Привкус пепла

Подъехав к месту, желтая машина с белым маячком на крыше мягко остановилась. Тарасов, сидевший внутри, был уже на взводе, как-никак, он опаздывал. Почти вбежав на место преступления, Боря молча раскрыл свое удостоверение дежурному, которые безразлично поднял ограждающую ленту, давая Тарасову пройти. Боря сразу огляделся. Посреди улицы лежал труп, уже укрытый белым полотном, повсюду бегали сотрудники полиции, постоянно что-то выясняя друг у друга, при этом мешаясь под ногами. Не обращая ни на кого внимание, Боря подошел к мертвому и, присев на корточки, осторожно приподнял край полотна. Перед лицом Тарасова лежал молодой парнишка с разбитой головой и застывшим выражением удивления на лице. Свет, когда-то горевший в глазах этого человека уже давно потух, остались лишь последствия, которые по воле случая, будет разбирать именно Борис. Тарасов спокойно достал из кармана запечатанную пачку перчаток и, небрежно сорвав пломбу, натянул их на руки, по которым сразу пошло тепло, не способное нормально выходить из-за плотности защитных перчаток. Боря осторожно провел пальцами по векам, закрывая глаза и хоть он не сильно верил в Бога или посещал церковь, мертвых, особенно безжалостно убитых, он уважал. Тяжело вздохнув, Тарасов начал искать рядом своего помощника, которого давно все называли Шотландцем, в основном из-за чрезмерного упоминания им об этой стране, когда надо и не надо. И хоть он и был со странностями, Тарасов видел в нем талант, потому негласно взял его под свое крыло, после чего их вместе видели на местах преступления почти постоянно. Но в этот раз товарища не было, поэтому Боря сразу пошел к ближайшему скучающему офицеру, который как только увидел Тарасова, сразу отвлекся от личных дел и встал по стойке «смирно». Подобная театральщина не удивляла Бизона, напротив, с течением времени, это его даже забавляло. — Вольно, — чуть с усмешкой произнес Тарасов, похлопывая офицера по плечу. — Давай, рассказывай. — Мужчина, 22 года. Личность мы еще не установили, но прикладываем все усилия, — немного волнуясь, отвечал офицер, невооруженным глазом было заметно, что еще совсем зеленый. — Ну да, рассказывай. Ладно, тут я все понял, — проговаривал Бизон, оглядываясь по сторонам в поисках кого-то. — Так, я не понял?! Вы вызвали меня и знаете, как я работаю. Где криминалисты?! — начал повышать голос Тарасов, отчего молодой офицер весь покрылся испариной, явно не ожидая такой реакции. — Т-т-так они уехали, почти 20 минут н-н-н-назад, — чуть заикаясь, отвечал он. — А чего это они так быстро, я не понял?! — продолжал негодовать Боря. — Они приехали, сняли все, что хотели и уехали. — Класс! А убрать тело они не догадались что-ли? Правильно, давайте будем пугать проходящих мимо зевак, — чуть остудившись, Боря продолжил, — так, тело запаковать и на полное вскрытие. Мне нужен отчет завтра, не увижу его до 10 часов, пойду вскрывать этих судмедов лично. Пока Тарасов диктовал, невольно прилепившийся к нему офицер судорожно все записывал и на скорую руку раздавал указания мимо проходящим сотрудникам МВД. Тут Тарасов резко подскочил к телу убитого и начал рассматривать его затылок. Чуть осмотрев, он другой рукой подтянул к себе того офицера и сказал ему тихо: — Оцепите район, но тихо. Где-то должна будет валяться винтовка М4А1. — Почему вы так решили? — решил полюбопытствовать офицер. — Рубцы на затылке. Только с М4 можно так прикладом уложить. — Но это же смешно! Это как его ударили, что он умер? И кто будет так выкидывать оружие? — не понимал офицер, возмущаясь. — Так, как ты со старшим по званию разговариваешь. Не задавай глупых вопросов. Испугались, видать. Они хорошо продумали это убийство, но сделали слишком небрежно. А тут, — указал Боря на отдельно пробитую часть затылка, — били целенаправленно, сознательно, поэтому рубцы остались такие явные, — сделал профессиональное заключение Боря. Еще раз встав, он отряхнул штаны и медленно побрел с места преступления. Завтрашний день ему не сулил ничего хорошего, но Тарасов словно уже знал это и морально готовился к чему-то. Чему-то, что не даёт ему покоя, будто надвигающаяся буря, после долго затишья. Раннее утро, солнце только-только выглянуло из-за горизонта, озаряя своим светом мрачное небо и крупные высотки, окрашенные в во всевозможные оттенки красного и синего. Облака, пока еще серые, начинают светиться белым в небе, создавая неповторимую картину над Москвой. У большого здания, вокруг которого уже начала собираться толпа зевак, напротив входа стоял высокий крупный мужчина. Он был одет в красивую строгую, синюю форму, а через плечо висел чёрный плащ. В его крепкой руке был черный дипломат, обрамленный серебристым покрытием. Тарасов почти не выспался, он долго готовился к этому заседанию. И сейчас ему впервые приходится идти в то место, где в его руках будет судьба человека. Боря тяжело вздохнул, достал паспорт и удостоверение, проверив их на всякий случай и направился к большим деревянным дверям. Пройдя внутрь, его обдало прохладным воздухом кондиционера, а впереди его уже ждал скучающий сотрудник, небрежно кладущий газету к себе на стол и протягивающий руки к микрофону. — Паспорт, удостоверение, дело. Все металлические предметы в ящик, — абсолютно безэмоционально произнес мужчина по ту сторону окна. Тарасов положил в ящик телефон, ремень, ключи и бумажник, одновременно протягивая требуемые от него документы. Тут стекло перед Борей резко потемнело, не давая ему возможности посмотреть, что делает человек с его вещами. Боря отвернулся к рамке, которая довольно пискнула и, моргнув зеленым, опустила створки, давая Тарасову возможность пройти. Уже внутри, Боря забрал свои вещи, сдал куртку в гардероб и, небрежно подергивая желтый квадратный номерок с пластиковыми вставками, пошел искать свой зал. Поиск не прошел даром и через 15 минут Боря уже стоял у входа в зал суда, над дверью которого была золотистая надпись на темном коричневом фоне — Кравченко Ю.М. Боря присел на скамейку, напротив зала суда и достал телефон. Несколько сообщений от знакомых из СК, немного рекламы, «Куда уж без нее в наше время» — пронеслось в голове у Бори, но все его внимание сконцентрировалось на сообщении от Умы, над которым была золотая звездочка. «Удачи, позвони, как все закончится.» — так гласило сообщение. От мыслей Борю отвлек пожилой мужчина, в котором Тарасов узнал своего начальника, Владимира Сергеевича Макаров, вид у которого тоже был потрепанный. Он прошел через огонь, воду и медные трубы, причем это даже не фигурально, этот человек лично вытащил полсотни людей из завала, еще во времена войны в Афганистане. — Доброе утро, Борь, — спокойным тоном произнес он, поглядывая на время, — ты рано приехал, еще час до начала заседания. — Доброе утро, Владимир Сергеевич. Я специально пораньше приехал, — ответил Боря. — Молодец, — немного улыбнулся Макаров, похлопав по плечу товарища, — есть кое-какие изменения. — Да? — От стороны обвинения буду выступать я. Ты пойдешь, как ведущий дело в списке. Тарасов был немного растерян. Он широко раскрыл глаза, ведь он ждал того, что будет выступать, как обвинитель, а его прямо тут переставили. Но Макаров не закончил: — Мы потребуем 15 лет строго режима по 105-й в двух частях. А в следующий раз сам займешь мое место. — Что, простите? — немного не понял Боря. — Я хочу уйти в отставку, Борь. Устал я, жизни посмотрел, смерть видел, думаю отдохнуть. И я хочу оставить свое место тебе. — Но разве это не решается выше? На ваше место стоит большая очередь, каждый готов идти по головам. А когда узнают, что я займу ваш пост, боюсь представить… — Да, решается. Борь, я тебя знаю не первый год. Не могу поверить, что ты чего-то боишься. Ты ведь со смертью всю жизнь в прятки играл, а тут какие-то завистливых тварей забоялся. Однако, я знаю пару людей, которые имеют значение, — хитро подмигнул Тарасову Владимир Сергеевич. — И когда вы собираетесь уйти? — Как закончу дела. Где-то через полгода, думаю. Боря погрузился в раздумья. Предложение было поистине заманчивым, осталось лишь сказать «Да» и можно стать одним из самых влиятельных людей в стране, но нужно ли ему это, готов ли он променять хоть какую-то активность на бумажную рутину… — Спасибо. Я подумаю, — коротко ответил Тарасов. — Не тяни с ответом, Борь. Еще час Тарасов сидел, размышляя о произошедшем. Он понимал, что что-то грядет, не просто так на него вновь вышел Булатов, вернулась Ума, сейчас Макаров снял его с долгих переговоров в суде и почти назначил на крупную должность. Боря решил написать Уме о своих мыслях, но, как назло, телефон грустно отозвался об отсутствии сигнала и почти нулевом заряде батареи. «Проклятье», — это было сейчас некстати. Время пролетело незаметно, пока Борю не окликнули из зала суда. Тарасов встал, чуть расправил китель и зашел в сопровождении судебного пристава. Стоило ему зайти, его сразу окружили другие сотрудники, проводя по нему ручными металлоискателями, ощупывая карманы и опрашивая на предмет взрывчатки. — Ждите, вас позовут, — сказал один из приставов. Долго ждать Боре не пришлось. Громкий крик из зала «Тарасов, в зал!» сразу привел в движение Борю, который быстрым шагом зашел в зал. Перед ним была крупная трибуна, дальше сидел судья, по правую руку, в клетке, сидел Тихонов, вокруг которого кружился адвокат, а слева, посреди разложенных бумаг сидел Макаров. Боря спокойно зашел за трибуну, после чего положил руки прямо на поверхность. — Вас зовут Тарасов Борис Андреевич? — спросил судья, на лице которого висели очки, за которыми были проницательные зеленые глаза. — Да, ваша честь, — отрапортовал Тарасов. — Вы принимали участие в ведении дела подсудимого Тихонова? — Я был ведущим следователем. — Хорошо, довольно проговорил Кравченко, немного откинувшись на спинку кресла, — сторона обвинения может начинать опрос свидетеля. Первым встал Макаров, который понимающе кивнул Боре, что сейчас начнется «ад и Израиль». — Борис Андреевич, скажите, какие мероприятия вы провели по выяснению личности подсудимого? — Я и моя команда провели полный опрос свидетелей в лице соседей и сожителей, собрали полный комплект улик, затем система оповещения доложила, что Тихонов решил покинуть Москву через платную трассу, где его и задержали на КПП. — Сразу ли подсудимый признал вину? — Нет. Только в допросной комнате он уже сознался в совершении преступления. — Вы сказали ему, что за дачу ложных показаний его ждет уголовное преследование? — Да, в первую очередь, я ему разъяснил его права. Макаров довольно улыбнулся и повернулся к судье, который явно был увлечен процессом: — Ваша честь, мы закончили. — Хорошо. Сторона защиты, прошу. Сев, Макаров начал исследовать свои бумаги, полностью уткнувшись носом в стол. Одновременно с адвокатом встал и сам Тихонов, который был уж очень расслабленным. — Борис Андреевич, как давно вы служите закону? — Два года, сразу после снятия со службы в спецвойсках. — И вам доводилось видеть смерть? Этот вопрос Боря не ждал. Конечно, конечно он видел смерть. Перед глазами Тарасова пролетели бессчетные лица, холодные и в агонии, безумцы и подонки, которых устранить было святым делом. — Да, — кратко ответил Боря, сглотнув. Хоть он и знал уже, что это такое, но сейчас, спустя 2 года, это стало сложнее. — Скажите, вы часто избивали подсудимого? — Что? С чего бы мне это делать? — Тарасов был заметно удивлен. — Защите известно, что вы тянули с делом, потому что не могли найти подозреваемого, а тут вам так удачно под руку попался мой подзащитный, — хитро отмечал мужчина в пиджаке, который почти с усмешкой чеканил каждое слово. — Да, мы размышляли над тем, кто убийца, тут чистая правда. Но на господина Тихонова указывают все улики, в том числе его признание… — Которое вы из него силой выбили! — резко перебил Борю адвокат, отчего Тарасов начал кипятиться. — Есть ли доказательства причинения вреда здоровью? — вмешался судья. — Да, ваша честь. Гром грянул, где не ждали. Боря не бил его, конечно. Но синяки или следы можно получить было и в СИЗО, и в допросной. Но Боря даже думать о последнем не хотел, всех работающих с ним он более-менее знал и точно мог поручиться, что они не избили бы Тихонова просто за ради признания. — Передо мной медицинский осмотр Тихонова. Побои, нанесенные подсудимому, носят средний и тяжелый характер, получение связано с беспомощностью пострадавшего. Это я уже цитирую заключение криминалиста, который повторно осмотрел Тихонова. — Ваша честь, протестую, имеются звуковые записи всех разговоров с подсудимым. И там удары были бы слышны, — вмешался Макаров. — Протест отклонен, — отрезал Кравченко, отложивший полученную от адвоката папку. — Ваша честь, разрешите сказать, — начал Боря, получив одобрительный кивок от судьи перед ним, — лгать в зале суда запрещено, мне это известно. И раз уж на то пошло, что защита начала грязно играть, тогда давайте я выскажусь. — Осторожно, Тарасов. Клевета в зале суда также наказуема, — предостерег его Кравченко. — Да, ваша честь. В ходе следствия были выявлены улики, говорящие о вине подсудимого, верно. Но за годы службы я научился видеть ложь и если бы была возможность, я бы проверил его на полиграфе, но мне было отказано без объяснения причин. Я с подсудимым говорил множество раз, потому что есть твердое убеждение, что он кого-то покрывает. — Протестую, ваша честь. Этот человек просто наговаривает на подсудимого! — вновь перебил Тарасова адвокат, что начинало изрядно бесить Борю. — Протест принят, это абсолютно бездоказательно, что вы сейчас сказали. Выношу первое предупреждение Тарасову Борису Андреевичу. Тут уже Макаров удивился. Никаких подобных предупреждений быть не должно, но вот, Кравченко прямо сейчас сводит небо и землю. — Протестую, показания свидетеля — его личное мнение на ситуацию с доказательствами его точки зрения, осуждение этого — принятие судом конкретной стороны, что недопустимо! — Макаров не сдержался, подобное поведение у судьи было просто возмутительно. — Протест не принят. И если такое повторится, то показания обвинения, начиная с Тарасова, будут сняты. Сейчас это — неуважение к суду. — Я вас понял, — с этими словами Макаров уселся и очень внимательно начал следить за Борей и адвокатом. — Защита, продолжайте, — объявил судья. — Да, ваша честь, — произнес адвокат, поклонившись. Затем он повернулся к Боре и продолжил: Борис Андреевич, скажите, вы женаты? — Нет, — строго произнес Боря, понимая, что любое лишнее слово будет стоить ему этих показаний. Но все же, слова его задели. Тарасов вспомнил встречу с Умой, их прогулку, общение, однако, сейчас было не время уходить в воспоминания. — Это очень удобно, не так ли? Потому что вы вполне могли убить тех двух девушек, после того, как узнали, что одна из них замужем, тем более, вы после службы, где учат убивать! А подсудимый, который на самом деле не виновен, сейчас — подставное лицо, которое отдувается за вас! С каждым словом этого человека лицо у Бори все сильнее менялось. Это было полнейшее безумие, все что сейчас говорят — небылицы! Но адвокат не унимался: — Прошу суд обратить внимание, что Борис Андреевич занимает достаточно влиятельный пост, чтобы повлиять на ход дела. Поэтому прошу не учитывать улики, в состав которых входят протоколы допросов и признание подсудимого. — Просьба отклонена. Однако я вынужден признать доводы защиты. Вы действительно могли оказать влияние на ход расследования, что проверить сейчас невозможно, — судья слегка протер очки и повернулся к адвокату: Это все? — Да, ваша честь, — откланившись, адвокат вернулся на свое место. — Борис Андреевич, спасибо за показания. Вы можете покинуть зал заседания. Тарасов повернулся спиной и пошел на выход из этого зала. Его переполнял гнев, он был в ярости от дерзости какого-то адвоката! Дальше все было, как в тумане. Выйдя из зала суда, Боря еле-еле сдержал свои эмоции, которые так старательно пытались вырваться наружу. Забрав свой плащ, он прошел КПП и вышел из здания. Только там его взгляд прояснился, вновь наполнившись яростью, которую Боря просто не смог сдержать. Он думал вызвать такси, чтобы доехать до дома, не желая уничтожить всех участников движения в гневе, но увы, стоило ему разблокировать устройство, оно печально пискнуло и отключилось. Тогда Тарасов в ярости со всей силы бросил телефон о плитку, отчего тот сильно отскочил прямо на тротуар. Боря выдохнул, чуть успокоился и, спустившись вниз, забрал телефон. Благо, тот был в противоударном чехле, поэтому все следы, что были на нем — лишь пыль и грязь. Боря отряхнул телефон, чуть поводил пальцем по экрану, словно проверяя его на призрачные трещины и довольно улыбнувшись, убрал его в карман. Развернувшись, Тарасов медленно направился в сторону парковки, где одиноко стоял черный Mitsubishi Pajero. Сев внутрь и заведя машину, Боря быстро подключил телефон на зарядку и включил радио, чтобы поскорее прошло время до нормального состояния телефона. Сначала ему попадалась сплошная классика, которую Боря не стал слушать, переключившись на следующую радиостанцию, Борис услышал очередную муть про заговоры пришельцев и мирового правительства, от которого Боря вмиг мог придти в бешенство. Листая станцию за станцией, Борис остановился на непонятной радиостанции, где, похоже, крутили аудиозаписи с телеэфиров прошлого вечера. В записи, которая играла в этот раз шел спор между политиками, которых нередко прерывал журналист, постоянно уводящий разговор в неизвестные дебри. На удивление, Тарасова затянули эти дебаты. Заслушавшись криками одного из политиков, Борис и не заметил, как быстро пролетело время. Просидев в таком состоянии минут 30, Боря уткнулся в телефон, который сообщил, что зарядился на 34 процента и что все это время, что он был разряжен, Тарасову писала и звонила Ума, которая сейчас была либо в ярости, что вероятнее, либо в депрессии. На экране высветилось 4 пропущенных вызова и 15 сообщений. Увидев последнее сообщение «Все, Тарасов, я все поняла. Пока.», он принялся звонить Умановой, чтобы объяснить почему он не отвечал на сообщения и звонки, но, как назло ему, Олеся сначала сбрасывала вызовы, после чего выключила телефон. Данная ситуация ужасно взбесила Тарасова, а все то, что накопилось за день, полностью вывело его из себя. Ударив руками по рулю, Бизон опустил голову на руки, которые так и остались лежать на руле. Пробубнив что-то себе под нос, правая рука потянулась к бардачку, открыв его, он без особого труда достал пачку сигарет, которые хранились на всякий случай. Достав сигарету из пачки, Борис вышел из машины. Облокотившись о капот машины, Бизон прикурил сигарету и направил свой взор в сторону небольшой аллеи, которая протягивалась вдоль бульвара. После каждой длинной затяжки, мысли постепенно приходили в порядок. Заметив вдалеке знакомый силуэт, Боря сначала не поверил своим глазам. Чем ближе девушка подходила, тем меньше он сомневался в то, что это плод его фантазии. Не долго думая он побежал к ней. — Девушка, куда вы так спешите? — вытянув наушник из уха Умановой, Борис взял ее за руку и сжал крепче, чтобы она не вырвалась. — Аппарат абонента выключен или просто не хочет с вами говорить, — обиженно ответила Ума, пытаясь высвободиться из его мертвой хватки, хотя знает, что это не возможно. — Олесь, стой, дай мне все объяснить, — остановив Лесю, Боря развернул ее лицом к себе и начал смотреть ей прямо в глаза, не обращая внимание на то, что она периодически отводила взгляд в сторону. — Не хочу ничего слушать, — снаружи она была непоколебима, но внутри она была готова его слушать и Тарасов это прекрасно знал. — Я хотел ответить тебе на твое сообщение, но у меня разрядился телефон. Я думал в зале суда смогу поставить телефон на зарядку, но все повернулось ко мне не тем местом… Представляешь, я был даже не обвинителем, а просто свидетелем, но об этом потом. Как только зарядил телефон в машине, так сразу пытался позвонить тебе, но ты сбрасывала. А сейчас ты себя ведешь, как маленький ребёнок. — Стой, Борь, а давно это ты опять начал курить? — перебила его речь Олеся, принюхавшись к одежде Тарасова. Она практически сразу учуяла противный запах сигарет. — Пообещай мне, что ты больше не будешь курить. — Обещать не могу. Пойми, бывают такие моменты, когда сигареты прекрасно успокаивают нервы. Ты меня простила? — Борис все так же смотрел Уме в глаза и видел, как появилось волнение на ее лице, после слов о суде. — Пойдем в парк погуляем и ты мне расскажешь, все то, что было сегодня в суде. Поняв, что Олеся его простила, Бизон обнял Уму за талию и нежно ее поцеловал. Хоть что-то сегодня идет в пользу Тарасова. Отстранившись от Умановой, Бизон взял ее за руку и направился в сторону парка. Гуляя по виляющим тропинкам парка, Боря и Олеся шли за руку и ели мороженное. Он ей рассказывал все то, что происходило в суде до мельчайших подробностях, не забывая жестикулировать и осыпать не самыми приятными словами судью и адвоката. Олеся слушала его рассказ взахлеб, не забывая вставлять свои реплики и подбадривать своего командира. Проходя мимо пруда, на котором парочки катались на лодках, Олеся предложила присесть на лавку под массивным дубом, который своей могучей кроной укрыл пару в тени от жаркого солнца. Сидя на лавке, уже Борис слушал истории Олеси взахлеб, но ее историю прервал звук сообщения, через 10 секунд тоже самое пришло на телефон Бизона. Достав свои смартфоны из кармана, они принялись читать сообщение, которое поступило к ним от незнакомого номера. «Сегодня, в 15:28 была взорвана машина Пригова В.В., просим вас явиться в Санкт-Петербург для опознания тела и организации похорон, примите наши соболезнования.» — Пригов, — произнесли в унисон ребята. Слезы покатились сами собой по щекам Олеси, она уткнулась лицом в грудь Бизона. Он ее крепко обнял и зарылся носом в ее темных волосах. Несмотря на то, что во всем был виноват Пригов, ребята не могли сдержаться от нахлынувших слез. Слишком был дорог, слишком они его любили, несмотря на все те страдания, которые он принес. Мурманск — Бать, тебе тут какой-то незнакомый номер звонит уже второй раз, может возьмешь трубку? — все не унималась Багира. Ей не терпелось узнать, кто же названивает ее мужу уже десять минут. — Нет, Русалка, пусть хоть обзвоняться, я на службе! — Иван Михайлович догадывался о том, что с засекреченного номера может звонить только один человек и именно с ним он не хотел заводить какой-либо разговор. — Вань, пришло сообщение. Извини, но я его прочитаю, — ей все не терпелось узнать, кто же такой настырный, а вдруг любовница. Прочитав сообщение, телефон спонтанно выпал из рук, из глаз покатились слезы. Обернувшись на характерный удар и последующий за ним писк, Булатов резко развернулся, посадил рядом с собой Риту, поднял телефон и на разбитом экране прочитал сообщение о смерти Пригова. Его окутали странные чувства, сначала в сердце резко защемило и хотелось рвать и метать, а с другой стороны вообще не верилось в происходящие, он будто чувствовал, что здесь что-то не так. Обняв Риту, Иван окунулся в свои мысли. Заказав билеты до Питера, вся команда, за исключением Физика, направилась туда.