imagine your love story

Маленькая девчонка смотрела с фотографий веселым взглядом и непослушными косичками, рядом с ней везде непременно оказывался мальчик с голубыми, почти небесными глазами и сбитыми коленками. О, да, это была самая непослушная парочка, держащая в страхе всех соседских детей. Но время беспощадно обкрадывает людей, забирает их годы, запах первых ягод, каши на завтрак, сбитые коленки и непослушные косички. Только человек может сохранить в себе это и никому не отдавать. Ты уже давно перестала замечать эти фотографии, что чуть выцвели, украшая камин своими золотыми рамками. Ты перестала замечать многое и заплетать косички. Теперь все иначе. Теперь по утрам ты пьешь черный кофе, сидя в шелковом халате в гостиной, где мирно тикают часы, затем надеваешь платье, спешишь на работу, опаздывая всякий раз, задерживаешься там, потому что спешить некуда и платье уже все равно помялось. Вечера встречают холодами, камином, книгами или же глупыми газетами, где всякий раз ты встречаешь такую знакомую фамилию, что кидаешь бумагу в огненные языки. Пусть прошлое догорает. В этот день Джон засиделся за бумагами, он устало вздохнул, откидываясь на спинку стула и потер глаза. — Привет, дружище, — Томас хлопнул брата по плечу, — все еще тут? — Да, и уже об этом пожалел, — ответил Джонни. — Знаешь, кого я недавно видел? — Томас закурил, вскинув брови, как бы дожидаясь ответа. — Ну, — цокнул Джон. — Помнишь, ту девчонку, вы с ней все детство провозились и потом еще долго, а потом война, она ушла, как сестра милосердия, ты ушел. — Не шути, — зло вставил младший Шелби, — я уже говорил, она погибла. Мне приходило похоронное письмо. — Я видел ее своими глазами, Джонни, — Томас потушил сигарету, — могу дать адрес, если ты еще веришь в чудеса. — Хмыкнул он. Джон молчал, скрестив руки на груди. Он давно опустил всю боль в глубину души, но она все сквозила и сквозила. Чудеса — это вовсе не события, которые происходят с людьми, а сами люди. Шелби тяжело выдохнул, поднимаясь с рабочего места, — напиши, — он кивнул в сторону бумаг. — Как ты всегда оставался таким сентиментально влюбленным, — Томас качнул головой, записывая адрес, — это спасло тебя, как думаешь? — Хватит, ты же знаешь, я не пойду. — Я знаю, что ты будешь идиотом, если просто так заставил меня написать это. — Томас вышел, оставляя брата один на один с этим моментом, когда все может перевернуться, если сделать шаг вперед. Джон долго крутил бумажку в руках. Он прикидывал, что Томас мог обознаться, а боль и воспоминания вылетали из закупоренной бутылки виски, они застревали в комнате, под потолком, среди расчетов и скрипучего пола. Джон резко встал, выходя из конторы. Ты уже была дома, заваривая чай, что-то насвистывая под нос. Мысли были легкие, ни о чем, кружась в голове. Почему-то захотелось завести кота. Наверное, от скуки или легкого одиночества. Что-то вдруг заставило тебя выглянуть в окно на темное небо, еще не покрытое поцелуями звезд. Оно было чистым и таким манящим, на улице было удивительно тихо, словно все люди пропали. Где-то завывал ветер, гоняя по узким переулкам. Скользнула знакомая фигура, заставив тебя вздрогнуть и вернуть занавески на место. Когда-то ты наивно полагала, что любовь проходит, особенно та детская, затем подростковая, а потом пришлось быстро и рано повзрослеть, лазая по окопам, чтобы спасти хотя бы одну жизнь, жалобно вытирая слезы и повязывая белоснежными бинтами грязные, кровавые головы. Ты каждый раз видела в тысячи солдат его отголоски и мимолетные черты. Война давно отгремела. Все прошло. Вернувшись домой настала другая жизнь, где не было места озорству и чувствам. Все поменялось, и ты приняла правила игры такого жестокого мира. Джон стоял перед дверью. Впервые его захватывало множество эмоций одновременно: страх, надежда, отчаянье, радость. Все смешалось, что не отличить белое от черного. Он вообще всегда относился ко всему легко, так что и не нуждался в отличии. Из трех братьев Джон долгое время был самым чувственным к людям, даже после войны, которая так все изменила. Он то подносил руку, чтобы постучать, то репетировал, что скажет, затем нерешительно прятал кулак в карман, ходил туда-сюда и снова тянулся постучать. Под ногами путался какой-то кот. Шелби грязно выругался, постучав. Была ни была. Он давно не мальчик, чтобы так бояться. Раздался стук в дверь. Ты подняла глаза с книги, слегка нахмурившись. Кого могло принести в это время. Первая мысль, которая пришла в голову так это то, что тебе показалось, но постучали второй раз и уже настойчиво. Все еще сомневаясь, ты подошла к двери, приоткрыв ее так, что стоящего человека было видно сквозь щель от цепочки. Лицо Джона не поддавалось описаниям. Он глядел в пол, потирая затылок, затем неуверенно поднял на тебя глаза, просияв. — Т/И. — То ли спрашивая, то ли восклицая произнес мужчина. Сердце твое забилось, застучало в ушах, запрыгало и, кажется, слезы подступили к глазам, — Джон? — Трясущимися руками ты отодвинула цепочку, открывая дверь для него, как когда-то и душу. В этот же момент ты оказалась в тех объятиях, в которых всегда мечтала. Крепко, чувствуя запах табака и одеколона. — Я думал, я, — говорил он сбивчиво, — нет, ты не поверишь. — Не важно, — ответила ты почти шепотом. — Я уже не верил, что встречу тебя. — Ты пытался? — Да, пока мне не сказали, что ты погибла. Ты ничего не ответила, отстраняясь, — ты успел к чаю. Джон улыбнулся, — здесь кот ходил, не твой?  — Нет, — улыбнулась ты, — но будет мой, — ты выглянула, обнаружив кота на лестнице, ты осторожно подобрала его, — узнаю, может у него есть хозяин. — Не похоже, чтоб его искали. Разговор завязался, словно ничего «до» никогда не было, но оба испытывали некую неловкость, поглаживая кота. — Как назовешь? — Я придумаю это потом, — мягко ответила ты, встретившись взглядом с Джоном, — ты так изменился. — Ты тоже. — Да, — протянула ты, закрывая дверь, — как ты нашел меня? — Томас. Это он нашел тебя. Ты наливала чай, стараясь успокоить пожар внутри, все еще не веря в то, что случилось, прикрывая это глупыми фразами и нелепыми улыбками. Джон разглядывал фото, — ты не избавилась от них? — Он взял рамку в руку. — Как видишь, а ты? Шелби достал карманные часы, открывая их. На одной из сторон была вставлена ваша фотография. Находясь в состоянии такого шока, очень сложно понять и поверить, ты качнула головой, — чай готов. Вы молчали. Тишина эта была долгожданной, не одинокой и не пугающей, словно две души наконец встретились, чтоб замолчать в своем спокойствии. — Мы не успели пожениться. — Вставил Джон, — успеем завтра. Ты засмеялась, — успеем, если ты так торопишься. — Много времени прошло, думаю, пора, — ответил он, превратив эту беседу в самую будничную, отхлебывая чай, — ты как думаешь? — Он откусил печенье. — Я тоже так думаю. — Я имя придумал коту. — Какое? — Ты взглянула на кота. — Завтра скажу, — он хитро прищурился, — чтоб ты никуда не сбежала. — Мне уже некуда бежать, Джон, — отозвалась ты. Что уж говорить, на следующей день ты действительно узнала имя кота.