Привкус пепла

Врачи очень долго сопротивлялись выписке больного, они настаивали на операции и реабилитации после нее, но Тарасовы были против. Сколько бы Олеся и Борис не настаивали на скорейшей выписки, им все время отказывали. Тогда у Бизона созрел план. Еще утром Боря незаметно забрал свои вещи из шкафчика и спрятал их у себя в палате. На счастье Бориса, палата была у него одиночная, поэтому можно было не бояться, что его кто-то может сдать. После ночного обхода Тарасов быстро переоделся, заправил постель и оставил на ней записку «Можете меня не искать, заключение отправите по почте». Прислушавшись еще раз к звукам, которые доносились из коридора, Боря открыл окно и быстро выпрыгнул из него. Благо, его палата находилась на первом этаже. Прикинув расстояние от больницы до дома, Бизон решил прогуляться пешком. Холодная осенняя погода заставила поежиться сбежавшего дезертира. Проходя по родному парку, вдалеке он заметил цветочный магазин. Опустив руки в карманы, Борис нашел там всего одну купюру. Каково же было его удивление, когда он увидел на купюре светло-бирюзовый номинал в целых 1000 рублей. Недолго думая, он направился в сторону цветочного магазина. Звонок в дверь. Слышна лишь какая-то возня и приглушенные звуки, которые из-за закрытой двери невозможно разобрать. — Здравствуйте, вы принимаете беженцев? — с улыбкой на лице проговорил Борис и протянул букет цветов женщине. — Нет, — вдохнув запах цветов, она продолжила, — но для вас я могу сделать исключение. — Спасибо, вы просто спасли меня, — заходя в квартиру, Тарасов притянул к себе жену настолько близко, насколько ему позволяла травма и нежно ее поцеловал. Захлопнув за собой дверь, он стянул с себя куртку и швырнул ее в сторону. Вытащив из ее рук букет цветов, Боря аккуратно положил его на комод и приподнял Уму, чтобы сравняться в росте. Целую неделю он ждал этих нежных прикосновений, целую неделю он мечтал оказаться в объятиях этой девушки, ведь врач запретил ему лишние движения и прикосновения к его телу, целую неделю он мечтал оказаться в своей квартире. — Борь, опусти, тебе же нельзя ничего тяжело поднимать, — нехотя прервала поцелуй Олеся, посмотрев в потемневшие от бушевавшей в нем страсти и желании, глаза мужа. — Так я ничего тяжелого и не поднимал, — улыбнулся он и затянул Лесю в новый поцелуй, более страстный, более жесткий. Не обращая внимания на легкие постукивания в плечо, он донес ее до комнаты и аккуратно, не разрывая поцелуй, положил на кровать. Стянув с нее футболку, он не оставлял ни единого миллиметра на теле без поцелуя. Комнату наполняли звуки вскриков, вдохов и выдохов, которые они так часто издавали от полученного удовольствия. Как же долго она не ощущала его ласки, его горячии поцелуи на своем теле. От каждого его прикосновения, от каждой ласки, что она, что он, получали колоссальные удовольствия. Они дарили друг другу самих себя. Она аккуратно касалась его тела, пытаясь не дотрагиваться до травмированных мест, оставляя лишь красные отметки, которые будут еще неделю напоминать об этой ночи. А он медленно входил и выходил, периодически заглушая вскрики страстными поцелуями. Расположив свою голову на его груди, Олеся вырисовывала какие-то рисунки по тем участкам груди, которые были не забинтованы, а Боря запутывался своими пальцами в ее темных и густых волосах. — Долго план побега придумывал? — решила прервать молчание Ума. — Нет, просто решил вспомнить былые времена, — повернувшись лицом к Олесе, он заправил мешающие пряди ей за уши и поцеловал в нос, — а ты, что, против? — Нет, я только за, — прижавшись ближе к нему, Леся уткнулась носом в его широкую грудь. — Раньше ты точно так же возвращался из командировок, с цветами и перебинтованный. — Не люблю изменять своим привычкам. Спи, — поцеловав свою жену в макушку, Боря сцепил их руки, как это было раньше. Она быстро уснула, впервые за неделю ей удалось уснуть, не пролив ни грамма слез. Тарасов не спешил засыпать, он лежал и думал над сложившейся ситуацией. Из головы никак не выходила флешка, которую ему передал Владимир Сергеевич. С одной стороны, было безумно интересно, что же за секретные материалы хранятся на ней. С другой стороны, было невероятно страшно узнать то, почему на их семью открыли охоту, но не менее страшно было узнать имя убийцы или что-то связанное с ним. Бизон все никак не мог вспомнить, на кого же похож убийца. Его жесты, его удары и манера речи были до боли знакомы. До самой резкой и режущей боли в перебинтованных местах. Если бы ему дали хоть на час вернуться на два года назад, то Борис без проблем сказал бы кто этот человек и дал бы сразу отпор, уложив соперника за пару приемов. К сожалению, время идет, набранные формы теряются, некоторые навыки забываются. Взяв свободной рукой телефон, он хотел посмотреть на время, но его взор отвлек пропущенный звонок и непрочитанное сообщение. Благо, телефон позволял ответить на сообщение на заблокированном экране. «Привет, Борь. Извини, не смог ответить на твой звонок. У нас Пашка заболел, сам понимаешь, не до других было. Что-то случилось или просто так звонил?» — спустя две недели, Ионов все-таки решил ответить другу. «Да нет, все хорошо, просто хотел поговорить. Надеюсь, с Пашей ничего серьезного. Женьке привет передавай. Как сможешь найти свободное время, позвони, есть, что обсудить.» Положив телефон обратно, Бизон еще раз посмотрел на лежавшую рядом девушку. Она, как всегда, закуталась под одеяло с головой. Мысленно усмехнувшись этой привычке, он закинул свою ногу на Лесю и натянул на себя одеяло. Ночь быстро переросла в день. Редкие темные облака постепенно меняли окрас, светлое солнце сияло над городом, прогоняя мрак ночи. Медленно, темно-синее небо сбрасывало с себя оковы темноты, уступая мягко-голубым небесным оттенкам наполнить небосвод. И уже через несколько часов за окном светило яркое солнышко. В столице вовсю кипела работа. Кто-то стоял в многочасовых пробках, кто-то уже начал выполнять свою рутинную работу в офисе, а кто-то, как в квартире 46, сладко спал, не думая о рабочей суете. Стрелки часов стремительно приближались к 10 утра. Проснувшись раньше своей жены, Боря аккуратно встал, взял телефон с тумбочки и направился в ванную. На водные процедуры ушло 10 минут. Бизон никогда не понимал, как можно торчать в ванной по часу, а то и больше. Протерев еще раз полотенцем мокрую голову, он направился на кухню, чтобы сделать себе крепкий кофе. Пока кофемашина измельчает кофейные зерна, Тарасов направился за ноутбуком и флешкой. Нажав на кнопку запуска, Борис взял из кофемашины готовый кофе, достал из холодильника пару йогуртов и сел за стол. На рабочем столе появилась иконка флешки, перед тем, как на нее нажать, Борис тяжело вздохнул, сделал глоток обжигающего напитка и открыл ее. На удивление, на носителе оказался всего один документ и пару фотографий. Нажав на документ, ему высветилось поле для введения пароля. Усмехнувшись таким обстоятельствам, он почесал затылок и начал думать о том, какой может быть пароль: «Ну что, Борис Андреевич, придется включать мозги и вспоминать все возможные комбинации цифр, которые могли бы подойти. Может это День Рождения Риты? Хотя нет, такими глупостями Ваня никогда не занимался. А может что-то связанное с Леной? — вбив сначала год рождения, система выдала отрицательный ответ. — Не подходит. Уважаемые знатоки, мы в тупике, но давайте думать дальше. Так, разгадка по-любому должна быть на поверхности, но на том дне размышлений, где я сейчас нахожусь, поверхности воды не видно. Стоп. Воды, Воды, Воды. Точно, ответ — это год, когда Булатов впервые стал командиром, по совместительству год основания Тайфуна.» Быстро введя хорошо знакомую дату, система дала доступ к просмотру документов, а на лице Бори засияла улыбка. Тонны текста, множество разных историй — все это было изложено в длинном документе, которому, казалось бы, конца не было. От количества мелькающих букв у Бори заболели глаза, он немного отодвинул ноутбук и еще отпил кофе. Теплая волна прошла по его телу, освежая мозг от бессмысленных идей и мыслей. Сейчас нужна была концентрация. Тарасов уселся, настроился и принялся за чтение… Полтора года назад. Лето приносило свои плоды — листва уже вовсю расцвела, молодежь гуляла, обсуждала насущные проблемы, которые беспокоили головы студентов. А посреди этого безумия, в небольшом парке у студенческого городка, гуляли двое мужчин, которые очень активно беседовали на известные лишь им двоим темы. — Спасибо, что согласился прийти. Мне бы очень хотелось, чтобы дела начали налаживаться, — грустно говорил Пригов, потирая морщинистые виски. — Дела налаживались, пока ты не развалил «Смерч». Ты, так уж говоря, похуже Горбачева в 90-е, — отметил Булатов, строго взглянув на собеседника. — Вань, да ладно? Мы снова пройдём через этот разговор? — Пригов остановил товарища. — Я уже говорил и не раз. Решение было не за мной. Я едва спас Тарасовых от трибунала. — Ага, да, — только хотел парировать Булатов, как остановился на полуслове, — ты сейчас сказал «Тарасовых»? — Иван Михалыч, я же не совсем слепой. Надо быть тугодумом, чтобы не заметить то, как эти двое смотрят друг на друга. Так что да, думаю, что правильно говорить уже «Тарасовы». — Они поссорились. Сильно, — коротко отрезал Булатов. Пригов на него слегка косо посмотрел, но все же расслабился, как только мышцы на лице у Ивана Михайловича стали чуть менее заметны. — Ясно, буду иметь ввиду. Но моя мысль та же. Я правда был тогда бессилен, — постарался закрыть эту тему Пригов. — Мне интересно, раз все мы пострадали, что было с тобой? Полгода где ты был? Пригов не ожидал этот вопрос. Ему не нравилось все то, что с ним происходило за это время, хотелось, чтобы все вернулось назад. Чтобы Боря и Олеся изредка поглядывали друг на друга, перекидываясь недвусмысленными фразами, чтобы Физик сидел и читал свою любимую книгу, а Мура с Котом тихо нежились в своем любимом тире. — Я тоже попал. Трибунал пожелал меня видеть, месяц меня тормошили, потом отстали. Требовали отчета по провальному заданию, грозились уже и на три пожизненных и на прочие страсти. Но все же, меня вернули, оставили звание. Потом я пытался узнать, куда всех раскидала судьба. И решил приехать к ва., — Владимир осекся, вспомнив про Кошкину. Она бы закопала на месте, увидь его хотя бы уголком глаза, -…тебе. К тебе. — Значит, ты отделался лёгким испугом, — заключил Булатов. — Оставим ностальгию. Что ты хотел от меня? — Да, да, — затараторил Владимир Викторович, — чертежи. Вот, взгляни, — он протянул Булатову сверток бумаг. Иван скептически взглянул на листы, но как увидел — сразу смягчился: — О, граната! Знаешь, Пригов, ты опоздал лет на 70 с этой штукой. — Очень смешно. Не граната это. Это тактическое силовое устройство со спутниковой связью. Питается от литиевых батарей, обшит свинцом. Внутри медные реле, проводящие электричество. — Тогда ты еще больший молодец. Заставишь наших таскать с собой переносную катушку Тесла и портативную батарейку в придачу? Ты же вроде умные вещи создавал. — издевался Иван Михайлович, листая разные чертежи. — Это не катушка Тесла тебе, а скорее, управляемый портативный спутниковый маяк. С возможностью работы с разными устройствами, вроде ЭМИ-излучателей. Можно было бы гасить глушилки, просто находясь рядом, в 10 метрах. — Уже придумали ракеты. К тому же, век шпионов давно прошел, Пригов, — продолжал рассматривать приборы Булатов. Один из чертежей ему приглянулся, он сразу передал его в руки Пригову: — Это что? Владимир аккуратно взял лист, поправил очки и начал рассматривать чертеж. — Это оружие. — Я вижу, что это оружие. Ты чем собрался стрелять из него? — Иван показывал на разные составные части. — Даже при такой мощности, ты максимум разогреешь яйцо. И отдача сразу тебе вышибет все суставы в плече. — Ничем, — Пригов чуть надулся. — Почему, что не так? — У тебя все проводники сгорят от такого напряжения, один залп — оружие в мусор, — пояснил Булатов. — Вот здесь, — он указал пальцем, — замени и поставь пропускную способность в три раза выше. — Спасибо. Что ты думаешь об этой штуке? — поинтересовался Пригов, складывая чертежи. — Мне понравилось, — честно ответил Иван Михайлович, — но я не очень понимаю его применение во время операции. Пригов улыбнулся, услышав одобрение, хоть и натянутое. Мнение Булатова он ценил, хоть и имел всегда свои 5 копеек, которые мог вставить в любую речь Ивана Михайловича. Несмотря на то, что Батя изменил свое отношение к Пригову, он все равно тихо радовался за бывшего друга. И как бы это не хотелось признавать, но он уже почти остыл и не так сильно корил его за события прошлых дней. Но не простил его, так же, как и Кошкина. Багира, несомненно, долго и методично откручивала бы конечности Владимиру Викторовичу, рассказывая о том, как она была разозлена все эти полтора года. — Слушай. Пока ты здесь, держись подальше от моего дома и района. Иначе тебе не жить, — предупредил Пригова Иван. Тот в ответ лишь кивнул и жестом указал на кафе рядом. Двое тихо вошли, заказали по кофе и еще продолжили обсуждать свои вопросы. Булатов чаще слушал, чем рассказывал, Пригов же заливался соловьем, его постоянно несло с одной темы на другую, он настолько увлекся рассказами о новых сослуживцах, как незаметно уже допивал третью или четвертую кружку крепкого кофе. Иван Михайлович слушал, изредка вставляя в рассказ несколько вопросов, пару шуток. Эту приятную беседу ничто не могло бы нарушить, но ее пришлось прервать — Булатову позвонила жена. — Вань, ты где? — интересовалась женщина по ту сторону трубки. Булатову не хотелось рассказывать о Пригове, потому он ответил несколько размыто: — С сослуживцем встретился. Пьем кофе у студенческого городка. — О, как хорошо! Слушай, пришли тебе записи из архива, ты их просил. Разбери их, пожалуйста, — нежно говорила Кошкина. — Хорошо. Скоро буду, — свел Булатов диалог на нет и положил трубку. Иван Михайлович тяжело вздохнул, допил кофе и приблизился к Пригову: — Я поехал. Напиши, если захочешь еще увидеться. — Хорошо, спасибо за встречу. Владимир Викторович лишь проводил Булатова до машины, уже молча. Двое уже не хотели ничего обсуждать, только иногда поглядывали на окружающих их студентов. А те лишь бежали, кто куда, стремились закрывать сессии и сдавать хвосты в последний день. Дойдя до машины, Булатов сел, завелся и перед отъездом сказал: — Я бы хотел увидеть, как ты сделаешь новый «Смерч». Думаю, что все были бы не против вернуться, — и уехал, не дождавшись ответа. Пригов лишь смотрел в сторону, куда уехал товарищ, достал телефон, набрал номер и позвонил. Трубку сняли почти сразу, говорил уже Пригов: — В три раза. Трубку повесили, а Владимир Викторович остался смотреть на дорогу. — Ты увидишь, не сомневайся, — прошептал он себе под нос и медленно зашагал по улице, разглядывая места и вспоминая, где он бросил машину… Наше время Тарасов не отрывался от чтения. Рисунки, разные наброски и чертежи были в приложении к этому рассказу. Была там и «граната», похожая внешне на дыню и это оружие. Оно было громоздким, длинным, такое удержал бы лишь он сам и то, только в своей лучшей физической форме. Боря опустил крышку ноутбука, желая переварить полученные знания. Все больше Тарасов проникался Приговым, он хотел понять, что же прикончило его друзей. Посмотрев на время, он заметил, что большая стрелка уже подползла к двум часам дня, а Олеся так и не проснулась. Волнение взяло верх. Отодвинув пустые баночки из-под йогурта, Бизон направился в спальню. Приоткрыв чуть-чуть дверь, он увидел, как Ума, укутавшись в одеяло, прижимала к себе его подушку и смотрела какое-то шоу. На тумбочке лежала ее любимая шоколадка, которую она практически доела. Не став мешать ей, Боря аккуратно прикрыл дверь и уже собирался уходить, как услышал: — Товарищ разведчик, принесите даме чаю. — А дама не хочет встать и нормально позавтракать, а не портить свой желудок шоколадками? — таким же тоном ответил Тарасов, до конца не понимая, как она его заметила. — Не особо. Борь, а ты сам-то завтракал? Йогурт не считается. — Тогда нет, не хочешь мужа накормить? — Хочу, поставь пока что сковородку разогреваться. Сейчас я узнаю, кто попал в черный конверт и бегу к тебе. Предвкушая вкусный завтрак, Боря постучал себе по пузу и направился на кухню, выполнять приказ младшего лейтенанта. Достав сковородку, Боря ее сполоснул водой, смывая с нее слой пыли, который появился за время их отсутствия. Поставив на плиту сковородку, чтобы она разогревалась, он начал убирать со стола свой ноутбук, но любопытство взяло свое — Боря вновь включил компьютер, открыл документ и обнаружил в конце примечание к первому рассказу: «Как видишь, Рит, я виделся уже давно с Приговым, задолго до вашей стычки. И уже тогда я, сам того не признавая, почувствовал напряжение у Пригова. Он был натянут, словно струна, постоянно озирался и дважды смотрел по сторонам. Может уже тогда он знал, что будет с ним. И что, вероятно, грозит и всем остальным…» Тяжело встав, Олеся нехотя натянула на себя футболку и спортивные штаны, выключила телевизор и направилась в сторону кухни. Пройдя на кухню, она увидела мужа, который что-то пристально читал, не замечая ее присутствия. Не громко чихнув, Олеся решила не отвлекать Борю от его дел и принялась за готовку омлета. Услышав очередной чих, Бизон, не отрывая взгляд от документа, притянул за локоть к себе жену и посадил на коленки. — Борь, что ты делаешь и почему ты в трусах за столом? Мы же договаривались, — гнусаво проговорила она. — Рот открой, — серьезным тоном приказал он, достав из кружки чайную ложку, Борис взял ее в одну руку, а телефон с включенным фонариком в другую. Засунув ложку обратной стороной ее в рот, — шире рот открой и высуни язык, — вынув ложку, он прикоснулся губами к горячему лбу и высказал ей свой диагноз. — Ууу, Олеся Михайловна, у вас ангина и температура. Так что, после завтрака шагом марш полоскать горло, это я вам, как врач говорю. — Слушаюсь, Борис Андреевич, но для начала вы уберете свой ноутбук, наденете шорты и принесете мне аптечку, — хрипловатым голосом проговорила Олеся. — Ум, а может позавтракаем, а потом я шорты одену. Что такого в том, что я сижу в трусах, я же не голый сижу, — начал отпираться Бизон. — Нет! А если я перед тобой буду сидеть в лифчике и трусах, тебе нормально будет? — Не нормально, а замечательно, только мы с тобой вряд ли есть будем, — игриво проговорил он и потянулся за поцелуем. Еле оторвавшись от ее губ, он взял в руки ноутбук и направился в комнату. — Стой, а зачем тебе аптечка? — А перебинтовывать тебя кто будет? Пока Олеся накрывала на стол, Боря поставил на проветривание окно, положил на кровать ноутбук, надел шорты и направился в соседнюю комнату за аптечкой. Зайдя на кухню, он почувствовал вкусный запах еды и уже приготовился начать трапезу, как ему аккуратно ударили по рукам и отставили тарелку в сторону. — Ну, Олесь, дай поесть, — жалобно проговорил Тарасов. — Сначала перевязка, а потом ешь, сколько хочешь. Увидев насупившееся лицо мужа, Леся только хохотнула и начала перевязку. Несмотря на то, что на лице не было не единой эмоции, он сидел и любовался ей, пристально наблюдая за каждым ее движением. Ему хотелось прижать ее к себе покрепче и поцеловать, но наигранная обида не позволяла этого сделать. Встав с коленей мужчины, она выкинула старые бинты и помыла руки. Взглянув на гениальную актерскую игру своего мужа, она подошла и нежно поцеловала его. — Тарасова, не надо меня целовать, ты болеешь! — громко проговорил он, как раньше, когда отчитывал, на тот момент, Уманову. Услышав этот тон, Олеся вытянулась по стойке «смирно» и по привычке проговорила: — Есть, товарищ капитан третьего ранга. Разрешите приступить к приему пищи. — Разрешаю, — рассмеявшись, они принялись за трапезу, обсуждая бытовые вопросы. Олеся предложила съездить в магазин и купить новые сковородки и кастрюли, на что Борис ей сказал, что лучше это сделать после ремонта, тем более, он уже не за горами. Закончив со спорами и трапезой, Борис развел лекарство для полоскания горла и отправил Олесю делать лечебные процедуры, а сам принялся заваривать для нее горячий чай и мыть посуду. Закончив с хозяйскими делами быстрее, чем Леся закончила промывать нос и полоскать горло, Борис направился в спальню. Закрыв окно, он взял с ее тумбочки шоколадку, а на ее место поставил горячий чай. Включив телевизор, он удивился, что до сих пор идет эта передача, он уже хотел переключить, как рядом с ним плюхнулась Ума и перехватила пульт. — И тебе это интересно? — поинтересовался Борис, смотря на то, как она закутывается в одеяло. — Да, даже очень. Я, конечно, знаю, что это все неправда, но все же, периодически, захватывает дух, — прижавшись к мужу, проговорила Леська. Заметив на его тумбочке свою шоколадку, она уже собиралась потянуться за ней, как одним движением руки Борис ее остановил. — Эй, ну, шоколадку-то отдай. — Нет! Сладкое раздражает горло, а тебе нельзя его раздражать, и так все красное. — Это ты мне за шорты мстишь? — уткнулась ему в плече она. — Нет, просто о тебе забочусь. Лучше чай пей. — подтянув к себе ноутбук, монотонно проговорил он. Сделав пару глотков горячего чая, Олеся прижалась к Боре и начала смотреть одну из своих любимых передач. Открыв ноутбук, он быстро ввел пароль и погрузился в дальнейшее чтение записей Булатова, периодически бросая заинтересованные взгляды на экран телевизора, отчего слышал смешки Умы и ранее произнесенную им фразу «Как ты этот бред можешь смотреть, это же все выдумки для подростков.», после чего уткнулся обратно в экран ноутбука. Полтора года назад, через два дня после описанных событий Булатов был, как никогда, сосредоточен. Многое было поставлено на карту, сейчас от его ошибки могло случиться все, что угодно. Одно неверное движение могло привести к колоссальным и непоправимым последствиям, с которыми ему придется жить всю оставшуюся жизнь. — А3. — Убил. Иван Михайлович повеселел, ведь еще ход — и его однопалубник благополучно отправился бы кормить воображаемого Кракена. А сейчас он довольный сидел, допивая любимый коньяк, откопанный откуда-то из старых запасов. Булатов предвкушал каждый глоток, чувствовал каждую нотку, каждый оттенок вкуса, смаковал каждую волну жара, прокатившуюся по крепкому телу. Кошкина же сидела с поникшей миной, весь ее лист был перечеркнут синей ручкой, причем так яростно, будто лист старались порвать, а не перечеркнуть. — Ты выиграл, опять. Так не интересно, — надулась Багира, забрав стакан у Булатова. Она чуть нюхнула напиток и с мерзким «Бээ» вылила старый коньяк в раковину. — Мстишь, да? — с легкой улыбкой спросил Булатов, приобняв супругу за талию. — Жди еще, месть подают холодной! — воскликнула Рита, обнимая любимого мужа. — Что будем делать вечером, а? — Сейчас расскажу, — он прильнул к ее уху и очень долго описывал разные грязные и пошлые идеи и мысли, когда гримасу на лице Багиры стоило лицезреть — глаза были очень широко раскрыты, в них горел огонек, сверкавший хитростью и весельем. Но он вдруг отпрянул, остановившись на середине: — Потом немного отдохнем, но затем, — он вновь продолжил свой рассказ лично ей на ушко, чтобы никто однозначно не услышал. Иван Михайлович так увлеченно рассказывал, что не заметил, как разрывался его телефон от постоянных звонков. Лишь Багира обратила внимание на яростные попытки телефона достучаться до своего владельца — она мягко взяла телефон и с заговорческим видом рассматривала экран, где горела надпись «Номер неизвестен». Булатов забрал телефон у супруги, отошел от нее и ответил, уже заранее зная, кто звонит. И что этому человеку лучше не взаимодействовать с Булатовой, иначе будет катастрофа похуже Нагасаки. — Чего звонишь? — сразу спросил Булатов, осматриваясь. — Надо встретиться, срочно. Это очень важно. Пригов был очень взволнован, голос трясся от напряжения. Он сказал лишь это и сразу повесил трубку, не дожидаясь ответа от Ивана. Следом пришло уже и сообщение с местом, которое почти сразу узнал Булатов и ему это не понравилось. «Ты издеваешься, точно.» — с такими мыслями он вошел домой угрюмый, будто медведь, очнувшийся голодный после спячки. — Кто там был? — разлюбопытсвовалась Багира. — Да так, друг один хочет встретиться. Я пойду увижу его и отправлю мигом спать, чтобы в ночи не звонил. — Ну уж нет, я с тобою, — обозначила свою позицию Рита. — Останься, поверь, так лучше, да и зачем вам встречаться? — старался образумить супругу Булатов. — Ну, я хочу познакомиться с человеком, что тут такого? К тому же, должна же жена знать друзей своего любимого мужа? «Это плохо кончится.» — пронеслось в голове у Бати. Сейчас могло случиться вообще все, что угодно. Батя и Багира быстро дошли до места встречи. Там, на пустыре, их уже поджидал Пригов, слегка помятый, но все же живой. — Привет, Бать. Привет, Ри-, — и тут он осекся, ему попросту не дали договорить. Ведь сложно говорить, когда могучая ветка со всей силы врезалась точно в щеку Владимиру Викторовичу, не ожидавшего такой резкий удар от разъяренной женщины. Она бросила палку и продолжила избиение Пригова, уже используя старые добрые кулаки, с которых медленно слезала кожа, очень уж интенсивно била его Багира. — Как тебе вообще пришло в голову явиться сюда, жить надоело? — повторяла Рита, не прерываясь в своих ударах. Только Булатов, несколько наслаждается видом яростной жены, смог ее отцепить от бедного Пригова, которому уже точно не позавидуешь — лицо в синяках и кровоподтеках, темно-фиолетовые пятна уже проступали сквозь кожу у ребер и сердца. Он сильно закашлялся, сплюнул кровь и медленно встал, отряхнул прожженный ранее костюм от песка и грязи. — И тебе привет, Рит, как поживаешь? — спросил Владимир, протирая глаза. — Не нарывайся, Пригов, а то я тебе сейчас такое устрою, что твой призрак свое тело не узнает, — предупредила его Рита, порываясь продолжить свой увлекательный процесс. — Чего звал? — сразу перешел к делу Булатов, удерживая жену. — И что с тобой? — Да так, меня тут твоя жена избила, а так, ничего особенного. — Осторожно, Пригов, я ведь могу и добавить еще сверху, может шутить перестанешь, — строго глядел на Владимира Викторовича Булатов. — Ну да, — откашлялся вновь Пригов, — твоя идея сработала. Почти. — Ты о чем? — переспросил Иван, не понимая, о чем говорит товарищ. — Я увеличил мощность в три раза. И результат прямо перед тобой, — руками размахнул Пригов. — Твой костюм? — Нет. Песок. Тут было старое здание, я собирал тут прототип. В общем, теперь и прототип, и здание — все стало песком. — Как же это мило, можешь заполнять теперь наши пляжи песком и с пожарными не забудь поделиться, — вступила Багира в беседу. — Знаешь, я, пожалуй, пойду. Ведь надо теперь восстановить все с нуля, — поникнув, сказал Пригов, махнув рукой. Багира и Батя переглянулись и синхронно окликнули Владимира: — Эй, Пригов! Тот обернулся, чуть одернул рваный и обгоревший пиджак и встал точно перед ними двумя. — Да? — Идем, переночуешь у нас. Утром решу, как открутить тебе голову, — заключила Багира. Уже трое вернулись домой — веселый Булатов, от предвкушения грядущей ночи, не слишком веселый Пригов и очень хитрая и злая Рита, готовая тут же разорвать Володю на британский флаг. Наши дни Тарасов уже не сдерживался от смеха, юмор сочился из него, словно из Рога Изобилия. И хотя Боря еще не прочитал многие заметки Булатова, он примерно понимал, как «хорошо» было Пригову, пока он был вместе с Багирой — каждое мгновение могло стать последним. Но и Риту он понял — каким бы ублюдком она его не считала, но доброта, какая-то женская мягкость позволила ей приютить временно этого ненавистного человека. — Борь, хватит ржать, спать мешаешь, — буркнула Олеся, отворачиваясь от него в другую сторону. — Извини, малыш, не смог сдержаться. Ты температуру померила? — Нет, со мной все хорошо, лучше шоколадку отдай. — Ага, что еще тебе отдать? Давай, мерей, — грозно сказал он. — А когда ты успела переключиться на Смешариков? — Когда ты перестал реагировать на мои слова, что ты там вообще делаешь? — все пыталась заглянуть туда Олеся, но он постоянно закрывал вкладки, не давая ее маленькому носу туда залезть. Потому что он — взрослый мужик, который может сдерживать свои эмоции и держать голову в холоде, а не поддаваться своим эмоциям, но Олеська не такая. Она бы обязательно разревелась, читая все воспоминания Бати, а тратить ее и без того потрепанные нервные клетки он категорически не хотел. — Стой, верни-ка ту вкладку, — насторожилась Тарасова. — Какую? — не понимал, что ее так могло задеть. Вытащив из его рук ноутбук, она зашла в телеграм и открыла переписку с какой-то Светой. — Я про это, — ткнула пальцем она. — А что не так? — все так же не понимал он. — Читаю: «Привет Боренька, как твои дела?» Действительно, Боренька, как твои дела, но тут ничего интересного, ты написал, что все хорошо, — заметив, что ее хотят перебить, она резко отвечает, — не перебивай, мне уже интересно, что будет дальше. «Говорят, у тебя кто-то появился. А как же я?!» Правда, Боренька, а как же она? Спасибо, что ответил «Я вообще-то женился», но на второй вопрос не ответил. Странно, следствие зашло в тупик, так как тут все про работу написано. Что скажешь? — А что тут можно сказать, она пытается со мной заигрывать и показывает, что я ей не безразличен, но как видишь, у меня кольцо на пальце и штамп в паспорте. — А если бы не было, то ты был бы с ней? — Олеся! — крикнул он, — откуда у тебя вообще такие мысли в голове? Я тебе дал хоть один повод усомниться в моих чувствах? Для меня вообще странно и не понятно, почему ты такое мне говоришь! — Ладно, что ты разорался, я ведь просто спросила, — как можно более непринужденно проговорила она и взяла за руку мужа. —Прости, Свет, не хотел, — специально ошибся Борис. — Ну, Тарасов, совсем офигел, — толкнув в плечо мужа, Ума отвернулась от него, пытаясь сдержать смех. Громко рассмеявшись, Боря привлек к себе Олесю и нежно ее поцеловал. Сколько было девушек у Бориса, не пересчитать, но ни одна не вызывала у него такую бурю эмоций и желания. Она управляла им, как хотела, что на расстоянии, что вблизи и даже не подозревая этого, а он и не сопротивлялся. Он всегда был готов отдать все, что у него имеется, вплоть до того, что душу дьяволу отдать, лишь бы она улыбалась и всегда была рядом. г. Дмитров Неожиданный звонок разразил полную тишину в доме. Настойчивый абонент пытался дозвониться до человека, которому принадлежит этот номер. — Слушаю, — резко ответил владелец номера. — Мне срочно нужна твоя помощь. Наш аппарат перестал работать. — Я же уже говорил, что больше не хочу иметь с этим дело, — более агрессивно ответил он. — Подумай хорошо. А еще лучше подумай о себе и своей семье, когда я всем расскажу о том, что ты делал эти два года и где скрывался, — давил на больное абонент и отключился. Пнув баскетбольный мяч ногой, он сел на крыльцо и тяжело вздохнул. Женская рука легла на его плечо и сжала его. — Сереж, что-то опять случилось? — Да нет, все хорошо, надо будет завтра отъехать по делам. Пойдем в дом, — взяв за руку жену, Мыцики направились в дом.