Прости меня, Винсент

На улице, в голоде и холоде. Где нет места теплу, лишь пустота и жестокость. Пыльно и грязно, невыносимо жить. Иногда поднималось такое облако пыли, что невозможно дышать. Часто здесь проходят разные люди: богатые и не очень, но им всё равно. Они просто идут, даже не замечая кого-то вокруг. Ведь кого заботят бездомные, когда есть всё? Пусть и не так много, пусть и не в достатке, но ведь есть и крыша над головой, это главное. Но иногда появляются и те, кто отличаются от равнодушной массы. Кто, заметив, может окликнуть мальчиков: - Эй, вы! Почему здесь сидите? – Не услышав в ответ ничего, человек подходит ближе. Нет, не чтобы им помочь. Только лишь ради утоления своего любопытства. Подходят, и пред ними предстаёт следующая картина: Два мальчика, тесно прижавшиеся друг к другу, исхудавшие и дрожащие от холода. Порванная и грязная одежда и старое, не менее потрёпанное одеяло, которым они укрывались, чтобы не так сильно чувствовать холод. Один, постарше, Гилберт, с волосами черными, как смоль, но растрёпанными и глазами цвета янтаря, сжимает в объятиях, защищая младшего, Винсента. На лице одновременно видна и агрессия, и недоверие, и страх. За младшего брата, за свою и его жизнь. Опустив голову, словно прячась, сидит младший, плотно прижавшись к брату. Золотые волосы прикрывали один глаз, что был кроваво-красного цвета. Но как бы не пытались скрыть, глаз был виден, выглядывая из-за чёлки. Разглядев это, лицо прохожего искажалось до безобразия. Агрессия, ненависть и презрение – вот, что раз за разом видели мальчики. - Красные глаза приносят несчастья! – с это фразой люди начинали избивать и Гилберта, и Винсента. Было больно, часто до потери сознания. Так продолжалось всё время. Они скитались, скрывались. Иногда их подбирал какой-нибудь богатый человек, жадный до всего необычного. Но и там долго они не могли задержаться, ведь понимали, что когда Винсент наскучит ему, этот человек спокойно прикончит братьев. У них не было детства. Только борьба за жизнь. Они не знали ни тепла, ни ласки, ни заботы, ведь с самого начала родная мать отказалась от них. Только насилие, боль и холод. Так продолжалось день за днём, казалось, нет шанса что-либо изменить. Без лучика надежды, жизнь в кромешной, беспросветной тьме, - то, что больше всего знакомо им.