Когда зад решает всё

«Хочу отказаться»… «Хочу»… «Отказаться»…       Маринетт резко отпрыгнула от Нуара и приземлилась пятой точкой на землю.        Здорово, наверное, сидеть и залипать огромными глазами на напарника, но теперь, похоже, бывшего, снизу. Но тут же подумав, что он уйдет и не объяснится, героиня подскочила и схватила его за руку.       — Котик, что ты несешь? Ты действительно хочешь оставить меня? — слезы предательски собирались вокруг глаз, смотреть на Нуара и не видеть расплывчатое пятно становилось труднее.       — После случившегося в моей жизни, я не уверен, что достоин того, чтобы бороться с тобой плечом к плечу и…       — Нуар! Прекрати… Что случилось? — голова отказывалась трезво мыслить и принимать колющую правду. Кот продолжил:       — Три дня назад, когда за девушкой, по имени Маринетт, охотилась акума, я…       На этих словах парень остановился. Было видно — слова давались ему нелегко. Грудная клетка тяжело вздымалась, руку он с каким-то непонятным страхом или, как показалось Леди, обидой, вырвал из ее захвата. Стало больно.       «Так, Маринетт, думай-думай! Три дня назад… О… три дня назад я застряла с Адрианом в кладовке, но причем здесь это? Он же не мог знать, что я это я, верно? А вдруг он заметил нас, а потом увидел мое перевоплощение?..» — мысли девушки хаотично метались. На лбу от напряжения выступила морщинка. Понимая, что надо каким-то образом продолжить этот неприятный, но все же необходимый монолог Кота, Ледибаг решила задать вопрос:       — Ты обижен на то, что я опоздала на бой и ты большую часть работы сделал за меня? О… в таком случае, я искренне прошу про…       — Черт, причём здесь это?! — Нуар впервые был таким раздраженным. Девушке стало не по себе. — Я совершил серьёзный проступок, Ледибаг.       — Так может… ты мне объяснишь наконец? — на место обиды поднялась волна раздражения, — Или я не имею права знать, почему к тебе приходят такие безбашенные решения?       Нуар молчал, закрыв при этом глаза. Руки постоянно сжимались, то разжимались в кулаки. Что-то определённо не давало ему спокойно жить. Наконец, он начал:       — Как ты думаешь, что я к тебе чувствую?       Чего?! Он что, решил ей признаться в миллионный раз, но что за бред?       Молчание затянулось, напарник испытывающе вглядывался в лицо Леди.       — Вероятно, ты… кхм, влюблён в меня.       — Леди… — он помедлил, — Я не просто влюблён. Я до чёртиков люблю тебя. И сейчас, когда я собираюсь отказаться от геройской жизни, признаюсь тебе… И сколько же раз все прокручивали в голове тот долгожданный момент, однако в этой истории…       Маринетт, слушая это, представить себе не могла, что сейчас произойдет.       — Но раз я, так много раз клявшийся тебе в любви, позволил себе целовать свою одноклассницу, когда ты меня ждала, я сомневаюсь, что мои слова, как и поступки, теперь чего-то стоят. Ты должна найти достойного защитника рядом с собой.       Отрицать не было смысла. Стало неприятно, что он действительно с кем-то целовался. Но… как же так? Ведь он должен быть верен только ей? И уж точно не целовать своих одноклассниц. «Но что за эгоизм с моей стороны? Он в праве целовать кого хочет! Кто я такая?! Я постоянно отшиваю его, ему, возможно, просто не хватало женского внимания…»       Однако эта мысль сразу же улетучилась после того, как Маринетт осознала другую важную деталь. Дрожащими губами она задала вопрос: — Скажи мне, вы целовались в школьной кладовке? — глаза машинально закрылись, будто от страха. До изящных ушек дошел оживлённый и шокированный ответ Нуара: — Да. Святые круассаны! — Леди…как ты… узнала? — Маринетт на секунду подумала, что потеряла сознание.       Дышать стало нечем, словно из лёгких выбили весь воздух. Осознание стрелой попало в самое сердце. Таких совпадений не бывает.       — Ты не можешь винить себя за то, что целовал другую, будучи влюблённым в меня, потому что… потому что я и есть та другая, Адриан.

***

      Светало. Солнце потихоньку появлялось на горизонте, попадая лучами на крышу, на которой всю ночь целовались и продолжали целоваться влюблённые с самыми шикарными задницами в Париже.