Лорд Дара

      Мирцелла была рада, когда отряд всадников в кольчугах, вареной коже и мехах под серым знаменем с белым лютоволком появился у ворот Винтерфелла. Во главе отряда скакал облаченный в панцирь рыцарь в шлеме с забралом, рядом с конем которого бежал белый лютоволк.       Джон отбыл на Стену через день после свадьбы вместе со своим дядей, Первым Разведчиком Ночного Дозора и двумя десятками всадников, которых передал ему его отец, лорд Старк. Как и гвардейцы Старков, они носили серые плащи, но их щиты были серыми, с белым бегущим лютоволком.       Командовал ими Алин, который по словам Джона, был одним из лучших людей его отца. Но не самым лучшим, лучшие бойцы ушли вместе с лордом Старком на юг. Мирцелла видела, как собирались знаменосцы Севера и ей было неуютно в замке среди этих суровых и воинственных лордов, их сыновей и гвардейцев.       Они собирались отправиться вместе с королём и лордом Старком на юг, сражаться с войсками её деда, лорда Тайвина. Даже несведущей в военном деле Мирцелле было ясно, что у Ланнистеров на победу нет шансов. Но львы сильны, и, возможно, условия мира будут не такими унизительными.       Джон, уже присягнувший лорду-командующему, вернулся в замок как раз перед отходом уходивших на юг знамен Севера. Мирцелла старалась не выходить лишний раз из отведенных им покоев, но, улучив момент, спросила Джона, поедет ли он сам на юг.        — Нет, Мирцелла, — с улыбкой сказал Джон. — Я знаменосец не моего лорда-отца, а лорд Короны Королевы, присягнувший лорду-командующему Ночного Дозора. И воюю с врагами чёрных братьев, а это одичалые… а ещё Иные, грамкины и снарки. Ланнистеры не враги Дозора, с ними я не воюю.       Мирцелла улыбнулась шутке своего мужа, подумав с облегчением, что ей не придётся страдать оттого, что её муж будет биться с воинами её деда и родичами её родителей. Она успела пусть не полюбить, но привязаться к Джону.       Дядя Тирион заметил, что если одичалые не убьют Колдстарка, он будет ей отличным мужем. Для северного бастарда, конечно. Мирцелла не решилась сообщить, чья кровь была на простыне, и дядя немного поворчал, что надеялся на то, что Джон не станет так торопиться.        — Он не хотел…я сама его попросила, — соврала Мирцелла, после чего дядя странно на неё посмотрел и перевёл разговор на Стену и одичалых. Он о них немало знал, кое-что прочитал на юге, а остальное узнал из книг библиотеки Винтерфелла и рассказов Бенджена Старка.       — Враги твоего лорда-мужа редко носят доспехи, за Стеной почти нет кузниц, а те, что есть, куют бронзовое оружие. Шлемы, кольчуги, железные мечи, топоры, копья и стрелы — это трофеи, снятые с убитых дозорных и северян. Но не все, есть и контрабанда. Корабли Восточного Дозора не все перехватывают.       Мирцелла удивилась: «Кто-то возит оружие одичалым…зачем?»       Тирион насмешливо прищурился и спросил: «Как зачем? А меха, янтарь, обсидиан и моржовые бивни? Всего-то дюжина щербатых мечей и ржавых кольчуг и можно достать столько мехов, что в Вестеросе или Эссосе можно озолотиться. Разве станет кто-то из торгашей бояться смерти, если на кону такой куш?»       Она позже спросила у Джона, и он мрачно заметил, что силы Восточного Дозора уже не те, и часто корабли контрабандистов легко уходят от кораблей Ночного Дозора. Да и сам флот по большей части из конфискованных посудин. За продажу оружия дикарям капитанов казнят…если получается догнать.       Джон рассказал, что одичалые вторгаются на юг несколькими путями. Часть переплывает на лодках и плотах Тюлений залив, грабит земли Амберов из Последнего Очага и возвращается обратно. Амберы и дозорные делают эти визиты для налётчиков опасными, но это проще, чем лезть на Стену.       Ещё немало одичалых перебирается через горные перевалы, пройдя которыми одичалые выходят в теснины западнее Королевского Тракта. Эта дорога тяжела, но хуже охраняется, чем Стена или побережье.        — Тропа одичалых, так зовется этот путь, — Джон сидел, привалившись спиной к дереву в богороще и рассказывал Мирцелле о тех, с кем ему придётся воевать. — Они проходят этой дорогой, чтобы грабить горцев- Первых Флинтов, Вуллов и Лиддлов. Из всех северян они больше всего терпят от набегов дикарей.       Мирцелла согласно кивнула и переспросила, решив, что ослышалась: «Одичалые лезут на Стену… Джон, но ведь она такая высокая…восемьсот футов, верно?»        — Семьсот, но одичалые справляются. Многие расшибаются, сорвавшись, кое-кого скидывают дозорные, чьи патрули ходят по Стене от замка к замку. Сейчас у чёрных братьев осталось три замка — Восточный Дозор у моря, Сумеречная Башня у Теснины и Чёрный Замок между ними…       Джон посмотрел поверх головы Мирцеллы на чардрево и добавил: «Но самые везучие поднимаются с помощью веревок и крючьев, а потом спускаются вниз, грабить горцев и Амберов. Хотя, некоторые доходят очень далеко. Они рыщут по Северу, нападая на поселения в поисках оружия, еды и жен».        — Жен? — переспросила Мирцелла. — Чьих жен?       — Дядя Бенджен рассказывал, они себе жен крадут, причём не важно, девица это или чья-то жена. Так что будь осторожна. Тебя тоже могут украсть…вернее попытаться. Но если серьёзно, то у дядюшки Большого Джона Амбера, Морса Воронье Мясо одичалые украли дочь.       День был достаточно тёплый, для Севера разумеется, но Мирцелла зябко поежилась. Она представила, как волосатые дикари в шкурах лезут вверх по стене замка, набрасываются на часовых и врываются в Великий Чертог. Мирцелла сама не заметила, как оказалась рядом с Джоном.       Он успокаивающе приобнял её, и она облегченно вздохнула. Наваждение с дикарями исчезло. Ей захотелось поблагодарить Джона, но она передумала. Неизвестно, что он подумает, ещё решит, что она трусиха и фантазерка.       — В Винтерфелле ты можешь не бояться одичалых, — шепнул Джон. — А вот насчёт земель Дара я бы так не сказал. Там проще встретить банду налётчиков, чем местных жителей. Надеюсь, мне удастся отучить одичалых шляться в лесах около Короны Королевы к твоему приезду.       Мирцелла взглянула на него и в полумраке богороще он показался ей таким надежным, сильным и заботливым, что она не удержалась. Воспользовавшись тем, что они сидели рядом, она обвила руками ему шею и поцеловала. Джон явно не ожидал этого, но не отстранился и ответил на её порыв…       И тут треснула ветка и послышались чьи-то торопливые шаги, удаляющиеся в сторону выхода из богорощи. Они отпрянули, как будто их застали за чем-то предосудительным. Джон посмотрел в сторону таинственного соглядатая и простонал: «Бран…ну зачем?»       Мирцелла не поняла, как он определил, что это был Бран Старк, он уже скрылся из вида, когда Джон его высматривал. В той стороне, правда, спал Призрак, который не воспринял брата хозяина как угрозу. Волку смущение людей казалось бы глупым. Впрочем, Мирцелла плохо разбиралась в повадках волков.       — Возвращайся поскорее, — попросила Мирцелла Джона. — Мне понравился замок твоего отца, но леди Кейтилин…нет, она и дурного слова мне не сказала, но всем своим видом даёт понять, что мне здесь не место…       Лицо Джона помрачнело и он хмуро сказал: «Я тебя понимаю. Она смотрела на меня так почти семнадцать лет. Корона Королевы не так уж заброшена, привести в порядок её можно. Хотя это не самое лучшее место на Севере, когда зима близко, а одичалые однажды могут оказаться под стенами.»       Мирцелла умоляюще посмотрела на Джона и прижалась к нему, уткнувшись в плечо. Она прошептала: «Лучше уж так. Но там я буду твоей женой и леди Колдстарк, а не нежеланной гостьей. У тебя хорошая семья, Джон, но я боюсь твою мачеху. Она…»        — Не любит меня и Ланнистеров, — закончил Джон. — И ещё она из риверранских Талли, все эти «Семья, честь, долг»…хотя её брат, наследник Риверрана сир Эдмур слишком весел и, по слухам, стал отцом, так и не вступив в брак. Но не говори так о сире Эдмуре при леди Старк, если не желаешь нажить врага.       Мирцелла засмеялась: «Она уже меня ненавидит. Чего мне бояться? Для такой чопорной и набожной леди бастард королевы и Цареубийцы-мерзость. Да, Джон, я мерзость…»       Джон проворно прикрыл ее рот своей ладонью и тихо сказал: «Ты не виновата в том, кем были твои родители. И не смей называть себя мерзостью, Мирцелла, слышишь? Ты самая лучшая девушка…''       — А многих ты знал? — она отстранилась и внимательно вгляделась в его длинное мрачное лицо, внимательные серые глаза и темно-каштановые волосы. У Джона уже была небольшая бородка и усы, и он выглядел как настоящий рыцарь, по крайней мере, как казалось Мирцелле.       «В него можно влюбиться? Возможно, он уже может меня с кем-то сравнить и только льстит мне. Но разве он скажет…нет, не скажет, промолчит.»       — Тут ты попала в цель, — принужденно улыбнулся Джон. — Видел-то я многих, но или они не обращали на меня внимание, или я не решался ответить на их внимание. Но ты все равно лучше всех девушек Вестероса.       Мирцелла захохотала и несильно стукнула его в грудь своим маленьким кулачком. Она шутливо спросила: «Ты ещё скажи, что до свадьбы даже не целовался…ой, прости! Неужели, правда?»        — Тебе не понравилось? — поднял бровь Джон. — Впрочем, если у тебя был опыт, то конечно, где уж нам, северянам с южанами в этом деле сравниться. Мы как-то больше с оружием тренируемся, охотимся и верхом ездим. Совсем дикие, — Джон покаянно понурился, рассмешив Мирцеллу.        — Понравилось, — честно сказала Мирцелла. — У тебя, кстати, куда лучше получилось, чем у него. Нечего и сравнивать…       Она покраснела, сообразив, что проговорилась. Джон притворился, что не понял. Она давно поняла, что Джон со своим честным и открытым лицом вовсе не такой грубый простофиля, какими в столице рисуют северян. Ей было приятно, что Джон не стал выпытывать имя своего «соперника».       «Не хочется ему лгать, а говорить правду мне стыдно даже сейчас. Особенно Джону.»       Мирцелла ждала возвращения Джона из Короны Королевы, куда он отправился с отрядом, набранным из добровольцев и молодых горцев, решивших попытать счастье на службе у нового лорда. Мирцелла знала, что прабабушка Джона была из Первых Флинтов, а в горах Старков очень уважают.       «Пусть Джон и не Старк, но он сын лорда Эддарда, и Севера в нем больше, чем в любом из сыновей леди Кейтилин. Хотя, Джон говорил, что горцам больше всего пришлась по душе возможность прославиться. Лорд Старк взял на юг лишь небольшой отряд горцев, а молодёжь жаждет ратных подвигов и славы.»       В земли Дара переселялись в основном те же горцы, выпасавшие стада мелких коров, овец и коз в землях Колдстарка, охотники из Волчьего Леса и имевшие небольшие проблемы с правосудием крестьяне с Белого Ножа и Барроутона. Таких было немного, тем более, пахотной земли в Даре было мало.       — Я не знаю, что они больше хотят, вырастить рожь или спрятаться от правосудия, — сказал дядя Тирион Мирцелле, когда они прогуливались по внешней стене Винтерфелла.       Дядя Тирион жил в Винтерфелле как почётный гость, но в действительности он был пленником. Едва лорд Тайвин будет повержен, Тирион получит Утес из рук короля, заработав ненависть западников. Дядюшка чувствовал себя чужим в этом замке и был рад поговорить с племянницей.        — Джон говорил, у одичалых есть посевы в Застенье, а там куда хуже земля и погода, — возразила Мирцелла. Со стены был виден Волчий Лес и Зимний Городок, в котором люди земель Старков собирались на зиму. Сейчас он малолюден.        — А какой у одичалых выбор? — чёрный и зелёный глаза карлика насмешливо сверкнули: «Северяне без боя не отдадут ни одного мешка зерна, охота тоже не самое простое дело. Хотя то, что одичалым удаётся в своей заснеженной пустоши собрать хоть горсть зерна — это уже сродни явлению Семерых королю Хугору.»        — Не богохульствуйте, дядюшка, — попросила Мирцелла Тириона. Тот криво усмехнулся и сказал: «Ну что с меня взять, хотя для застенных дикарей из даров Семерых Хугору больше всего понравились дары Кузнеца. Жен у них хватает, раз за Стеной кишмя кишит одичалыми, а корону…меч или кольчуга полезнее?»       Мирцелла не нашлась, что ответить. Дядюшка притопнул ногой, будто проверял, не подгнил ли помост. Успокоившись, он продолжил говорить.        — Может, одичалым земли Дара и кажутся чудом, но с земель Мандерли и Дастинов туда придут только те, у которых земля под ногами горит. В Даре поселенец свободен от законов Вестероса, его судят лорд-командующий…а теперь и лорды Дара. Но им тоже не приходится привередничать.       Она подумала, что на Стену ссылают преступников, чем тогда отличаются поселенцы в Даре от них. Тирион объяснил: «Их ещё не поймали. Они сами явились в Дар и если не начнут воровать запасы Ночного Дозора и красть скот у других поселенцев, их мелкие грешки забудут. А иначе они оденут чёрное.»       — Неужели люди Джона преступники, воры и беглые крестьяне? — с беспокойством спросила Мирцелла. Тирион заметил, что по большей части, у Джона будут горцы и лесовики, которым пашня не очень-то и нужна, а грабить их не всегда выходит и у одичалых. Хотя Джону достался и кусок плодородной земли.       Правда Тирион заметил, что Джону нужно постараться, чтобы поселенцы получили зерно, засеяли землю и собрали урожай раньше, чем морозы или одичалые лишат их надежды на собственное зерно. Новый Дар плодороден, но налётчиков-одичалых там куда больше чем пахарей-поселенцев.       — Дядя, откуда ты все это знаешь? — не выдержала Мирцелла. — Мы же совсем недавно на Севере.       — Король Роберт сражается своим молотом, твой муж бьется мечом, а мне приходится вооружиться своим умом, — ответил карлик. — Я много читаю, книги для меня, как точильный камень для меча. Здесь хорошая библиотека, хотя кроме мейстера и септона ей редко кто пользуется. Знать все — это по мне.       Новости от Джона доходили от случая к случаю, но благодаря тому, что пастбища и леса Дара привлекли немало выходцев с гор и из Волчьего Леса, постепенно его земли становились более обжитыми. Хотя близость Стены и Теснины заставляла вновь заселенные поселения обносить частоколом.       В отдельно стоящих фермах или на выселках до сих пор мог поселиться лишь герой или безумец. У Джона, благодаря помощи лорда Старка, теперь полсотни одетых в кольчуги всадников, сотня горцев-разведчиков на горных конях, да полсотни лучников, тоже передвигавшихся на горских пони.       За бандами одичалых приходилось охотиться часто, горцы и лесовики, пусть и привыкшие к тяжёлой и суровой жизни, все же ожидали от своего лорда защиты от налетчиков. И Джон не собирался прятаться за стенами, когда его людей убивают и грабят одичалые.       Так что конница Колдстарка патрулировала земли от границ Брандонова Дара, оставшегося за чёрными братьями до взгорий, где начинались земли клана Норри. Другие лорды имели ещё меньшие наделы и отряды, их владения лежали восточнее земель Джона.       Мирцелла узнала, что пеших в войске лордов Дара было мало, но и тяжёлых коней, на которых обычно ездили латники, немного. Большая часть всадников ездила или на горских конях или, причём таких было меньше, на конях из табунов Рисвеллов.       Эти больше походили на рыцарских коней, но были мельче и более неприхотливыми. Впрочем, для плохо вооруженных одичалых, которые лошадьми южнее Стены могли разжиться лишь украв их у кого-нибудь, такие конники были очень опасны.       Война с одичалыми была чередой стычек, причём их количество только росло. Мейстер Лювин в разговоре с Тирионом заметил, что одичалых как будто что-то гонит на юг так, что сталь дозорных и северян им кажется меньшим злом. Да ещё где-то собирает свою армию Манс-Налетчик, Король-за-Стеной.       Мирцелла старалась не думать о этом самозванном вожаке застенных разбойников, который однажды может перейти Стену и дойти до Винтерфелла. Она слышала, что несколько таких Королей-за-Стеной подходили к стенам твердыни Старков, но всякий раз были разбиты. Это ее успокаивало.       А вот вести с юга были мрачными. После первых успехов западников армии Ланнистеров были выбиты из Речных Земель и в них вторглись с юга войска Простора, а с востока силы Севера, Штормовых и Королевских земель, укрепленные отрядами Фреев, Блэквудов, Талли и Маллистеров.       С моря на Запад обрушились железнорожденные, Виктарион Грейджой, Лорд-Капитан Железного Флота, захватил и разграбил Светлый Остров, перебил Фарманов и теперь над Файркаслом развевается чёрный с золотым кракеном стяг Грейджоев. А берега от Кайса до Виндхолла разоряет Железный Флот.       Дорн выслал свое войско во главе с Оберином Мартеллом. Как будто всего этого было мало, на запад движется армия Долины во главе с Бронзовым Джоном Ройсом, которого отправил в поход новый Хранитель Востока, бывший дядя Мирцеллы, Станнис Баратеон.       Несмотря на желание Лизы Аррен остаться в стороне от войны, он приказал Джону Ройсу принять пост верховного лорда Долины до совершеннолетия Роберта Аррена, если Лиза не откажется от попыток взбунтоваться против короны. Но дал шанс леди Аррен пересмотреть своё решение.       Для того, чтобы Долина вступила в войну постарался Петир Бейлиш. Как помнила Мирцелла, он был членом Малого Совета — мастером над монетой. После того, как переговоры доверили ему, Лиза быстро дала согласие на требования Станниса, и войска лорда Ройса выступили на запад.       Мирцелла расспросила дядю Тириона о том, как Станниса назначили Хранителем Востока, если этот титул всегда носили Аррены. Тирион пояснил, что Станнис Хранитель временный, пока не достигнет совершеннолетия Роберт Аррен. Хотя парень он хилый, и тогда все его титулы отойдут его дальнему родичу.       Карлик мрачно заметил, что до поездки на Север король собирался сделать Хранителем сира Джейме, но из-за его службы в Королевской Гвардии это было долгим делом. Станнису бы Хранителем не бывать, не начнись война.       Тирион тяжело вздохнул и заметил, что никогда ему не было так тяжко быть таким: «Запад сейчас в кольце врагов, мой отец объявлен изменником, а король сделал меня лордом Утеса. Кажется, чтобы сделать покорным, но вернее, чтобы Утес был моим лишь пока я верен королю.»       — А если… — начала Мирцелла. Дядя огляделся и шепнул: «А на Западе я буду предателем родного отца, выклянчившим Утес у Роберта.»       Они опять стояли на крепостном валу, подслушать их мог лишь закутанный в плащ стражник, но ветер так свистел, что даже Мирцелла голос дяди разбирала с трудом.       Мирцелла стралась не огорчаться из-за холодной леди Старк, подчеркнуто-вежливых Сансы и Джейни, делала вид, что не видит гневных взглядов Бет Кассель. Робб уехал вместе с лордом Старком на юг. Бран её сторонился, Рикон больше возился с лютоволком со странной кличкой Лохматый Песик.       В Винтерфелле был только один человек, который усиленно пытался довести её до бешенства. Теон Грейджой. Лорд Старк оставил его в Винтерфелле «для безопасности наследника Пайка» или, как едко прояснил Тирион, чтобы Бейлон Грейджой не пытался сыграть в свою игру.       Теон положил на неё глаз и явно был удивлён тем, что она старательно игнорировала его заигрывания. Пусть она и не любила Джона, но сильно привязалась к лорду Короны Королевы. А наследник Пайка ничего кроме раздражения и некоторой боязни не вызывал.       К счастью Мирцеллы, Теон вскоре решил выбрать другую цель и преуспел. Джейни Пуль повела себя так, как будто только и мечтала о том, чтобы сын лорда Пайка обратил на неё внимание. Хотя возможно это так и было. Вот только вряд ли старый Бейлон будет рад такой жене для своего наследника.       «Надеюсь, Джейни не надеется, что Теон объявит её своей женой? И надеюсь, что Теон не настолько мерзок, чтобы воспользоваться чувствами Пуль. Она, конечно, противная, но все же не настолько, чтобы желать ей бесчестья.»       Мирцелла вспомнила, каким мерзким чудовищем был Джоффри, и порадовалась, что он одел чёрное. Ей было жутковато представить, что однажды он стал бы королём. Мать была от него в восторге и сочла бы замечательным поведение Джоффри, даже начни он стрелять из арбалета со стен Красного Замка в людей.       Она вспоминала, как Джоффри однажды выпотрошил беременную кошку, просто потому, что ему было лень ждать, пока она родит обещанного ему котёнка. Этот негодяй даже не понял, что поступил гнусно. А Мирцелла помнила и то, что он пообещал восстановить право первой ночи и смотрел при этом на неё…       Нет, она понимала, что её выдадут ещё при жизни родителей, но такое чудовище как Джоффри остановит только смерть. Он рассуждал о том, каким великим королём был Эйгон Четвёртый и сожалел, что его времена давно в прошлом.       На острожное замечание что короля не просто так прозвали Недостойным, Джоффри отмахнулся: «Что взять с завистников, сестрица. Пока он был жив, в стране был мир. Едва он умер, началась война. Виноват не он, а глупые советники и наглые бастарды.»       «Джоффри и сам оказался наглым бастардом, да ещё не королевским.»       Но больше всего пугали разговоры Джоффри о том, что короли Таргариенов поступали не так уж глупо, женясь внутри семьи, негоже разбавлять королевскую кровь. Мирцеллу тогда передернуло от отвращения, а Джоффри насмешливо спросил: «Тебе это не по душе, сестра, или…»       Проклятый Джоффри схватил её и попытался поцеловать, но она сумела вырваться и убежать. Ее лицо горело и она решила, что никогда не допустит повторения этого. В тот день она попросила сира Джейме обучить ее владеть кинжалом и сумела уговорить своего, как тогда думала, дядю.       Кинжал и теперь был при ней, его отдали ей по просьбе Джона, который удивился, узнав, что Мирцелла обучалась владеть оружием. Он пошутил тогда, что у неё с Арьей есть нечто общее.       Как ни удивительно, но Джон оказался прав. Арья была единственным человеком в замке, не считая дядю Тириона, кого она могла называть другом. Немного позлившись на Мирцеллу из-за того, что она, южанка, стала женой ее брата, Арья постепенно перестала считать её врагом.       В редкие наезды в Винтерфелл Джон часто гулял с Арьей и Мирцеллой по окрестностям, и, скрепя сердце, выезжал вместе с ними и Браном в Волчий Лес с сильной охраной. Впрочем, во время предыдущего визита Джона он сказал, что в Волчьем Лесу рыщут одичалые со Стылого Берега.       — Джон, а как же горцы и твои всадники, неужели ты не мог отогнать их подальше? — спросила его Арья. Джон хмуро заметил, что горцам и лесовикам отбить вторжения высаживавшихся на лодках одичалых без боевых кораблей трудно. На лодках одичалых не перехватишь.       Мирцелла видела, как Джон вымотан. Похоже, жизнь лорда в Даре была тяжелой и неспокойной, но на вопрос, не тяготит ли его жизнь в Короне Королевы, Джон твёрдо сказал, что никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым и нужным. Странно, но он, похоже, не врал.       В день, когда Мирцелла снова увидела прибывшего в Винтерфелл Джона, она узнала, какой именно лорд Дара казнил Джоффри. Однако, это нисколько не настроило Мирцеллу против Джона. Он выполнял свой долг, а Джоффри был дезертиром и перебежчиком.       «А ещё чудовищем, которое, по счастью, не стало королём.»       Но Мирцелла решила, что настал день, когда она должна поговорить с Джоном. Пожалуй, он не может и дальше отговаривать её неготовностью замка. Она должна сама увидеть Корону Королевы, ведь она леди этого замка, а до сих пор в глаза его не видела.       — Джон, забери меня в Корону Королевы, — попросила Мирцелла его, когда они сидели у очага в гостевом доме Винтерфелла. Она едва дождалась конца трапезы в Великом Чертоге, чтобы поговорить со своим мужем наедине. Джон удивленно на неё посмотрел.        — Поверь, Мирцелла, Корона Королевы пока скорее крепость, чем замок лорда. Холодная и достаточно неуютная.       — Ты не хочешь, чтобы я была рядом с тобой там, в Даре…тогда так и скажи, — на глаза Мирцеллы навернулись слёзы, её лицо приняло такое печальное выражение, что лежавший в ногах хозяина Призрак с укоризной посмотрел на Джона.       Джон колебался, он пробормотал: «Ты сама не знаешь, чего просишь, Мирцелла. Дар очень опасное место для юной леди…»       Мирцелла легко встала со своего кресла, подошла к Джону и склонилась перед ним на колени. Она взглянула прямо в глаза Джона, изумрудно-зеленые глаза встретились с темно-серыми.       Девушка прошептала: «Я не могу так больше, Джон. Пусть уж лучше будет Корона Королевы, чем Винтерфелл, где я буду всегда чужой. Ты обещал, что защитишь меня от леди Старк, но она не приняла меня, для неё я чужак. Пока я в Винтерфелле…»       И Джон не выдержал. Он поднял её с колен, стал успокаивать, говоря, что разумеется, раз он обещал, то увезет её из Винтерфелла. Он будет защищать ее, и она может ничего не бояться. Мирцелла позволила себя «успокоить».       Но ночью ей приснился кошмар. Джоффри, в чёрном обгорелом плаще, звеня потрепанной чёрной кольчугой и с отрубленной головой на сгибе локтя, будто это был рыцарский шлем, лез в окно опочивальни. Её покойный брат был грязен, оборван, а глаза отрубленной головы горели синим огнём.       Мирцелла собиралась закричать, позвать на помощь, но в комнате никого не было. Джон опять ускакал на север, сражаться с одичалыми. Дядя или пьян или не успеет, да и что может сделать карлик с таким чудищем? Ей никто не поможет.       — Моя, — хрипела голова, еле ворочая распухшим языком. — Моя любовь навсегда, мы две части одного целого…       Девушка отшатнулась от неуклюже пытающегося оттеснить и повалить её на кровать Джоффри и отчаянно завизжала, забыв про гордость и чувство собственного достоинства. В отчаянии она швырнула подсвечник в Джоффри, тот вспыхнул, но продолжал идти к ней, чадя и дымя, как мокрое полено.       Человек в вареной коже, мехах и стали вылетел откуда-то у неё из-за спины, в руке у него горел огнём длинный меч. Он несколькими точными ударами разрубил Джоффри на куски и стал безжалостно крошить клинком ещё пытающиеся ползти руки и ноги.       Что-то бормотала и катилась, бешено вращая синими глазами, голова Джоффри, но воин с силой вогнал в неё свой горящий клинок. Воин откинул темно-каштановые волосы со лба, обернулся и устало улыбнулся Мирцелле.Она неуверенно улыбнулась в ответ и протянула к нему руки. И тут она проснулась.       Она лежала рядом с Джоном, слышала его тихое и размеренное дыхание. Они спали в рубашках, Джон посоветовал ей это делать, поскольку на Севере холодно даже на рубеже лета и осени, даже в Винтерфелле. Хотя она подозревала, делал он так чтобы не смущать ее.       Мирцелла вспомнила, что он обещал ей. Её он не тронет, пока она сама не попросит. Они уже много раз спят так, рядом, и ни разу Джон не пытался нарушить клятву. Мирцелла подумала сначала, насколько хватит твердости у Джона, а потом решила, что надолго, очень надолго…       — Что если навсегда? — в голову Мирцеллы прошла странная мысль. — Он скорее умрёт, чем нарушит клятву.       Она приняла решение, и, пока не передумала, начала будить Джона. Ей было страшно и боязно, но когда она уже успокоилась, решив, что не добудится своего лорда-мужа, Джон внезапно открыл глаза.       — Что случилось? — спросил её Джон, зевая. Мирцелла напряглась. Вся ещё затея показалась ей глупостью. Ну зачем она торопится, он же обещал, ч то пока она сама…зачем она вообще это делает?       — Джон, — начала Мирцелла. — Я хочу…       Она замолчала, испугавшись собственных слов, а Джон вместо того, чтобы помочь ей, с ходу поняв, что она хочет сказать, молчал и внимательно смотрел на неё.        — Я хочу сказать, что люблю тебя, — вывернулась Мирцелла.