Между любовью и любовью

— А ваш муж не против, что вы развлекаетесь в постели с другим? Клаус целует её лопатки, с нежностью проводит по позвонкам и прикусывает мочку уха. Хейли довольно улыбается через пелену сна и закрытые глаза. Всем телом льнет к мужскому, бесстыдно скидывая наволочку с кровати. — А мой муж подал на развод. — Улыбается ещё ярче, бесстыдно смеётся над удивленным мужчиной, когда переворачивается на него. Теперь он лежит на спине, запоминая каждую черту лица любимой женщины, и то как лица касается утреннее солнце острова. — А ваша жена? Она не убьет меня, если узнает о нас?       Клаус содрогается от смеха, перекидывая часть женских волос с груди на спину. Услышал бы кто незнакомый со стороны — покрутил бы у виска, родители ужаснулись их шутками и с удовольствием отчитали за то, что взяли ребенка с собой на отдых. И вслед бросили что-то на подобии «Вы сами ещё дети, заводить ребенка было глупостью».       Но здесь только они.       Она аккуратно приподнимается, пальцами скользя по мужской груди одной рукой, второй стеклом вниз кладет смартфон, отключая будильник. У них двоих есть около часа перед пробуждением дочери. И оба хотят уделить время друг другу.       В их двухкомнатном домике на самом краю рифов слишком уютно и светло, чтобы возвращаться домой. Хоуп спит в другой комнате, её укачивают звуки волн, разбивающихся о скалы, и она не слышит, чем занимаются родители.       Женские лодыжки у него на плечах, а его язык между ног. Прекрасно. Клаус издает что-то похожее на стон, тем самым заводит девушку ещё больше. Ей кажется это раем. Они находятся в одном из самых красивых мест планеты. Вместе. Дочка досыпает последние минуты в соседней комнате, Клаус рад подарить бывшей жене утренний оргазм, наслаждаясь и её стонами. Слегка отстраняется, когда девушка пытается двигать бедрами и не дает продолжить. — Что? Клаус…       Он смотрит на неё с недовольством во взгляде. Хочет что-то сказать, но Хейли успевает первая притянуть его за волосы к себе. Уж лучше займет его язык чем-то более важным, чем высказывания недовольства. Целует во влажные губы, с озорством облизывает их. И его это сводит с ума. Заставляет подняться на колени и опереться руками на изголовье кровати. С особой нежностью проводит пальцами по лопаткам, переходя на бедра. Второй рукой оглаживает женскую шею, обводит пальцами и её мокрые губы. Она в утомительном ожидании облизывает мужской палец, играется с ним языком. Хейли не выдерживает, оглаживает одной рукой его живот, переходя всё ниже. Клаус не сдерживается, одним толчком входит в неё полностью, приближаясь, вдыхая её запах у шеи и с удовольствием наблюдает за тем, как женское тело расслабляется. — Что, дорогая, нравится?       Последний раз обводит мужской палец языком, прежде чем тот смыкается у неё на груди. — Да… — Ты хочешь так просыпаться каждое утро?       Делает ещё толчок и кладет подбородок ей на плечо. Она рвано выдыхает. В его голове появляется хитрая идея. И он планирует её применить, потому что он хочет так просыпаться каждое утро. Очень. — Да…       Она сама старается ускорить ритм, но бывший муж непреклонен. А за непокорность, одергивает её бедра вперед и резко приближает к себе. Хейли вновь стонет. И на этот раз зажмуривает глаза, видя в них звездочки. — Тогда ты будешь моей женой?       Он ускоряет темп. — Да…       Хейли удивленно поворачивает к нему голову, закусывая нижнюю губу. Он ухмыляется, а она понимает… Что совсем не против стать женой Клауса. Но именно его женой, не во благо родителей, а ради них, ради их семьи. Смазано целует в губы, когда Клаус наращивает темп, а Хейли кайфует и двигается в такт ему. — Если только так будет начинаться каждое утро.       Разрядка быстро приходит обоим, оставляя за собой слабость страсти и сладость согласия. Мужчина лениво улыбается, валяясь на животе будущей жены. У него появляется странная мысль о ребенке. О мальчике. Грустно вздыхает, когда понимает, что заводить второго ребенка не время. Их родители и так души не чают в Хоуп, а новый рычаг давления будущим молодоженам сейчас не нужен. Девушка оглаживает его голову, массажными движениями зарывается в волосы, с недовольством вспоминая что сегодня они уезжают. Предпринимает слабую попытку убедить Клауса остаться здесь ещё на недельку. — Дорогуша, — Тянет последние гласные, целуя её ладонь. — Боюсь, наши родители нас скоро найдут. И приедут возвращать блудных детей сами. Рай закачивается… — Ладно, мы и так провели здесь три недели, вместо двух…       Хейли хнычет от недовольства. Но решительно встает с кровати. Головой указывает на океан. Клаус идет следом. Они босиком и нагие спускаются по лестнице в открытый океан, радуясь теплой воде как малые дети. Смеются, улыбаются, целуются. — Клаус, нам пора. — Рвано целует последний раз. — Хоуп скоро проснется, а мы голые. — Голые? — вторит ей мужчина, помогая забраться на лестницу. — Правда?       Пока девушка одевается и идет будить маленькую соню, Клаус с глуповатой улыбкой готовит всем чай. Видит дочку, которая медленно выходит из ванны и сразу же бежит к папочке. Он подхватывает её на лету, отвечая на всевозможные детские запросы и обещая, что сегодня в последний раз они пойдут на пляж, лепить замки и украшать их ракушками. — Носи это платья почаще, — Усмехается на обычное летнее платье в горошек, целует Хейли в щеку, оставляя резать фрукты. — Ты в нем очень заводишь. — А ты почаще ходи с голым торсом… — Разворачивает в полуобороте, целует в губы. — Ну па-а-ап! Идем, — малышке на его руках не терпится. — Идем купаться! Потом с мамой поговоришь. Идем!       Они оставляют маму со смехом готовить завтрак. Ну как, завтрак. Разрезать и выкладывать на тарелку фрукты. Когда фрукты нарезаны, чай разлит по кружкам, а стол немного прибран для завтрака, девушка уже хочет звать их с открытой веранды, но приближающиеся шаги к их домику отвлекают.       Никто не знал где они сейчас. Телефоны были предусмотрительно выключены ещё в самолете. Их домик стоит самым дальним на берегу, два рядом стоящих они выкупили на время отдыха по соображениям безопасности. Никто к ним не должен был идти.       Резким движением вытаскивает пистолет из прикроватной тумбочки Клауса, прячет оружие за спину, пока летит ко входу, чуть не падает о собранные чемоданы. По входной двери стучат. Аккуратно открывает её. И изумляется увиденному. — Тайлер… Папа?! — Сначала направляет пистолет на них, но от удивления ещё с секунды его не убирает. Джеймс не очень рад такой встрече. Фыркает, проходя внутрь. В своем привычном деловом костюме. Вопросительно смотрит на оружие, пока дочь сконфуженно не убирает его. — Но что вы здесь забыли? — Тебя, доченька. И конечно внучку. Мой бывший зять тоже здесь? — видит его рубашку, повешенную на один из стульев. По голосу слышно, как он недоволен. — Естественно папа.       Осматривается по сторонам в доме, его строгий внешний вид совершенно не сочетается с обстановкой места. Хейли аккуратно кладет оружие в ящик, смущенно здороваясь со своим капо. Предлагает чая, но отец отказывается. Проходит к веранде, наблюдая за тем, как мужчина стоит по плечи в воде и учит свою дочь плавать. Хоуп повизгивает и смешно барахтается, брызги воды долетают и до веранды дома. На лице Джеймса на краткий миг появляется улыбка. Хочет что-то сказать, поздороваться, но резко передумывает. Он не будет портить такой счастливый момент ребенку. — Тайлер, оставь нас пожалуйста, нам с отцом надо поговорить.       Заходит обратно в дом, снимая с себя пиджак. Разговор будет сложным судя по выражению дочери. Она взглядом указывает на стул и пододвигает к этому месту стакан с водой. Парень выходит из домика. — Зачем ты приехал, отец? Мы же четко дали понять, что хотим отдохнуть. И чтобы вы нас не беспокоили.       Маршалла перетряхивает от стального голоса дочери. Даже пропадает тот запал приготовленный, на нравоучение о её поведении. Он оглядывается в сторону, из панорамного окна видно, как Клаус учит плавать Хоуп и как последняя этому рада. Он стряхивает с себя минутную слабость и вспоминает опрометчивое действие своего ребенка. Гнев возвращается. — Почему вы подали на развод? Зачем? Вы понимаете, как безответственно вы поступили? Как поставили под удар наши семьи? — Почему мы решили развестись? — Хейли даже усмехается. — Потому что нам надоело пристальное внимание с вашей стороны. Потому что под вашим давлением мы не понимали, искренны ли наши чувства. И потому что устали. Устали от вездесущего внимания и того, что каждый член родни лезет со своими советами, если ещё советами, а не кознями. — Я не могу говорить за остальных, но лично я делал всё ради вашего счастья!       Джеймс от злости аж встает. Столько выслушанных историй как дочери плохо рядом с мужем. Столько слез, которые он вытирал с её лица… И как быстро она это забыла. Как быстро она забыла свою настоящую семью. — София была подослана тоже ради нашего семейного счастья? А, папочка? — По спине мужчины проходит холодок. Как она узнала?! Сглатывает ком в горле и решает обратно сесть за стол. Такого напала уже нет. Зато он появляется у дочери. Он в некотором смысле садиться за стол переговоров. Но Хейли продолжает. — Затащить в мой дом змею, которая должна была соблазнить моего мужа — это тоже было сделано ради меня? — Молчит. — Не надо мне врать, этот брак был заключен ради вашей выгоды. И мы полюбили друг друга, и даже благодарны вам за решение соединить наши судьбы. Но вы стали лезть в то, что вас не касается. — Ты говоришь о любви, о преданности, злишься за Софи, но сама то… — Его губ касается легкая усмешка. — Стефан, тот кто писал твои картины и ни одну неделю изводил ими твоего мужа. А потом стал твоим телохранителем хотя до этого был любовником. — Девушка уже хочет что-то сказать, но отец её перебивает. — Нет, конечно. Я в курсе, что ты с ним не спала и даже не влюблена в него. Но он в тебя влюблен. Что же сделает Клаус, если узнает, а? Вашим отношениям это явно повредит. — Ты не посмеешь…       Хейли слышит радостное «дедушка» от дочери и задерживает дыхание. Клаус вышагивает по паркету мокрыми ногами, вытирая дочку махровым полотенцем, улыбается бывшему тестю, но все понимают, на сколько улыбка наиграна. — Здравствуй, моя хорошая. — Целует внучку в лобик, кивая Клаусу. — Вас ожидает личный самолет. Сейчас мы улетаем, собирайтесь. — Нет, — Джеймс не ожидает такого резкого отрицания от мужчины. А потому вскипает. — Мы полетим после того, как Хоуп проведет время на пляже. Я обещал.       Джеймс смотрит то на любимую внучку, то на непокорную дочку. Но в итоге кивает головой, оповещает что будет ждать их в самолете и уходит. Как только дверь закрывается, Клаус взволнованно подходит к Хейли. — Что-то случилось? — Ничего такого, чего мы не ожидали. — Ну да, манипуляции, угрозы, морали. Всё было ожидаемо. — У нас мало времени, идём на пляж.       Она смотрит на взволнованное лицо Клауса и всё обдумывает. Нет, он точно не оставит Стефана в живых, если узнает кто был художником на самом деле. И не простит Хейли. Но ведь они так старались стать семьёй. Настоящей. Она столько сил вложила в их отношения, в развитие, в чувства, несколько раз чуть не умерла.       Обдумывает что случиться с их семьёй, если Клаус узнает всю правду не от неё. Представляет всё в мельчайших деталях пока идут на пляж, пока отец и дочь вылепляют из мокрого белого песка и глины замок, украшают его выхолощенными на берег ракушками и большим куском листа от пальмы. — Хей, Дорогуша, всё хорошо? — Клаус смотрит как Хейли просеивает песок меж пальцев, задумчиво смотря на океан. — Ты этим занимаешься уже минут пять.       Приближается к девушке, пока Хоуп бежит наливать воду из океана в маленькое ведро для замка. Целует в губы, она рассеяно отвечает. Это не нравится Майклсону. Как один визит её отца смог на неё так повлиять. И что тогда будет в Чикаго? — Я просто переживаю, что будет дома. Что будет с нами… — С нами всё будет хорошо. У нас будет вторая свадьба. Ты также будешь работать у себя в компании, я у себя. Стефан будет защищать тебя. — При упоминании Стефана она замирает. — Я в кой-то веке сделаю тебе предложение. Даже с кольцом! Только, можно, я на колени вставать не буду?       Хейли начинает смеяться. И в этот момент Клаус вновь ловит себя на мысли о сыне. Как же он хочет от неё ещё ребенка. С таким же азартным смехом. — Можно. Прибережем твои колени для более важных дел в нашей постели. Подмигивает, заставляя и Клауса смеяться. — Хей, Дорогуша. — Откидывает часть волос с лица на спину. — Пока мы вместе, нас никто не сможет рассорить.       Его слова успокаивают. Она целует в щеку и обнимает. — Тогда хорошо, — улыбается идущей к ним дочери, которая тянет за собой ведро воды. — Хей, а вам не кажется, что здесь не хватает башенки, а? Давайте её построим с каналом и пойдем собираться. — Ну мам! — Недовольно вскрикивает Хоуп, топая ногой. Часть воды выливается из ведерка. — Ну я не хочу домой. — Милая, дедушка нас ждет. — успокаивает её Клаус.       Хоуп недовольно вздыхает, но соглашается. У Хейли особого выбора нет.       Прилетают они в Чикаго на следующий день, рано утром. Клаус цепенеет от злости, когда начинает смотреть новости в самолете. Второй раз он слышит от супругов Мартин об этом злосчастном художнике, его подписи и новой картине! — Дорогая, у тебя похоже появился неуёмный поклонник.        Хейли цепенеет в страхе, рядом досыпает Хоуп, а отец в другой стороне самолета читает газету и пьёт кофе, обсуждает дела с Тайлером. Молится на неполадки с сетью, чтобы планшет заглючило. Но этого не происходит. Джон смеётся о возможном романе, а Эмма романтизирует возможную близость. Маршалл готова убить их, просто чтобы они заткнулись.       Желваки на лице в миг виднеются, скулы становятся виднее обычного на лице мужчины. Не так она представляла своё возвращение. И Стефану теперь точно не жить. Клаус дышит глубоко, стараясь успокоиться и не создать новый скандал. Но злость так быстро не отступает, а вот больное воображение подкидывает ему с сотню новых картин, где какой-то мужчина целует его жену. — Клаус, я с ним не виделась более нескольких месяцев. Я его уже забыла. — А он тебя, по-видимому, нет.       Прикрывает глаза, предпринимая последнюю попытку уладить нарастающий скандал. Глубоко вздыхает и берет его руку в свою. — Клаус, я люблю только тебя. — его бросает в дрожь. Теперь не от гнева. — И то что было некоторое время назад, остается там. И я согласилась стать твоей женой второй раз, потому что хочу видеть своим мужем именно тебя. Только тебя. И ни один чертов скелет из прошлого не помешает мне любить тебя.       Его гневный запал иссякает. Окатывает ледяной водой своим признанием. Не дает и шанса на вымещение гнева и обиды. Он сжимает её ладонь в своей. Это её первое признание ему. Хейли дважды сказала, что любит его и хочет стать его женой. — Я тоже тебя люблю, Хейли. — целует её в губы, она заметно расслабляется. — Но я не успокоюсь, пока он не исчезнет из твоей жизни. — Девушка цепенеет, ей кажется, что Клаус всё вот-вот поймет. — Тебя имею право рисовать только я. — Мы можем добавить это в брачный контракт.       Они смеются, тем самым будят Хоуп. Стюардесса оповещает их о скором приземлении. Хейли с Хоуп уезжают домой одни, Клаус сразу же торопится на работу с Джеймсом. Пока она едет в машине, не мельтешит, приказывает стальным тоном. — Тайлер, приведи мне Стефана на ковер. — Мужчина сглатывает от её сухости в голосе. Не так он представлял возвращение подруги. — Как можно скорее. Живым.       Клаус же не останавливается на одном стальном тоне, когда приезжает на их базу. Люсьен и его приближенные получают оскорбления и угрозы об их отвратной работе. Мужчина слушает последние новости, недоумевая от происходящего. Как за почти месяц его отсутствия могло произойти такое… Нападение на Марселя, в котором он чуть не погиб. Несколько возможных предателей и виновных в нападении получают пули в череп незамедлительно по приказу Клауса.       Люсьен поджимает губы. Он ожидал радостного главу и, хотя бы несколько недель спокойствия, но новость о новой картине любовника жены босса все его планы сбивает к черту. Он уже сам ненавидит этого пронырливого художника. — Клаус, можно просьбу? — Понимает, что сейчас не самое лучшее время, но ждать больше не может. — Если я найду вам художника, то я могу ожидать… Возможным приезд Авроры Де Мартель из монастыря.       Клаус удивленно приподнимает бровь. А потом вспоминает юношескую одержимость Авророй у Касла. Даже довольно усмехается. — Если ты приведешь мне художника живым, то я подумаю об этой просьбе. Касл кивает головой и выходит из кабинета. Он даже не представляет, как найти того самого художника. Но всё сделает ради любимой.       И лишь Джеймс Маршалл радуется тому, что его непослушная дочь вернулась домой. Шарлотта предупреждает о новом приглашении от Эстер Майклсон и признается, что впервые за долгое время рада данному событию, ведь никто так не может отчитать невестку как свекровь. Обещает самой себе, что даже заступаться за дочь не станет. Пора им самим расхлебывать последствия непродуманных действий.