Тигр и котёнок

      Как можно туже заплетаю косу. Волосы у меня очень густые, пепельного цвета, такой цвет преобладает у нашего вида. Полдня уже прошло, и эти вечно пушистые волосы успели расплестись и мешались мне, щекоча щеки и шею. Плету так, чтобы отдельные волосинки не мешали во время работы. Надо бы отрастить волосы подлиннее, тогда их легче было бы убирать в косу, но и ухода они требовали бы больше, а у меня нет такой возможности. Мои волосы достигают только шеи, не закрывая её, так что в косу попадают далеко не все, а только те, что будут сильно мешаться во время работы.       Работаю я у тётушки Юммы, она со своей семьёй держит небольшое поголовье свиней и даёт таким, как я, возможность заработать себе на жизнь. В мои обязанности входит уборка дома, готовка еды хрюшкам и их кормление. Иногда я вместе со старшими езжу в город продавать мясо и маленьких свинок на рынок, но рассчитываться с покупателями меня пока не подпускают: считают ребёнком, хотя я уже подросток, просто невысокий и течки пока ещё не было.       Я сирота. Хотя это не совсем верное утверждение. Все в деревне называют меня сироткой. Своих родителей почти не помню, точнее, не помню, как они выглядели, думаю, были такими же, как и я. Жили мы с ними в этой же деревне, на окраине. Иногда я прихожу посмотреть на наш старый дом — он покосился от времени, а огород зарос бурьяном. Как только я вступлю в брак, смогу перебраться обратно сюда или как-нибудь по-другому распорядиться своим по праву рождения имуществом.       Мама умерла от лихорадки много лет назад, папа был безутешен после смерти любимой жены и считал всегда, что это я виноват, ведь я часто болел, а она меня выхаживала. И вот после очередной болезни я выкарабкался, а мама, наоборот, слегла и буквально в течение трёх дней сгорела. После этого случая я никогда не хворал. Папа сразу после смерти мамы сказал, что она отдала своё здоровье мне, чтобы я мог жить. Тогда я ещё не понимал, что имелось в виду, но сейчас понимаю, что он был прав. Может, мама обратилась к какой-нибудь ведьме, но, скорее всего, она просто сильно меня любила и молилась Богам — и они её услышали. Но Боги ничего не дают безвозмездно, им нужна жертва. И раз она меня так любила, то они её и забрали, подарив мне возможность жить.       Папа через какое-то время собрал вещи и уехал работать в город, с тех пор я его не видел; он, конечно, обещал вернуться и забрать меня, но этого не произошло. Возможно, он и вправду приедет и заберёт меня, или мы будем жить вместе здесь, а может быть, он тоже умер, как мама, поэтому все в деревне считают меня сиротой.       Отец отдал меня на воспитание своему младшему брату-омеге Стефану, но в его доме я недолго прожил. У него тоже есть семья, которую надо кормить. Поначалу я работал, как и мои кузены-альфы, в поле. Муж Стефана имел кусок земли и выращивал там пшеницу, работы было много. После сбора урожая они продавали часть на местную мельницу, а часть оставляли себе. Помню, как был поражён размером вырученной суммы от продажи. Я таких денег отродясь не видел, на них они жили весь год до осени. Нанимали людей для работы в поле во время сбора урожая, а я по природе своей маленький и хрупкий — много толку от меня в поле не было. В общем, сказали, что от меня одни убытки, и мягко намекнули, выставив мой узелок с вещами за дверь, что мне надо покинуть их дом. Хорошо, что тётушка Юмма приютила меня у себя, а то не представляю, как бы я выжил.       Прошло уже довольно много времени — около десяти лет после того, как мой отец уехал, и за это время от него никаких известий не было. Иногда я представляю, что он вернётся и мы будем жить вместе в доме, где я родился.       Хмуро гляжу в щербатое, мутное зеркало. Зря я вспомнил о родителях. На душе сразу стало тоскливо. Всё же улыбаюсь своему отражению — мама хотела бы, чтобы я был счастлив, и я постараюсь её не подвести.       Мимо меня пробежали две девочки-омеги, спеша на обед, — это дочки Юммы. Я последовал за ними и вошёл в кухню, Юмма стояла у плиты в простом платье, подвязанном белым фартуком под самой пышной грудью. Она очень трудолюбивая женщина и во всём любит порядок. Омега вся была большая, с пышными формами, как и её муж Боб, в них сразу угадывалась их вторая натура — гиппопотам, а вот их дочки, восьмилетние двойняшки Мили и Лими, были противоположностью: тонкие и гибкие. Но, может, они ещё наберут своё, когда войдут в возраст.       Юмма, держа большую ложку в руке, высказывала девочкам, чтобы они не бегали. Малышки под ворчания матери схватили тарелки с плошками и, звонко смеясь, убежали накрывать стол. В летнее время мы едим на улице, там специально сделали навес, сколотив его из того материала, что остался после ремонта сарая в прошлом году, прямо на земле стоял стол и табуретки. Уже чувствовалось дыхание зимы, так что обедали мы в доме. В большой комнате стоял тот же стол, мы все дружно занесли его внутрь ещё неделю назад.       Дом у семьи Юммы большой, добротный. В подвале располагалось хранилище для различных припасов на зиму, чего тут только не было: разные соления, варенья, компоты, мочёные яблоки, сушёные грибы, овощи и ещё много чего. Когда переберусь в свой дом, обязательно буду делать такие же припасы. Юмма учит меня как сохранять овощи на зиму, готовить соления и варенье. На первом этаже кухня, где рядом с печкой за занавеской располагалась моя деревянная кровать — за неё спасибо Бобу; большая общая комната, где мы обедали и проводили вместе время, коротая досуг рассказами, а ещё Юмма учила меня и девочек читать и писать. Ещё была комната, которая использовалась в случаях, когда какая-нибудь из свиноматок опоросится. На втором этаже жили хозяева дома, я там был всего один раз и особо ничего не рассмотрел.       Юмма, увидев меня в кухне, послала за водой. Хватаю ведра и коромысло, иду к колодцу. Набрав свежей, холодной воды, неспешно возвращаюсь в дом, боясь расплескать содержимое вёдер. В доме выливаю воду в бочку, стоящую специально для этого в сенях, и прохожу в комнату, где уже все собрались за столом, а кто-то уже активно жевал кашу со свиными шкварками и грибами.       В доме у Юммы жило, кроме меня, неё, её мужа и двух их дочерей, двое человек, альфы. Тео — светловолосый, гибкий, сероглазый, молодой альфа, которого, как и меня, год назад приютила Юмма. Ему восемнадцать лет и он до сих пор не состоит в браке. Хотя альфам это позволительно, это нас, омег, принято отдавать в брак, как только мы вступаем в детородный возраст. Тео высокий парень, когда мы стояли с ним рядом, он был выше меня примерно на голову, но вообще он среднего роста. Ещё здесь жил Френк, хотя у него и был свой дом, куда он периодически уходил, но часто ночевал в амбаре. Высокий, толстый, с тёмными, даже на вид жёсткими волосами, вечной щетиной и бородавкой на щеке.       Прохожу и сажусь рядом с девочками. Беру тарелку и накладываю себе каши из общего котла, который стоит на столе на специальной подставке. Во главе стола сидят хозяева дома, остальные же устроились по обе стороны, да так получилось, что с одной стороны только омеги, с другой — альфы. Чувствую, как моей ступни касается чья-то нога. Поднимаю глаза на парня. Тео мне улыбается и показывает глазами под стол. Тянусь под столом рукой к нему, при этом стараюсь, чтобы этого никто не заметил, но сидеть прямо у меня плохо получается. Хорошо, что на нас никто не смотрит. Натыкаюсь на руку альфы, он вкладывает мне в ладонь свёрток. При этом не смотрит на меня, его серые глаза направлены на собравшихся за столом людей.       Мне даже разворачивать не надо, чтобы догадаться, что в этом свёртке. Скорее всего, это пряник. Вчера мы с Юммой, девочками и Тео были на рынке, и я увидел эти пряники. Мили и Лими тогда сразу купили по прянику, а я только посмотрел на них с небольшой завистью и ушёл, так и не купив себе лакомства. Получал я немного, так как жил и ел со стола Юммы, но считал это справедливым. Всё, что я зарабатывал, прятал в специальном месте, потом на эти деньги отремонтирую дом, куплю все необходимые вещи, посуду и заведу хозяйство, так что мужу я не достанусь бесприданником. — О, красавчик пришёл, а я тебя сразу и не заметил, — Фред поднял глаза от своей тарелки на меня, не переставая при этом работать ложкой, загребая очередную порцию каши, — не понимаю, Юмма, почему ты не продашь этого мальчишку в бордель? Или, может, течки ждёшь?       Жирный боров. На самом деле это было чистой правдой: второй натурой Фреда был боров. Я его, конечно, в другом обличье, кроме человеческого, не видел, но и того, что сейчас передо мной, достаточно, чтобы представить его в виде жирного хряка. Фред смотрел на Юмму, я же зло на него зафыркал, показывая свои маленькие, но острые клыки. — Перестань, Фред. Оллин свободный человек и имеет свой дом, к тому же у него есть отец, — Юмма ласково на меня посмотрела. — Ага, есть, только я его никогда не видел. А таких красавчиков, как этот, — мужчина указал на меня, поставив руку на стол, большим пальцем, — я только в столичном борделе видел. Если хочешь, я сам готов его у тебя купить.       Я зарычал на него, не в силах больше слушать эту грязь. Фред говорил обо мне как о вещи. Боров, откинувшись, расхохотался, положив руки на свой живот. — Знаю я вашу кошачью натуру: вам бы только на члене прыгать. Так я могу удовлетворить эту потребность, — Фред чуть подался ко мне, мерзко улыбаясь, показывая свои большие жёлтые зубы. — Я тебя финансово не обижу, а член у меня такой, что ты останешься доволен. Большой и толстый.       Морщусь от отвращения. Тео глухо зарычал, ощетинившись на Фреда, тот лишь снова громко засмеялся и обратился ко мне: — Или ты надеешься на то, что эта псина, — он указал кивком головы на Тео, — возьмёт тебя в супруги? Так вот он тебя просто трахнет и забудет о тебе. Ты и полмедняка с него не поимеешь.       Тео вскочил на ноги, показывая клыки. Боб громко стукнул по столу кулаком, усмирив тем самым пыл парня и хохот здоровяка. — Всё. Хватит. На вас дети смотрят.       Только сейчас я окинул взглядом девочек, смотревших с большим любопытством на нас, забыв про свою кашу. Я покраснел весь до ушей оттого, что стал невольным поводом для скандала. Тео сел на место, но продолжал грозно сверлить взглядом весёлого Фреда. — Оллин, принеси, пожалуйста, с кухни компот, что я сегодня наварила, — Юмма прикоснулась к моей ладони.       Встаю и направляюсь в кухню. На печи стоит большой чан, закрытый крышкой. Заглядываю в него — компот. В этот момент на улице слышатся шум, крики и топот копыт. Только я хотел подойти к окну, как в него влетает камень, а следом — огненная стрела и вонзается в деревянную перекладину. Коротко вскрикиваю. Хватаю компот и выливаю на пламя. В окно влетает ещё одна стрела, а за ней ещё.