Если у меня получится

"Как? Как такое могло произойти? Неужели я совсем ничего не значу для неё? Сколько её испуганных взглядов я перетерпел, сколько раз я закрывал глаза, когда видел её замученную с бутылкой в углу кухни? Неужели... неужели это был даже не мой ребёнок?..". Он шел под дождём куда-то прочь, совершенно забыв о том, что его Камарро стоит за углом. Он пытался убежать от самого себя, но где-то в своём подсознании он слышал её крик: душераздирающий, пугающий, заставляющий холодеть кровь в его жилах. И этот холодный дождь... Он хлестал его по щекам, по губам, и он почему-то вспоминал её такие же холодные, неживые поцелуи на его губах. Даже эта рас треклятая погода, которая грозила обрушить на него поток из мучеников прямо с небес напоминала ему о каждой минуте, прожитой рядом с ней. Как можно было не рассмотреть её, настоящую, которая даже не пыталась спрятаться? Ноги несли его дальше, и он уже ощущал, как в его кожаных ботинках образовались лужи. Он не ощущал ни холода, ни страха над этой неестественной, неживой природой, потому что он умер. Умер 5 минут назад в её палате. В её глазах. Ему тоже хотелось закричать, да так, чтобы потерять голос, рассудок, прошлое. Больше всего ему хотелось потерять его прошлое. Сделать что угодно: прыжок во времени, пережить потерю памяти, что-угодно, лишь бы там не было её. Лишь бы там ничего не было. Его глаза заливал непрекращающийся ливень, который грозил в любую минуту перерости в град. Но он шел дальше. Куда угодно, лишь бы идти. Лишь бы стараться не думать, не дышать. - Эй, постой! Посто-о-ой! - кричал сквозь стойкую стену знакомый женский голос, но он явно игнорировал её. - Да постой же ты, дурачек! - кричала она, бегом стараясь сократить расстояние между ними. - Да остановись же ты! Последние слова Лера выкрикивала ему прямо в уши, но по его отрешенному взгляду она понимала: сейчас он далеко от неё. Медсестра молча взяла его за руку и быстрыми шагами потащила за собой в ближайший бар. Всё так же молча она посадила его в дальний столик в самом тёмном углу бара, а сама куда-то исчезла. Он молча рассматривал по сторонам: слегка обшарпанные стены, несколько клиентов - явно частых заседателей, какая-то сонная музычка, что пыталась заполнить это широкое старое помещение каким-то легким джазом. "Терпеть не могу джаз", - лениво пронеслось в его голове, но он не продолжал свою мысль дальше. Валерия быстро вернулась к нему с двумя бутылками виски и двумя бокалами сомнительной чистоты. Она старалась не смотреть на его потухшее, и, как казалось в этом полумраке, потрескавшееся лицо и молча наливала виски в бокалы. Он лениво и без участия следил за её движениями, потом молча взял в руки бокал и залпом опустошил его. Он знал, что быстро пьянеет даже от обычного сидра, но сейчас ему это было совсем безразлично. Валерия каким-то странным взглядом посмотрела на него, молча долила в его пустой бокал ещё виски. Сама же только пригубила. Алкоголь был явно разбавленным каким-то бабкиным самогоном, из-за чего помутнение в его глазах произошло ещё после второго бокала залпом. Он ощущал, как быстро он проваливается в бездну, в которой нет дна. Ощущение полёта опьяняло быстрее... *** - И ш-што же она т-тебе с.. сказала? - путаясь в словах спросила Лера. - Ап.. у ни.. ик*.. всречи там... с .. с каки.. ик*.. шлялась... - А т-ты ей... ммм... шо? Эта странная парочка уже с добрых полтора часа сидела за дальним столом недорогого бара, названия которого они даже не знали. На них никто не обращал внимания, да и им было безразлично к окружающим. - С-слушай... ик... пойдём! - К-куда? - он лениво поднял на неё глаза. - Пшли... Там это.. такси. Там. Он попытался подняться, но алкоголь оказался явно сильнее его, из-за чего он пошатнулся со стороны в сторону и, хватаясь за диван, на котором он сидел ещё мгновение назад, попытался пройти хоть с пару шагов. Она молча взяла его под руку, но она была явно слабее высокого, атлетичной формы пьяного мужчины, которого она пыталась поддерживать. Так шатаясь они вышли на улицу. Осенняя гроза уже прекратилась и воздух стоял свежий-свежий, но, что самое приятное, вокруг не было ни души. Как-будто этот город давно вымер. Он тряхнул головой. Он быстро пьянел, но так же быстро мог вернуться в себя. Всё ещё плохо контролируя свои действия, он пошел с ней в зелёное ауди, которое стояло у входа в этот бар. Видимо, это и было их такси. Лера, стараясь как можно бережнее положить его тело на заднее сидение, что-то быстро сказала таксисту. Ему сейчас было как-никогда безразлично, куда его везут. Он просто повернул свою голову к окну, замечая там только цепочки расплывающихся фонарей и городских клёнов. *** - Молодец, заходи сюда, - Лера всё ещё придерживала его за поясницу, стараясь не упасть. - Вот, проходи в эту комнату. Они оказались в небольшой двухкомнатной квартире, обставленной с девичьим вкусом. Для завершения образа квартиры холостячки здесь не хватало только злого черного кота, который бы бросался на любого входящего сюда мужчину. Лера постаралась усадить его прямо на столик в небольшой комнатке, которую, наверное, стоит назвать прихожей из-за большого шкафа и большого зеркала на пол стены. Он что-то лепетал, всё ещё не понимая, что с ним делают, но Лера рукой закрыла ему рот и он просто замолчал. Она попыталась стащить с него всё ещё мокрые кожаные туфли. Он что-то пробурчал, но всё-таки позволил Лере снять с него промокшую черную кожанку. Его рубашка совсем не скрывала его мощное телосложение. Лера на какой-то момент задержала внимание на его мощном прессе, который виднелся под прилипшей к нему рубашкой. - Эй, вставай, солнышко. Нам нужно дойти до кровати. - Зач-чем? - Тебе нужно отдохнуть. Дава-ай. Он попытался подняться, опираясь на несуществующие опоры. Голова ужасно гудела от количества выпитого. Лера почти что силой тащила его к кровати, чтобы хоть как-то расположить его до полного отрезвления. Он смотрел, как низко она опускается, чтобы поправить подушки под ним, и он очень явно ощущал запах её нежного парфюма с нотками лаванды, цикория и яблока. Он виде её слегка приоткрытые губы, на которых ещё остались частички её матовой слабо-розовой помады. Эта бледность делала её какой-то нереальной. Он сам не заметил, как его рука сначала поднялась к её бедру, а затем крепко сжала её ягодицу. Она не выглядела слишком удивлённой. Скорее наоборот: она была довольна. Она опустилась к нему настолько низко, чтобы их носы смогли дышать одним воздухом. Второй рукой он поддерживал её талию, которую мог охватить (как ему казалось) одной только ладонью. Он сам поцеловал её: длительно, мучительно, со всей той горечью, что в нём сохранилась.Она была не такая, как его... жена. О которой он, к слову, сейчас даже не вспоминал. Валерия будто бы только и ждала этого и быстрыми движениями расстёгивала пуговицы его небесно-голубой рубашки. Его руки скользнули под её блузу и нащупали там тугой лифчик, который будто бы только ждал момента, чтобы слететь с её бюста. Он уложил её рядом с собой и стал покрывать длительными, мучительными поцелуями, а она только урчала в ответ, словно кошка, которая наконец получила желаемый кусочек. *** - Поднимитесь с колен, дорогуша! - голос врача уже не был таким мягким как ещё несколько минут назад. А, может даже, часов. Этого она точно не помнила. Медсёстры пытались подойти к ней, но, как только кто-то подходил к ней ближе чем на пару метров, она начинала кричать. Настолько громко и больно, что никто не решался подойти к ней ближе. - Дорогуша, поднимайтесь. Это Вам совсем не к лицу. Встаньте! Голос врача начинал пропускать стальные нотки, которые не терпели неповиновения. Она только измученно подняла на врача глаза и попыталась встать. Она смотрела на всех этих людей и ненавидела их. Всех и каждого. Под её тяжёлым взглядом поморщились обе медсестры, что стояли позади врача. - Так уже лучше. Вы мне тут всю отделение распугаете. Присаживайтесь. Здесь сейчас уберут, - сказал врач, поглядывая на кучи разбросанных бумаг, документов, цветов и фруктов по всему полу палаты. - Не желаете пройти в мой кабинет, чтобы поговорить? Она не шевелилась. Она просто стояла в своём махровом кремовом халате и отказывалась понимать, что здесь происходит. Доктор подошел к ней ближе и повёл в свой кабинет. Он усадил её в мягкое кресло из бордовой кожи и налил ей в чашку крепкого зелёного чая. - Я не пью чай, - наконец-то осмелилась заговорить она, уныло взглянув на доктора. - Пейте. Вы слишком долго кричали. Вашим связкам не мешает отдохнуть и расслабиться. Как и Вам, в про чем. Она безразлично взяла чашку, которую подал ей доктор и сделала несколько глотков. Чай оказался действительно крепким и слегка горьковатым из-за отсутствия сахара. Она смотрела в чашку, стараясь не поднимать голову на врача. - Простите... - прошептала она, почти не разжимая губ. Доктор только покачал головой с легким укором, но ничего не сказал ей. Он и так видел, насколько ей сейчас плохо. - Доктор. Отпустите меня домой, пожалуйста. Такого даже он не ожидал. - Простите, что? Отпустить Вас после сильнейшей истерики, которую только что Вы пережили? Да меня уволят за такое без особого разбирательства! - доктор действительно негодовал её словам. - Я... Я понимаю, как всё это глупо, но прошу Вас, умоляю! Я готова стать перед Вами на колени, только прошу Вас... - она всё ещё не поднимала на доктора разбитые глаза, но уже готова была встать перед ним на колени. Он перенял её действия, усадив обратно в кресло. - Успокойтесь, пожалуйста. Я приблизительно понимаю, что у Вас здесь произошло. Но только сейчас я могу наконец назначить Вам нужное лечение. Я не могу Вас отпустить. И не пытайтесь. - Но ведь я могу лечиться и дома! - с горечью крикнула она, но снова осеклась. Она выглядела до ужаса разбитой. Доктор поглядывал на неё только изредка, отвернувшись к окну. Он понимал, что держать её здесь насильно он тоже не может, но и отпустить больную в таком состоянии - это просто нарушение любых правил докторской чести! - Ну..., - спустя минуту, протянул доктор. - Предположим, я могу это сделать. Но с одним условием: ежедневно к Вам будет приходить моя медсестра Наталья, чтобы самолично проверить Ваше состояние. И вы обязуетесь в эти дни никуда не выходить без особой необходимости. И принимать будете всё, что я выпишу! Только так! Тон доктора не терпел возражений. Но она и не собиралась возражать. Она уже в мыслях была на пути к своей уютной "хижинке", где она чувствует себя - собой. Она прошептала тихое "спасибо" и почти выбежала из кабинета. Спустя каких-то тридцать минут она уже стояла на ногах, одетая в тёмный брючный костюм с одной единственной небольшой сумкой в руках, где находились только самые важные вещи. Она знала, что её любимый бар работает допоздна по субботам. А сегодня была суббота. Она вскочила в мигом прилетевшее такси и уехала из этой рас треклятой больницы, даже не заметив Камарро за углом. *** Этот бар считался самым дорогим в их небольшом городе. Охрана на входе без вопросов впустила её, узнав в ней их главного ВИП-гостя. Она прошла прямо за барную стойку, где работал давно знакомый ей молодой бармен. Ей хватило одного только кивка, как перед ней стояла бутылка крепкого вина, урожая 1879 года. Она пьянела очень быстро, ведь уже несколько дней она ничем не питалась. Играющее вино быстро ударило ей в голову, но она всё ещё могла следить за собой. - Пашка-а-а, - протянула она, облокачиваясь на стойку. - Я здесь давно сижу? - Ну-с, где-то часа два, не меньше, - живенький бармен продолжал протирать бокалы в уже забитом гостями клубе. Там становилось слишком много людей и слишком мало воздуха. Она заставила себя подняться, положила на стойку неплохие чаевые и вышла с душного клуба. Ей ничего не оставалось, как просто пройти пешком к своему дому. Воздух после грозы был наполнен каким-то неуловимым запахом, понятным только истинным гурманам этой опьяняющей поры. Подумать только, а ведь ещё с утра она была любима и жизненно необходима ему. За всё это время от него не пришло ни единой SMS, ни одного звонка. Она знала, что он и не позвонит, но ей так противно было осознавать это. Ночные улицы были пустыми, а вокруг не было ни единой живой души. Она вышла на прямую автомагистраль, которая сейчас казалась неживой из-за слишком ярких фонарей по обочинам и полной тишине. Её ноги всё ещё слегка путались в движениях, но она продолжала идти, стараясь не прислушиваться к биению собственного сердца, которое ей сейчас хотелось вырвать. Её сумка выпала из её рук и ей пришлось нагнуться за ней... Её ослепил свет чьих-то дальних фар, она на какое-то время не различала ничего вокруг её, а потом боль. Сильная, резкая, которая расходилась ото всюду. Какое-то вольное падение и чьи-то крики. Знакомые крики. - Ты??? Она захлебнулась в накрывшей её боли...