кларк заснула. В этот раз ее отдых не тревожили кошмарные сны, и она не просыпалась с криком на устах. Лекса оставила нежный поцелуй на ее лбу и заправила за ухо прядь белокурых выбившихся волос. Сейчас Кларк не выглядела, как кто-то, кто потерял близкого человека, как кто-то, кто прошел через ад. Она была лишь маленькой девочкой, сладко спящей на своей кровати, и ничто не могло потревожить ее спокойный сон.              Де Вонквер накрыла ее одеялом повыше, потому что знала, что ее девушка очень любит тепло, и ушла на кухню. Сегодня она приготовит им фруктовый салат, от которого Кларк всегда без ума, и тушеную капусту с мясом.              Все это время, пока Лекса готовила, она время от времени поглядывала на мирно спящую Кларк. Де Вонквер могла бы наблюдать за этим вечно. Во сне белокурая притянула одеяло еще ближе к себе и теперь была будто в коконе, лишь с головой наружу.                            Когда ужин был почти приготовлен, в дверь постучали.              — Это Сато, — послышалось на улице.              Лекса быстро сняла с себя фартук и вытерла руки. Она открыла дверь брату Кларк и впустила его в дом. Его лицо стало намного старше за эти три месяца, он тоже сложно переживал смерть отца. Сато был одного возраста с Лексой, но, казалось, что сейчас ему больше лет на десять. Под глазами у него были круги от постоянной бессонницы, на руках появились морщины, а глаза заметно потускнели.              — Кларк спит, пойдем на кухню, — сказала Лекса. — Ты голоден?              — Да, я бы сейчас что-нибудь перекусил.              Сато и Лекса ужинали в тишине, пока Больвиа все-таки не решился сказать с какой вестью пришел. Сначала он хотел разобраться со всем сам, дабы обезопасить сестру, закончить то, зачем приехал отец, но потом решил, что это будет нечестно по отношению к Кларк, которая прошла даже через большее, чем сам Сато.              — Вы знаете последние новости? — тихим голосом спросил Больвиа, исподлобья посмотрев на Лексу.              — Нет, мы нечасто выходим из дома, сам понимаешь. Все меня ищут, а Кларк, — она грустно посмотрела на спящую девушку, — все еще не оправилась после случившегося. — Сато согласно кивнул.              — Лекса, они докопали до двери.              — Что? — Девушка чуть не выронила тарелки, которые несла в раковину.              — Да, Частица Эдема теперь близка как никогда. Альфонцо сказал, что тамплиеры сейчас перерывают все записи и документы де Сент-Люпьена в надежде отыскать ключ.              Лекса сразу же подумала о диске, который она нашла на мосту к замку святого ангела. Когда в особняке началась неразбериха после смерти Майера и Эйенана, то она пробралась к телу де Сент-Люпьена и забрала ключ. Его глаза были открыты и налиты кровью, костюм, особенно воротник, были испачканы, а в горле осталось огромное отверстие от скрытого клинка. Лекса сразу узнала рану, ее второй, который она отдала Кларк, оставляет такой же след. Де Вонквер закрыла его глаза, миллион мыслей в этот момент крутилось в ее голове: злость, отчаяние, жестокое удовлетворение.              — Они не найдут ключ, пока он у меня, — сказала Лекса, вновь переводя взгляд на Сато.              — Да, но есть и другие ключи, они могут найти их. Нам нужно как можно скорее забрать Яблоко и остальные записи Майера.              — Да, — кивнула Лекса. В этот момент к ним подошла сонная Кларк. На ней были светло-розовые трусики и узкая белая футболка, девушка сонно потягивалась.              — Сато? — удивилась она, — Привет.              — Привет, Кларк. — Его улыбка уже не была такой лучезарной, как раньше. Кроме сестры у него никого не осталось.              — Что-то случилось? — нахмурилась Кларк.              — Рабочие дошли до храма под Колизеем. Осталось лишь вставить ключ. — На минуту на кухне повисло молчание. Вот оно, то, зачем они приехали в этот злосчастный город, который лишил их отца. Им нужно забрать Частицу Эдема и спрятать ее от нечестивых тамплиеров с нездоровой жаждой власти. Кларк уже обдумывала план действий.              — Там, наверное, много охраны? — спросила белокурая.              — Да, я пытался подойти поближе, но меня не пустили даже на расстояние пятисот метров. По всему периметру стоят по несколько человек стражи. Ни разу в жизни не видел, чтобы так что-нибудь охраняли.              — Мы можем попробовать вырубить одну из групп и пройти внутрь.              — Нет, Кларк, это слишком опасно. Плюс, — он посмотрел на Лексу, — я видел там ассасинов. Нескольких сразу, они следили за стражей.              — Ассасины тоже хотят Яблоко, — подтвердила Лекса, — но теперь мы не можем им доверять. К тому же, ключ у нас.              — Тогда что ты предлагаешь, Сато?              — Помнишь, когда мы сбегали от Жастена и его людей через подземелье? Тогда я заметил, что оно ведет не только к докам, а куда-то еще. Альфонцо украл старые карты из дворца, использовавшиеся еще при его строительстве и показал их мне. Оказалось, что тоннели простираются, практически, на пол Рима, Кларк. И один из его рукавов идет до Колизея, прямо в его сердце. Мы сможем оказаться за пару метров до входа в святилище.              — Тогда нам нужно обратно во дворец, — сказала Кларк.              — Да, но так просто нас туда теперь не пустят. Франциск ведь тоже знает о подземных путях, он и на километр к ним не подпустит, — Сато рассказывал рьяно и быстро. Видимо, он уже не раз все обдумал. — Но вот, что я узнал: по случаю окончания раскопок, в Палаццо будет бал-маскарад. Думаю, под шумиху мы сможем пробраться к тайным ходам.              Лекса видела, как Кларк вдохновилась этой идеей, но де Вонквер понимала, что это невероятно опасно. Если что-то пойдет не так, и их обнаружат — они будут заперты в кольце из стражи и ассасинов. Нужно продумать все достоверно, Лекса решила заняться этим завтра.              — Ладно, я пойду, — сказал Сато.              — Уже? — удивилась Кларк.              — Я еще обещал помочь Альфонцо с крышей в доме, где живет Михримах. Они часто теперь собираются вместе. Не знаю, к чему это приведет.              — Хорошо, — согласилась Больвиа. — Может, тебя проводить?              — Нет, не надо, — грустно улыбнулся Сато, — это слишком опасно.              — Ты прав, — сказала Лекса. — Тогда договорились, собираемся на балу?              — Да, постараемся отвлечь охрану, думаю, часть из них будет следить за пьяными гостями.              — Хорошо, — кивнула Кларк.              Когда Сато ушел, девушки еще какое-то время сидели молча, обдумывая информацию, а затем Кларк вспомнила, что хотела кушать.                     После девушки приняли вместе ванну и легли в постель. Больвиа, на самом деле, была не очень настроена спать. Она, находясь в позиции маленькой ложечки, сильно возбудилась от такой близости своей девушки и теперь бедрами терлась об ее ноги. Шатенка, конечно же, это сразу заметила. Она и так возбудилась, увидев нагое тело Кларк в ванной, а тут еще и это. Через секунду рука Лексы уже блуждала по белокурой.              — Кто-то хочет немножко удовольствия? Не может себя сдерживать? — хитро спросила де Вонквер, откидывая одеяло в угол кровати. Пальцами она быстро водила по клитору Кларк вверх и вниз через ткань трусиков. Когда возбуждение превысило свой пик, белокурая схватила руку Лексы, дабы получить еще больше трения, но сразу же получила шлепок по попке. — Разве я разрешала тебе что-нибудь трогать? — томно прошептала Лекса на ухо Кларк, попутно сжимая ее ягодицу с красным отпечатком своей руки.              — Нет, госпожа, — промямлила Кларк.              — Хорошо, — улыбнулась Лекса, — ты такая хорошая девочка для меня. — Де Вонквер рукой притянула ее к себе за талию, а другой поглаживала ее интимные зоны.              Эти слова всегда делали Кларк еще более влажной. Лекса, называющая ее «хорошей девочкой», вытворяла с ней невероятные вещи. Белокурая старалась угодить своей любимой всеми способами, лишь бы получить от нее эти слова. «Хорошая девочка» значит, что она получит удовольствие, хотя Лекса никогда не доставляла Кларк ничего другого.              Больвиа продолжала прижиматься к Лексе, в то время как шатенка уже стянула с нее розовые трусики и играет с ее нежными складками. Проводит по ним, ласкает своими длинными пальцами, время от времени входя внутрь девушки. Кларк извивается в ее руках, что способствует еще большему возбуждению де Вонквер. Она полностью контролирует свою шаловливую девушку.              Когда стенки Кларк начали сжиматься вокруг пальцев Лексы, она нажала большим пальцем на ее клитор, дабы позволить своей девушке кончить. Больвиа на несколько секунд сжалась в ее руках, чувствуя, будто бы, волну тока по всему телу, начинающуюся снизу и доходящую до кончиков пальцев.              Когда белокурая расслабилась, Лекса осторожно вышла из нее и погладила девушку по изгибу талии. Кларк плавилась под ее руками, как мороженное в жаркий день.              Больвиа повернулась и резко впилась в губы Лексы своими. Но ей не дали долго властвовать. Де Вонквер прикусила ее нижнюю губу, почувствовав стальной вкус крови во рту. Кларк отстранилась, пройдя языком по укушенному месту. Она посмотрела на счастливую де Вонквер и почувствовала, как на сердце разливается теплота.              — Я люблю тебя, — Кларк прошептала, но Лекса услышала отчетливо каждое слово.              — Я тоже тебя люблю, дорогая.              — Правда? — Лекса хотела возмутиться от такого вопроса белокурой, но потом ей пришло в голову кое-что другое.              — Конечно, милая, — улыбнулась де Вонквер. — Но я думаю, что для твоего маленького ротика есть более важное дело, чем задавать глупые вопросы. — Она положила руку на белокурую голову Кларк и потянула вниз. Глаза Больвиа хитро сверкнули, и она покорно опустилась на уровень бедер Лексы.              Шатенка так давно не чувствовала ее снизу, что первое действие Кларк сразу же вызвало у нее неприличный стон. Этой ночью девушки долго не спали.                            Впрочем, следующий день прошел практически также, не считая того, что Лекса обучала Кларк базовым приемам обороны. Мало ли что может случиться на их миссии по краже Яблока Эдема.              После тренировок Лекса вновь дарила Кларк любовь в спальне. После всего этого времени, она будто бы заново изучала ее тело, находила свои любимые места. Де Вонквер добавляла в их интимную жизнь что-то новое, пыталась доставить девушке наивысшее удовольствие, уделяя особое внимание ее самым чувствительным точкам.              Правда, все время, что они проводили за подготовкой, Лексу не оставляло чувство, что что-то пойдет не так. Это самая опасная миссия в их жизни. Она изучала незашифрованные документы, наугад украденные в кабинете де Сент-Люпьена. В них особо не было ничего важного, лишь история попадания Частиц Эдема в те или иные руки.              Ее тревожное сердце успокаивали лишь нежные руки, обнимающие сзади.              — Что-нибудь нашла?              — Нет, — тяжело вздохнула Лекса, — этот старик ничего путного не оставил. Наверное, хранил все в голове.              — Ничего, мы справимся, дорогая. Завтра мы спасем этот мир, — полусерьезно сказала Кларк. — Уже поздно, пойдем в постель?              — Да, пойдем, — согласилась Лекса.              У них был точный план, и де Вонквер решила ничего не менять. Все на самом деле просто: начинается бал, они отвлекают охранников, пробираются в комнату, потом тем же путем возвращаются обратно и покидают дворец.                            На следующий день Лекса встала к полудню и разбудила Кларк. Они еще раз обдумывали план на возможность непредвиденных ситуаций. Девушки сидели на диване, де Вонквер прижимала белокурую к себе.              — Все это, — начала Кларк после небольшой паузы, — это то, чего хотел мой отец. Я очень люблю Францию, но пришлось покинуть ее, когда Папа Римский прислал нам письмо. Сначала отец не хотел меня брать, но я пообещала, что буду осторожна. — Кларк усмехнулась. — А потом я встретила тебя, и любовь вскружила мне голову. — Белокурая еще ближе прижалась к Лексе. — Знаешь, пистолет, что я всегда ношу с собой. — Она достала оружие из специального кармана. — Отец подарил мне его на восемнадцатилетие. — Лекса посмотрела на пистолет. Он был искусно инкрустирован несколькими бриллиантами, рама и затвор отделаны золотом и затейливыми рисунками. Даже на ощупь он был приятен, в то же время храня в себе убийственную опасность. — Я научилась отлично с него стрелять, потому что ничего остальное мне не поддавалось. Например такое, как парирование саблей и остальные непонятные приемы. — Кларк улыбалась воспоминаниям, но по глазам ее текли слезы. Лекса сразу же поспешила их вытереть.              Она невольно перевела взгляд на свой скрытый клинок. Ее старый сломался, но Кларк дала ей новый, тот, что Майер привез из Египта. В порыве злости после смерти отца, Больвиа разбила, практически, все стенды де Сент-Люпьена. Она забрала клинок с собой и потом, уже дома через несколько дней, она отдала его Лексе со словами, что такое оружие должно принадлежать только достойному человеку. Затем де Вонквер переделала клинок под себя, заточила, сделала его более подвижным и аккуратным. Тогда она невольно задумывалась о Жастене и ассасинах. Их идеология больше не казалась девушке такой правильной. Раньше их целью был мир, но сейчас все настолько зациклились на войне с тамплиерами, что потеряли себя. Больше ничего не делилось на правильное и неправильное, теперь все зависело лишь от угла зрения.                            Когда время подошло, девушки направились во дворец. Кларк выбрала себе черную затейливую маску, подчеркивающую ее глаза и открывающую нижнюю часть лица. Маска Лексы была в виде лисы, в ней девушку было, практически, не узнать.              Де Вонквер вышла из дома чуть позже Кларк, но тут же нагнала девушку, незаметно наблюдая за ней из-за домов. На пути белокурой попался какой-то знакомый ей парень, который, по мнению Лексы, слишком близко обнял ее девушку. Де Вонквер еле сдерживала себя от того, чтобы выйти из укрытия и дать ему по лицу. Хорошо, что в последний момент он все-таки отошел.              Дальше они спокойно добрались до дворца. В этот день около Палаццо Барберини даже сад сиял тысячами свечей и фонариков, и приятная музыка лилась из открытых окон. Около входа Кларк уже ждал Сато, девушка взяла его под руку, и они вместе прошли через главные двери              Торжество только начиналось. В самом большом главном зале Папа Римский сидел на своем троне, весь облаченный в белое и золотое. Создавалось ощущение, будто он часть этих стен, часть дворца. В переносном смысле это так и было. Он единственный был без маски, в отличие от всех остальных вокруг. Больвиа практически никого не могла узнать. Хотя она особо и не старалась, уделяя особое внимание входам и выходам из залы. Но сначала нужно было подождать, пока все гости напьются, таков их план, лишние свидетели не нужны.              Кларк мельком видела Альфонцо и Михримах, танцующих вместе. Она и Сато стояли около вина и закусок, дабы не привлекать лишнего внимания. Ее брат, кажется, уже немного выпил. В последнее время он часто так делал после смерти отца. Кларк пыталась его поддерживать, но она и сама не лучше. Ее саму держит Лекса. Иногда белокурая задумывается, как долго бы она прожила в Риме без де Вонквер. Наверное, не более месяца.              Вдруг к Кларк подошел кто-то в золотой маске.              — Не будете ли вы так добры потанцевать со мной, миледи? — Больвиа не могла даже узнать голос, маска слишком сильно его приглушала.              Мужчина резко схватил Кларк за руку и повел за собой. Она уже хотела вырваться, но поняла, что это может привлечь ненужное внимание. Они встали в стойку для вальса и начали неспешно кружиться. Кларк все не могла понять, кто этот мужчина, было ощущение, что она его знает.              Ее мысли прервали его слова.              — Как вам сегодняшний праздник? Кажется, Франциск превзошел самого себя. Так необычно ощущать себя частью всего этого!              — Да, вы правы, отличное торжество, — безучастно ответила Кларк. Она уже поняла, кто перед ней. Костлявые руки, пожелтевшая не по возрасту кожа, глупый смех. Беллами Ретардо.              — А где же ваша подруга, мисс Больвиа? Она сегодня придет? Или после убийства Майера она боится показать свой нос из дома?              — Заткни свой грязный рот, — зло прошептала Кларк.              — Ах, ах, — кривлялся Беллами, — как вы грубы. На самом деле, мне приятно, что теперь я могу делать все, что захочу. Вы, маленькая лгунья, ответите за свои слова и за своего брата.              — Отпусти меня, урод, — Кларк пыталась выбраться.              — Бойтесь расплаты, мисс Больвиа, потому что она близка. Отныне, я игрок, а не наблюдатель! — вскрикнул Ретардо.              Кларк кое-как высвободилась из костлявых рук Беллами, нехило дав при этом ему каблуком по голени. Она вернулась обратно к закускам, но Сато там не было. Кларк уже было начала волноваться, когда увидела брата на балконе. Он широко держался за перила по обе стороны от себя и смотрел на восходящую луну. Кларк хотела подойти, но подумала, что брат, наверное, хочет побыть один. В последнее время они часто были вместе, вспоминая отца, или просто сидели у нее дома в полной тишине.                     Вдруг Кларк заметила какую-то фигуру краем глаза. Она повернулась и увидела девушку в маске лисы.              — Вы сегодня так прекрасны, миледи, — прошептал дивный голос. Кларк улыбнулась, ее белое платье и правда было восхитительным. На самой Лексе были длинный, но аккуратный черный сюртук и облегающие штаны. — Могу ли я украсть вас на танец? Но не здесь. Я тут присмотрела одну заманчивую комнату, закрытую от посторонних глаз, вы не против?              — Для вас, все, что угодно, — улыбнулась Кларк.              Они вышли в коридор, и Лекса отвела белокурую в зал поменьше. Дверь в него была искусно взломана. Внутри, практически, ничего не было, лишь горели люстры, а в окнах сияли салюты. Музыку здесь было слышно чуть тише, но не менее отчетливо. Кларк нежно прижалась к девушке, положив голову ей на плечо. Они медленно раскачивались в такт музыке, наслаждаясь теплом и любовью друг друга. Лекса закрыла глаза, вдыхая родной запах Кларк. Он похож на фрукты и цветы с примесью кофе. В этот момент де Вонквер поняла, что так пахнет дом. Где бы они ни были, ее дом всегда с Кларк. По ее лицу непроизвольно скатилась слеза, она прижала белокурую еще ближе.              Девушки пробыли отдельно от всех примерно час. Для них это время пролетело незаметно, они даже, практически, не разговаривали, лишь наслаждаясь близостью друг друга. Это было выше физического уровня, будто сами их души обнимали друг друга.              Вдруг Кларк подняла голову и посмотрела на свою любимую.              — Лекса, — сказала она, попутно утопая в омуте зеленых глаз, — когда все это закончится, — она помедлила, — я хочу, чтобы ты стала моей женой. — После услышанного, Лекса смотрела на Кларк в немом удивлении несколько секунд, а затем улыбнулась и приподняла девушку над землей.              — Конечно, — сказала она, кружа белокурую в воздухе, — я согласна.              — Я люблю тебя, — Кларк обняла Лексу и закрыла глаза.              — Я тоже люблю тебя.                            Спустя минут десять, в дверь начал кто-то ломиться, из коридора послышались пьяные возгласы. Кто-то в пьяном угаре ошибся дверью. Девушки поняли, что пора. Они вышли, растолкав пьяного мужчину, чуть не упавшего на них. Быстро найдя Альфонцо, Михримах и Сато, все спустились к потайному выходу в тоннели в другой стороне здания. Пьяные гости уже разбрелись по всему дворцу и находились даже здесь, но около входа стояли двое дюжих охранников в мундирах и оружием наперевес. Правильнее и безопаснее было бы их убить и спрятать тела, но Лекса никогда не собиралась этого делать. Она нашла новую формулу сильнодействующего снотворного в записях Майера и снабдила им дротики. Стража уснула в долю секунды. Вся компания незаметно прошла в подземелья.              Пока они продвигались вперед, ни один не проронил ни слова, потому что нервы уже были на пределе. Впереди шли Альфонцо и Сато, за ними Михримах. Кларк и Лекса были в конце, они хотели продлить тот интимный момент, начавшийся в зале. Девушки держались за руки, белокурая нежно поглаживала тыльную сторону ладони де Вонквер в успокаивающем жесте.              Когда музыку уже не было слышно, а наверху начал кружить ветер, они поняли, что пришли. Лекса уже здесь слышала чарующие голоса, зовущие ее храм, но решила никому об этом не говорить.              Как можно тише, они открыли люк и оказались в Колизее. Один из охранников тут же их заметил, но быстрый дротик из рук Лексы не оставил ему и шанса, затем они спрятали спящего мужчину в тоннеле. На посту рядом с входом в комнату стояли еще три человека, они также отправились в царство грез. Никто не ожидал врагов изнутри Колизея, поэтому охрана снаружи даже не увидела, что их товарищи пали.              Подойдя к двери, разум Лексы начал туманиться. Иероглифы на стенах начали сливаться в единую картину, в слова, в непонятные молитвы и много чего еще. Она быстро достала диск и открыла вход. Перед ними открылся огромный коридор, излучающий синий цвет. На его стенах были изображены рисунки. Кажется, Альфонцо узнавал несколько из них, которые указывали на историю. В конце коридора была еще одна дверь. Лекса поднесла руку, чтобы ее открыть, но она отворилась, даже, когда девушка еще не коснулась ее. Будто их тут ждали.              За дверью была большая круглая зала, а в середине ее стоял пьедестал с Яблоком Эдема. Его свет озарял все вокруг, вызывая свечение на стенах. Это явно было построено не людьми. Все смотрели по сторонам в неподдельном удивлении, но внимание Лексы приковывало лишь Яблоко, оно заворожило ее, звало ее. Де Вонквер взяла его в руки, и в то же мгновение по зале прошлась золотая волна.              Лекса не могла пошевелиться, все остальные так же застыли. Кажется, они не могли даже говорить. Вдруг перед ней оказалась девушка в несколько раз больше самой де Вонквер. Она будто бы была прозрачной, но в то же время ее бездушные глаза пристально смотрели за Лексой. Они будто повелевали ей. Вдруг та девушка перевела взгляд на Кларк и заставила Лексу сделать то же самое.              Глаза де Вонквер, наконец, сфокусировались. «Кларк, Кларк, Кларк», — крутилось в ее голове. Теперь Больвиа казалась ей отражением совершенства. Волосы цвета спелой пшеницы, мраморная кожа, идеальное лицо.              — И как все совершенное, она должна умереть, — прошептал голос девушки с бездушными глазами.              Клинок Лексы открылся сам по себе, девушка не могла контролировать себя.              — Нет, отпусти меня! — кричала де Вонквер. — Что ты делаешь?              — Разве она не прекрасна, не идеальна? Ты должна забрать ее, иди!              Лекса пыталась остановиться, но ноги сами вели ее к Кларк. Белокурая все так же стояла, застыв во времени. Клинок Лексы уже был в десяти сантиметрах от Больвиа.              — Нет, — плакала Лекса, — остановись, не заставляй меня делать этого.              Вдруг де Вонквер овладела злость. Она поняла, что ее ведет не девушка, а Яблоко. Лекса с яростью посмотрела на Частицу Эдема в своей руке.              Я не позволю тебе сделать этого! — крикнула она. — Подчинись! Хватит! Em pleni!*              Зала вновь озарилась золотым светом. Теперь Лекса могла двигаться, а девушка с бездушными глазами приобрела некую форму. Она все еще была частично прозрачной, но уже напоминала древнюю богиню, одну из тех, что изображали скульптуры. На ней была длинная белая накидка и что-то вроде короны.              — Меня зовут Минерва, я — то, что осталось от первой цивилизации. Жалкая проекция, оставленная для послания. — Она пристально смотрела на девушку. — Мы ждали тебя, Лекса, — ее голос отбивался от стен залы и будто бы проходил сквозь тело. — Ест…мин…ист… — Голограмма пропадала, некоторые слова искажались. — Твой приход был написан на наших звездах. Именно сейчас, именно в эту минуту. Единственное, что было неизвестно, это убьешь ли ты девушку, это была лишь одна из волн вариаций. Наша встреча произошла бы в любом случае. Ты — наша кровь, часть нашего наследия. — Лекса не могла понять, что происходит. Кто эта девушка, и откуда она ее знает. Де Вонквер пыталась затронуть ее, но рука прошла насквозь. Она была не настоящей, но и не плодом воображения. — Для вас еще сложно понять, — продолжала она, — кто мы такие, и зачем оставили эти артефакты. Вы сделаны по нашему образу и подобию, но все-таки людям еще далеко до нас. — Она вновь перевела взгляд на Кларк. — Ах, твое сердце трепещет при виде нее. Вы связаны. Это одно из чувств, которым мы вас наделили. У нас их шесть, у вас пять. Угадайте, какого у вас нет? Время! Вы не в силах его понять. Зит мелловз…зут мелловз…. С помощью артефактов мы управляли вами, предотвращали конфликты, выращивали новый вид. Но вы собрались и пошли войной против нас. Впрочем, это было уже не важно, когда наши ученые узнали о вспышке на солнце. Катастрофа была неизбежна. Мы записали нашу историю на стены, на наши артефакты. Ее не изменить. Это тайна, которую не разгадать. Мы пытались. Наши ученые и мудрецы, поэты и физики, лучшие умы, храбрые сердца. Мы не смогли, ничего не смогли перестроить, даже ход истории. Мы не смогли изменить линию, мы не смогли добавить даже точку. Вспышка убила нас, осталась лишь малая часть людей. Ген тех, кто был ближе всех к нам, есть и в тебе. Ай…йоудс… узнав о катастрофе, мы создали артефакты, включая несколько Яблок. Они не предназначены для примитивных людей, только для тех, в ком переродилась часть нас. Обычные люди, использующие яблоко, теряют рассудок, лишаются чувств. Одного за другим. Они уже не мы, не вы.Никто. Ист…вент…би мунт…. Вы способны многое понять, но вы боитесь. Даже признание в чувстве страшит ваше сознание. — Минерва показала рукой на застывших Альфонцо и Михримах. — Действия говорят громче слов, но и слова тоже важны! Язык — это ключ к взаимопониманию. Ваш и мой. Наш. В языке скрыты знания и мудрость, ложь и нарушенные обещания. С его помощью, вы делитесь страхом, радостью, надеждой. Язык помогает вам взаимодействовать со всем вокруг, система, которая помогает делиться своим пониманием мира. Она передает абстракции, перемены и неуверенность. Язык людей подвижен, он даже может стать математиком, решать и предсказывать, оценивать и декодировать. Он считает объекты с помощью базовых чисел и решает квадратные уравнения с помощью воображаемых. Вы даже нашли способ общаться с машинами, чтобы добавить новые слова в свой словарь, чтобы расширить свое понимание мира. Но ваше понимание мира, в лучшем случае, рудиментарно. Код, уравнение самой жизни, оно скрыто в глубине каждой звезды, каждой пылинки. Любая секунда, что прошла — это слово, знак, часть странного, но притом простого языка, что существует в рамках самого времени. Все мы подчиняемся одному закону, неизменному, неизбежному. Ал…мит…норсшемиве…. Время — это не просто день или ночь, его можно потерять, оно может кончиться. Время — это набор правил, это система, что определяет наше будущее. Время есть код, а код есть время. С помощью языка вы можете изменить код. С помощью слов вы можете входить в сознание других людей. Разрушать или строить. Стать Гитлером или Матерью Терезой. Все зависит от вас. Эффект доплера, лента мебиуса, дежа-вю, цикада 3301, момент истины, амбиграммы и метаморфозы. Все зависит от восприятия. Думайте, думайте. Исследуйте свой разум.              В следующую секунду голограмма отключилась, а Лекса и Кларк впали в забвение.                            — Кларк! Кларк!              Лекса проснулась от голоса Сато, зовущего сестру. Перед ней самой сидела Михримах. Ее лицо было очень обеспокоенным.              Лекса в мгновение ока оказалась около Кларк. Она осматривала девушку на наличие ран. На груди белокурой, куда был направлен клинок Лексы, ничего не было. Де Вонквер крепко обняла приходящую в себя девушку.              — Вы в порядке? Последнее, что я видел — это как Лекса взяла яблоко, а в следующую секунду вы уже лежите на каменном полу, — недоумевал Сато.              — Нам нужно выбираться, ребята, — сказал Альфонцо. — Все остальное на потом, нас могут обнаружить в любой момент.              Лекса сунула Яблоко, все еще находящееся в ее руках за пазуху, и они спустились обратно в подземелья. Немного отойдя, до них стали доноситься голоса охраны, обнаружившей несанкционированное проникновение.                            Пройдя обратно во дворец, Кларк решила вернуться в праздничную залу. Нужно было снять с себя подозрение и создать алиби на случай розыска похитителей из Колизея. К тому же, им нужны были остальные записи Майера о Яблоке, которые Папа Римский забрал себе.              Лекса поняла знак Кларк идти за ней, когда белокурая подошла к одной из закрытых комнат, выходящих из залы. Де Вонквер пробилась через толпу уже ничего не видящих гостей и быстро вскрыла замок. Они зашли в темный кабинет, лишь свет луны частично освещал его через большое окно. Девушки стояли посередине, смотря на старинный стол, в котором точно должно быть полно потайных ящиков.              Вдруг за дверью послышались шаги. Она с грохотом отворилась и на пороге показался Беллами.              — Я вершу историю! — крикнул он. — Я есть рука правды!              Лекса мгновенно увидела угрозу в его глазах. Она попыталась притянуть Кларк к себе, но уже было слишком поздно. Беллами достал пистолет и выстрелил прямо в сердце девушки. Обмякшее тело Кларк упало в руки Лексы.              

***

             В следующее мгновение все мониторы погасли, а девушка в анимусе проснулась.