Семь раз приласкай, один раз изнасилуй! Мамонья поговорка.
Потянувшись и тихо простонав, Вика открыла глаза, безвольно уставившись в серый потолок. — Так… это сон? — немного грустно спросила она сама себя, ощущая сосущую пустоту в груди с примесью стягивающейся петлей вокруг горла безысходности. — Просто сон… Пусть там и был чужой, дикий мир, но был шанс начать всё заново. Исправить прошлые ошибки. Быть счастливой хотя бы недолго… тут же была только серая пустота повседневности, что высасывает силы похлеще заправского кровососа. И… здесь не было Антона. Молодого парня, что своей доброй улыбкой отодвинул ее от той грани, из-за которой нет возврата. Мужчина, так похожий на… ее бывшую, несчастную и не раз оплаканную любовь. Человек, которого на самом деле нет. И от этого становилось только больнее. Полежав еще немного, женщина медленно села, после чего, почта на автомате, направилась в сторону кухни, запихнув ноги в теплые домашние тапочки. Все было, как и всегда. Минимум мебели, серые стены и простые лампочки. На большее, после всего произошедшего не хватало не сил, не желаний, а после и денег. Взяв в руку простой стакан со стершимся давным-давно рисунком, шаркая, Вика подошла к раковине, решив как следует напиться обычной водой. — Грустненько тут у тебя, — неожиданно раздался сбоку незнакомый приятный женский голос, полный легкой грусти. — Ааа, — от неожиданности воскликнула врач, отскакивая в сторону, чуть при этом не упав, поскользнувшись на расплескавшейся воде. — Ты… ты кто? Как ты сюда попала?! — Я то? — ответила незнакомка, с неуловимо-узнаваемыми чертами лица, нагло рассевшись на кухонном столе, закинув стройные ножки одну за другую и задумчиво крутя кончиком своих шикарных, стянутых в конский хвост, черных волос, достающих чуть ли не до пояса. — Просто зашла поздороваться, подруга. Посмотреть, как тебе живется в лишенном надежд мире, скованном отчаявшимся разумом. — Что… что это за бред?! — повысила голос Вика, осматривая идеальное тело своей гостьи, облаченное в развратное кожаное одеяние, скрывающее только самое сокровенное и настолько искусно выполненное, что мысли о секс-шопе отпадали сами собой. Не тот уровень, явно, не тот… — Я… я вызову полицию! — Телефон там, — указала на спальню незнакомка, неведомым образом оказавшись у Вика за спиной, слегка ее приобняв. — Интересно, если все давно закончилось, почему ты не удалила его номер? Зачем цепляешь за погубленное собственными руками прошлое? — Ты… как ты… — снова отскочила хозяйка квартиры, теперь со страхом в глазах. — Откуда ты знаешь?! Кто ты такая?! — Бедняжка… — снова оказалась у Вики за спиной незваная гостья, на этот раз приобняв ее более страстно. — Давно не смотрелась в зеркало, милая моя? Так давай… я помогу. Договорив, вторженка лениво махнула рукой, материализуя в воздухе самое настоящее зеркало в старинной оправе, в которой отразились обе девушки, такие похожие и при этом такие разные. Словно родные сестры-близняшки, только одна так и лучилась жизнью и развратом, а вторая… вторая была скорее ее блеклой тенью. От увиденного, сердце Вики сковала обида. Обида за то, что она не такая, как ее странная гостья, что для нее уже все давно закончилось… и от того в ее груди вспыхнула ненависть и гнев. К себе и красотке, что стояла чуть позади, игриво улыбаясь своему отражению, нагло скопировав и улучшив ее внешность, ее лицо… преобразив все это в нечто новое и желанное. — Ну так что, подруга? — тем временем продолжила говорить гостья, еще крепче обняв хозяйку квартиры. — Каково это, все разрушить? Разрушить собственноручно? — Нет, это не я… — забилась в ее объятиях Вика, словно в стальных тисках. — Отпусти… не я все разрушила!!! Он… он изменил мне прямо перед свадьбой! — Верно… — прошептала ей на ухо незнакомка, а в зеркале отразились возникшие у нее за спиной черные кожистые крылья, которые, впрочем, придали ей лишь большего шарма. — Увлекся, перепил на мальчишнике, устроенным его друзьями, но это не всё… Неужели забыла, как он потом на коленях ползал, моля о прощении? Как его друзья скопом извинялись, признав, что были виноваты в произошедшем? Как его мать просила его простить на пару с твоей? Но ты… решила этого не делать. Ведомая даже не гордость, а злобой, ты убила собственное дитя, символ вашей любви. Холодно и жестоко, а после рассказала ему с безразличной улыбкой убийцы… — Нет… неправда… — всхлипнув, дернулась Вика. — Я не… не… — Нет, правда, — с жестокой мягкость, словно подушка, накинутая и прижатая к лицу, надавила демонесса, чей образ становился все менее человеческим, но от этого еще более прекрасным в своей порочности. — За обиду и гнев расплатилось сполна твоё нерожденное дитя. Это был твой выбор, осознанный и на тот момент взвешенный. Но кто же знал, что в итоге это обернется такими последствиями, как невозможность более иметь детей… Шутка судьбы, проклятие распятого на кресте Бога? Кто знает… — Я… я не хотела… не хотела… — уже не скрывая слез, рыдала Виктория. — Я и так ненавижу себя за то, что сделала… зачем ты пришла?! Сыпать соль на раны?! Я и так хотела со всем этим закончить! Больше… больше не могу… не хочу страдать… Последние годы я жила только ради родных, но и их больше нет! Никого больше нет! — Я знаю… — грустно ответила гостья, пальцем указав в сторону спальни. — Ты хочешь избавления… но такого ли? Посмотрев в указанную сторону, Вика чуть не закричала, но ужас сковал ее похлеще стальных цепей, ибо в петле из проводов, примотанных к простой люстре, весела она сама. Висела с посиневшим, безжизненным лицом, полным страданий и боли, с вытекшими из пустых глазниц глазами и опорожненными на пол экскрементами, вокруг которых уже летали мухи, мерзко при этом жужжа. — Нет… не хочу… — с ужасом в голосе пробормотала Вика, снова затрепыхавшись в объятиях свой другой половины. — Не хочу… — Тогда, как на счет того, чтобы стать мной? — неожиданно спросила вторженка, а вокруг девичьей ноги игриво обвился черный хвост с сердечком на конце. — Как человек, ты закончишь свое существование, став той, кем всегда желала! Станешь, для него… Договорив, гостья вновь указала на зеркало, в котором теперь отражалась только Вика, но теперь красивая и сексуальная с уверенным взглядом, а сзади… сзади ее обнимал ее Антон, смотря влюбленными глазами на девушку, «укравшую» его сердце. От такой картины сердце Вики томно защемило, и приятное тепло разлилось по телу от низа живота. — Это будет твоим избавлением, — продолжила шептать демоница, у которой глаза зажглись нечеловеческим алым пламенем, полным похоти и соблазнов. — Всё это будет твоим, и даже больше! Счастливая семья, дети, свой дом. Разве не об этом ты мечтала всю жизнь? — Да… — словно зачарованная пробормотала Виктория, не в силах отвести взгляда от чарующей картины. — Мечтала… пожалуйста, дай мне… дай мне еще один шанс! Я… даже душу за это продам, только… — Ха-ха-ха, мне не нужна твоя душа, — весело рассмеялась гостья, положив голову девушке на плечо. — Ведь я — это ты, а ты — это я. Но этот путь будет не так прост, как кажется. Придется проявить терпение и любовь, не дать оступиться не себе, не ему… и для начала, съешь вот это! В тот же миг на кухонном столе появилась тарелка, на которой лежала странного вида капуста с темно-алой сердцевиной, от взгляда на которую рот Вики наполнился слюнями, а голова противоестественным желанием немедленно съесть неизвестный овощ. Но оно и понятно, ведь нормально она не ела уже в течении нескольких дней, перебиваясь то ягодами, то откровенно плохо приготовленной рыбой. — Съешь это, а потом я снова приду к тебе и скажу, что делать дальше! — подмигнув, растаяла в воздухе демоница, оставив напоследок странного вида фрукт, словно состоящего из двух, вросших друг в друга частей, один из которых был маленький и синий, словно смородина, другой же наоборот, большой и сочный, красного оттенка. — При встрече, поцелуем заставь Антона съесть этот плод, но и сама проглоти его часть, и тогда он будет только твоим, хи-хи-хи…***
— Я… я и не знал, что у нее такая жизнь… — растерянно пробормотал Денис, ошарашенно смотря в стеклянный шар, на котором Вика активно поедала предложенную пищу, явно прибывая в хорошем, почти радостном настроении. — Но… кем была та демонесса? — Порождением лабиринта, ее неосуществившимися желаниями и сокрытой, томной половинкой души, — ответила волшебница, с интересом наблюдая за всем происходящим. — Ну, убедился? Я не злодейка, а просто действую согласно своим прихотям, помогая и вам, мои милые кролики! Но надо же… убить собственное дитя, я думала, что меня больше невозможно удивить, но люди в очередной раз доказали обратное, в очередной раз поразив своей неуёмной злобой, жестокостью и глупостью… Насколько же ужасен ваш мир? — Он очень. — попытался было ответить Денис, полный странной обидой и гордости за собственный дом, но Флора его прервала, просто напросто накрыв рот собственной ладошкой. — Лучше молчи, пока я тебя тоже в лабиринт не отправила на встречу с, хи-хи, собственными фантазиями! — произнесла волшебница, мановением руки сменяя картинку на совершенно иную. Теперь там была полупустынная местность и ошалело хлопающий сонными глазами Михаил, сидящий на достаточно крупной, гладком камне, больше похожим на древний блок давно разрушенного сооружения, нежелание на сотворённый природой объект. — Ммм, кто это тут у нас? Мужчинка, но… опять не в моем вкусе… эх…***
— Так… — протянул Михаил, поморщившись от горячего ветра, кидающего песок в глаза. — И где я? Оглянувшись, парень увидел только желтый песок, далекие горы и достаточно утоптанную дорогу, самый настоящий тракт, что шел мимо него, петляя, словно змея на раскаленном песке. Вдалеке виднелись руины какой-то башни, чье прежнее назначение с трудом теперь угадывалось благодаря общей ветхости и обшарпанности. — Народ… — немного неуверенно позвал Миша, медленно доставая из кармана помятую пачку сигарет, дабы дрожащей рукой вытянуть последнюю, надломленную сигарету. — Млять… Тихо выругавшись, он выкинул пачку, после чего зажег сигаретку, глубоко затянувшись, чтобы дым полностью окутал легкие и вышел, и в громком кашле, прочищая разум и останавливая дрожь в ногах, и общую мандражку. В конце концов, Саша говорил, что тут весьма специфические местные жители, да и та рогатая красотка, притворявшаяся маленькой девочкой, выглядела как угодно, но только не угрожающе. Скорее желанно и маняще… но это не те мысли, которым следует надолго задерживаться в голове женатого человека, так что Воронов достаточно быстро их прогнал, хоть и не до конца, продолжая в тайне восхищаться точечной фигурки и немного завидовать Денису, захапавшему такую красотульку… пусть и на мгновение. — Тьфу, гадость! — сплюнул парень, когда ветер в очередной раз швырнул ему в лицо горсть песка, на этот раз более насыщенную, словно веля проваливать куда подальше. — Всё-всё, ухожу… Поднявшись к камня, Михаил в очередной раз огляделся, почесал затылок и, не долго думая, побрел в сторону развалин, решив, что там, возможно, сумеет укрыться от палящего солнца и раздобыть что-нибудь полезное. Шел он не долго, буквально минут пятнадцать, пока не добрался до достаточно большой россыпи крупных камней, словно тут когда-то, очень давно стояли каменные здания или стены, но были разрушены врагами или самим временем. Дорога петляла как раз между ними, но уходила в итоге прочь от башни, до которой оставалось не так уж и далеко. Но… Подняв глаза, Михаил неожиданно заметил быстро приближающуюся по небу точку. Точнее, не точку, а нечто крылатое и, явно, крупное, не факт, что дружелюбное. Словно в подтверждение его размышлений, у ног с тихим треском воткнулось несколько длинных, белых шипов, с которых тут же закапала странная вязкая жидкость. — Млять… — в очередной раз выругался Воронов, от неожиданности отпрыгнув в сторону, с ужасом осознал, что там, где только что стоял, воткнулось еще несколько вражеских снарядов. — Нахер, отписываюсь! Петляя, словно заправский уж, он рванул к ближайшему нагромождению камней, за которыми и спрятался, тихо ругаясь про себя и внимательно следя за небом. Вот только противник все не появлялся, зато по другую сторону от его укрытия громко захлопали крылья и на бренную землю опустилось нечто массивное, подняв в воздух небольшую песчаное облако. — Апчхи… — неожиданно услышал Михаил. — Этот вездесущий пе…пчхи!!! А…апхи… ууу, говорила мне мама, что надо селиться в горах, в пещере, нет же, ангел их всех ласкай, к «цивилизации» потянуло… пчхи… Голос явно был женский. Причем довольно-таки приятный и, что самое главное, понятный! А раз так, то можно и договориться с неизвестной… ну, или хоть попытаться это сделать… — Кхем… уважаемая… — прочистив горло, крикнул Михаил. — Может… поговорим? Я вам не враг! Ответом ему была буквально осязаемая тишина. Словно никого и не было, только ветер тихо завывал где-то вдали, гоняя песок и мусор с места на место… — Эм… вы здесь? — погромче позвал Воронов, на всякий случай оглянувшись, посмотрев по сторонам и в небо, но так никого и не найдя. — Показалось что-ли? Или в засаде сидит, чертовка… Еще немного постояв, Михаил решил выглянуть из-за своего укрытия, дабы определить расстановку сил, но как только он сделал несколько шагов в нужном направлении, сверху его «поприветствовал» полный ехидства женский голосок: — Ну здравствуй, мой обед! — в следующий миг, на спину парню обрушилось нечто тяжелое но… довольно мягкое, буквально роняя и вдавливая в грешную землю. — Приготовься, я тебе сейчас съем… кусь… Договорив, девушка нежно куснула Воронова за кончик ушка, буквально пронзив его тело дрожью и сладкой болью, заставив слова, рвущиеся из горла, смениться тихим стоном. В следующий момент, ещё до того, как парень успел опомнится, незнакомка перевернула его тело, надавив массивной… звериной лапой с короткой шерсткой цвета меди, ему на грудь, длинными черными когтями, выпущенными, словно у кошки, порвав рубаху в нескольких местах, но при этом совершенно кожу не повредив. — Мне нравится твой страх! — властно сказала химера с телом сексапильной женщины, лапами льва, крыльями летучей мыши и странным, толстым хвостом со странным набалдашником в виде заросшего шипами шара. — Так будет намного приятнее тебя есть! Обсасывать каждую частичку тела, высасывать телесные жидкости… — Я… я тебя не боюсь! — как следует присмотревшись к повалившей его монстра-деве, выпалил Михаил. — Ты мантикора! Ты не будешь меня есть! Девушка замерла, но вскоре нахмурилась. Она фыркнула и рывком слезла, буквально за пару прыжков, взобравшись на каменное нагромождение, с которого до этого ранее и напала. — Всё то вы знаете… — недовольно сказала она, обиженно отвернувшись. — Совсем жития бедным мантикорам нет! Ангелов Странствующий ученый со своей книжницей! Я буду Повелительнице жаловаться! Совсем совести нет у человека… вот кто его просил писать, что мы не едим людей?! Как же теперь их насиловать, любуясь ужасом на лице вперемешку с обреченностью и похотью, если все знают, что мы не опасные?! — Э-э-эээ, — только и смог, что ответить на это Воронов, осторожно сев. — А ты вообще молчи, негодяй! — бросила монстра-дева, обиженно отвернувшись. — Одно разочарование, а не мужчина, вот что тебе мешало как следует испугаться?! Ну, или покричать немного? Ты даже не пытался! — Хмм… нуу… — замялся парень, неожиданно почувствовав себя виноватым. — Прости… хочешь, я немного сейчас покричу? — Покричишь? — задумчиво повела ушами монстра-дева, снова поворачиваясь к Михаилу. — А сможешь? Ну… словно я действительно тебя съесть собираюсь? Так… с чувством! Чтобы я аж возбудилась, как голшотавра при виде красной тряпки! — Ам… нет, прости… — тут же сдал назад Миша, подняв руки, словно извиняясь. — Ты, конечно, очень красивая… но я женат. И люблю свою жену. Не хочу изменять… — Хм… а ты забавный! — немного склонила вбок голову мантикора, от чего весь ее вид приобрел явный оттенок милоты. — Но уверен ли ты, что она тебе верна? Самки человечества такие ветреные… сегодня один член, завтра другой, послезавтра третий. Я же могу доставить тебе такое удовольствие, на которое ни одно людская дева не способна! И буду верна только тебе одному… — Нет, она добрая и верная, — нахмурившись, ответил Михаил. — Не знаю, смогу ли я ее найти, но… у меня есть от нее ребёнок. Они мои семья, и я их не предам! Что же до «удовольствия»… то это просто слова! Будь ты хоть трижды мамоно, не думаю, что есть различия между тобой и человеческой женщиной, поднаторевший в постельных утехах. — Нет… различий? — елейным голосом поинтересовалась она, по кошачьи спрыгивая вниз, к Воронову. — Наивный дурачок, смотри на меня! На моё тело! Смотри внимательно! Можешь даже пощупать, если хочешь! Ну же! «Черт, не надо было ее провоцировать» — запоздало понял Михаил, немного нервно сглотнув, когда мантикора спрыгнула вниз и подошла очень близко, на расстояние вытянутой руки. — «Черт… а она действительно красивая…» Что бы там не говорили, Миша не раз и не два видел вблизи обнаженное женское тело и… вполне досконально его изучил за годы, прожитые вместе с женой. И он подмечал… часто подмечал всякие мелкие «огрехи» в ее облике, ее теле. Вон там большая родинка, вон там пятнышко на коже, вон там блямбочка, словно прижгли очень давно чем-то раскаленным, зубы немного неровные, немного грубая кожа на руках, немного целлюлита на ляжках, на щеке почти незаметный шрамик, оставшейся еще в детстве после несчастного случая… хоть и мелочи, но общую картину портят. Тут же этого… просто не было. Не было, и всё. Абсолютная гладкая, чуть загорелая кожа, хитрый прищур кошачьих глаз на идеальном самодовольном личике, следка трепещущий запах, неуловимый, но настолько желанный, что хочется прижать ее обладательницу к себе и зарыться носом в волосы и вдыхать… вдыхать, пока голова не закружится, а в глазах не появятся искры. Михаил смотрел и с ужасом понимал. что его жена, его Юля проигрывает. Проигрывает по всем параметрам этой наглой химере с хитрым, многообещающим взглядом мартовской кошки. Но для него это не имело значения. — Да, ты очень красива, — отстранившись, заявил Воронов, прикрыв глаза рукой, чтобы лишний раз не поддаваться соблазну. — Но я буду верен своей жене и своему сыну. Ты сказала, что человеческие женщины очень подлые… тогда чем я буду от них отличаться, если буду ложиться под каждую встречную красотку? — Зачем под каждую? — удивленно спросила мантикора, подойдя еще ближе и сев напротив человека, начала лениво умываться, словно самая настоящая кошка. — Одной меня хватит! И не отводи взгляда, милый мой! Смотри на меня! Договорив, девушка просто напросто схватила руку парня и прижала к своему лицу, начав об нее тереться, пронзительно заурчав, словно кошка размером с добрый трактор. «Господи… какая мягкая и гладкая…» — попытался было одернуть руку Михаил, но не смог, и не потому, что мантикора ее держала. — «Словно у младенца… а эти волосы и шерстка… так просто не бывает! Не может же быть простое касание настолько приятным!» — Нет… так нельзя… — все-таки пересилив сам себя, сказал Миша, вырывая свою руку из прелестного плена. — Хватит меня совращать! Я… я люблю Юлю! Хва… Но не успел он договорить, как с тихим хрустом ему в грудь впились три белоснежно белых, словно слоновая кость, шипа. — Кх… за ч-что… — прошептал Воронов, с почти детской обидой, смотря на довольную, словно кошка, объевшаяся сметаной, монстродеву. — З-зачем?! — Ой, ты мне уже надоел! — ответила девушка, нежным толчком роняя парня спиной на песок. — Лапаешь меня, восхищаешься и при этом страдаешь. Думаешь, мне приятно на это смотреть? А верность твоя меня приятно удивила. Настолько удивила, что я решила с тобой немного поиграть… ведь ты боишься, боишься, что изменишь, что не справишься с собственной похотью и желанием! Да… я чувствую твой страх! Я совращу тебя! Сделаю рабом удовольствия, игрушкой для моего хвоста! Ты сказал, что ни чем секс со мной не будет отличаться… что ж, я докажу тебе, что ты заблуждался! Познаешь настолько невероятное удовольствие, что не сможешь жить без меня! — Нет… пожалуйста… — чувствуя, как немеют конечности и тело наполняется жаром, взмолился Михаил. — Я не хочу… — Хочешь! — словно шипя, ответила монстродева, стягивая с него штаны с трусами, за которыми уже притаился стоящий колом мужской член. — Твоё тело хочет! Кто я такая, чтобы ему отказывать?! Прими же всю мою любовь и нежность! Договорив, девушка поднесла к паху парня свой хвост, кончик которого с тихим хлюпаньем открылся, демонстрирую сокращающуюся, жаждущую мужского семени плоть, которая, словно рот при виде вкусной еды, сочилась любовными, сладко благоухающими соками, что еще сильнее начали туманить разум Михаила. — Аахх… нет… — застонал мужчина, когда хвост с громким хлюпающим звуком «заглотил» его член целиком. — Отцепи его… — Ха-ха-ха, это только начало! — рассмеялась мамоно в ответ, начав попеременно сокращать мышцы в своем хвосте, буквально облепляя мужское достоинство на манер киски. — Ну что? Тебе нравится? Или твоя ненаглядна самка могла так-же?! — Ааа… нет… — сквозь зубы прошипел Михаил, попытавшись руками схватиться за хвост, но лишь укололся о шипы, от чего движения стали еще медленнее и более вялыми, чем до этого. А темп все нарастал, заставляя Воронова, буквально, выгибаться дугой от невыносимого наслаждения в паху, пока с громким сипом не начал кончать. Но словно этого было мало, хвост начал сокращаться и пульсировать в разы интенсивнее, буквально не позволяя мужчине закончить эякуляцию, пока я яичках не станет пусто. — Ну, как тебе, милый мой?! — спросила мантикора, усевшись Мише на грудь, перед этим выдернув свои шипы. — Божечки, твоё лицо, буквально искажено похотью и наслаждением! Да… это именно то, чего я хотела! Меня это так возбуждает… что нет сил удержаться… Словно в подтверждение своих слов, девушка начала своим коготком на правой лапе ласкать себе промежность, закатив при этом глаза и радостно улыбаясь, заливая грудь парня своими выделениями. — Да… вот та-а-ак… — закатив глаза, мелко затряслась мантикора, пока из ее киски маленьким фонтаном били любовные соки, заливая Михаилу глаза и рот. — Ох, чего же ты молчишь? Сказать нечего? Тогда используй свой язычок, чтобы еще больше меня порадовать! Договорив, монстродева буквально села Воронову на лицо, от чего ее киска, радостно хлюпая, буквально проглотила его нос и рот, присосавшись на манер присоски, не прекращая при этом сокращаться, извергая все новые и новые порции сладковатых выделений, наполненных ее демонической энергией под завязку. Михаил же уже давно потерявшийся на волнах наслаждения, путавший реальность и сон, все пытался добраться до зловредного хвоста в попытке его отцепить, прекратить эти сладкие пытки и издевательства. И… у него вышло. Схватившись все-таки за утолщение на конце хвоста и не почувствовал укола, он попытался… попытался его отодрать… но вместо этого лишь еще сильнее насадил на свой половой орган, больше не в силах противостоять демоническому удовольствию. Мысли о семье, жене и сыне, стыд за измену… всё это было смыто темным потоком всесокрушающего наслаждения. Смыто в пучину порочных удовольствий, из которых нет возврата… — Да, так намного лучше, милый мой! — промурлыкала монстродева, снова садясь тяжело дышащему парню на грудь. — Такое распыленное и искаженное удовольствием лицо мне нравится намного больше! Ну так что?! Способны ли на подобное человеческие самки?! — Н-нет… -пробормотал в ответ Михаил, все еще находившись в сладкой пучине собственных чувства. — Еще… дай мне… еще… — Ммм, котенок, похоже в тебе слишком много моего яда… — лизнув Воронова в щеку, промурлыкала девушка. — Так и быть… дам тебе то, чего ты так желаешь, моя милая игрушка! Подарю настолько невероятное удовольствие, что игры с хвостиком покажутся детской, хи-хи, шалостью! Договорив, монстродева нежно коснулась своей лапой мужского члена, а после и сама над ним нависла, намереваясь пустить его в самое сокровенное место. Негромко вскрикнув, мантикора резко насадилась на мужское естество, со всех сторон сжав его своим лоном, словно маленькая девочку любимую плюшевую игрушку. — Да… вот оно… — закатив глаза, простонала мамоно, начав медленно двигать бёдрами. — Идеально подошел… теперь, наполни меня своим семенем! Сделай мне миленькую дочурку! — Аргхх… — глухо простонал Михаил, снова кончив, на этот раз ощущая еще большее удовольствие, чем до этого. Словно тогда была разминка перед главным действием. Сокращаясь и вибрируя, киска мантикоры буквально отравляло тело парня наслаждением, настолько сильным и всеобъёмлющим, что разум просто перестал воспринимать происходящее, отправив самосознание в глубокий полуобморочный транс, оставив только основные инстинкты… например, продолжения рода. — Да, да!!! — вскрикивала каждый раз мамоно, еще глубже с каждым разом насаживаясь на своего партнера, словно хотело целиком его проглотить, пожрать без остатка. — Да… как хорошо… Больше… хочу еще больше… Круговорот наслаждения продолжился, приобретая все более и более порочные черты, чтобы полностью удовлетворить ненасытную мантикору, что окончательно и бесповоротно влюбилась в свою «игрушку», как и ее мать, и ее, и ее…***
— Мм… где я? — сладко потянувшись, спросил Миша, ощущая странную легкость и удовлетворенность, лежа на чем-то теплым и мягком. — Ку-хи-хи, ты хорошо отдохнул, человек? — тут же обняли парня мягкие лапки мантикоры, от чего Воронов понял, что лежал прямо на ней, используя грудь вместо подушки, а тело вместо кровати. — Не дергайся, а нет, еще раз поиграешь с моим хвостиком… Словно в подтверждение ее слов, массивный хвост поднялся между ног Михаила и замер в нескольких сантиметрах от его лица, призывно раскрывшись, словно экзотический цветок странной формы. — Ты… ты изнасиловала меня! — неожиданно дошло до Воронова, как только хвост отодвинулся от него подальше. — Зачем?! У меня же… меня… семья… сын… — А нечего было идти этим путем, да еще и провоцировать! — хмыкнула мамоно, еще сильнее сжав свои мягкие объятия. — Если тебя измена так гнетёт… просто осознай, что я силой принудила тебя к этому и успокойся. Теперь, ты моя милая игрушка… — Я все равно уйду… — зло пробормотал Миша, с горечью и стыдом осознавая, что ему очень не хочется покидать обворожительную и наглую мантикору, которая теперь начала медленно, но верно занимать место Юли в его сердце. Ведь… к приятному очень быстро привыкаешь, а от одних только воспоминаний об «изнасиловании» ноги начинали сладко подрагивать, а сердце пропускало удар… — Иди… — послушно согласилась мамоно, размыкая объятия. — Как видишь, не держу. Иди! Сначала Михаил подумал, что это очередная игра и просто замер, не веря в происходящее, однако… мантикора молчала и не двигалась, давая ему встать. Еще немного полежав, парень решился, осторожно приподнявшись, он попытался встать, но вместо этого чуть не упал, вовремя оперевшись о что-то мягкое, теплое и податливое… — Ухх… — тихо простонала мамоно под ним. — Пошляк… решил на последок облапать, извращенец?! Мерзавец! Снова провоцируешь с виноватым лицом, лицемер! — Прости… — пробормотал Миша, покраснев, словно пятиклассник, зажатый в уголке похотливой одиннадцатиклассницей. — Я случайно… Наконец, встав со своего живого «ложа», он отошел на несколько шагов, растерянно оглянувшись. Но девушка лежала все там же, вообще не обращая на него внимания, словно ничего и не было. А если и было, то роковой ошибкой и случайностью, которую нужно, как можно быстрее забыть… Вот только… Воронов забыть не мог. Как не мог и уйти. Только не теперь, когда это было равносильно потере жены в том водовороте… Неожиданно Михаил осознал, что… любит эту наглую химеру. Что ему хочется быть с ней и не отпускать. Слушать ее ехидные комментарии, терпеть шуточки и подолгу лежать в ее мягких объятиях, смотря в небо. И поэтому… он не мог уйти. Решимости не хватало сделать очередной шаг и навсегда покинуть это место, оставив монстродеву позади. — Эх… скучный ты! — недовольно сказала мамоно, вставая с земли и отряхиваясь от песка. — Дошел бы до поворота, там бы я снова тебя словила и изнасиловала! Но раз ты такой сентиментальный… Эх… идем, поищем твою жену и сына. Все равно песок мне надоел пуще горькой редьки… поверь, та еще дрянь, особенно когда жрать больше нечего! Чего замер? — Но… ведь… — не веря пробормотал парень, удивленно смотря на монстродеву. — Почему ты это делаешь? — Потому что ты, моя игрушка! — ткнув в его сторону когтем, ответила монстродева. — И я должна контролировать, с кем еще ты будешь «играть»! Если твоя жена действительно тебя любит, позволю ей быть с нами… на вторых ролях, само собой! Да и сыну вторая мама никогда не повредит! Особенно если он маленький и миленький! Чего замер? Идем! — Да нет… — улыбнувшись, ответил Воронов, дожидаясь, пока химера с ним поравняется. — Просто рад, что ты со мной, любовь моя… — Дурак… — тихо ответила мантикора, покраснев, как зрелый помидор и опустив голову. — Опять провоцируешь… — Ага… — согласно хмыкнул Воронов. — Провоцирую…