Вернувшись к себе в номер, Санса первым делом заглянула в спальню. Малыш Рикард безмятежно спал, вольготно разметавшись на огромной двуспальной кровати. Надо бы и ей ложиться: время позднее, а невыносимая дневная жара и волнения сильно утомили.
Какое-то время она еще медлила, сама не зная почему. Сандор так и не пришел в бар, как они условились. Она ждала сколько позволяли приличия, но, когда желающие поразвлечься посетители бара начали проявлять к ней повышенный интерес, решила, что с нее довольно.
Проще думать, что произошедшее днем ей просто привиделось. Не было Сандора, не было их встречи, он не держал на руках ее ребенка. Своего ребенка.
В который раз отмахнувшись от навязчивых мыслей, Санса встала под душ. Прохладные струи воды освежили тело, но воздуха все равно не хватало. Запахнув на груди полотенце, она подошла к панорамному окну, служившему одной из стен в гостиной люкса, и распахнула настежь дверь на террасу. Повеяло морской свежестью.
Санса наконец-то вдохнула полной грудью и прислонилась плечом и головой к дверному косяку, чувствуя, как цепенеет тело, а по венам разливается свинцовая усталость. Почему он не пришел? Забыл? Побоялся? Снова решил, что лучше оставить все как есть? Хотелось заплакать, жидкой лужицей растечься по полу гостиничного номера, но слез почему-то не было. Вероятно, весь лимит, выделенный ей на целую жизнь, она выплакала еще тогда, в тот жуткий период, который начался в день смерти отца и закончился, когда сын впервые сказал ей «мама».
Именно тогда она поняла, что просто не имеет права позволять себе киснуть. Если она хочет вырастить счастливого ребенка, то и сама должна излучать счастье.
Только как же это тяжело…
Тихий, но настойчивый стук заставил ее вздрогнуть. «Сандор», — промелькнула в голове мысль, заставив ее похолодеть. Но Санса тут же отогнала ее: откуда бы он узнал, где она живет? Вероятней всего, кто-то ошибся номером. С колотящимся сердцем она тихо приоткрыла дверь — не приведи Семеро, разбудят ребенка…
Взгляд уткнулся в широкую грудь и крепкую шею в расстегнутом вороте легкой рубашки, затем медленно поднялся выше, на до боли знакомую вязь шрамов на левой половине лица, на серые глаза, наполненные болью.
— Ты…
— Опоздал, я знаю, — негромко перебил ее Сандор. — Я все объясню. Позволишь войти?
Санса зябко повела обнаженными плечами и стыдливо поправила на груди полотенце.
— Подожди, я оденусь.
Захлопнув дверь перед его носом и стараясь унять разбушевавшееся сердце, она лихорадочно обвела взглядом гостиную. Платье, которое она сняла с себя перед душем, смятой тряпочкой валялось в корзине для стирки — его уже не наденешь. Остальная одежда висела в шкафу в спальне, но не хотелось будить Рикарда. Поколебавшись, она надела гостиничный банный халат, поплотнее запахнула ворот на груди и потуже затянула пояс. Халат был на удивление удобным, длиной до колен, ничего неприличного. Быстро взглянув на себя в зеркало и поправив влажные волосы, она снова открыла дверь и впустила Сандора.
Он оглядел ее жадным взглядом — так смотрит заблудившийся в пустыне путник на вожделенную воду, — а затем с усилием отвел глаза и сел в предложенное кресло.
— Тебе налить чего-нибудь? — Санса постаралась сделать голос непринужденным.
— Нет, спасибо.
Она пожала плечами и устроилась на диване, подобрав под себя ноги и целомудренно прикрыв колени полами халата.
— О чем ты хотел поговорить?
И краем глаза заметила, как Сандор облизал пересохшие губы. Значит, все-таки хочет пить, но решил ее не беспокоить.
— Обо всем.
—Хорошо, как скажешь, — невесело усмехнулась Санса. — Что ты думаешь о новом законопроекте, предложенном президентом Таргариен? Мне кажется, он учитывает интересы не всех регионов, особенно Дорна…
— Санса… ты смеешься?
— Смеюсь? Разве? Ты же хотел поговорить обо всем, так чем плоха тема законопроекта?
— Ты ведь знаешь, что я не об этом.
— Ах, не об этом… — Внутри неожиданно вспыхнула злость — чувство, которое было странно испытывать по отношению к Сандору. — Тогда предложи свою тему для разговора.
Он глубоко вздохнул, непроизвольно потирая висок со здоровой стороны лица, и выдержал паузу.
— Почему вы… расстались с Оберином?
Ах, вот, значит, как? Он решил устроить ей допрос. Злость вдруг переросла в негодование.
— Почему тебя это интересует?
— Санса…
—Может, потому, что твоя идея со сводничеством провалилась? — Внутри нее все кипело, бурлило, клокотало, но внешне она старалась сохранять спокойствие.
— Санса, я…
— О да, хотел как лучше, я помню. Что ж, все и впрямь получилось как нельзя лучше.
Она увидела, как дернулся его кадык.
— Ты не ответила на вопрос. — В его голосе появилась твердость.
Гнев отступил так же внезапно, как и вспыхнул несколько мгновений назад, и его место заняли пустота и усталость. Почему она ведет себя так, будто ей все еще есть дело до прошлого?
— Мы не расставались. Просто я отказалась выйти за него замуж.
— Почему?
— Теперь мой черед задавать вопрос.
— Хорошо, — он согласно кивнул и плотно сжал губы.
Сансу захлестнуло волной необъяснимой тоски: она все еще помнила, как умеют целовать эти губы…
— Откуда Оберин узнал, что меня похитил Мизинец?
Сандор сглотнул и отвел глаза.
— Я дал ему знать.
— Ты встречался с ним?
— С Нимерией, его дочерью. Она приезжала ко мне в госпиталь.
Как долго и старательно Санса пыталась заставить себя забыть те события! Как долго она винила себя в смерти Сандора! Как долго она оплакивала его, а он…
— Как ты выжил? Я думала… Мизинец сказал, что ты умер. Я видела тебя. Ты был весь в крови… И Оберин… За все время, что мы с ним общались, он ни разу даже не намекнул, что ты жив. И Нимерия… Знала и молчала… Вы лгали мне, все до единого!
Отчаяние, копившееся в ней все эти годы, а особенно с того момента, как она узнала, что Сандор жив, прорвалось наружу неудержимым потоком. Сандор сжал подлокотники кресла, а на шее под вязью старых рубцов вздулась вена.
— Мы оба понимали, что так будет лучше.
— Оба? Значит, вы с ним все-таки встречались за моей спиной? — Она почувствовала, как от новой вспышки гнева запылали щеки.
— Да. Он фактически вытащил меня из тюрьмы, — процедил Сандор сквозь зубы.
— И ты продал меня ему.
— Продал? Санса…
— Чем он тебя купил? Говори, я хочу знать!
— Ничем. Он пообещал, что позаботится о тебе. И я поверил, что так и будет. Что я мог дать тебе тогда, Санса? Нищий калека с сомнительным прошлым. Даже выйдя из тюрьмы, я находился под подозрением…
— Смерть Мизинца — твоих рук дело? — внезапно спросила она.
Сандор опасливо оглянулся и неопределенно пожал плечами. Другого ответа Сансе и не требовалось. Ну, хоть в этом он не оказался трусом.
— Моя очередь когда-нибудь наступит? — тихо спросил он.
— Что?
— Задать вопрос.
— А… задавай, — она махнула рукой и разгладила и без того идеально натянутую на коленях полу халата.
— Рикард — мой сын?
Вопрос словно ударил под дых, на несколько секунд лишив Сансу способности дышать. Взгляд невольно метнулся к закрытой двери в спальню.
— На этот вопрос, — обретя способность говорить, выдавила она, — я отвечать не буду. Что-нибудь еще?
Сандор долго молчал, разглядывая ее в полумраке гостиной. А затем хрипло произнес:
— Мне очень жаль, пташка. Если бы я знал, что так получится… Если бы я только знал…
— Никто не мешал тебе узнать, — отрезала она.
Ей казалось, что она своими руками вонзила ему нож в сердце и нутром чувствует его боль, рикошетом ударившую и по ней. Вот к чему они пришли… Оба живы, но между ними не осталось ничего, кроме боли.
— Санса… я хотел бы все исправить… если ты позволишь…
— Что? Что исправить, Сандор? Ты сможешь повернуть время вспять?
— Нет. Не смогу, — еще тише ответил он, не сводя с нее глаз.
Эмоциональные качели качнулись в другую сторону: гнев сменился тоской, сожалением, пустотой.
— Ты сказал, что не один здесь. Обзавелся семьей?
Она сама не поняла, как вырвался наружу этот вопрос. Ей не хотелось ничего знать. Не хотелось. Это лишь причинит новую боль… Она сильно закусила губу в ожидании ответа. Пальцы судорожно смяли ткань халата.
— Я, — он виновато сглотнул и отвел глаза, — даже не знаю, как объяснить…
— Ладно, — она качнула головой, понимая, что просто не вынесет новой порции признаний. — Ничего не говори, и так все ясно. Извини, Сандор, уже поздно, я хочу спать. Да и тебя наверняка ждут.
Он глубоко вздохнул и еще крепче сжал подлокотники.
— Нет, я должен все объяснить. Все не так, как ты думаешь. Еще до того, как мы с тобой познакомились… я жил в трейлере, помнишь? И работал в придорожном кафе. Оно принадлежало одной женщине, Нелли…
— Сандор, пожалуйста, не надо! Я не хочу этого слышать. — Руки сами собой метнулись к груди, и она с трудом подавила желание зажать уши.
— Прошу тебя, Санса, позволь мне сказать. Все не так, как ты думаешь, поверь. Нелли, она… рано овдовела, у нее осталось двое детей, Рейла и Дикон. Славные дети, знаешь…
— Сандор, прошу тебя, замолчи!
—Мизинец шантажировал меня ею и детьми, — безжалостно продолжал он, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Впрочем, это неважно. Она уехала в Браавос. И после… всего… я поехал к ней.
— Как романтично! Но прошу, избавь меня от подробностей. — Самообладание покинуло ее окончательно, губы задрожали, несмотря на все усилия оставаться спокойной.
— Это ничуть не романтично, Санса, — возразил он. — Да, я женился на ней, но…
Санса зажмурилась и все-таки зажала ладонями уши. Зачем он говорит это ей? Зачем делает еще больнее? Сама того не осознавая, она хранила верность ему, их погибшей любви, их несбывшемуся будущему, в одиночку воспитывала их сына, а он все эти годы вполне счастливо жил в Браавосе, удобно пристроившись под бочок к симпатичной вдовушке!
Сильные руки обхватили запястья. Сансе пришлось открыть глаза: он стоял перед ней на коленях и тревожно вглядывался в ее лицо.
— Прошу тебя, дослушай. Когда я приехал в Браавос, Нелли была тяжело больна. Она была светлым человеком и очень помогла мне в жизни. Я женился на ней, чтобы оформить опеку над ее детьми. Она умерла около двух лет назад, а дети сейчас со мной. Рейла давно хотела на море… Поверь, наш брак — простая формальность, между нами никогда ничего не было! Я просто… вернул ей свой долг.
Санса с трудом выдохнула распирающий грудь воздух. А потом медленно вдохнула. Горькая смесь из сожаления, боли и неуместного облегчения заполнила истерзанное сердце. Руки дрожали в его теплых ладонях. Как давно он не прикасался к ней… Как давно она не чувствовала его запаха…
— Пташка… я люблю тебя. Всегда любил. Я не переставал думать о тебе. Я… знаешь, я не читал новостей. Не хотел. Просто чтобы сохранить память о тебе, только для себя. Мне невыносима была мысль, что ты там, в Дорне, счастлива с Мартеллом. Я принимал это… разумом, но не сердцем. Знал, что это будет моим пожизненным наказанием. Утешал себя мыслью, что ты жива, что твоя жизнь устроена… Теперь понимаю, что сделал глупость. Если бы я не щадил себя, если бы вовремя узнал…
— Мне не нужны твои «если бы», Сандор, — тихо произнесла она. — Все эти годы я оплакивала тебя, думая, что ты умер… растила нашего сына… а ты…
— Пташка…
Ее внезапно окутало теплом и до боли знакомым запахом, и она потерялась в объятиях мужчины, которого ни на минуту не переставала любить — живого, реального, близкого. Но глубоко в душе засела обида, и ее не вытравить словами извинений, не развеять лживыми объятиями, не перечеркнуть попытками все исправить.
— Отпусти, — она сделала слабую попытку высвободиться.
— Санса… Сейчас у меня неплохо идут дела. Я, конечно, не богат, как Мартелл, но… в состоянии обеспечить семью. Прошу, прости меня! Давай забудем все, что было, давай переступим через обиды и попробуем начать сначала.
— В Браавосе? — вырвалось горькое.
— В Браавосе… в Дорне… да хоть у Иных за Стеной — мне все равно. Я больше не отпущу тебя. Не смогу…
Горячие губы шептали слова, легко касаясь уха, большие теплые ладони гладили спину, крепче прижимая Сансу к широкой груди, в которой гулко и часто билось сильное сердце. Желание оттолкнуть, сделать больно так же, как он сделал ей, отчаянно боролось с желанием прильнуть к нему, раствориться в его объятиях, найти утешение у него на плече.
— Отпусти… слишком поздно… — прошептала она, но слова захлебнулись в поцелуе, ненасытном, пьянящем, исцеляющем.
— Не отпущу… больше никогда… — отозвался хриплый голос.
Ее тело, несколько лет не знавшее мужской ласки, предало ее и потянулось навстречу жадным рукам Сандора. Широкая, теплая ладонь бережно гладила ее ногу, скользила по бедру, спрятанному под халатом, а другая крепко держала за талию. Губы Сандора обжигали поцелуями, собирали невесть откуда взявшиеся слезы на щеках, ласкали подбородок, нежно касались чувствительной кожи под ним, замирали у основания шеи.
— Люблю тебя… больше никогда… никому… — обрывистые слова рвались из его груди, и Санса впитывала их не сознанием — сердцем, чувствуя, как неумолимо тает лед, надолго сковавший его тисками.
Она все еще цеплялась за свою обиду, но и обида растворялась, утекала сквозь пальцы, помимо ее воли гладившие застарелые рубцы на щеке Сандора, сползшие на затылок, запутавшиеся в жестких слегка вьющихся волосах.
Ей хотелось кричать, бить его кулаками в грудь, проклинать его и вытрясти из него обещание, что он больше никогда, никогда не оставит, не обманет, не предаст… Но его руки, губы, хриплое сбивчивое дыхание, медленные движения его тела говорили сами: нет, больше не предаст… не сможет.
Она даже не заметила, как лишилась халата, как оказалась лежащей на спине, затылком на предплечье Сандора. Выгнувшись тетивой, она всем телом льнула к его обнаженному горячему телу в безумном, испепеляющем желании единения.
Он был слишком нетерпелив, и даже немного груб, входя в нее; ощущения были болезненными, как в первый раз, но Санса впитывала в себя эту сладкую боль, поддавшись ей, купаясь в ней, правда, недолго: боль ушла незаметно, уступив место страстному разгоревшемуся желанию и жажде исступленно двигаться ему навстречу. Утолив первый безумный голод, Сандор с глухим стоном уткнулся лицом в ложбинку между ее плечом и шеей, опаляя кожу горячим хриплым дыханием.
— Прости, я… сорвался, как животное…
Она закрыла глаза и слабо улыбнулась, наслаждаясь тяжестью его тела. Боль, так долго жившая в груди, постепенно уступила место покою и нежности. Санса коснулась ладонью затянувшихся рубцов на его спине — следов от пуль — и осторожно прощупала пальцами каждую рваную «звездочку», погладила давние следы от ожогов на левом бедре. Да, это был Сандор. Ее Сандор… Вся горечь, боль, пережитые страдания — все отошло на задний план. Она чувствовала, знала: безо всякой надежды увидеться он хранил ей верность, как и она ему.
— Слава Богам, ты жив…
— Как… ты узнала? — Он приподнял голову, бережно убрал с ее лба непослушные волосы, нежно погладил по щеке, коснулся губами ее губ.
— Случайно. Пару месяцев назад ездила в Речные земли, хотела найти твою могилу. Но Джон сказал, что ты жив. Тогда я встретилась с детективом Бриенной Тарт, и она рассказала о тебе.
— Почему… ты… — Она чувствовала, как он задыхается, пытаясь задать вопрос.
— Не позвонила? — горькая улыбка тронула губы. — Зачем? Ты все это время знал, что я жива, и не попытался увидеться. Значит, тебе это было не нужно.
— Никогда себе этого не прощу. — Он коснулся лбом ее виска и накрыл мозолистой ладонью вздымающуюся грудь. — Без тебя я не жил. Это нельзя назвать жизнью. Я просто существовал.
Санса положила ладонь поверх его руки.
— Ты много пропустил.
— Я наверстаю… — Он принялся покрывать поцелуями — сладко, тягуче, медленно — ее лицо, шею, плечи. — Рикард… знает?
— Нет. — У Сансы болезненно сжалось сердце. — Я сказала ему, что ты далеко. Но в каждом мужчине, который ему улыбнется, он ищет отца.
Горячая рука скользнула ей под лопатки, еще крепче прижав к широкой груди.
— Никогда не прощу себе, что меня не было рядом… с вами… Но позволь мне хотя бы попытаться… искупить свою вину.
— Он спрашивал о тебе. Сегодня, перед сном.
— И что ты ответила?
— Мне нечего было ответить.
Жадные губы переместились на ключицу.
— Утром… я поговорю с ним. Сам.
— Он будет рад. — По виску скатилась слеза, но Сандор ее не заметил, покрывая поцелуями истомившуюся по ласкам грудь.
— Пташка…
Сейчас он был нежным, чутким, внимательным, таким, о каком она могла лишь мечтать. Раскрываясь под его поцелуями, распахивая перед ним свое сердце, она понимала: ее Сандор вернулся. Единственный мужчина, который был ей нужен. И теперь все будет иначе.
***
Он пришел в себя на рассвете, когда Санса в изнеможении взмолилась о пощаде. Они оба так и не сомкнули глаз всю ночь, пытаясь восполнить долгую болезненную разлуку прикосновениями, поцелуями, слезами, лихорадочными признаниями в любви, страстным сбивчивым шепотом. Он целовал Сансу так, что ее кожа горела огнем; он брал ее столько раз, что от счастья кружилась голова, но никак не мог насытиться ею, и боялся, что как только выпустит ее из рук, она исчезнет, канет в небытие, окажется всего лишь иллюзией.
Но утро неумолимо, и сквозь мысли о пташке в мозг начала пробиваться тревога о детях, которые скоро проснутся, и если за Дикона он был спокоен, то от Рейлы всякого можно ожидать. Да и Санса начала беспокойно поглядывать в сторону спальни.
Они условились встретиться за завтраком, и Сандор, пьяный от любви и счастья, побрел по лестнице на свой этаж. Спускаясь, шатался и хватался за перила, опирался на стены, заставляя себя поверить в то, что скоро увидит ее снова. И теперь уже не отпустит. Никогда.
Вопреки его тайным надеждам, Рейла уже не спала. Стоя возле зеркала в гостиной, она окинула его цепким взглядом, каким могут смотреть только юные неопытные собственницы, и ядовито процедила:
— Судя по времени и степени помятости, у тебя была бурная ночка, м-м-м?
Сандор тяжело опустился в кресло напротив, привычно потянулся к едва початой бутылке виски и так же привычно отдернул руку: когда несешь ответственность за двух подростков, о приятном алкогольном забытье остается только мечтать.
— Сама-то как? — поинтересовался он.
— Не так удачно, как ты.
— Не завидуй. У тебя еще все впереди.
Подозрительно сощурив карие глаза, Рейла взглянула на него через плечо.
— Значит, та рыжая все-таки повелась на твою неземную красоту? Вкус у бедняжки откровенно плохой.
Удивительно, но дерзкие слова девчонки его нисколько не задели. Он устало улыбнулся и сказал:
— Ее зовут Санса. И будь добра, вспомни о том, что ты юная леди, и старайся вести себя с ней вежливо.
Взгляд Рейлы вдруг стал обеспокоенно-колючим.
— Значит, это не просто развлечение на одну ночь? Нашел нам новую мамочку, да? Или… — Она закусила губу и отвернулась.
— Не бойся, так легко вы от меня не отделаетесь, — ответил Сандор, уловив ее затаенные опасения. — Я пообещал твоей матери, что стану вам отцом и не брошу ни при каких обстоятельствах.
Рейла надула пухлые губы и промолчала. Он хмыкнул: похоже, у юной сколопендры в кои-то веки не хватило яду, чтобы побольнее его укусить.
— Я пока не знаю, как мы со всем справимся и где будем жить. Но жить будем однозначно вместе.
— Быстро же ты… — зло процедила Рейла сквозь зубы. — После моей матери еще постель не остыла…
— Не думал, что ты такая любительница пафоса. Не хотелось бы тебе напоминать, но твоей матери нет с нами уже больше двух лет. И я никогда не делил с ней постель.
Рейла бросила на него недоверчивый взгляд, но промолчала.
— Твоя мать была моим другом… Деловым партнером, близким человеком, если хочешь. И того, что она для меня сделала, я не забуду никогда.
Сандор прежде не замечал сходства Рейлы с матерью, считая ее копией покойного отца, но теперь, когда взгляд девочки поник, а губы сжались в горькую складку, ему на миг показалось, что перед ним стоит Нелли.
— Санса — мать моего сына, — мягко добавил он, желая покончить со всеми вопросами за один раз. — Вам с Диконом придется это принять. Я понимаю, тебе будет непросто… Но эта женщина слишком дорога мне. Как и мой сын. Как и вы с Диконом. И я очень хочу, чтобы вы поладили.
Рейла дернула хрупким плечом, но сейчас этот жест не вызвал в нем раздражения, как прежде. Пожалуй, впервые Сандор увидел за высокой защитной стеной упрямого и воинственно настроенного подростка ранимую душу маленькой девочки, потерявшей родителей и уверенной, что она никому больше не нужна.
Несмотря на бессонную ночь и усталость, он заставил себя встать, подошел к Рейле, обнял ее со спины, прижал к себе и ощутил ее ответное движение. Она повернулась, спрятала лицо у него на груди и тихо всхлипнула.
— Я постараюсь… пап.
***
Начало зимы в Браавосе почти не ощущалось: в небе, слегка подернутом белесой дымкой, не проплывало ни облачка, жгучее солнце прочно укрепилось над горизонтом, а влажный воздух после обеда прогрелся настолько, что хотелось содрать с себя даже легкую форменную майку и шорты. Арья проводила глазами огромную прогулочную яхту, стилизованную под старинный военный корвет, и глубоко втянула пахнущий рыбой воздух Браавосского порта. Сегодня она сдала последний экзамен, завершающий третий уровень обучения по программе Безликих, и вся вторая половина дня целиком принадлежала ей. Делать было решительно нечего, и ноги сами понесли ее подальше от душных стен Черно-Белого Дома, на набережную. Жаркая влажность Браавоса изматывала. Арья поймала себя на том, что скучает по суровой природе Севера, его бодрящей прохладе; она хотела бы ощутить пробирающий до костей морозный воздух, разбросать ногами пушистый снег за стенами Винтерфелла, с головой нырнуть в высокий сугроб…
Вздохнув, она уселась на выбеленную солнцем и морской солью нижнюю ступеньку лестницы, спускающейся прямо к воде. Было бы неплохо откинуться спиной на большую мягкую Нимерию, но неугомонная собака принялась носиться по бетонному настилу набережной, беззаботно гоняя голубей. Проследив за ней взглядом, Арья сбросила до тошноты надоевшие бутсы и опустила ноги в прохладную воду. Море в порту не отличалось чистотой: к каменистому берегу прибивало и покрытые подозрительными пузырями водоросли, и окурки, и пластиковые бутылки, и похожие на дохлых медуз полиэтиленовые пакеты, но она уже давно перестала обращать внимание на подобные мелочи.
Телефон негромко пикнул: пришло новое сообщение. Пошарив в кармане шорт, Арья выудила на свет старенький смартфон с треснувшим экраном и открыла мессенджер.
Старые боги, сорок шесть непрочитанных сообщений! И когда они все успевают жить, если без конца чатятся в телефонах?
Последнее пришло от Джона, в закрытой группе с названием «Мы, Старки». Сообщение состояло из фото и текста под ним. На фото были две скрещенных руки, мужская и женская, на которой красовалось помолвочное кольцо из черненого серебра. Увеличив картинку, Арья рассмотрела крупный камень из драконьего стекла, который с двух сторон держали в разверстых пастях свирепый на вид лютоволк и не менее свирепый дракон. Текст был кратким: «Будем рады видеть вас на церемонии нашего бракосочетания, которое состоится в Винтерфелле. Джон и Игритт». Дата оставляла не слишком много времени для подготовки к торжеству — всего две недели.
Первое «сердечко» появилось от Сансы, вместе с радужно-приподнятым «Поздравляю!!!» в окружении взмывающих ввысь пиксельных воздушных шариков. Улыбнувшись, Арья поставила свое. Ну наконец-то! Первый пошел. Вот бы еще Робб определился в изобилии своих пассий, регулярно сменяющих одна другую.
Следующим она прочитала сообщение от Джендри, который во всех соцсетях уже сменил фамилию на «Баратеон». Как всегда, куча нелепых смайликов и короткое: «Привет, как дела? У меня новая тачка, зацени». Арья с трудом подавила в себе желание съязвить в ответ, чтобы новую тачку заценила очередная потаскушка, греющая ему постель. Столько времени прошло, мог бы уже и оставить надежды заполучить Арью Старк себе в невесты. Но нет…
Эдрик, как всегда, был мил и галантен, поздравил с окончанием курса — откуда только узнал, хитрец? — и пригласил на каникулах погостить в Звездопаде.
Остальные сообщения Арья просмотрела мельком, даже не читая, и переключилась на раздел новостей.
«В комитет по оценке эффективности новой экономической реформы, предложенной Президентом Вестероса Дейенерис Таргариен, в качестве эксперта будет приглашен бывший премьер-министр Джейме Ланнистер…»
Скукота.
«Тириону Ланнистеру предъявлено обвинение в причастности к серии заказных убийств трехлетней давности, в результате которых было застрелено несколько высокопоставленных лиц. Тирион Ланнистер, младший сын губернатора Западного округа Тайвина Ланнистера, в последнее время отошедшего от государственных дел, предположительно, находится в Эссосе…»
Никак не доберутся до неуловимого карлика.
«Цены на нефть с наступлением зимы, которая по прогнозам синоптиков ожидается продолжительной, продолжают стабильно расти. В прошлом месяце нефтедобывающая компания Stark inc. заняла лидирующие позиции по совокупности инвестируемого капитала…»
Ну что ж, братишка, на тебя не только красотки западают, а еще и инвесторы. Ты действительно стал достойным преемником нашего отца.
Ладно. Похоже, ничего интересного. Закрыв раздел новостей, Арья открыла браузер и набрала в поиске сайт авиакомпании «Braavos airlines».
— Арья! — вдруг раздался за спиной радостный голос.
Вздрогнув, она обернулась. Не может быть… Здесь, в Браавосе?..
— Санса?
Телефон едва не выпал из рук. Она подскочила с места, шлепая по нагретой ступеньке мокрыми босыми ногами. Несколько секунд ее терзали сомнения, действительно ли перед ней стоит сестра — уж слишком счастливой выглядела похожая на нее стройная девушка с переливающимися на солнце медными волосами.
Но Санса, не дав ей времени на раздумья, подбежала вприпрыжку, как девчонка, и едва не задушила ее в объятиях.
— Надо же! Даже не думала, что встречу тебя здесь!
— А я уж тем более, — хмыкнула Арья, обретя возможность дышать. — Какими судьбами? Разве ты не в Дорне?
— Больше нет, — улыбнулась сестра. — Вообще-то я подумываю над тем, чтобы вернуться в Винтерфелл.
— Вот уж новость так новость, — пробормотала Арья и только теперь увидела позади Сансы странную на вид разношерстную компанию.
Маленький Рикард сидел на плечах высоченного здоровяка с уродливым лицом и капал ему на собранные в хвост волосы тающим мороженым. Рядом с ними с одной стороны хмурила брови кареглазая девчонка-подросток, а с другой сверкал любопытными глазенками мальчишка лет девяти на вид.
— Кто это с тобой?
Санса обернулась и помахала рукой своим сопровождающим.
— Идите сюда! Это моя сестра Арья. Рикард, ты помнишь свою тетю?
— Да! — расплылся в улыбке перемазанный мороженым племяш. — Она сильная! Я тоже буду сильным, как папа!
— Арья, познакомься, это Сандор Клиган, отец Рикарда и мой будущий муж. А это его дети, Рейла и Дикон. Надеюсь, в Винтерфелле найдется место для всех нас.
У Арьи вытянулось лицо. Поначалу она не могла выдавить из себя ни слова, пытаясь в уме сопоставить полученную только что информацию с тем, что ей было известно о Сансе в последние годы. Но информация никак не желала стыковаться.
— Э-э-э… ну что ж… Приятно познакомиться, раз уж так вышло. — Совладав с первым шоком, Арья шагнула вперед и протянула здоровяку руку.
Пожимая широкую ладонь, она вгляделась в него повнимательней и нахмурилась.
— Ну, здравствуй, младшая сестра, — ответил он, так же внимательно глядя на нее. — Вот, значит, ты какая…
— Какая?
— Смелая.
— С чего ты взял?
— В лицо мне смотреть не боишься.
— А чего мне тебя бояться? — Арья небрежно повела плечом. — И пострашнее видали.
— Папа, я хочу посмотреть на рыбок! — Рикард вдруг забарабанил пятками по груди здоровяка.
Тот подхватил его под мышки, спустил с плеч, и мальчишка уверенно затопал крепкими ножками по ступенькам к воде.
— Дикон, смотри, рыба! Большая! Вон, вон она!
— Ой, дельфин!!! — восторженно воскликнула девчонка-подросток и припустила вслед за Рикардом. — Не может быть! Прямо в порту, среди кораблей! Вы такое когда-нибудь видели?!
Дикон, позабыв обо всем, бросился вслед за сестрой и маленьким Рикардом.
— А он подплывет ближе? Хочу его потрогать! — капризно заныл малыш.
— Нельзя, упадешь в воду! — деловито заметила девчонка и тут же взяла его за руку. — Рик, смотри, какая собака!
Арья озадаченно проводила их взглядом, почесала в затылке, а затем вновь повернулась к сладкой парочке.
— Почему у меня такое странное чувство, что мы уже виделись?
— Это вряд ли, — криво ухмыльнулся верзила, которого сестрица назвала Сандором. — Когда меня приставили телохранителем к твоей сестре, ты была уже далеко от президентского дворца.
Арья задумчиво скользнула по нему взглядом.
— Ну, спутать тебя с кем-то я вряд ли могла. Прости, но рожа… то есть лицо у тебя слишком приметное. Ты, случайно, не бывал на Севере?
— На Севере точно не бывал, — осклабился он. — Может, видела меня в криминальных новостях? Было время, когда я слегка… не дружил с законом.
— Отличный выбор, Санса! — насмешливо протянула Арья, внимательно рассматривая уродливый шрам в пол-лица. — Братья будут в восторге. Теперь мне даже за Джендри не стыдно. А уж Дейн так вообще…
— Сандор преувеличивает, — мягко улыбнулась Санса и прильнула к плечу здоровяка, любовно переплетая свои тонкие музыкальные пальцы с его загрубевшими щупальцами. Это выглядело так приторно-ванильно, что у Арьи чуть сахар не захрустел на зубах. — Все обвинения с него давно сняты. Это он помог мне тогда бежать из Королевской Гавани.
Шестеренки в Арьиной голове со скрипом провернулись. Телохранитель, Королевская Гавань, побег, криминальные новости… Озарение пришло так внезапно, будто ее ударили по затылку обухом топора.
— Припоминаю, что встречался мне в Речных Землях один чудак. Валялся на обочине, на заброшенной дороге к северу от Дарри. Только сквозь дырки в его теле можно было спагетти откидывать. Если это был не ты, то уж наверняка твой брат-близнец. А ожоги, должно быть, у вас с рождения одинаковые.
Здоровяк внезапно перестал ухмыляться и так же пристально посмотрел на Арью. Санса вздрогнула и побледнела, переводя взгляд с Арьи на своего «красавца».
— Так это была ты? Ты сделала тот анонимный звонок в Службу спасения?
— Ну, типа того… — Арья вдруг смутилась, опустила глаза и пнула ногой со ступеньки пустую ракушку. — Как раз мимо проходила, дай, думаю, позвоню…
— Ты мне жизнь спасла, — без тени улыбки произнес Сандор, и Арье почему-то понравился хрипловатый тембр его голоса. — Спасибо, младшая сестра.
— Арья… — выдохнула Санса, явно не в состоянии сказать что-либо членораздельное. — Ты… Я… О боги…
Она так судорожно стискивала руку своего благоверного, что Арья насмешливо хмыкнула: как бы сестрица не сломала ему пальцы.
— Так, значит, он отец Рикарда? А мы-то все мозги себе сломали. Кто только не попал в круг подозреваемых… Ну да ладно. Слушай, как там тебя… Сандор, у тебя с собой нашатыря нет? А то сестра моя вот-вот в обморок грохнется.
Пока здоровяк махал перед бледным лицом Сансы своей широченной лопастью, Арья скосила глаза на ребятню у кромки воды. Рикард восторженно обнимал за шею обнюхивающую и облизывающую его с ног до головы Нимерию и заливался счастливым детским смехом.
— Кстати, насчет свадьбы Джона, — вспомнив о главном, сказала Арья, не поворачивая головы. — Как раз собиралась покупать билет. Может, все вместе полетим?
Ответом ей послужил подозрительный влажный звук. Обернувшись, Арья осеклась и застыла в недоумении: самая нелепая парочка, которую можно было только вообразить — ее красавица-сестра и громила-урод с ожогом на полморды и темным криминальным прошлым — самозабвенно целовалась на виду у всех, прямо на набережной Браавоса.
— Старые боги… Меня сейчас стошнит, — протянула Арья, презрительно сплюнув на пыльный камень. — Пойду лучше на дельфинов посмотрю.
