How the Mighty have Fallen

Побеседовать? О. Така мог сделать это. Побеседовать. Поговорить так, будто целый ресторан не взлетел на воздух только что. Поговорить так, будто не было раненых или убитых взрывом людей. Поговорить так, будто виновник всего этого не держит его на своих коленях. Поговорить, как будто это самая нормальная вещь, которую можно делать в данных дерьмовых обстоятельствах. Хах. Ты совсем, блять, рассудка лишился?! Он хотел сказать это вслух, но был слишком оцепеневшим, чтобы даже отреагировать. Опасность находилась слишком близко к нему, ну, опасность обнимала его, как сумасшедшая, поэтому Така сделал самое простое, что он вообще мог сделать. Застыл, как чёртов лёд, позволив словам мужчины растворяться в пустоте. — Это было так давно, — пожаловался мужчина. — Этот чёртов Сато всё никак не заткнётся по поводу территориальных споров, и иностранные контракты были в беспорядке, поэтому мне пришлось уладить всё это, прежде чем я смог наконец-то тебя увидеть. Така не отвечал. Он просто смотрел в окно, наблюдая за тем, как мимо проносились здания, улицы, и весь Токио оставался позади. Что ещё за Сато, блять? Почему он вообще рассказывает мне про свою паршивую работу—о-оу! Он застыл, когда мужчина потёрся носом о чувствительную кожу под его ухом. Какого чёрта, этот мужчина и правда нюхает его?! — Ты всё ещё так приятно пахнешь, прямо как в ту ночь…— прошептал он, опаляя бледную кожу Такиной шеи своим дыханием и игнорируя, как тот вздрагивал от каждого его слова. — В последний раз я ездил в Париж. Я прислал для тебя немного шоколада, но Томоя сказал, что ты не хотел его? Тебе не нравится сладкое? Така не отвечал. Но это не волновало мужчину, наоборот, он всё продолжал говорить. — В любом случае, я видел там прелестное нижнее белье. Оно определённо пошло бы тебе, — Така сглотнул. Его предательский испорченный разум тут же подкинул ему картинки его же, одетого лишь в лёгкую кружевную ночнушку, восседающего на коленях мужчины, как сейчас — единственно отличие было в том, что вместо тускло освещённого заднего сиденья они были на огромной кровати, а Така задыхался и стонал, когда мужчина под ним тяжело дышал, толкаясь в его горячее узкое тело— Что, блять, с тобой не так, Такахиро?! Кроме того, что не так с этим мужчиной?! … Ну, у него уже явно был озабоченный во всех отношениях мозг, но предложить Таке надеть женское бельё, как будто он предлагал ему попробовать новый вкус мороженного?! Похоже на совершенно новый вид извращённого, испорченного ума! Затем, к ужасу Таки, руки мужчины пробрались под его рубашку. Большие ладони гладили его поясницу, заставляя Таку извиваться и хныкать от своего положения, потом переместились на его бока, скользнули вверх к его костлявым рёбрам, прежде чем снова опуститься вниз очень, очень нежно. — Ты стал таким худым, — он услышал, как тот цокнул языком рядом с ним. — Томоя не шутил, когда говорил, что ты не заботишься о себе должным образом, хм? И чья в этом вина, как ты думаешь?! Кроме того, он серьёзно? Он правда говорит о таких ничтожных вещах, как вес Таки, после того, как он просто взорвал чёртов ресторан?! — Может быть, мне следует присылать тебе больше еды, нээ? — Така с ненавистью посмотрел на него, получая в ответ довольный смешок, который потряс его до глубины души. — Как насчёт лекарств? Они ведь ужасно нужны твоему брату, верно? Это заставило Таку завязать с молчанием. Какого— Он толкнул мужчину в грудь, чтобы суметь пристально на него посмотреть, так, чтобы суметь правильно передать ему всю свою горящую ненависть, отвращение и гнев. — Н-не втягивай моего брата в это! — процедил он, особенно, когда руки, блуждающие по его спине, не прекратили своих действий. — Мне не — хннн— нужно ничего от тебя! Тем более лекарства для моего бра— да перестань же ты! —та! Мужчина удивленно вскинул брови, его явно забавляло происходящее, на его губах появилась кривая ухмылка, но он не прекращал вычерчивать узоры на спине Таки под его рубашкой. Он чувствовал, как его бросило в жар, когда вся его кровь решила прилить к лицу, просто потому что этот ублюдок трогал, ласкал его пылающую кожу, но он ни за что не признает этого вслух. Только через его мёртвое, холодное тело. Якудза наверняка заметил, как румянец появился на щеках Таки, но никак не прокомментировал это. — Ах, наконец-то, реакция моего прекрасного котёнка…— промурлыкал он. — Я не твой котёнок! — Хах… так как там поживает твой брат? — этот ублюдок легко уклонился от его смертоносных взглядов, когда заглядывал в лицо Таке. — Напомни, как его зовут? Хироки, верно? Така похолодел от ужаса. Конечно, он узнал бы это. Кончено, он узнал бы о Хиро. Конечно, он использует это против Таки, точно также, как он использовал жизни людей в ресторане. Конечно, он использует Хиро против него, сразу после того, как показал, насколько серьёзны его угрозы. Ну, блять, конечно. — Он довольно милый ребёнок, да? Помогает тебе с работой по дому и хорошо справляется со всем в школе, кроме физических дисциплин, — Така съёжился, когда мужчина так непринуждённо говорил о его любимом брате, его пальцы изучали локоны Таки, зажатые между его большим и указательным пальцами. — Он также болтается с какой-то андерграундной группой в Сибуе. Он мог бы стать отличным вокалистом— Така закрыл глаза. Не говори так о моём брате! Не говори о нём так, как будто ты знаешь его, как будто ты знаешь, насколько хорош его голос, насколько хорош Хиро в своих академических предметах, как он проводит время со своими новыми друзьями на Сибуе, как он берет на себя все заботы по дому, просто чтобы хоть немного избавить Таку от той ноши, которую тот тащит на своих плечах. Не говори так, будто ты знаешь его, ты—！ — Так жаль, что он родился со слабым сердцем, нэ? — глаза Таки широко распахнулись от этих слов, его размытый взгляд сфокусировался на снисходительной ухмылке, которая появилась на лице мужчины. — Ему нужна операция, чтобы прожить дольше, верно? Ты хочешь этого, не так ли? Знаешь что, Такахиро, я могу сделать это возможным для тебя… Нет, нет, нет! — Н-не… — он ахнул, когда мужчина внезапно столкнул его с колен, заставляя неловко приземлиться на пол машины. Он моргнул, растерявшись на мгновение, прежде чем поднять свой непонимающий взгляд на мужчину. — Просто скажи, что ты принадлежишь мне, и я дам тебе эту возможность, Такахиро. Просто скажи, что будешь повиноваться любому и каждому моему слову, и я спасу его для тебя. Просто отдай своё тело, свободу и душу мне, и я сделаю его жизнь дольше, когда ты, разумеется, не сможешь— В задней части машины раздался оглушительный звук удара ладони по щеке, когда Така замахнулся рукой на мужчину. Это было так громко, так внезапно, что даже вызвало беспокойство у мужчин на передних сиденьях. Раздался стук по тонированному стеклу, которое разделяло переднюю и заднюю части автомобиля, а затем приглушённый голос. — Всё в порядке, Босс? Така моргнул, его глаза распахнулись от осознания произошедшего. Вашу мать, он только что дал пощёчину якудзе! И судя по тому, как эти всегда идеально уложенные тёмно-бордовые пряди упали на лицо мужчины, он ударил его достаточно сильно! Он тут же побледнел. Мне конец! Тору посмотрел на парня, который стоял на коленях между его ног, с таким презрением, что Такахиро тут же затрясся, как грёбанный осиновый листочек. Он не мог в это поверить! Как посмел этот мальчишка вот так вот ударить его? И даже в том долбанном ресторане мальчик дёрнул его за галстук, как будто у него было чёртово право на это! Как ты посмел—! — Всё в порядке, Рёта, — ответил он, прежде чем вновь опустить свой взгляд, которым он, казалось, пытался испепелить провинившегося парня. Конечно, Тору наслаждался этими злобными словами, этими искрами, что источали глаза Такахиро, всякий раз, когда встречались со взглядом Тору, но он должен установить границы. Черту, которая никогда не должна быть пересечена. Потому что никто — никогда — не давал пощёчин главе клана Ямашита и уходил живым после этого. Никто, даже этот Мориучи Такахиро, которым он грезил каждую ночь с того самого момента, как встретил его. Это правда, как бы жалко это не звучало. Он всегда мечтал об этом миниатюрном парнишке, который стонал, корчился и извивался под ним с растрепавшимися, пропитанными потом волосами, с полуприкрытыми — от удовольствия, изнеможения и, следовало ожидать, от страха и ненависти глазами. Его полные, опухшие губы были раскрыты, и его шея, плечи, грудь — вся его молочная кожа была покрыта засосами, синяками и укусами — следами, что показывали его принадлежность Тору. Его тело раскачивалось, когда он безжалостно толкался в него, задыхаясь от восхитительного чувства, когда плотное, горячее отверстие сжималось вокруг его твёрдого члена, даже если Такахиро уже умолял его: «хватит, остановись, я не хочу этого больше»— Тору облизал свои пересохшие от возбуждения губы, вспомнив каждую яркую деталь из этих снов. Каждый сладкий звук, что он мог вырвать из этих греховных губ, каждое трепетание этих необычайно длинных ресниц, каждое движение этого покрытого потом тела — Тору помнил всё. Он пытался избавиться от своего неудовлетворения через других, звонил своим предыдущим любимчикам, но прежде чем он успевал хотя бы раздеть их, образ Такахиро уже застилал его разум, делая его ещё более раздражённым, более отчаявшимся, более одержимым, чем он уже был.  Блин, я думал, что помру от перевозбуждения! Чёрт возьми! Тору мечтал каждую ночь, каждый час, каждую грёбанную секунду своей монотонной жизни о том, чтобы оттрахать этого мальчишку. Боже, как же он хотел погрузиться своим изнывающим членом глубоко в это соблазнительное тело, проникать глубже и глубже, до тех пор, пока Такахиро не сможет вспомнить даже своё имя. Он хотел держать его в своих руках, целовать его, развратить его и овладеть им, как не хотел никогда за свою жизнь.  И даже Сато Такеру, этот дерьмовый ресторан и гора бумажной работы в офисе не смогут помешать ему войти в эту упругую, узкую задницу. На самом деле, он был готов пустить пулю в голову любому, кто бы осмелился потревожить их сейчас. Тору никогда не был настолько безрассудным до этого. И это… это всё вина Такахиро. Такахиро, который наблюдал за всем своими большими, детскими глазами под ним. Ох. — Тебе правда не следовало делать этого, Такахиро, — сказал он, выделяя каждое слово, с восхищением наблюдая, как мальчик пытался выглядеть спокойным, но всё равно не мог скрыть свой страх. — Ты должен загладить свою вину передо мной, нээ? — Я н-не буду. Тору притянул парня ближе, его руки легли на плечи Такахиро, а ногти впивались в кожу, заставляя того шипеть от боли. Он непроизвольно взглянул на него, злобно, словно кот, собирающийся броситься на незнакомца. — Я думал, мы уже всё разъяснили, Такахиро, — сказал он приторно сладким голосом, толкая мальчика вниз — его рука встретилась с бессмысленным сопротивлением, с последней попыткой парнишки бороться с ним — пока тот полностью не опустился на колени, а его лицо не оказалось всего в нескольких сантиметрах от горящего паха Тору. — Я не спрашиваю твоего разрешения. Ты будешь делать то, что я прикажу, или ты вернешься домой и вместо своей квартиры увидишь пепелище, но ты же не хочешь этого, верно? Мальчик попытался вырваться и ударить его, но Тору был быстрее, сильнее, поэтому он уткнул вокалиста лицом прямо в ткань своих строгих брюк, что обтягивала его пах, но это не заставило Такахиро перестать бороться, извиваться и кричать. — Как ты смеешь?! Как ты, блять, смеешь угрожать мне вот так?! — шипел он, пытаясь скинуть руки со своих плеч. — Не смей втягивать в это Хироки, я клянусь, если ты хоть пальцем его тронешь, я, блять, убью тебя—хннн! — Что? — Тору самодовольно усмехнулся, крепко хватая эти вьющиеся локоны, убирая их назад, чтобы видеть гнев на лице Такахиро — его возбуждение распалялось ещё больше, становилось безумнее и сильнее, когда он смотрел в эти мокрые от слез, но всё ещё пылающие глаза. — Я бы хотел посмотреть на то, как ты пытаешься меня убить, Такахиро. Но ты не станешь этого делать… знаешь почему? — Подонок! Убийца! Насильник—! — шипел он. Вместо того, чтобы обидеться, Тору наслаждался этими резкими словами. Ах, его вспыльчивый котёночек никогда не перестанет его удивлять. Вот он, напуганный до смерти, стоит перед самым могущественным якудза в Токио и всё равно продолжает плеваться огнём и проклятиями. Дразнит, чертёнок. — Потому что ты не хочешь, чтобы что-то плохое произошло с твоим драгоценным отото, верно? Тору наблюдал за тем, как в уголках этих миндалевидных глаз появляются крупные слёзы. Он видел, как Такахиро отчаянно боролся внутри себя, как будто обдумывал, что важнее — его жизнь или жизнь его брата; его достоинство или благополучие его брата. Но прежде чем Такахиро сделает свой выбор, Тору уже знал, каким он будет. Тот, кто будет работать ночи напролёт, тот, кто будет ходить в клубы, чтобы петь и зарабатывать больше денег ради своего брата, определённо выберет оставить его в целости и сохранности. Тору дико усмехнулся, его пальцы нежно взъерошили мягкие, пушистые волосы парня.

***

Горячие слёзы застилали Таке глаза, когда он поднял свой взгляд на нависшего над ним якудзу. — Почему…? — его голос дрогнул и был едва слышен. — Почему ты вообще хочешь меня? Я неопытный. Конечно, ты мог бы— Красноволосый щёлкнул языком в несогласии, его пальцы не прекращали гладить Таку по голове, волосам и шее. Это заставляло его съёживаться в страхе, нежные прикосновения совсем не успокаивали, наоборот, они пугали его ещё больше. — Така… Такахиро…— с лёгким укором позвал он его, заполняя тишину на задних сиденьях своим низким грубым голосом. — Кто угодно может выйти на улицу и купить дешёвую шлюху, котёнок, — сказал он, перебив его. — Но непорочность… это то, — животная улыбка появилась на его губах. — Что очень сложно найти, — смягчив взгляд, он откинулся обратно на сиденье. — Иди сюда, не будь таким испуганным. Я обещаю, что не трону твоего драгоценного брата, если ты удовлетворишь меня, — его руки проследовали вниз к ремню и начали расстёгивать его, заставляя Таку растерянно нахмуриться. — Н-но— что..? — он громко сглотнул, потому что не мог же этот мужчина думать о том, чтобы попросить Таку… сделать ему минет, верно? Така не имел ни малейшего понятия о том, как делать это, потому что, во-первых, он мужчина и никогда не думал, что в будущем ему бы пригодилось умение отсасывать; и во-вторых, есть чёртова куча людей в квартале красных фонарей, которые гораздо более опытные, чем он! — Тебе понравится. Кроме того, если ты хорошо справишься, то возможно, я даже позволю тебе уйти вечером, мммм? — он ухмыльнулся ему, поглаживая себя через брюки. Его другая рука дотронулась до лица Таки, провела по гладкому подбородку, прежде чем подушечки его пальцев легли на полуоткрытые губы — касаясь, испытывая, почти умоляя их раскрыться шире. — К тому же, такой рот не должен пропадать зря. Така чувствовал, как горячие слёзы катились по его щекам. Хиро будет в порядке, если он сделает это…? Хиро не тронут, если он отсосёт этому ублюдку? И… и если он достаточно хорошо справится, он сможет пойти домой без, буквально, снова надранной задницы? Така облизал губы — нечаянно касаясь чужих пальцев на них — заставляя мужчину над ним издать тихий рык от этого дразнящего жеста. Он проигнорировал это, его тело само пыталось отодвинуться назад, но свободная рука остановила его и практически толкнула его чёртово лицо на теперь почти расстёгнутые брюки. Нет выхода. Я смогу сделать это… всего один раз… Ради Хироки… Страх давил на его плечи всё сильнее с каждым его вздохом, когда он наконец-то — неохотно — придвинулся немного вперёд. Якудза триумфально ухмылялся над ним, как чеширский кот, приглашающе раздвинув ноги. Он опёрся своими трясущимися руками на бёдра мужчины с красными волосами, наклонился вперёд и нерешительно провёл языком по ткани брюк вдоль члена — так же, как девушки делали в некоторых порно, что он смотрел. Он заработал негромкий стон от него, но ткань была настолько отвратительна на вкус, что его едва не начало тошнить. Разумеется, Така никогда и никому не делал минет, но он смотрел порно. Мне просто нужно сделать это. Дрожащими пальцами он расстегнул пуговицу и молнию. Он сглотнул, остановившись на мгновение, в последний раз пытаясь отступить, но пальцы якудзы были в его волосах, и он знал, что уже слишком поздно. Его рука скользнула под ткань брюк и вытащила твёрдую плоть. Ч-чёрт— Така почувствовал тошноту только при виде этого члена. Какого хрена, он знал, что он был больше, чем его собственный — его зад чертовски болел в тот раз — но увидеть этот член своими глазами? Така чуть не умер от унижения и страха, потому что— — Б-большой! — сказал он, поднимая свои широко распахнутые от ужаса глаза на мужчину, который снисходительно улыбался ему. — Я знаю, Такахиро… Но ты не понимаешь! Ты ожидаешь, что я… что я возьму эту… эту гигантскую хренотень в рот?! — О-он не поместится! — мрачно сказал он, прежде чем вновь взглянуть на член, который почти упирался в его подбородок. Он попытался отодвинуться от него, словно член мог его просто сожрать или что-то столь же ужасное. Как будто то, что этот… этот член находился прямо перед его лицом, было не достаточно пугающе само по себе. Лидер усмехнулся, гладя его по голове, словно ребёнка. — О, он должен поместиться. В конце концов, ты принял его в свою тугую попку в прошлый раз, помнишь? Така помнил. И он хотел ударить себя из-за дрожи, что пробежала по его позвоночнику от этих воспоминаний. — Но это другое! — он попытался возразить и бороться с давлением на затылке. — Она… она может растягиваться, а мой рот нет! Он улыбнулся ему, как будто Така только что сказал что-то настолько глупое. — Тогда нам просто нужно попытаться разобраться с этим, нээ? О, Боги на небесах. Пожалуйста, убейте меня прямо сейчас, пожалуйста, пусть эта машина отправится прямиком в чёртову реку или взорвётся, или ещё что-нибудь— Его глаза расширились от ужаса, он с трудом сглотнул и уставился на злополучный член прямо перед своими глазами. Он… он просто должен взять его в рот, да? Он сможет сделать это. И пока его решимость окончательно не угасла, Така взял член якудзы обеими руками, мягко обхватывая и поддерживая его своими женственными пальцами. Якудза шумно выдохнул над ним, сильнее зарываясь пальцами в его волосы. Он был толстым и длинным, большим и горячим в руке Таки. Ч-что теперь…? Он прикусил губу от неуверенности в своём следующем действии и начал неторопливо поглаживать член рукой, пытаясь ещё немного оттянуть тот момент, когда он засунет его себе в рот. Красноволосый не долго позволял ему эту вольность, его терпение —«Ах, поспеши и начни сосать его уже!» — быстро иссякло, он потянул Таку вперёд, утыкая его носом в завитки тёмных волос у основания своего члена. Ох, дерьмо, дерьмо, я правда собираюсь сделать это— Крепко зажмурив глаза, Така медленно открыл рот и не спеша обхватил якудзу. Лидер издал громкий стон, который перепугал его до усрачки, и внезапно подался бёдрами вперёд, заставляя Такахиро задохнуться от неожиданности и отстраниться. — Какого хе…— он начал жаловаться, уставившись на него своими сверкающими от ненависти глазами. — Прости, — с восторгом прошептал мужчина с красными волосами совершенно неискренне. — Я забыл на мгновение, что ты у нас тут девственник не-девственник. Что это вообще должно значить? Но Таке не было дано достаточно времени, чтобы подумать об этом, потому что мужчина уже призывал его продолжить, и, поскольку он не хотел ничего, кроме как поскорей закончить со всем этим, он тяжело вздохнул, прежде чем возобновить свои действия. Он сжал свою свободную руку в кулак, сосредотачиваясь на боли от впивающихся в ладонь ногтей, снова вбирая в рот якудзу, но он был таким, таким большим, что глаза Таки начало щипать от ещё большего количества слёз. Он не мог взять даже половину члена в рот, и уже чувствовал, что давился. — Ну же, — промурлыкал мужчина над ним, как будто не наблюдал за тем, как Така перед ним задыхался от его огромного члена. — Возьми его весь, Такахиро… Взять его весь?! Взять его весь?! Тогда почему бы тебе не попытаться засунуть себе в глотку такой же огромный хер, как у тебя, а?! Он поднял глаза и кинул на него недовольный взгляд, но, тем не менее, возобновил работу. Член у него во рту казался таким чужим — я знаю, я говорил это уже миллион раз, но он правда большой — и скользким, и мягким, и твёрдым одновременно. И вкус был совершенно неожиданным, не похожим ни на что. Так вот как это ощущалось, когда он… Кадры из его ночных кошмаров хлынули в его сознание и, чтобы избавиться от них, он начал двигать головой. Якудза был невероятно шумным над ним, когда он обвёл языком головку, слизывая каплю выступившей смазки. Он отстранился со вздохом — нуждаясь в кислороде. Ниточка слюны всё ещё соединяла его губы с головкой члена, и такой вид, очевидно, был слишком развратным для чересчур-извращённого красноволосого. — Блять, посмотри на себя, Така, — простонал он, вскидывая бёдра. — У тебя отлично получается. Это была совершенно нежелательная похвала, но Така чувствовал, что в любом случае откликался на неё. Во всём виноваты его бесконечные сны, во всём виноваты те случаи, когда якудза хвалил его, и предательское тело Таки реагировало, как будто он был чёртовой шлюхой, что обожала это внимание. Набравшись смелости — подгоняемый отчаянием и желанием заставить его кончить и наконец-то выбраться отсюда — он снова вобрал мужчину в теплоту своего рта, стараясь взять глубже и глубже. Его взгляд стал размытым, дыхание сбилось, когда его губы сомкнулись вокруг твёрдой плоти, он попытался расслабиться, чтобы пропустить член якудзы ещё дальше в своё горло. Руки мужчины покоились на его голове, помогая ему, опуская его ниже, он двигал бёдрами, чтобы встретить его рот, пока Така качал головой вверх и вниз. Чем больше он облизывал и сосал его, тем более солёным становился вкус, и чувство страха снова расцветало в груди Таки. Но он продолжал двигать головой в неизменном темпе, время от времени отстраняясь для глотка воздуха. В машине было так тихо, Така слышал все эти влажные, непристойные звуки из своего рта, когда он сосал не что иное, как чужой член. Это было… странно, но просто слыша эти отчаянные стоны и удовлетворённое шипение от мужчины, которого он ублажал, Така ощущал, как… незнакомое и неописуемое чувство появлялось в его груди. Он незаметно поднял взгляд, и его сердце начало биться быстрее, когда он наблюдал за тяжело дышащим, возбуждённым якудза над собой. Он… это настолько отличалось от его обычно спокойного, собранного и хладнокровного вида — он выглядел таким доведённым до отчаяния, таким удовлетворённым, таким до ужаса развратным в тот момент, что Така не мог удержаться от этого извращённого чувства гордости, которое зашкаливало в каждой клеточке его тела. Он сделал это. Он мог заставить его забыть свою обычную дерзость, требовательность и самообладание. Така может заставить его извиваться, стонать, тяжело дышать и задыхаться, как чёртового пса во время гона. Ни хрена себееее… Чувство силы и искажённой формы господства неслось по его венам, от того, что он был причиной этого совершенно развратного выражения на лице мужчины с красными волосами. Он застонал от своих тёмных, извращённых мыслей, прежде чем снова опуститься к нему — в этот раз с бóльшим рвением — всем своим существом стремясь к тому, чтобы заставить его кончить, как можно скорее. Якудза дёрнулся, но он удержал его бёдра, когда тот всё продолжал стонать и хрипеть. — Така, Такахиро, боже! — с трудом произносил он, его руки временами скользили по Такиной шее или забирались под воротник рубашки, прежде чем снова крепко сжать его волосы. — Так, так хорошо. — Аники. Така замер, в шоке открыв рот, из-за чего член якудзы выпал из него с непристойным хлюпающим звуком. Хлопая глазами, он сглотнул, чувствуя совершенно незнакомый вкус на губах, когда очнулся от своего потрясения. Какого хера. Когда он начал думать так?! Как будто он мог властвовать на этим мудаком — ублюдком, который угрожал отнять у него всё — просто используя свой рот, чтобы доставить тому удовольствие. Когда он начал воспринимать это как вызов, чтобы угодить ему и заставить того чувствовать удовлетворение вместо того, чтобы просто невольно сделать это? — Босс. Гробовая тишина. В ужасе он осмелился взглянуть на красноволосого. Его ледяные глаза были полны злости, поэтому Така решил вести себя как можно тише. Каким бы упёртым он ни был, он не хотел испытать на себе взгляд этих убийственных глаз. — Что? — прошипел якудза, нажав на кнопку, вероятно предназначенную для связи с людьми впереди — о боже, я почти забыл, что мы не одни в этой машине, чёрт возьми! — Мы близко, Аники, — отчётливый голос Томои заставил Таку задуматься, могли ли они слышать все те непристойные звуки, которые исходили от его действий. Близко к чему? — Замечательно. Подождите немного, — ответил он, махнув рукой, и, глубоко вздохнув, покачал головой из стороны в сторону, как бы разминая шею. Он снова нажал кнопку, прежде чем опустить глаза на Таку. Его мрачный напряжённый взгляд смягчился, пальцы подцепили подбородок Таки, чтобы поднять его. — Я извиняюсь, мой дорогой котёнок, но нам придётся закончить немного быстрей, чем мы планировали. Что ты имеешь в виду— Внезапно, якудза грубо схватил Таку за волосы обеими руками и потянул его вверх, заставляя приподняться. Така издал болезненный громкий стон, но следовал движениям изо всех сил, насколько позволяло ему его растерянное слабое сознание. В тот момент, когда он осмелился открыть рот, якудза засунул — огромный, твёрдый и такой, такой горячий член ему в рот, с каждым толчком доставая ему до самой глотки. Така чувствовал, как он давился и задыхался из-за толстой плоти, что неудержимо вторгалась в его рот. Слёзы градом катились из его глаз, а его руки не были способны ни на что, кроме как отчаянно цепляться за бёдра лидера. Пожалуйста, заканчивай. Пожалуйста, заканчивай—мпф! Стоны якудзы становились всё громче, а его толчки делались быстрее и беспорядочнее—«хорошо, так, блять, горячо и плотно!» — заставляя Таку хмуриться, а его челюсть ужасно болеть, когда он пытался принять его полностью, до тех пор пока он не выскользнул из губ Таки. Горячее, белое семя брызнуло на его лицо, когда член покинул его рот. Какого хе— Он ахнул от неожиданности, сперма попала на его ресницы и в рот. Красноволосый несколько раз плавно провел по члену, оставляя последние капли своего семени на губах Таки. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух и наблюдая этими тёмно-обсидиановыми глазами из-под тяжёлых век за тем, как его сперма заливала потрясённое раскрасневшееся лицо Таки — прежде чем провести головкой члена по нему, ещё больше покрывая его своим собственным семенем. Ещё один стон, и Така знал, что он закончил. Но вместо того, чтобы отпустить его, лидер имел наглость провести по его влажным, блестящим губам головкой своего обмякшего члена, прежде чем легко скользнуть обратно в его рот. Ты всё ещё не закончил?! — Оближи. Что. Така в недоумении смотрел на него, заметив удовлетворённое выражение на лице якудзы — его брови были нахмурены, глаза полуприкрыты, но всё также блестели жестокостью, а его губы были приоткрыты, он ухмыльнулся ему — обещая что-то плачевное, если он тут же не подчинится. П-просто ещё немного… Така нехотя медленно повиновался, начиная слизывать — жмурясь от горького, солоноватого вкуса — сперму с почти неэрегированного, но всё равно до усрачки пугающего члена — пока не слизал её всю. Удовлетворённый, якудза вытащил свой член из его рта, наконец-то, выпуская Таку из своей хватки, и застегнул брюки. Така смотрел на него безо всякого интереса, вытирая губы рукавом рубашки, его сознание пошатнулось от тех деяний, что он только что совершил. Он хотел вернуться домой, он же может вернуться домой сейчас, когда якудза удовлетворён, верно? Хиро будет в безопасности, они будут в безопасности, даже если это только на сегодняшнюю ночь. И всё, что потребовалось он него, это отсосать мужчине, который изнасиловал его несколько недель назад. Така хотел разрыдаться от всей этой иронии, но не мог. Он сохранит слёзы до того момента, как вернётся домой, когда он будет один и закроется в ванной. И тогда он будет опустошать свой желудок, чистить и чистить зубы до тех пор, пока не перестанет ощущать вкус мужчины. Он будет мыть лицо, тереть его, пока не будет больше чувствовать тёплой, густой влаги, разбрызганной по нему. Потом он будет плакать, рыдать и выть, до тех пор пока не сможет забыться, пока его глаза не покраснеют и не заболят, пока он не сможет больше бодрствовать. Он вздохнул от этих мыслей, нерешительно посмотрев на мужчину, который теперь чрезвычайно спокойно доставал носовой платок из кармана своего костюма. Он снова выглядел как обычный якудза — собранный и уравновешенный — на самом деле, если бы не румянец на его бледной коже и ниспадающие на лицо пряди красных волос, Така бы с трудом поверил, что он сделал ему минет только что — в то время как Така дрожал и корчился от стыда на полу машины, а белая сперма красовалась на всём его лице — всё его существо было беспорядком. Он попытался облизать губы, хмурясь от горького вкуса. — Я…— начал он, голос охрип до неузнаваемости. Каждое слово, что он произносил, причиняло неимоверную боль, особенно после того, как его трахали в рот этим гигантским членом. — Я… могу теперь идти? — спросил он с надеждой, тихим, испуганным голосом. Мужчина посмотрел на него, прежде чем без слов притянуть его лицо ближе, чтобы вытереть с него белёсые капли своим носовым платком. — Ммм, ты справился лучше, чем я ожидал, — сказал он, сердце Таки застучало быстрее, он трепетал от надежды, от желания отправиться домой, подставляя своё лицо мужчине. Он зажмурился сам по себе, почувствовав, как мягкая ткань вытирала сперму с его ресниц, щёк и уголков губ, перед тем, как снова открыть глаза, блестящие детским волнением.  — Так я могу… могу пойти сейчас? Якудза улыбнулся ему — ласково, благосклонно, снисходительно — Така наклонил голову в замешательстве и внезапно — в страхе — потому что он выглядел пугающе, улыбаясь вот так, напоминая ему… Он выглядел также, когда… Така сглотнул, ужас и разочарование осели где-то в животе, когда он попытался отстраниться. Машина становилась, но он не обратил на это внимания, потому что… потому что… Именно так якудза выглядел, когда насиловал его, брал его против его воли — даже если Така уже захлёбывался слезами, умоляя его остановиться. Эта… эта жуткая, кривая, надменная ухмылка… — Ах, но ночь ещё только начинается, не думаешь так? — спросил он, его голос был низким и хриплым, когда его рука легла на затылок Таки. Он вздрогнул от прикосновения, его сознание кричало нет, нет, как ты можешь делать это со мной, ты— — Н-но ты говорил мне… ты сказал, я… — он начал заикаться, когда слёзы снова полились из его глаз. — Я… я же хорошо это сделал, да? Я был хорошим… хорошим…— крупные горячие капли катились по его щекам, когда осознание больно ударило его. Мужчина улыбнулся ему. — Ах, Такахиро… — он разочарованно покачал головой, а потом ударил его по затылку, чтобы Така потерял сознание. — Ты должен был как следует подумать, прежде чем доверять словам якудза… Блять, я такой идиот, что попал в эту ловушку дважды! Горечь обиды и сожаления осталась на его губах, и последнее, что он помнил, прежде чем его сознание затуманилось и улетучилось, была широкая, широкая, безумная ухмылка на тонких губах мужчины с красными волосами. Я так обречён.