Покажи мне свое безумие

      Это, пожалуй, самый жаркий день за лето. Солнце нагрело все вокруг, и даже ночью было невыносимо. Пара подростков лежали на сухой траве под единственным в этой пустоши деревом, пока рядом располагался гастролирующий цирк. — Хочешь я убью его? — спокойно спросил парень. — Нет, все нормально, — сказала девушка и присела рядом, ее серые глаза беспомощно бегали, пытаясь найти что-то, на чем можно остановить взгляд.       Она прижала колени к телу и до неприличия пристально посмотрела на собеседника. Рыжие волосы блестели в свете огней цирка. Джером продолжал рассматривать небо, на котором за всю неделю не пронеслось ни одного облака, и немного щурился. Его тело даже со стороны выглядело напряженным, а руки были спрятаны в карманы потертых джинс. — Если это все, из-за чего ты меня позвал, то я пойду. Меня могут уже искать, — сказала девушка, поднимаясь с горячей земли.       Отряхнув свободные шорты светло-серого цвета с подвернутым низом, которые чуть прикрывали колени, она стала отдаляться от старого друга. С каждым новым шагом ноги тяжелели, а сухой ветер обжигал щеки и сдувал с них слезы. Ей не хватало смелости обернуться. Ему не хватало смелость посмотреть на нее еще раз. Что же творится в голове у этого парня? Хотя Брукс и Валеска дружили с самого детства, ей никак не удавалось понять его. Каждый раз, когда в Готэм приезжал гастролирующий цирк, они проводили время вместе: лазали по крышам и жгли костры на свалках. Очень интересное занятие для детей. Но все изменилось, цирк стал приезжать реже, и друзья больше не виделись друг с другом. — Пэйтон, стой, — вдруг раздался голос Джерома. — Да? — девушка, поспешно растирая горячие слезы по раскрасневшимся щекам, обернулась. — Мы не увидимся завтра, — он сделал паузу, пытаясь понять настрой подруги, и продолжил, — приходи на последнее выступление сегодня.       Девушка замерла на месте. Она посмотрела в глаза Валеске, затем на его скулы, руки, которые все еще были в карманах. Очевидно, что цирк уезжает, забирая с собой все, что осталось у Брукс.       Они так много мечтали. О том, как вместе убегут отсюда, как будут зарабатывать и что будут делать. На крыше дома Пэйтон расположился их штаб, где они собирались и мечтали. Мечты это так прекрасно, пока они не стираюсь временем и обстоятельствами. — К черту, пошел ты к черту, Джером Валеска, — раздалось по всему району. Ее губы задрожали, а после искривились в улыбке, — Конечно! Я помогу тебе что бы ни случилось. Да, можешь исчезнуть и не сказать ни слова. Да, ты можешь внезапно залезть ко мне в окно посреди ночи и сказать, что нужно поговорить. А потом молчать... А потом наконец сказать то, что хотел. Ты чертов ураган, Джером Валеска, — сказала девушка и с ее щек потекли слезы.       И теперь Пэйтон бежала по бесконечным улицам города, но в действительности она убегала от самой себя. Редкие прохожие вовсе не замечали ее. Но будем честны, они бы не заметили и слона рядом с собой, ведь каждый из них погряз по уши в своих проблемах. Гнилой Готэм с гнилым населением душили девушку. И каждая надежда выбраться отсюда разбивалась на ее глазах.       Поднимаясь по лестнице на заднем дворе многоквартирного дома, чтобы пробраться в открытое окно своей комнаты, Брукс не могла остановить поток слез. Ее дыхание сбивалось, поэтому она рывками глотала воздух вокруг себя, чувствуя, что он слишком сухой, от чего в горле образовывался комок. Руки тряслись в истерическом порыве. Ее опять оставили. Она опять одна. Каштановые волосы развевались на ветру и мешали шагать вверх. С каждой новой ступенькой сознание затуманивалось, и огни проклятого города плыли перед глазами.       Буквально ввалившись в окно квартиры, девушка закрыла его. Ее пальцы слегка дотронулись до стекла, и она сползла вниз по стене, пытаясь перевести дыхание. Мысли путались между собой, из-за чего казалось, что притяжение Земли затягивало Брукс в самую трясину. В груди рождалось непонятное ей чувство. Оно было вязкое и густое, оно высасывало все хорошее, как болото. За дверью послышался шум. Будто кто-то пытался засунуть ключи в замок, но постоянно промахивался. После двух неудачных попыток это свершилось, и дверь поддалась. — Пэйтон, ты дома? — заорал мужчина в другой стороне квартиры, а после послышались сбивчивые шаги.       Брукс, забывшая обо всем, подбежала со всех ног к двери своей комнаты, чтобы закрыть ее на щеколду. Тем временем мужчина уже дергал ручку двери и не переставал орать. — Шлюха, такая же как твоя мамаша, — еще громче кричал мужчина, — открой дверь или я убью тебя.       Всем телом вжимаясь в угол стены девушка трясущимися руками закрывала лицо. После смерти матери ее отец стал часто выпивать, в такие моменты он не контролировал себя и свой гнев. А когда Пэйтон впервые попала в больницу, то Роланда не лишили родительских прав, на него не завели уголовного дела, все замялось, из-за нежелания копаться в грязи. Сейчас девушка старалась не приходить домой, если отец был пьян. И ее жизнь превратилась в глупый квест на выживание.       Когда шум усилился, а мужчина стал выбивать дверь, Пэйтон как током ударило. Она поднялась с пола, взяла рюкзак и стала закидывать туда все свои вещи, которых было не так уж и много. Попытки открыть дверь прекратились, это означало одно — он вернется, но в этот раз ему удастся проникнуть в комнату.       В спешке девушка вылезла из окна, последний раз обернувшись к своей комнате. Без света каждый уголок, каждая складка говорили о ужасе, который был пережит в ней. Пэйтон была уверена, что больше не вернется туда. Она уедет вместе с Джеромом, таков был план. Спустившись на землю, Брукс поспешила на пустошь, где расположился цирк. Она бежала со всех ног, чтобы успеть. И ей удалось.       Представление в самом разгаре. Вокруг толпы людей и артистов. Но никого с огненно-рыжими волосами. Разве можно в такой давке кого-то искать? Пэйтон ходила кругами, сама того не подозревая. Яркие огни от гирлянд и прожекторов слепили глаза, поэтому задача усложнялась. Девушка решила пробраться в гримерную. Чем ближе она подходила к ней, тем меньше было людей. И теперь цирк напоминал бродячий цирк-призрак из всех этих жутких историй. Рядом с маленьким фургоном стояла круглая карусель с лошадками. Когда-то давно Пэйтон каталась на ней, а теперь аттракцион выглядел непригодным для работы. Все металлические части в разной степени покрылись ржавчиной, а краска стерлась, поэтому взгляды лошадей скорее пугали, чем радовали.       Стук сердца было слышно где-то в ушах, когда Брукс подходила к фургону. В животе рождалось странное чувство водоворота. И девушка вот-вот бы передумала, но она услышала голос Джерома. Такой звонкий и веселый. Как раньше. Воспоминания накрыли ее волной, поэтому девушка даже не пыталась услышать, о чем идет речь по ту сторону. Мозг рисовал картину очередного момента из прошлого. Сначала улыбку, потом черты лица, а потом эти огненно-рыжие волосы. Может быть Пэйтон, сама того не зная, была влюблена в друга? Из остолбенения ее вывел второй голос. Он принадлежал девушке. Незнакомка смеялась, повторяя одно и то же имя.       Вдруг из колонок, расставленных повсюду, раздалась громкая музыка. Это означало начало какого-то номера. Дверь стремительно открылась и с характерным звуком ударилась о стену фургона, из нее в спешке выбежала незнакомка с красной помадой. Кинув быстрый взгляд на замечтавшуюся девушку, она испуганно отвела взгляд и ускорила шаг. На ней был сценический костюм из белых перьев и золотистых пайеток на поясе. А Пэйтон так и осталась на том же месте: возле ступенек к фургону. Она увидела лишь смутный образ девушки. Следом за ней вышел и сам Джером.       На нем был надет темно-фиолетовый костюм и белая рубашка, в руках шляпа и море харизмы. Брукс пыталась показать удивление, ведь ей не хотелось, чтобы ее друг подумал, якобы она следит за ним. Валеска сконфужено посмотрел на Пэйтон, но после собрался с мыслями и начал как ни в чем не бывало: — Ты все-таки пришла, — ухмыльнулся он, спешно поправляя рубашку с красным пятном на воротнике. — Мне больше некуда идти, — сказала Пэйтон, заправляя вьющийся локон за ухо, — ты можешь мне помочь? — Но тебя не возьмут в труппу, поскольку ты ничего не умеешь. — Зато твоя подружка много умеет, — в порыве злости вырвалось у Брукс, и она развернулась в противоположную сторону. — Ты что ревнуешь? — кричал где-то вдалеке такой знакомый голос.       Девушка снова шла по улицам города, но на этот раз не домой, а в их "штаб", чтобы вспомнить прошлое и забыть настоящее. Единственное, что осталось от ее детства неизменным. Оттуда было видно весь бедный район Готэма. Вот этот магазин сейчас грабят, а здесь убивают чьих-то родителей. Такая мелочь, не так ли, Пэйтон? Она смотрела на пустошь, откуда доносилась музыка и гам, порождаемый людьми. И думала о том, как было бы хорошо умереть. Сейчас. Без лишних проблем для окружающих. Прыгнуть с крыши, пока весь город празднует вместе с цирком очередной глупый праздник. Сначала она свесила одну ногу с крыши, потом села на самый край. А потом девушка легла, чтобы посмотреть на звезды. Будет ли грустно кому-то, если ее не станет? Хотя бы кто-то заплачет на ее похоронах?       Пока Брукс лежала с закрытыми глазами и обдумывала все, до нее дотронулась чья-то холодная рука. От чего девушка дернулась и чуть не сорвалась с крыши. Она отстранилась от края, все еще не поднимая глаза на того, кто потревожил ее. Сделала глубокий вдох и посмотрела вверх. Это был Джером, пытаясь отдышаться и сказать что-то одновременно, из его рта выходили совершенно несвязанные слова. Он откинул пиджак в сторону и лег на крышу, которая все еще сохраняла тепло от солнца. Девушка сидела у края, наблюдая за попытками друга вернуть сердечный ритм в норму. — Зачем ты пришел? — нарушила тишину Пэйтон. — Я... это... — все еще тяжело дыша, но улыбаясь куда-то в небо, говорил Валеска. — Давно не виделись... решил... *глубокий вдох* навестить. Как жизнь?       Девушка запрокинула голову и прислонила ее к невысокому бордюрчику на крыше, на котором она лежала. Какой же ты глупый, Джером Валеска. Абсолютный идиот. Немного придя в себя, он подсел к Брукс. — Тут жарко, — осмотрелся Джером, — давно мы не сидели на крыше.       Растрепанные волосы очень подходили к сегодняшнему образу парня. Он стал похож на Безумного Шляпника, а она на Алису. Вот только они не в Стране Чудес. — Мне нет прощения, да? — спросил парень, пытаясь избегать столкновения взглядов.       Брукс не знала, что ответить, она просто продолжала смотреть на него, пока глаза Джерома блуждали где-то далеко отсюда. Его грудь все еще тяжело поднималась. Теперь девушка могла рассмотреть след от помады, оставленный незнакомкой на рубашке. Пэйтон стало противно от своих же мыслей, и она посмотрела вперед на "штаб", покосившийся от времени. — Так что у тебя случилось? — спросил Валеска, повернувшись лицом к девушке. — У меня больше не получится избегать отца, — облизнув нижнюю губу, сказала Пэйтон и облокотилась на плечо парня.       Джером не ожидал этого, его грудь замерла на мгновенье, но после он снова расслабился и, пододвинув рукой к себе Брукс, взял ее за правую руку. Парень нервно перебирал пальцы девушки, пока в голове рождался ужасный план. Пэйтон впервые за долгое время могла дотронуться до такого родного ей человека. Ощутить его запах. Снова. От него всегда пахло одинаково, и этот запах не перепутать ни с чьим другим. Сладкая сахарная вата с нотками алкоголя. И хотя он не употреблял его, как и не ел сахарную вату, только ему удавалось собрать на себе этот аромат. Но сейчас его запах изменился. Женские духи. Когда Брукс поняла, что же не так, из ее глаз потекли слезы. Она не могла их остановить или спрятать, она даже не знала, из-за чего были эти слезы. — Что-о-о же, придется тебе искать полотенце, — сказал парень и, неестественно улыбаясь, лег на колени подруги. — У тебя рубашка испачкана, ты знаешь? — спросила Брукс, вытирая свои слезы рукавом бежевой рубашки с разного рода рисунками (от бледно-зеленого до цвета сгущенки). Сначала со своего лица, а потом с лица Валески. — Тебя это расстраивает?       Пэйтон помотала головой в знак отрицания, но это выглядело так неубедительно, что Валеска уже начала расстегивать рубашку. — Что ты делаешь, дурак? — возмутилась девушка, теперь ей приходилось избегать с ним контакта глазами. — Оденься, — она протянула ему рубашку. — Мне что-то лень, — демонстративно зевнув, сказал Валеска, — ах, если бы мне кто-нибудь помог!       Брукс оставила свои попытки уговорить его. Но продолжать сидеть с полуголым парнем вдвоем оказалось сложнее, чем можно было подумать. Окончательно раскрасневшись от всей ситуации, Пэйтон взяла рубашку в руки и, присев рядом, сказала: — Если ты мне не будешь содействовать, то я уйду отсюда. — Можешь попробовать, — улыбнувшись, сказал парень.       Когда руки были всунуты в рукава, оставалось одно — застегнуть рубашку. Что за очередное испытание? У Брукс красной от щек до кончиков ушей больше не было сил продолжать эти мучения, она хотела отодвинуться и подняться, но руки Джерома зафиксировали ее рядом. Ему нравилось наблюдать за тем, как именно она краснеет рядом с ним, как ее теплые трясущиеся руки пытаются справится с неподатливый рубашкой. Пэйтон подняла голову вверх, и была готова возмутиться, но, воспользовавшись моментом, Валеска притянул ее к себе. Теперь, находясь вплотную к голому торсу парня, она стала еще краснее. У красного буквально появился новый оттенок под названием "щеки Пэйтон Брукс в момент осознания своей безнадежной влюбленности". Она стояла на коленях, а между ее ног находились ноги Джерома. Совершенно смущающая поза, особенно если ты рядом с парнем, и у него расстегнута рубашка. — Просто застегни рубашку, — сказал Валеска.       Его тон изменился, он приказывал, и казалось, что если его ослушаться, то произойдет что-то плохое. Трясущимися руками Пэйтон пыталась совладать с пуговицами, но все выходило из-под контроля. Она закусывала губу каждый раз, когда пальцы случайно касались кожи. Вокруг становилось все жарче и жарче. Будто этой ночью Солнце давало концерт где-то поблизости. Сердце билось с неимоверной скоростью, от чего вокруг было слишком мало воздуха. Все еще холодные руки Джерома взяли руки Брукс за запястья, и он резко опустил девушку на свои колени. Лицо Пэйтон было прямо напротив его лица, но ее взгляд был опущен. Она была сконфужена данной ситуацией и ужасно стеснялась. Что сейчас вообще происходит?       Валеска еще ближе пододвинулся к лицу девушки. Теперь его горячее дыхание обменивалось с ее не менее горячим дыханием. В конце концов ей пришлось посмотреть ему в глаза. Но сразу же после этого кое-что стало понятно. Она была влюблена в Джерома. Все это время. И детская дружба превратилась в нечто поистине волшебное, ведь так? Теперь ей стало ясно, что происходит. И Пэйтон припала к губам Валески.       Пытаясь дышать и не утонуть в страсти, рождаемой бывшими лучшими друзьями, они забыли о рубашке. Руки Джерома прижимали Брукс еще сильнее к себе. Руки Пэйтон были запущены в волосы Валески. И будто боясь потерять друг друга, они не останавливались ни на секунду, глотая горячий воздух, что окружал их.       Осознав всю ситуацию, девушка испугалась перемен. Они больше не друзья? Любые перемены плохи, если ты боишься выйти из зоны комфорта, поэтому она их ненавидела. Брукс отстранилась от парня и уткнулась носом в его ключицу, чтобы избежать любой возможности столкнуться взглядами. Собравшись с силами, но все еще дыша в плечо парню, Пэйтон спросила: — Ты больше не будешь никого целовать? — Обещаю, — сказал Джером и громко рассмеялся. — Что смешного? — забыв о стеснении, возмутилась девушка, она отстранилась от парня на расстояние вытянутой руки и посмотрела ему в глаза. — Ты бы видела свое лицо, — он продолжал смеяться.       Спустя некоторое время они сидели в фургоне, где жил Джером. Его кровать находилась сверху и была завешана темной шторой. — Мама не должна вернутся сегодня домой, она взяла с собой сумку. Ты можешь расположиться здесь, — открывая баночку с лапшой, сказал Валеска. — Будешь? — Нет, — сказала Брукс, кусая губу и нервно крутя указательный палец другой рукой. — А где твой брат? — Его здесь нет.       Наступило неловкое молчание. Пэйтон все еще стояла на том же месте и рассматривала "дом". Она давно здесь не была, а точнее с того момента, когда Валеска познакомил ее с братом-близнецом. Джереми не был похож на Джерома, только внешне. Он всегда был спокоен и отстранен, а порой холоден. После знакомства парню не понравилось, что его подруга общается с его братом, поэтому они больше не ходили к нему домой. — Так значит мы вместе?       Брукс лишь смущенно посмотрела на него и чуть заметно качнула головой. — Скоро рассвет, тебе бы поспать, — указывая на кровать добавил парень. — А ты? — У меня есть одно дело.       Пэйтон решила ничего не спрашивать и снова кивнула. Джером помог ей забраться на свою кровать и, поцеловав в лоб, вышел из фургона. Девушка, как мешок с картошкой, упала на матрас спиной, ее ноги свешивались со "второго этажа". Она сняла старые коричневые ботинки на шнуровке и кинула их вниз. Получилось очень даже удачно, они почти не преграждали проход. Брукс подтянула гольфы, которые слегка опустились за все это время, и, завернувшись в одеяло, снова почувствовала запах сахарной ваты и алкоголя. Ее глаза сами закрывались от усталости, и сон настиг девушку очень быстро.       Она проснулась от того, что в фругон кто-то зашел. Любопытство победило сонливость, Пэйтон выглянула, чтобы узнать, кто же это. У раковины стоял Джером, он мыл что-то, насвистывая себе под нос веселую мелодию. Брукс спустилась с кровати как можно тише и, зашнуровав ботинки, подошла к парню. Она хотела что-то спросить Валеску, но передумала. Девушка чуть улыбнулась и перевела взгляд на его рубашку, так как с ее ростом она могла увидеть только грудь парня. Если не поднимать голову, конечно. На ней были красные следы, но уже не только от помады. Это было похоже на кетчуп, но более жидкий. — Что это? — Ерунда, избавился от твоей проблемы.       Сначала Брукс посчитала, что надумывает, но через секунду к ней пришло осознание того, что произошло. — Ты убил его? — не веря тому, что говорит, произнесла она. — Да, — без какого-либо смущения или страха ответил Джером.       Девушка стала медленно отходить от парня, повторяя одну и ту же фразу: "Ты убил его". — Успокойся, Пэйтон, слышишь, успокойся, — схватил ее за плечи парень, — никто не подумает, что это убийство. Просто несчастный случай.       Она ошарашенными глазами смотрела на Валеску, на то, как он легко говорил об этом, на его спокойное и довольное лицо. Конечно ей было непросто с отцом, но были моменты, когда он не был пьян. Роланд всегда извинялся, молил о прощении и любил свою дочь. Тогда Брукс могла вспомнить только эти моменты, избегая всяческих избиений до комы. Она мотала головой из стороны в сторону, и, пытаясь отдалиться от Джерома, продолжала шагать назад. Парень схватил ее за руки и зафиксировал на месте. — Отпусти меня, — заорала она, выбиваясь из его рук, — отпусти. — Да успокойся ты, — посмотрев ей в глаза сказал он, — ты помнишь, как он избил тебя, и ты оказалась в больнице со сломанной ключицей? Конечно же ты помнишь. Или тебе напомнить как... — Замолчи. — Да с чего бы? — начала орать Валеска.       У него уже не получалось держать себя в руках, и Пэйтон это понимала. — Ты не сможешь поехать с нами, но тебе будет лучше, если тебе найдут новую семью, — пытаясь успокоиться, сказал Джером.       Тело Брукс обмякло, и она начала терять равновесие. Сколько еще слез должно упасть с ее щек за сегодня, чтобы этот чертов город оставил девушку в покое? Валеска аккуратно опустил ее на пол и сел рядом.       То ли заразившись безумием, то ли из-за еще каких-то причин, Пэйтон опять уткнулась в грудь парню, а он гладил ее по голове. Тогда-то и пошатнулось ее сознание. Безумие началось с Джерома Валески. — Мы встретимся в цирке, — шептал парень ей на ухо.