***
Время приближалось к семи вечера. Хейли за этот день успела не только сходить в церковь с отцом, но ещё приготовить самые разнообразные блюда на ужин, погулять с любимой дочкой и объяснить бедной пожилой нянечке, что это она разнесла весь первый этаж, а грабители на них не нападали. Мало того, Хейли ещё успела вылизать весь дом сверху донизу, не тронув лишь разгромленные комнаты. Там она всё равно скоро будет делать ремонт, ведь тот интерьер, что был по вкусу Клаусу, ей абсолютно не нравился. А ещё успела переодеться в сексуальное алое платье с большим вырезом на груди, чёрными лакированными ботинками на высокой платформе и чёрную кожаную куртку. — Последний раз, — про себя прошептала девушка и набрала его номер. И вправду, это будет последний раз, когда она ему звонит сама. В течение трёх лет Хейли беспрерывно названивала ему на телефон, оставляла более миллиона нервных сообщений на автоответчик, с клятвами, что к чертям разведётся, если он не приедет домой через час. Она беспокоила его друзей: Кола — его младшего брата, который знает всё о нём и его путешествиях, и Марселя — закадычного друга, что по совместительству муж его сестры и участвует с ним во всех неприятностях и заварушках. — Да, Хейли, — Послышался голос Марселя Жерара на том конце трубки, — можешь не клясться, что ты нас с пираньями познакомишь. Мы уже скоро привезём его. Услышав достойный ответ, на который она и рассчитывала, Хейли завершила вызов и удовлетворённо вздохнула. Он взяла дочку на руки, закрыв глаза, поцеловала её нежно в лобик. Ей надоела уже вся эта суматоха с браком и разводом, но она ни разу не пожалела о том, что согласилась с выбором отца, ведь не будь этого брака, так и не было бы её любимого Солнышка — Хоуп. В дверную дверь позвонили, а Хейли вспомнила, что отпустила нянечку сегодня пораньше. — Ну что, Зайка, — обратилась она к своей дочери, — идём встречать родственничков? — И с этими словами они спустились в коридор и открыли дверь. Первыми вошла семейка Майклсонов. Статный Майкл, которого Хейли очень уважала. И его достопочтенная жена — Эстер, общение с которой Хейли ненавидела настолько, что если бы ей предложили выбор между днём с глазу на глаз с матерью Клауса или плавание с пираньями и акулами в холодной воде, то она бы не раздумывая согласилась на второй вариант. Следующими вошла Ребекка и Фрея — родные сестры Клауса, а за ними и Давина — любимая жена Кола, в которой он души не чает. В отличии от всего семейства и мужчин Майклсонов, Кол — самый верный из всех. Он ни разу не изменял своей жене. Может потому что, это был не только политический брак, но и их любовь? Ведь всем известно, что Кол неровно смотрел на Давину ещё со школы, а после неё всячески добивался расположения девушки, что в конечном итоге у него и вышло. Ребекка первым делом забрала свою любимую и многообожаемую племянницу, прямо пройдя на кухню. Может Ребекка и была стервой, но ещё с самого детства она обожала малышей и мечтала стать мамой. Зато следующими вошли Элайджа и Кэтрин — его девушка, с которой он видел будущее. Кэтрин — по совместительству не только девушка Элайджи, но и лучшая подруга Хейли. Пройдя и поздоровавшись со всеми, мисс Пирс наградила Хейли поддерживающим взглядом, ведь она сама испытывала лютую ненависть и ещё более сильное отвращение, как и Давина впрочем, к матери братьев Майклсон. — Держись, я с тобой, — такие обычные слова, прошептанные Кэтрин на ухо, пока она её обнимала, но так много смысла, заключавшихся в них. Именно эти слова придали Хейли силы на этот вечер. После Элайджи и Кэтрин, в дверях появились те, кого она ожидала больше всего. Это её родители. Сэм и Шарлотта Маршалл, единственные, за исключением Кэтрин и Давины, кто улыбался ей не наигранно или уважительно, а мягко и с любовью. Хейли обняла их с неким трепетом и любовью, предложив сразу же пройти на кухню, для того чтобы подождать остальных. Получается только всех мужчин. Клауса, Марселя и Кола. — Дорогая, — ласково позвала её Эстер, и у Хейли сразу же прошлись мурашки по всему телу от этого голоса, — А где же Клаус? — Он ещё работает, — Хейли попыталась сказать это более радушно и с улыбкой на лице, но вместо этой самой улыбки у неё получился оскал, — Над новым проектом. — Так много работает? — ужаснулась Эстер, уже мечтая отчитать невестку, за то что не смотрит замужем, как подобает. «Ага, над новой шлюхой с новой позой», — про себя подумала Хейли, подняв глаза вверх, но из-за здравого ума промолчала. Ведь она собиралась проучить Клауса, а для этого торопиться не надо… Нужно играть как в покере! Блефовать до последнего, делать ставку выше чем положено, держать обычный вид и скрывая карты, ошарашивать всех своими результатами. Все прошли на кухню, где был заранее приготовлен стол с различными блюдами. Все сели за него. У Майкла и Сэма начался деловой разговор о перевозке одного очень ценного груза. Ребекка играла с Хоуп, от чего они вместе часто смеялись. Кэтрин, Давина и Элайджа начали разговаривать на тему классической музыки, в которую Хейли решила не вдаваться… Музыку она ещё со школы ненавидела, а вместо Бетховена предпочитала простой джаз в перемешку с бурбоном. Вместо всех этих разговоров Хейли подала всем первое блюдо. Крем-суп из креветок в сырном соусе, приготовленный ею. Готовит она очень хорошо, по этому поводу ничего не скажешь. Следующим блюдом был сочный стейк из говядины под кисло-сладким соусом. Прошло уже более сорока минут после звонка и Маршалл уже поклялась вывернуть все органы его дружков наизнанку (и его), если они не приедут через несколько минут. — Хейли, — небрежно позвал её, только что пришедший Клаус из коридора, — я вернулся наконец-то домой. Услышав его голос она дьявольски улыбнулась, встала из-за стола и прошла в коридор к нему на встречу. Что ж, свои шкуры Кол и Марсель сберегли. Да и Клаус останется сегодня вечером жив. Почти жив… — Проходите на кухню, — пригласила новоприбывших Хейли, оценивающе посмотрела на них. Вся тройка была взлохмачена, на некоторых пиджаках была видна грязь, а на лице Клауса была видна ссадина или от пореза, или от женского ногтя. — Привет всем, — пройдя маленький коридор, увитый картинами из венецианской эпохи, блондин нервно вздрогнул, увидев всю свою семью и ещё помня, какая злая была его жена ещё утром. Здесь что-то неладное. — Вы как раз подоспели к сладкому, — Хейли очаровательно улыбнулась, пока все приветствовали Эту тройку. На десерт у неё было что-то фееричное! Сладкий и до невозможности нежный торт под названием «Труп любовницы». И сделан он был специально для Клауса! Миссис Майклсон, по обыкновению, как все расселись за столом, начала раскладывать тарелки с десертом. Многие оценивающе попробовали его, но Хейли не ела. Вместо него она жевала морской салат из морепродуктов и мидий. — Доченька моя, — ласково позвала её Шарлотта — мать Хейли. Эта женщина лет сорока пяти была очень мила и добра ко всем, но даже и у неё был скверный характер и она была очень легка на расправу со своими врагами. Но как и её муж, просто обожала свою единственную дочку, отчего часто поощряла её, — Ты опять сидишь на какой-то диете, раз не ешь такой вкусный торт. Уверяю тебя, тебе она не нужна, с твоей фигурой можно хоть в модели податься. И в правду, у Маршалл очень привлекательная фигура, которая даже не испортилась при рождении её дочери. У Хейли стройные ножки, округлые бёдра и накаченная задница, а также пышная грудь и красивые черты лица, что часто привлекает многих мужчин её «скромная» персона. — Спасибо, мама, — честно сказала брюнетка, — Но я не хочу торт. Лучше хочешь расскажу как он называется и как его делать, раз он тебе так понравился? — Конечно, — Эстер улыбается и пытается найти расположение невестки, — Мне тоже интересен рецепт этого торта. Расскажи нам, будь любезна. Может и я его приготовлю как-нибудь. — Этот торт называется «Труп любовницы» — Хейли мило улыбается как в то время Клаус давится этим самым десертом, а Сэм медленно растягивает свой рот в ухмылке, — Или можно ещё назвать его «Мёртвый Ангел», но про это больше информации знает ваш дорогой сын — Никлаус. Все замолкают и кухня впадает в некое молчание. Молчание перед бурей. Хейли делает паузу, довольная лицом Клауса от своего рассказа и решается продолжить этот монолог. Блондин в то время нервно отодвигает тарелку с этим десертом от себя подальше и запивает всё съеденное стаканом воды. Что же, дорогуша… Это только начало! Она покажет ему всю сладость его неосторожности. — А готовится этот торт очень просто, но не каждой девушке под силу его приготовить, — Она снова делает паузу, явно намекая на Эстэр, что же, имеет право, — Мы берём одну любую девушку, обязательно блондинку с голубыми глазами и белокурыми волосами, с мягким характером и крохотными мозгами, можно сделать её ещё репортёршей, как вариант. Клаус давится уже водой и наконец последние пазлы в его картине он находит куда вставить. Так она проучивает его. — Делаем её любовницей Клауса, который не только нарушает тем самым множество запретов и законов наших семейств, но который и не заботиться о не разглашении этой связи, — весь её монолог был сказан тихим и где-то даже стервозным голосом, но так и нужно говорить про такие вещи, — После чего даём ей надежды, а тупость у неё должна быть от природы, чтобы заявиться на порог его жены, о которой она ничего не знает, и начать с ней торговаться, угрожая разглашением всему городу этой тайны. Исходя из этого всего, что случилось в конце с этим «Ангелочком» вы, я надеюсь поняли. — У тебя ужасное чувство юмора, — На кухне была всё это время тишина. Все переваривали эту информацию. Первой голос решила подать Эстер, тем самым встав на защиту своего любимого сына, — Если ты хотела пошутить, у тебя это не удалось. — А я и не шутила, — честно отвечает Хейли с видом стервы, — И аккуратнее ешьте его, можете подавиться пулей из её лба! — Она медленно встаёт из-за стола, наблюдая за лицами всех сидевших. Улыбались, в принципе, только три персоны в этой комнаты. Первым был Сэм, который очень гордился поступком своей дочери. Она показала своему мужу, что с ней так лучше не поступать и всем другим, этим примером, что она не простая и избалованная дочь, своего отца! Она его гордость! Вторым человеком является Хейли, что твёрдо и явно показала свою точку мнения и зрения, а также поставила этим разговором на место многих людей, что сейчас сидят за её столом. Хейли встаёт со своего стула и уже с искренней улыбкой протягивает руки к Хоуп, после чего забирает её у Ребекки, заранее договорившись встретиться с ней завтра в обед и отдать Хоуп погостить у них с Жераром на несколько дней. Впрочем третьим человеком, что радостно улыбался и протягивал руки к своей маме была Хоуп. Она радостно заагукала и захлопала в ладоши, желая поскорее очутиться в объятиях своей любимой мамочки. Не то чтобы она не любила общество тёти Ребекки, что угождает любым её прихотям, но маму она любит гораздо больше! — Зайка, — ласково сказала она дочери, — Прощайся со всеми, ведь мы сейчас идём спать! Скажи, спокойной ночи всем. В силу своего возраста, Хоуп не могла изъяснить всю свою любовь и пожелания в словах, но помахать всем своей маленькой ручкой, радужно улыбнуться и пролепетать что-то нечленораздельное на том языке, что понимает только она — всегда пожалуйста! С такими пожеланиями они и отправились в детскую комнату. — Нам наверное пора, — Вставая изъяснился Сэм, подавая руку, в благородном жесте, своей жене, — И вам мистер Майкл тоже, — Это был нешуточный намёк, который на этот раз всё-таки без внимания не остался. Майкл тоже встал со своего места и подал руку жене. Теперь Сэм обратился к Клаусу, — Вам много о чём следует поговорить, и многое что, следует обсудить. Мы не будем вам мешать. — Мы скорее всего тоже пойдём, — Проговорили его братья с жёнами и вышли из кухни, а после уже и из дома под тихие перешёптывания девушек. — Наконец-то, — едва слышно прошептал Клаус, пытаясь стащить с себя пиджак. Но честно сказать, это получалось у него довольно-таки плохо из-за ранения на плече. Да, в этот вечер, по обыкновению, когда он возвращался домой с Колом и Марселем из своего офиса на них напали какие-то заказные убийцы, что даже не знали с кем имеют дело. Перестрелка была нешуточная, но к счастью для Майклсонов, всё печально закончилось для этих недоубийц. Теперь тела этих самых мужчин плавают на дне реки, куда этим утром Хейли выбрасывала труп любовницы Клауса, которую он кстати, даже не любил. Все из мужчин отделались простыми синяками и ссадинами, но Клауса, к сожалению, ранили в левое плечо, чуть не задели сердце, так к тому же, прострелили его любимый пиджак, который придётся вскоре выкинуть! Ох, узнал бы он имя заказчика, он сам бы ходил с пулей во лбу. В этом деле, Клаус бы точно не промазал. Но спрашивать это имя уже не у кого… А ещё этот дурацкий ужин, на котором Хейли заставила Клауса и побледнеть, и подавиться, и покраснеть, и впасть в горячку от злости! Ох, столько необъяснимых эмоций она может вызвать в нём за одну минуту, что он иногда сходит с ней рядом с ума, от переизбытка того, что он чувствует к ней. Может, именно такой способ рассказать всей семье о том, что он ей изменял слегка вульгарен, но в глубине своей души он конечно же понимал, что такой спектакль, а вместе с ним и немой выговор от отца и упрёк в глазах братьев, он получил крайне заслуженно. Но в данный момент его разозлил весь этот цирк с тортом, на который из-за остатков приличия пришлось участвовать, ещё эта чёртова рана! Ему и вправду нужно было быть осторожнее, но чёрт поймёт этих женщин! Клаус медленно начал убирать все тарелки со стола в раковину, ведь ему нужно было чтобы стол был чистым. Тем временем его голубая рубашка покрывалась на месте раны сгустками тёмной крови. Похоже эта рана крайне серьёзная, раз уже началось кровотечение. Сейчас он хотел убрать всё стола, взять аптечку с верхней полки и зашить рану самостоятельно, ведь ему показалось, что она маленькая и прямой опасности для его жизни не несёт! И плевать ему, что пуля каким-то магическим образом проскочила немного влево и попала только в плечо, а не сердце! В крайнем случае он всё-таки переломит свою гордость и попросит помощи у Хейли, хотя она в любом случае поможет вытащить пулю, обработать рану и зашить её. Так происходит всегда на протяжении всего их брака, на протяжении трёх лет! Девушка за такое число проведённых лет замужем, и зная какой у неё муж, научилась залечивать самые сложные раны, но ведь не зря же она шла и училась на врача? Тем временем на столе всё уже было убрано, несчастная огромная аптечка, которую Хейли засунула в приступе лютой ярости, была найдена и раздобыта с самой верхней полки, чему Майклсон несказанно радовался. Открыв этот огромный ящик он кое-как нашёл в нём самое необходимое, это — перчатки и спирт для дезинфекции от грязи, пинцет для вытаскивания пули, иголка с нитками для зашивания раны и конечно же бинты для перевязки и сдерживания крови. Пока Клаус рассматривал все эти предметы, не зная с чего начинать и даже не удосужившись снять рубашку. Конечно он не знал как вытаскивать из себя пулю, а достал он все эти инструменты, как обычно доставала Хейли в таких случаях. Но к сожалению из-за боли, ведь она начинала вытаскивать пулю из его тела без наркоза, он ничего больше не видел, не понимал и не запоминал и даже не хотел ощущать. Но жизнь персоны из главы мафий всегда такая. Неопределимая, жгучая, неспокойная, он никогда не знал, что с ним случиться завтра, но всё-таки надеялся что завтра всё-таки наступит. И оно наступало. День за днём, неделя за неделей, год за годом. Так ему и исполнилось тридцать лет, а он всё-таки, ещё остался жив. — Снова, — Хейли подходит к нему слишком близко и шепчет эти слова прямо над его самым ухом, заставляя его сердце останавливаться и пропускать один лишний удар. Он уже привык ко всему за три года семейной жизни с этой фурией. Майклсон прошёл от гормональных срывов, когда она была беременна Хоуп и практически каждую минуту устраивала ему скандалы, до брошенной вазы в голову когда аргументы всех этих спорах заканчивались. Но когда она так делает, шепчет что-либо с такой интонацией, земля уходит из-под ног, а в ушах начинает звенеть лишь её прошептанное Снова… Снова… Снова… Снова… Снова — Звучит как смертный приговор и если зациклиться — сдохнешь быстрее, чем от пули в голову. В последний раз… — Про себя шепчет девушка и со вздохом разрывает рубашку на две части и осторожно снимает их. Так девушка рвёт рубашки не в первый раз и скорее даже на автомате. После чего сразу же одевает перчатки чтобы не занести инфекцию в организм Майклсона и аккуратно пытается вытащить пулю. Что у неё не очень хорошо получается и Клаус вскакивает со стула по инерции, причиняя себе ещё большую боль и неудобства. Глубоко вздохнув, она садит его обратно на стул и уже в этот раз садится к нему на колени, ведь кого-то из мужчин, кто сможет держать его, пока она не зашьёт рану нет, а ждать до утра нельзя. Хейли садится к нему на колени, а Клаус кладёт свои руки ей на талию. Пинцет аккуратно входит в мягкие ткани мужчины и находит там пулю. Одно быстрое движение, вскрик Клауса от боли, и в попытке заглушить боль он, забывшись более сильно сжимает талию и бёдра жены. — Клаус, — Чуть отвлекает его от боли жена, которая находит и всё-таки вытаскивает пулю из его плеча. Всё таки он убирает руки с её талии и они повисают внизу. Вроде самое больное они прошли быстро, теперь осталось обработать рану и зашить её. Хейли обмакивает бинт в спирт, и только притрагивается к окровавленной ране Клауса, как каждую клеточку его тела снова пронизывает боль. — Хейли, — цедит сквозь зубы Клаус, сжимая кулаки до посинения, — а можно ли поаккуратнее? Любой бы человек справился бы с этим занятием намного лучше и быстрее тебя! — эти слова, осколками врезаются в её душу и она злится. Сами подумайте, ты делаешь всё, для того мужчины, что не любит тебя, а он ещё в чём то тебя и упрекает! Спасибо лучше сказал бы! — То есть, ты хочешь сказать, что с этим, — она окидывает стол с кровью и окровавленные инструменты, а после переходит и на рану Майклсона, — сможет каждый? Если он так думает, то глупец! Но врождённое самолюбие и эгоизм делают своё дело и он спокойно, даже с некой насмешкой в голосе объявляет. — С этим делом сможет справиться каждый! — Кто я для тебя? — Сходит с её языка, давно интересующий вопрос, но отступать от своих слов она не намерена! Хейли точно хочет знать, что и кого она для него значит. Пускай это и будет обидно! — Ты для меня никто! — Эти слова произнесённые в припадке боли, деланного равнодушия и обиды делают своё дело. Хейли решительно встаёт с коленок мужа, успевает снять перчатки, отдать ему этот пинцет и со словами «Так зашивай рану себе сам! » уйти из дома, не забыв взять свою кожанку и ключи от машины.***
Хейли конечно понимала, что ответ «Ты для меня всё и даже больше!» она не услышит, но сказать, что она для него ничто, после всего, что она делала… Это как минимум подло и низко! Девушка сейчас ехала по ночному Чикаго в самый отдалённый район этого города. Она вела машину, но из её глаз не прекращая лились слёзы, из-за которых невозможно было сосредоточиться на дороге, от чего она два раза не попала аварию. Всё же кое-как доехав до места назначения, Маршал припарковала машину возле парка и вбежала в него. Так плохо ей ещё никогда не было. У неё создавалось ощущение, что кто-то брал и поочерёдно ломал все кости в ней, а душу выворачивал наизнанку и стрелял в неё, тем самым не оставляя в ней ничего живого. Наконец преодолев весь парк она очутилась на асфальте, что вела к лавочке, стоявшей на газоне. Хейли тихо села на неё или не заботясь о том, что здесь кто-то есть, либо подозревая, что все ушли. Из её глаз непрерывно текли слёзы, а тело поминутно сотрясалось от немых рыданий. Сказать сколько она просидела на лавочке нельзя, но когда она решила успокоиться, то была уже глубокая ночь, а над городом опустилась полная луна и лишь мерцание звёзд и тусклый отблеск луны над волнами, заставил её немного улыбнуться. Тихое биение волн о крутой склон, закрытый тротуаром было слышно и в этот момент ей стало как-то всё равно. Хейли просто захотелось стать свободной, забрать Хоуп и улететь, только куда глаза глядят. Но это невыполнимая мечта не спасёт её в данный момент, так что нужно вставать и бороться. Как её учил отец! Сдаются — трусы и слабаки, а она — точно не трусиха, да и слабачкой назвать её нельзя. — Поплакала, конечно, и пошла дальше, — проговорила вслух Хейли, вытирая соленые слёзы с мокрого лица, — как положено хорошей девочке, которая в конце сказки получит своё. Только вот она иногда забывает, что сказок не бывает, вместо них реальный мир. Плохих и хороших людей тоже не бывает — все мы грешны, а вот неизменным остаётся одно, нужно идти до конца во что ты веришь и рано или поздно — это сбудется. Просто нужно взять себя в руки и заставить себя работать. (Про последнее предложения согласна с утверждением, но есть такое чудесное слово как «Лень», которое перебивает любую охоту что-либо делать). — Кто вас так обидел? — Вдруг из-за спины послышался мягкий мужской голос, в котором слышны были нотки негодования, злости и нежности. Странное сочетание, но именно оно как-то успокаивало и придавало силы. — Кто вы такой? — Хейли в ту же секунду подлетела с лавочки и уже хотела достать пистолет в оборонительном жесте, но забыла, что оставила его дома. Что за чёрт? Когда он не нужен, он всегда с ней, а когда к ней подходит в парке ночью незнакомый мужчина и начинает расспрашивать, из-за чего она плакала — этого чёртового пистолета нет! — Как долго вы следили за мной, и что вам от меня нужно? — Оу, простите, — мужчина чуть вышел из тьмы, в которой стоял секунду назад. Первым, что попался взгляд Хейли в нём, так это светлые волосы, мягкая улыбка, так и располагающая к себе и серые глаза, из-за которых она хотела довериться ему, а ещё кисточка в руке. Но здравые мысли всё ещё держали верх над её головой, затмевая её предрассудки. Но объясниться она ему всё же дала. — я не хотел вас как-то задеть, испугать или обидеть, просто вы… — блондин взглянул на Хейли ещё раз и смущённо улыбнулся, потупив свой взгляд на землю, — просто вы очень красивая, а такая красота не должна плакать понапрасну. — Спасибо, — Хейли сама засмущалась, а её щёки покрылись румянцем, но она всё же улыбнулась. Пожалуй такого честного и открытого мужчину она видит в своей жизни в первый раз, — Но что же вы тут делаете? — Видно, что он не местный, ведь в этом городе нет таких доблестных чувств в нынешних мужчинах. Жаль, что он приехал в этот город, лучше бы оставался в своём бывшем городе и не совался сюда. Такие парни не продерживаются здесь и больше двух недель. — Я — рисую, — на этих словах он устремил свой взгляд на зелёный газон, на котором стоял мольберт, а рядом с ним в красках с палитрой лежали кисти. Так он и в правду рисуют, но что? — Кто же вас так обидел? — Кто-кто, — Горько усмехнулась Хейли, усаживаясь на лавочку и взглянув на реку, — Просто мне сказал муж, что я для него ничего не значу! — Хейли усмехнулась, вспоминая при каких действиях было сказано это сегодня вечером. — Как он мог так сказать, — парень изумился на эти слова, а Хейли легонько пожала плечами. Она сама не понимала, почему решила рассказать о делах её семьи простому прохожему, который спросил почему она ревёт, но он показался ей именно тем человеком, которому можно довериться. — Тогда, он последний придурок, если до сих пор не понял, как ему повезло, что ему достались вы! — Спасибо, конечно, — Хейли снова улыбнулась, почему-то этот мужчина вселяет в неё улыбку и надежду, — Но вы ещё просто с моим характером не знакомы! Я ещё тот «подарочек»! — У вас красивые глаза, — блондин снова сделал ей комплимент, не уследив за своим языком, на что они оба смутились, — прости, кажется мне стоит заткнуться, — на это выражение Хейли засмеялась, нет. Он всё-таки чертовски хорошо поднимает ей упавшее настроение. — Определённо, — Хейли перестала смущаться. Она встала со скамьи и подошла к мольберту, на котором стояла недорисованная картина. На ней изображалась именно та самая скамейка с тем же самым видом, но на той скамейки сидел женский силуэт, по видимому была Хейли. Она взглянула на рядом стоящего художника, — очень красиво, мне очень нравится! — Спасибо, — В какой раз паренёк засмущался, — Кстати, мы не знакомы. Давайте представимся, как тебя зовут? И тут Хейли в нерешительности замолчала. Она не хотела говорить своё имя и фамилию, как настоящую, так и прошлую, ведь в этом городе каждый знает эти две знаменитых фамилии! А ей так хочется чтобы хотя бы он не знал с кем общался и чтобы он не начал использовать её в своих целях. — Или ты забыла как тебя зовут? — паренёк задорно улыбнулся и показал свои милые ямочки на лице. — Эх, вот бы я и в правду забыла как меня зовут. К чёрту бы послала весь город и всю свою недавно приобретенную семью и уехала бы с дочкой чёрт знает куда, — Эх, мечты, мечты… Пора заканчивать мечтать, Хейли! Ты уже не маленькая девочка, а взрослая девушка, которая точно должна знать, что будет завтра. — Не хочешь говорить свою фамилию? — На этот вопрос брюнетка легонько кивнула, — Я тебя отлично понимаю. Давай лучше представимся без фамилии? Я вот например Стефан. Просто Стефан. — А я Хейли, — Обрадовавшись, что он не сможет узнать ей без фамилии произнесла она, чуть позже протянув руку и добавив, — Просто Хейли. — Рад с тобой познакомится, просто Хейли, — Стефан улыбнулся тоже протянул руку ей навстречу. Они их пожали. Если посмотреть на них со стороны, то они больше похожи на маленьких детей, что решили подружиться, чем на взрослого мужчину в расцвете сил и на девушку, у которой уже есть ребёнок. Но их это в данной момент ни капли не волновало, да и никто на них и не смотрел. — Так ты получается художник? — Маршалл аккуратно обошла мольберт, интересующее рассматривая её со всех сторон. Ей было до жути интересно, как он так красиво смог передать чувства в эту картину. — Да, я художник, — Стефан не привык разглагольствовать о своих умениях и о своём маленьком хобби, — Можно я нарисую тебя, то есть твой портрет? Мне кажется, что ты не должна скрывать свою красоту и свои глаза. Хейли немного поразмыслила. Что же плохого в том, что меня просто нарисуют? Это же проста одна какая-то картина! — Почему бы и нет, — Девушка села на поставленный Стефаном стул и просто начала позировать. Пока он рисовал, а она улыбалась, они успели узнать о друг друге, много что нового. Например Стефан узнал о Клаусе и как он лестно выражался о нём и как искренни говорил, что не понимал его… Это всё нужно было слышать! Также Хейли с такой улыбкой рассказывала про своего отца и мать. С таким огнём нежности в глазах рассказывала о своей дочери, которую любит больше жизни, да они и разговаривали о всяких мелочах, что случались в их жизнях. Стефан же рассказал, почему он приехал в этот город, из-за брата, которому срочно понадобилась лично его помощь. Он рассказал, что родом из маленького городка на юге Верджинии под названием «Мистк Фоллс». Он сказал, что приехал в этот город не так давно, и что часто он рисует в этом парке, на этом самом месте. Больше важные темы они не хотели затрагивать, да им и не нужно было это делать. Им нужно было то ощущение, что чувствовали, только когда были рядом с друг другом. Неограниченная свобода — вот, что им было нужно от друг друга. Приближался рассвет, эта пара так была занята друг другом, что даже не заметила сколько прошло часов. Портрет Хейли был уже готов и даже уже успел высохнуть, а они вместе со Стефаном всё продолжали разговаривать без умолку. Им так было хорошо вместе этой ночью, но к сожалению всё проходит. За одним часом следует другой, за ночью — наступает день, за одним днём — наступает второй день, за месяцем — месяц, за годом — год. Всё заканчивается рано или поздно, но остаётся одно, наши воспоминания в мгновениях. Также случилось и у Стефана с Хейли. — Ты не будешь против, если я отдам эту картину в фонд благотворительности? — Хейли оценивающе посмотрела на картину и что на ней изображено в последний раз и вздохнула, подбирая слова. — Стефан, не пойми меня не правильно — Ласково начала Маршал, — Но ты уверен, что эту картину возьмут на розыгрыш для фонда благотворительности? Я не сомневаюсь в твоём мастерстве и искусстве, но… — Тут Хейли сделала паузу, придумывая как лучше объяснить, почему она так думает, хотя Стефан всё сказал за неё. 17 — Потому что на ней нарисована ты, — Стефан правильно изложил смысл фразы, не добавив ничего лишнего, на что Хейли лишь кивнула, — Из-за того, что ты думаешь, что ты не подходишь под стандарты красоты этого времени? Хейли снова замолчала, уткнувшись взглядом в землю и разглядывая свои ботинки на платформе. Как он угадывает её так? Будто читает открытую книгу и ничуть не стесняется говорить про то, о чём она не хотела бы даже думать. Ведь, и в правду, Хейли никогда не показывала свою фигуру и черты лица, чаще всего не зацикливаясь над этим. А стоит ещё раз повторить, что её тело было очень аппетитной формы, а многие из работников её отца называли её за глаза «Королевой», что было в принципе и правдой. Но это звание она заслужила не только из-за того, что способна мастерски убивать, но и из-за природной грации, что была подвластна только ей, животной хитрости и врождённому уму. Хейли отличалась не только этими чертами, но и женственной красотой, доставшийся ей от её матери. — А спорим, что сегодня утром её уже покажут в музее? — Стефан хитро улыбнулся и потянул свою руку, — Если я выиграю, а я точно выиграю, то ты мне звонишь на мой номер телефона! Стефан оказался умным и хитрым парнем, и он знал как сделать так, чтобы его картина оказалась уже через пол часа в музее, особенно если он там известный на весь мир «Просто Художник». А ещё умным кукловодом и хорошо знал на какие нитки нужно дёргать, чтобы девушка полюбила свою внешнюю красоту! А с таким другом как Стефан, она точно полюбит себя, да и разозлит своего мужа, лишний раз, показавшись через картину на экране телевизора. — Хорошо, спорим! — Хейли пожала руку, — Но вот в чём вопрос, а как я позвоню на твой номер телефона, если у меня нет его? — Не беда, — С улыбкой проговорил Стефан, оторвал от листа бумаги маленький клочок и записал на него цифры номера, после чего отдал его девушки в руки. — До скорой встречи, — Хейли улыбнувшись помахала ему рукой и пошла в сторону своей машины, мысленно пообещав себе, что непременно вскоре с ним встретится. Хейли вернулась домой в хорошем расположении духа, в той части города, где располагается их с Клаусом дом ещё не было рассвета, почему на улице было темно. Зайдя в дом, Хейли первым делом сняла со своих ног ботинки, чтобы не стучать ими по полу и не разбудить её мужа. Маршалл сняла с себя также куртку и бросила её на вешалку, после чего тихо поднялась в комнату, разделась, оставшись лишь в нижнем белье и легла на подушку. Царство Морфея по не многу стало забирать её в свои владения, а через сон она почувствовала слабые объятия Клауса. Кстати, немного расскажу про него. Когда Хейли ушла из дома из-за его слов, о которых он уже успел пожалеть. Кое-как справившись с обработкой раны, он уже понимал, что лучше бы так не говорил Хейли ведь, когда обрабатывал он сам, ему было ещё вдвойне больнее. Всё таки обработав эту рану, Майклсон кое-как смог её зашить, ведь он и простую иголку ни разу в жизни не брал, а тут ещё хирургическая игла! Таким образом он понял, что сказал эти слова очень зря, но Клаус за них не извиниться, чувство гордости мешает ему это сделать. А Хейли из-за таких простых слов, поняла что не должна быть так сильно привязана к нему, ведь они через пол года разведутся. Что же, а теперь у неё ещё и появился, не знаю даже как его назвать, Художник, да. Теперь у неё появился Художник, которого Клаус уже возненавидел, хоть он об этом ещё и сам не знает.