***
Санс следил за уродом, пока Папирус убеждался, что сарай готов для содержания заключенного. Другой монстр просто тупо пялился в потолок. Он прекратил всякое подобие борьбы, как только портал закрылся, но Санс не собирался оставлять свою охрану. Они ждали, маленький скелет не спускал с другого монстра глаз и поддерживал несколько атак, зависших над ним. Сейчас была хорошая возможность продолжить допрос пока брата не было поблизости. За это время Санс мог бы выудить больше информации. — РАССКАЖИ МНЕ О ЧЕЛОВЕКЕ, — резко спросил он, подопнув травмированную ногу связанного монстра и заработав от него болезненное шипение. Вместо ответа тот отвернулся от Санса. Нахмурившись, Санс позволил одной из своих костей упасть и немного рассечь лучевую кость на левой руке урода. Тот вскрикнул, но быстро сжал челюсти, это все еще не расположило его к разговору. И как Сансу получить от него необходимую информацию? Казалось, уроду нравилось рассказывать о том, как он… использовал другие версии Санса. Маленькому скелету нужно раздобыть эту информацию до того, как начнется наказание, но прямо сейчас у него просто не получалось. Полчаса прошли в напряженном молчании, до тех пор, пока Папирус не вернулся в лабораторию и не телепортировал ублюдка в сарай. Санс поднялся и отправился наверх. Если Папирус и заметил новую травму другого монстра, когда запирал его, то, вернувшись в дом, ничего не сказал. Санс привел Папируса на кухню и усадил за стол, сам сел напротив, окинув брата острым взглядом. Высокий скелет ерзал и смотрел куда угодно, только не на него. — м-мой лорд... — НЕТ, ПАПИРУС. Я НЕ НАМЕРЕН ВЕСТИ ЭТОТ РАЗГОВОР В КАЧЕСТВЕ ТВОЕГО ХОЗЯИНА. Он не смог бы увидеть, но глазницы Папируса расширились от этих слов. Политика Санса на протяжении всей их совместной жизни заключалась в том, что все серьезные разговоры он вел на равных. К сожалению, большинство таких разговоров были неприятными, поэтому в Папирусе укоренился ужас перед ними. Но Сансу все еще нужно было понимание или, по крайней мере, надежда на то, что он не давит на своего брата через его роль. Так что он заставлял Папируса говорить с собой на равных, неважно насколько сильно высокий скелет это ненавидел. Сегодня Санс не станет возражать, если Папирус расстроится. Санс был невероятно зол. — И БЕЗ ТОГО ПЛОХО, ЧТО ТЫ ТАК ДОЛГО СКРЫВАЛ ОТ МЕНЯ ЭТУ МАШИНУ. ЧТО ЕЩЕ Я УЗНАЮ ОТ УРОДА, ЧЕГО МОЙ СОБСТВЕННЫЙ, ЗВЕЗДЫ ПОДЕРИ, БРАТ НЕ СКАЗАЛ МНЕ? Папирус пытался спрятаться в куртке. Его взгляд не отрывался от пола, но Санс разглядел удивление в его глазницах. Он не ожидал, что Санс спросит или, может быть, он все-таки не слышал урода? В любом случае Сансу нужны ответы. — о чем ты? — голос Папируса дрожал, и он не поднимал глаза. — О ЧЕЛОВЕКЕ, — рыкнул Санс, изо всех сил стараясь хотя бы проявлять меньше властности. Тревога брата начала распространяться и на него, но ему нужно поддерживать самообладание, если он хочет чего-нибудь добиться. — мой… санс, — Папирус отчаянно пытался подобрать слова. Санс мог подождать и ждал, скрестив руки на столе. — нет ничего хорошего, в том, что ты узнаешь, — наконец сказал Папирус со слабой убежденностью в голосе. Санс обнаружил, что слегка расслабился, хотя все еще кипел от гнева. Приятно понимать, что у брата есть причина для секретов. Это уже кое-что. Но, что бы там ни было, и какими бы ни были чертовы последствия, Санс хотел знать. Он не мог просто притвориться, что не слышал слов урода. — СЛИШКОМ ПОЗДНО ВОЛНОВАТЬСЯ ОБ ЭТОМ, ПАПИРУС. РАССКАЖИ МНЕ. Санс с трудом мог поверить в то, что услышал дальше. Путешествия во времени? Но, опять же, они только что схватили альтернативную версию его брата из другой временной шкалы. Если он смог принять это, то примет и все сказанное. Хотя узнать, что он неоднократно умирал… От этого душа Санса колотилась в грудной клетке. Как сильно Папирус страдал из-за высокомерия Санса?***
Ну, бля. Папирус все еще злился на себя за то, что настолько погряз в собственном унынии, что закончил здесь, пойманным. Даже когда его бросили в эту клетку, ему потребовалось время, чтобы осознать реальность происходящего. Обследовав маленькое помещение, в котором из мебели оказалась только кровать, столик и стул, он смог выяснить некоторую информацию. Где-то были спрятаны подавители. Никаких очевидных мест, чтобы спрятать их не обнаружилось, так что, наверное, они были снаружи сарая. Это все усложняло. Все в этом тайм-лайне было сложным. Этот санс настоящий трудоголик. Разобраться в нем проблематично. Зачем ему вообще забирать Папируса? Он одет на подобии родного брата Папируса, но весь в шрамах, стервозный и жестокий. Как красный. И у маленького скелета слишком много вопросов. Папирус пожалел, что сказал сансу о том, чем долгое время занимался. И что происходит дома? Вернулся ли Санс? Что может сделать человек из того, что прежде не видел Папирус? Звезды… Разумеется, другой важный вопрос — что они собираются делать с ним. Санс обмолвился о наказании, и они вели себя куда резче, чем Папирус мог ожидать, когда они затаскивали его сюда. Заметив цепи на стене и различные инструменты, разложенные за пределами его клетки, он вздрогнул от мысли, что может с ним случится в этом месте. Это место ничем не напоминало сарай у них дома, где Санс установил «решетку» с прутьями, через которые любой мог беспрепятственно выйти. Нет, здесь была металлическая рабица, с ячейками, в которые получалось просунуть всего пару пальцев. Неважно. Он найдет выход. Ничто — ни забор, ни цепи, ни подавители и уж точно ни монстры — не смогут помешать ему добраться до машины и вернуться домой к брату. Он сел в дальний от выхода угол и сосредоточился на разработке плана побега.***
Папирус отошел в сторону сразу, как только надежно заковал в цепи другую версию себя. Смотреть в лицо, так похожее на свое собственное, с подобной точки зрения было невероятно странным чувством. Однажды он спросил у Санса, не желает ли тот поиграть здесь, потому что казалось, что ему это может понравиться. Санс окинул его мрачным взглядом. Папирус никогда больше не спрашивал об этом. Нет, это место было предназначено для тех монстров, кто действительно заслуживал гнева его Лорда. Тогда Папирус заставил себя предложить, потому что это могло порадовать Санса, но почувствовал что-то вроде облегчения, когда предложение было отвергнуто. Он всегда наблюдал. Звезды, Санс никогда не был прекраснее, чем в роли вершителя правосудия, несущего ярость, но травмы, которые он наносил в эти моменты, наверное, были чем-то выходящим за грани возможностей слабого тела Папируса. Другой он явно нервничал, но не особо сопротивлялся. Папирус заметил, что другой монстр прихрамывает, пока заковывал его в цепи. Должно быть, в какой-то момент он вправил коленную чашечку на место, чтобы быть способным ходить, но рана еще не зажила. Порез на лучевой кости тоже остался без объяснения, хотя Папирус был практически уверен, что это работа Санса. Сейчас не время спрашивать об этом, если такое время вообще настанет. — СПАСИБО, БРАТ. ПОДОЖДИ В ДОМЕ. Папирус только смотрел. Он всегда оставался здесь во время работы Санса. Было опасно пытаться в одиночку привести в исполнение наказание. Как много раз Санс сам это говорил? Испытывая боль, монстры становились похожи на раненных зверей — отчаявшиеся и непредсказуемые. Санс никогда не потворствовал Папирусу в подобном. — я останусь, милорд, — ответил Папирус настолько почтительно, насколько смог. Он без того был уверен, что одного непослушания достаточно чтобы расстроить брата. Санс задумчиво смотрел на него. — ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО УСЛЫШИШЬ? — спросил он. Папирус вздохнул. — да, милорд. Санс беспокоился об этом? Он собирался рисковать собственной безопасностью, чтобы защитить… что? Нежные чувства Папируса? — ОЧЕНЬ ХОРОШО, ОДНАКО ТЫ МОЖЕШЬ УЙТИ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. Очевидно ответ да, да он остается. Папирус только кивнул, уверенный, что связанный монстр не сможет сказать ничего, что заставило бы его бросить своего брата одного. Маленький скелет шагнул вперед, легко демонстрируя, кто сильнейший в этой комнате даже без призыва магии. Он выбрал несколько предметов для сегодняшней сессии и положил их на маленький столик, за которым пленному монстру предлагалось есть. Санс всегда настаивал на кормлении узников хорошей едой. Последнее, чего ему хотелось, чтобы они так ослабли, что не смогли бы по-настоящему испытать свое наказание. — А ТЕПЕРЬ, УРОД, — начал Санс легким, почти дружелюбным тоном, — ПОЧЕМУ БЫ ТЕБЕ НЕ ОБЪЯСНИТЬ НАМ, КАК ТЫ ДОКАТИЛСЯ ДО ЖИЗНИ ТАКОЙ С ДВУМЯ МОНСТРАМИ ИЗ ДРУГИХ ВРЕМЕННЫХ ЛИНИЙ, ЗАПЕРТЫМИ В ТВОЕМ ДОМЕ. — пожалуй откажусь, спасибо, — пришел легкомысленный ответ. Хотя расслабленный тон был натянутым и не очень убедительным. — ВИДИШЬ ЛИ, — начал Санс, потянувшись за плоскогубцами, — ЕСЛИ МНЕ ПРИДЕТСЯ ТАЩИТЬ ИЗ ТЕБЯ ИНФОРМАЦИЮ КЛЕЩАМИ, Я СДЕЛАЮ ЭТО, НО ТВОЕ НАКАЗАНИЕ НАЧНЕТСЯ, ЛИШЬ КОГДА Я ЗАКОНЧУ. ТАК ЧТО ЕСЛИ ТЫ СКАЖЕШЬ СЕЙЧАС, МЫ ПЕРЕЙДЕМ СРАЗУ К ТВОЕМУ НАКАЗАНИЮ, СЭКОНОМИВ МНЕ ПАРУ ЧАСОВ, А ТЕБЕ ПАРУ КОНЕЧНОСТЕЙ. Санс зацепил пальцами нижнюю челюсть скованного монстра и потянул, заставляя его разомкнуть зубы. Без дальнейших слов или даже секунды для размышления он зажал плоскогубцами зуб и дернул. Папирус поморщился, когда голос, очень похожий на его собственный, взвыл от боли, даже если зуб еще не выдрали. Санс сдержался. — НУ, И ЧТО ТЫ РЕШИЛ, УРОД? Ничего кроме скулежа. Санс ухватил плоскогубцами другой зуб и снова потянул. Связанный монстр закричал, и Папирус увидел, как вздрогнул Санс. Ему даже в голову не приходило, что проделывание подобного с монстром, похожим на него, может как-то повлиять на его брата. Обычно Санс был совершенно невозмутим. Два зуба покинули свои законные места, красный костный мозг сочился между ними, капая с подбородка монстра на его толстовку. Санс убрал пальцы, не желая запачкаться в этой густой жидкости. Другой Папирус повесил голову, к каплям крови присоединились слезы. — я рашкашу! — крикнул он, Папирус мог только удивленно смотреть. Он почти пожалел этого скелета. Сам он никогда не был монстром, который мог так быстро сдаться. Даже слабейшие преступники держались дольше, чем эта его версия. Казалось, Санс немного удивился, но быстро вернул самообладание и положил инструмент на стол. — ХОРОШО, — Санс подтащил стул и сел на него, выжидая. Несколько секунд ничего не происходило, единственным звуком было хныканье связанного монстра. Он выглядел так, будто, наконец, осознал, что его ждет, когда он заговорит. Его слова как будто физически ударили Папируса. Он описал, как отправился забрать Санса из другой временной линии, чтобы сдержаться и не переспать со своим. Тошно подумать, что он даже не рассматривал вариант попытаться наладить отношения со своим братом. Вместо этого он сосредоточился исключительно на сексуальном удовлетворении. Папирусу очень нравилось то, что они с Сансом делали в спальне, но их связь была гораздо больше, чем только этим. После он рассказал, как обращался с монстром — в последствии с монстрами — которых похитил. При этом Папирусу пришлось выйти, несмотря на все заверения, его начало мутить. Когда он вернулся, Санс не сдвинулся с места, но его кости выглядели почти серыми. Огоньки в глазницах смотрели прямо вперед, хотя складывалось впечатление, что на самом деле он не видит монстра перед собой. Папирус не мог даже предположить, что все будет так плохо. Но это было так.