Desperado

Переступив порог резиденции Хокаге, Наруто испытал до отвращения знакомое чувство дежа-вю. Это заставило его почти рассмеяться, почти вприпрыжку пробежать по пустующему коридору. Он и представить не мог, что ещё способен испытывать что-то настолько обыденное, ведь вся его жизнь в последний год – сплошная череда повторяющихся событий. Всего несколько часов назад, когда Коноха ещё была затоплена солнцем, Наруто точно так же перешагнул порог вслед за сестрой. Надеко шла быстро, торопливо. После короткого разговора про свою форму она молчала, а Наруто тогда был слишком расстроен, чтобы обратить на это внимание. Он не заметил перемены в её настроении, а вот она в его – заметила. Осталось совершенно неясным, какие выводы сделала Надеко и каким образом пришла к подобному решению, но на одном из завитков коридора она резко схватила Наруто за руку и затащила в пустующий кабинет. - Смотри, - выпалила она и отступила от ошалевшего парня на пару шагов. Наруто растерялся и не знал, куда ему, собственно, смотреть. Девушка не делала ничего, просто стояла, но через мгновение внимание привлекло движение её одежды. Клинья, соединяющие топ и шорты, словно стали живыми, жидкими, и тонкими язычками стремительно расползлись по бокам и животу Надеко. Так же вел себя и весь остальной костюм: вытянувшиеся перчатки заскользили по плечам, обтянули ключицы и шею до самого подбородка; сапоги слились с шортами, плотно обхватив бёдра. Всего за несколько секунд Надеко оказалась полностью запакована в красный кожаный комбинезон, облегающий каждый изгиб её тела, словно вторая кожа. Абсолютная защита. Невероятно красивая абсолютная защита. - Здорово? – не скрывая улыбку, спросила Надеко. Она и так прекрасно видела восторг в глазах брата. - Из этого надо сделать гифку… - восхитился Курама. И сделал. Потому теперь, когда Наруто вновь проходил мимо того самого кабинета, Слон, ехидно похихикивая, крутил на периферии его сознания кадры с эластичной красной кожей, чувственно обволакивающей талию и бёдра Надеко. - Извращенец! – беззлобно фыркнул Наруто. - Ну ахуенно же, да? - Несомненно, - согласился Узумаки. Тут спорить не приходилось. Броня Надеко была действительно впечатляющей. Не только по внешнему виду, но и по боевому потенциалу. Наруто не знал, что заставило девушку показать ему свой секрет. Да, совершенно очевидно, что она хотела отвлечь его. Возможно, из чувства вины. Но ведь ранее Надеко предельно ясно давала понять, что ей плевать на брата чуть менее, чем полностью. Потому такое внезапное участие – не нормально. Впрочем, с самой встречи у ворот Академии девушка вела себя странно. Она разговаривала с Наруто почти как с нормальным человеком, не жалела и не обвиняла. Такая внезапная перемена настораживала: с ней явно что-то произошло. Наруто одёрнул себя, по привычке напомнив, что так много думать об окружающих людях нельзя, хоть и сам понимал бесполезность этого запрета. Он УЖЕ думал. УЖЕ ввязался в свою/чужую жизнь. Наруто прошел до конца длинного изогнутого коридора и начал подниматься по лестнице, ведущей к кабинету Хокаге. Сейчас, как и несколько часов назад, на пути он не встретил никакой охраны. Это не удивляло: в эту часть резиденции мог попасть любой житель деревни - днём приёмная всегда была открыта для посещений, - потому на этих этажах не находилось ничего ценного, кроме, конечно же, самого Хокаге. С собственной защитой Минато справлялся самостоятельно, лишь для вида держал за спиной пару Анбу, и патрулированием коридоров остальных подчинённых не нагружал. Наруто почему-то считал, что родители будут ждать их в кабинете, но Надеко удивила его, на втором пролёте свернув в боковой проход. Этот коридор оказался знакомым: Узумаки уже бывал тут, но в другом теле и в другом времени. Там, за несколькими дверьми, находились личные покои Хокаге, его лаборатории и секретные хранилища. Эта часть резиденции охранялась, конечно же, куда серьёзнее, но и тут не было часовых. Вместо них по дверям и стенам змеились печати, которые оповещали о вторжении лучше любого охранника. Дойдя до первой двери, Наруто остановился и задрал рукав куртки, чтобы проверить сохранность печати-пропуска на запястье. Надеко нарисовала её при первом посещении, пояснив, что действует она лишь до полуночи сегодняшнего дня, и после он уже не сможет пройти через эту дверь, даже если чернила не сотрутся. Печать была в полном порядке, так что Наруто смело потянул за ручку и перешагнул порог. Охрана безропотно пропустила его, хоть до полуночи и оставалось всего около десятка минут. От нахлынувшего ощущения двойственности снова хотелось смеяться. Тогда, в первый раз, беспокойство вязало нервы гудящими узлами, и Наруто умудрился несколько раз споткнуться, торопливо шагая за сестрой. Сейчас же он шел легко, как на прогулке в парке, не спеша разглядывал печати на стенах и рассуждал о бредовости происходящего. Ему предстояло совершить первый подвиг Узумаки Наруто, Великого Седьмого Хокаге, но начиналось всё совсем не так, как описывалось в хрониках. Двери закончились, и Наруто шагнул в небольшую гостиную. Кресла и чайный столик остались такими же, какими запомнились днём, стены всё так же рябили защитными печатями, но комната казалась совершенно другой, потому что сейчас здесь не было «мамы». Узумаки Кушина встретила их первой. Лицо её дрожало вымученной улыбкой, а приветствие холодило надломленностью. Наруто не хотел смотреть на неё, он знал, что увидит. Но в чётком и лаконичном пространстве комнаты Кушина слишком деструктивна, слишком пугающе иррациональна. Избежать её серых, выстланных острым туманом глаз – невозможно. И Наруто смотрит. И Наруто тонет. Его снова засасывает вниз. Совсем как в тот раз, когда он пытался доминировать над этой женщиной, когда погружался в её воспалённое сознание и захлёбывался трясиной безумия. Настоящий владелец тела увидел бы свою больную, но любимую маму. Он захотел бы обнять её, дотронуться, согреться. Но перед Наруто – не мама и даже не человек. Тупик. Изощрённая мучительная пытка. Если Минато был слишком сильной личностью, блокером, и провести вертикаль через него не представлялось возможным, то Кушина не пускала дальше в прошлое совсем по другой причине: она была безумна, а пройти через сознание сумасшедшего не удавалось ещё никому. Не смог и Наруто. Всего одна короткая попытка стоила ему многих часов боли и бреда. Курама тогда чуть не убил его, пытаясь привести в чувства. Даже снял со стены весло. Нежелание приближаться к Кушине было сродни животному страху перед огнём, и Наруто благодарил судьбу за то, что женщина сама не хотела подходить к нему. Её возведённая в Абсолют паранойя не позволяла обнять собственных детей, которых она, повинуясь своим же страхам, не видела по многу месяцев. Наруто знал о состоянии Кушины больше, чем кто-либо другой. Он видел её сумасшествие изнутри, хлебнул вдоволь её кипящего страха, потому его не обманывали ни полу осмысленные речи, ни сухие ласковые взгляды. На самом деле она смотрела мимо, словно знала, что это её дети, но не осознавала истинного значения этого факта. Рассеянная, но вместе с тем взвинченная до предела Кушина боялась их, чужаков, вторгнувшихся в её оплетённое печатями убежище. Она то и дело тянулась к кисти, нервно перебирала измазанными в чернилах пальцами, но совершенно нечеловеческим усилием сдерживалась и не начинала рисовать новых печатей-стен. Эта истерзанная женщина мучительно желала защититься и вернуться к привычному алгоритму жизни, в котором не было ничего, кроме работы. Нервное состояние мамы передалось и Наруто, ему хотелось отвернуться, просто быть где-нибудь не здесь, но он смотрел, и не мог уже остановиться. В этой комнате обнажались причины. Становилось ясно, почему Надеко – такая. Она всегда, не только рядом с безумной матерью, делала вид, что всё нормально, что реальность такова, какой её хотят видеть окружающие. Надеко наверняка бывала здесь куда чаще, чем Наруто. Сумасшествие Кушины годами обволакивало её, проникало под кожу, и девушка перемалывала собственные эмоции до тех пор, пока душа её не искрошилась, оставив лишь идеально правильную оболочку. Не реакция – имитация реакции. Не чувства – видимость чувств. Надеко разучилась жить по-другому, по-настоящему. Приход Минато ощущался как спасение. Он ворвался легко, ярко, словно в эту комнату без окон заглянуло солнце. Наруто только тогда заметил, как трудно ему было дышать. Рядом с Минато всем, не только ему, стало легче. Надеко не выглядела уже такой искусственно-живой, даже Кушина заметно расслабилась. Хокаге казался единственным нормальным человеком в комнате, но продлилось это недолго. Мужчина расспрашивал об экзаменах, хвалил результаты, но Наруто отчётливо видел – ему это неинтересно. Всё это жестокая вежливость, пустая видимость, и внутри Минато такой же выточенный, как его жена и дочь. В пустой гостиной было неуютно, недавно пережитые эмоции возвращались фантомным холодом, потому Наруто поспешил покинуть комнату. Времени оставалось совсем мало, а ему предстояло ещё проникнуть в хранилище и найти нужный свиток. Ночь за стенами резиденции рассыпалась мелким дождём и блестящим запахом цветов. Чем дальше Наруто убегал от страшной гостиной, тем глуше становилось его беспокойство, а нерадостные мысли отступали прочь. Он снова возвращался к тому нетерпеливо-насмешливому настроению, с которым переступал порог. Затея с похищением свитка из личного хранилища Хокаге была слишком нелепой, чтобы относиться к ней серьёзно. Наруто шел на удачу, совершенно не надеясь преуспеть, но всё оказалось до смешного просто: охранные печати пропустили его, а родители не заметили вторжения. Подобная авантюра тянула на мелкое хулиганство, а не на первый подвиг великого Седьмого Хокаге. - Ах какой ты опизденный! – во всю язвил проснувшийся Курама. – Обокрал собственных родителей! - Они мне не родители, - вяло огрызнулся парень. Поползшее было вверх настроение стремительно рухнуло вниз. Наруто знал, что паранойя Кушины не даст ей заснуть, вывернет кости, скрутит мышцы и заставит до изнеможения строить печати. В Хрониках жена Чевёртого Хокаге значилась величайшим мастером фуиндзюцу, создавшим совершенную защиту вокруг Конохи. Вот только нигде не указывалось, что причиной тому была её маниакальная зацикленность на безопасности. Ещё одно маленькое историческое упущение, с которым Наруто пришлось столкнуться лично. Лично. - Завязывай с этой хуйнёй, - вклинился в поток мыслей Слон. – У меня от твоего уныния все приборы сбоят. Наруто не хотел ничего отвечать. Его и самого раздражала собственная причастность и неспособность совладать с эмоциями. Теперь он понимал и сестру, и отца, и мать. В отличае от настоящего хозяина тела, он был взрослым человеком, побывавшим на лезвие смерти, и мог видеть причины. Понять, значит полюбить. - Придёшь домой – сопри у Ино водку, полудурок страдающий. - Она такого не пьёт. - А вдруг. Наруто живо представил себе Ино, наполняющей изящный фужер ядрёной водкой. В другой руке она держала балалайку, а на голове её красовалась шапка-ушанка. Уровень абсурда накалял тот факт, что с экстерьером балалайки Узумаки знаком не был, да и шапки-ушанки в глаза никогда не видел. Хроника восторженно гласила, что будущий Седьмой Хокаге с малых лет проявлял недюжинные способности во всех направлениях искусства шиноби и умудрился героически наследить в истории едва закончив Академию. Наруто удалось предотвратить кражу свитка с запрещёнными техниками, он догнал злоумышленников и в одиночку смог вернуть секретную информацию Конохе. В награду за проявленную смелость Четвёртый пожаловал юному герою одно из ниндзюцу, хранящихся в свитке, - «Технику теневого клонирования». История основательно попахивала бредом, потому Наруто списал её на неуёмную подростковую фантазию и не сразу понял, что странный разговор с одним из экзаменаторов – и есть завязка этого инцидента. Как оказалось, свиток действительно был украден, вот только похитителем выступал сам Узумаки, легко купившийся на скользкие речи коварного учителя. Наруто и правда казался лёгкой добычей: расстроенный подросток, одиноко рефлексирующий на крыше здания. Мизуки был приветлив и ласков, ловко давил на больное – отношения с родителями. Наруто и сам почти поверил, что кража секретного свитка поможет ему сблизиться с отцом, что уж говорить о Пешке, раньше занимавшем это тело. И вот сейчас, укрывшись от дождя под раскидистым деревом, Наруто развернул свиток и окунулся в мир непонятных закорючек и выкорючек. - Я сохраню, потом выучишь, – устало проворчал Курама. Они уже проделали этот трюк с другими свитками из хранилища, потому Слон, предчувствуя объём информации, который ему придётся обработать, заранее утомился. Не желая мешать напарнику, Наруто промолчал и углубился в свиток. Техники в нём были весьма любопытные, и пожалованное ему теневое клонирование на их фоне смотрелось бледненько. Но даже такое, казалось бы, незамысловатое дзюцу не стоило и пытаться выучить самостоятельно. Наруто не строил иллюзий на счёт своих способностей, однако, сегодняшний успех на экзамене вдохновлял на трудовые подвиги. С удовольствием вообразив, как изменится в лице Итачи, если он применит на миссии клонирование такого уровня, парень принялся за дело. Теневые клоны от обычных отличались несущественно, но принципиально. Для их создания требовалось не просто задать образ, а представить собственное тело максимально точно, воссоздать ощущение от сокращения мышц и движения чакры. Сначала Наруто решил, что у него как у незаконного владельца клонируемой тушки возникнут проблемы, но оказалось, что тренировки с принцессами весьма основательно сроднили его с телом, и успехи в освоении техники не заставили себя ждать. - Вот ты где, Наруто-кун. Знакомый гладкий голос прервал концентрацию, и Наруто, досадливо закусив губу, вынужден был обернуться. Позади, опираясь плечом о дерево, стоял Мизуки-сенсей и источал в пространство очевидное намерение умыкнуть свиток. - Мне так долго пришлось искать тебя, - вздохнув, продолжил мужчина. – Опасно уходить так далеко от деревни! Наруто мысленно взвыл. Мало того, что его почти давшую результат тренировку так грубо прервали, так ещё и приходится иметь дело с настолько топорно выстроенной манипуляцией. - Шли его нахуй! – щедро посоветовал Курама. Порядком вымотавшись, к светскому общению он явно был не расположен. Наруто незамедлительно последовал совету и нырнул в кусты. О том, что придётся разбираться с хитрым учителем, парень как-то не подумал. Увязнув в перегруженном эмоциями дне, он просто забыл, что настоящий подвиг Узумаки состоял не в краже свитка, а в его возвращении и победе над предателем. - Как это понимать? – подчёркнуто спокойно спросил Мизуки, неожиданно оказавшийся на соседней с Наруто ветке. Притворное участие мгновенно исчезло, этого стоило ожидать, но настолько резкая перемена всё равно изумляла. Мысли спутанной сетью накрыли голову, но Наруто сделал то единственное, что умел превосходно – за доли секунды принял решение. Едва учитель закончил фразу, он прыгнул вниз и, одним слитным движением выхватив кунай, прибил им ступню мужчины к ветке. Как только ноги коснулись земли, Наруто изо всех сил побежал в противоположную от Резиденции сторону. - Дебила кусок, вернись обратно! – заорал Курама. – Опять жопой в пекло! - Ты хоть представляешь, что паранойя Кушины сделает с ней, если она узнает, что её родной сын, которому она сама позволила войти, обокрал хранилище? – холодно возразил Наруто. – Сомневаюсь, что после такого Кушина сможет подпустить к себе хоть кого-нибудь. - Просто прыгни! – неожиданно быстро сдался Слон. – И шли этого уёбка ещё после первого дуновения хуеты. Наруто буквально чувствовал, как разозлённый «уёбок» преследует его, потому эту идею не стал комментировать даже мысленно. Мизуки был опытным шиноби, и такое ранение едва ли способно задержать его надолго. Наруто понимал, что смог выиграть всего несколько секунд форы, потому не собирался тратить их на пререкания с Курамой. - Отдай мне свиток, и я не убью тебя! – раздался позади голос Мизуки. Ближе, чем хотелось бы. Приметив один из стволов, Наруто спрятался в кроне дерева и, переведя дух, оценил своё положение. Возвращаться в деревню – нельзя. Искать помощи – не у кого. Вступать в открытый бой – самоубийство. Вернуться назад и не соваться в хранилище Хокаге – решение, казалось бы, единственно верное, но убегать от такого, как Мизуки, Наруто не собирался. Хроника утверждала, что будущий Седьмой Хокаге самостоятельно справился с предателем, а раз уж Пешка смог, то сможет и он сам. Наруто не умел сдаваться. Острый толчок в спину заставил сорваться с места и снова бежать вперёд. Свежая рана болезненно вспыхивала при каждом движении, но Наруто почти не замечал этого. Он знал, что такое настоящая боль, а не жалкая звезда под лопаткой, но даже от такого незначительного повреждения кружилась голова и доминация заметно ослабевала. Ему нельзя получать раны. Чертыхнувшись, Наруто на ходу сложил печати и создал двух клонов, которые тут же побежали в разные стороны. Он надеялся запутать этим Мизуки, но тот двумя точными бросками развеял подделок, безошибочно определив оригинал. В том, что мужчина просто играет с ним, у Наруто не осталось никаких сомнений. - И куда же ты бежишь? Папочка в другой стороне! – просвистело рядом, и пара лезвий полоснула Наруто по щеке. Вместо ответа парень наугад метнул несколько кунаев в источник звука и снова создал клонов, но Мизуки разделался с ними так же просто, как и в первый раз. Сюрикен воткнулся в предплечье, и Наруто пошатнулся, но в последнее мгновение восстановил равновесие и сложил печати. В этот раз клонов вышло семь, и парню удалось снова спрятаться. - Думаешь, никто не знает, что за тебя, ничтожество, всё делает шавка Хокаге?! – на этот раз Мизуки кричал, спрыгнув на большую поляну между деревьев. Против воли Наруто представил, каково было слышать подобное настоящему хозяину тела. Для одинокого подростка, желающего признания отца, такие слова наверняка были бы болезненны. Наруто и сам потянулся к карману со взрывными печатями, но опомнился в последнее мгновение и одёрнул руку. Нельзя привлекать внимание. Этот бой только между ним и Мизуки. - Если он так легко уничтожает парочку твоих клонов – просто увеличь количество, - подал голос третий участник битвы. Эта простая и абсурдная идея неожиданно оказалась не лишена здравого смысла. Наруто и сам заметил, что пачка из семи клонов далась ему значительно легче, чем пара на экзамене. Очевидно, один раз преодолев барьер, он больше не испытывал трудностей с этой техникой, а десяток не обычных клонов, а теневых, вполне могли помочь ему одолеть Мизуки. Отвлекшись на размышления, Наруто едва успел уклониться от куная, но два других вонзились ему в бедро и предплечье. Влажная после дождя ветка выскользнула из-под ног, и парень полетел вниз. Раненая рука быстро немела, потому движения печатей вышли нечёткими, но Наруто вложил в технику столько отчаянной злости, что совсем не удивился, когда у самой земли его поймали его же руки, а лес вокруг превратился в огромное оранжевое пятно. Сотня клонов, одетых в такие же яркие комбинезоны, набросились на Мизуки, а сам Наруто отполз за ближайшее дерево и осмотрел рану на бедре. О том, чтобы бежать или сражаться, не стоило и думать – кровь продолжила хлестать даже тогда, когда Наруто перетянул жгутом ногу. Более того, в глазах темнело, а доминация ослабла настолько, что тело едва слушалось. В таком состоянии он не мог даже прыгнуть - любое движение моментально вышибло бы его обратно в будущее. Курама истошно матерился, и Наруто буквально видел, как его напарник яростно колотит по клавишам, пытаясь договориться с электроникой. Сам же парень на одной лишь воле продолжал цепляться за клетку. Обескровленное тело отказывалось признавать Наруто хозяином и выталкивало прочь. - Если сдохнешь – я убью тебя! Наруто хотел бы рассмеяться, но лицо ощущалось железной маской без мышц и кожи, а мир сжался в узкую серую щель. Смерть в чужом теле не была чем-то новым, такое происходило уже ни раз, но только сейчас Наруто задыхался страхом и до одури хотел жить именно этой жизнью. Лицо Итачи с горящими красными глазами Наруто принимает за прощальный выверт Курамы.