- Заболеешь, ведь. – Вздохнув, она всё-таки подошла и присела рядом. Ступеньки неприятно холодили, поэтому понадобилось несколько лишних секунд, чтобы привыкнуть.
- Прости. – Еле слышно, и не поворачиваясь, в ответ.
И столько вопросов вертится в голове, но страх услышать «неудобные» ответы – сильнее, и она, задумавшись на пару секунд, лишь щелкает пальцами и на её плечах оказывается любимый (и она знает, что не только её) плед, который она накидывает и на чужие плечи тоже, для чего приходится чуть придвинуться и едва соприкоснуться плечами.
Какое-то время они сидят в тишине, и она уже успевает погрузиться в свои мысли, поэтому раздавшийся внезапно голос, поначалу даже кажется таким далёким, что приходится прислушаться.
- Это было неправильно?
И это действительно звучит с вопросительной интонацией, и вновь раздражение, стабильно появляющиеся в моменты их общения, опять же стабильно превращается в усталость. Как будто они обе взвалили на себя нечто неподъёмное.
- Тебе лучше знать…
- А что делать, если я -
не знаю? – И, наконец, они одновременно поворачиваются и встречаются взглядами, и снова видят эту боль в глубине, которую просто невозможно скрыть. Не друг от друга.
- Что случилось? – И по выражению лица слишком очевидно, что она на самом деле НЕ хочет знать, но она… должна?
Взгляд в ответ словно стекленеет, и отвернувшись, устремляется в одну точку, и при этом очевидно, что она на самом деле ничего не замечает вокруг.
- Сегодня я в очередной раз увидела эти записочки.
- Записочки? – Нахмурившись, она пыталась уловить нить, но ничего не получалось. – Эмма, какие записочки?
Та в ответ усмехнулась, и снова повернулась. – Мама с папой постоянно их оставляют друг для друга. Ну, ты знаешь – «Доброе утро, любимый!», «Хорошего дня!», «Я люблю тебя!» и подобные.
- И что? – Реджина не смогла сдержать улыбку, и расслабилась. Возможно, что этому способствовало тепло тела, находящегося рядом. И их близость. Пусть хоть так…
Но следующее действие Эммы заставило её напрячься… Та достала какой-то маленький блокнот и открыв на последних листах, молча протянула ей.
- Ты… хранишь их? – Запнувшись на первом слове, она разглядывала приклеенные стикеры, узнавая в них то, что наклеивала на отчёты шерифа в первый год их противостояний. Там не было ничего милого… Абсолютно. Скорее вся злость, которую она тогда испытывала. Злость и страх. Всё это выражалось в на первый взгляд непримечательном:
«Переделать.»,
«Мисс Свон, какой прогресс – всего две ошибки. Переделать.»,
«Вы сами хоть это читали?».
Перевернув на одну страницу назад, она снова увидела несколько стикеров, написанных ею. Но их содержание уже было значительно лучше:
«Лерой и Понго? Опять?) Ты опять использовала старый отчёт, только изменив даты? Переделать», или та памятная –
«Генри очень этого бы хотел… Поэтому, может быть, сегодня в 7? Я приготовлю лазанью. Отчёт всё равно переделать.»
И невозможно было скрыть улыбку на лице, особенно после следующих воспоминаний, когда в ответ Эмма, вместе с переделанным отчётом, передала ей стикер с вопросом –
«Только Генри?...», а она в ответ отправила – «
И яблочный турновер.»
Эти воспоминания приятно, но в то же время, болезненно сжимали сердце.
- Тебе нельзя так долго тут сидеть. – Вместо того, чтобы снова разбередить старые раны, и вернуть их в то время (от которого она избавилась простым способом когда-то – уничтожила любое воспоминание, и каждую такую записочку, долго хранимую в шкатулке), в этот раз она просто встала, скинув с себя плед. – Подумай о здоровье… - Запнувшись, она помолчала несколько секунд. – Теперь уже не только своём.
И, уже взявшись за ручку двери своего дома, и услышав твёрдое «Ему я никогда не хотела ничего написать», она обернулась и, увидев уже поднявшуюся со ступенек и зажавшую в руках её плед, абсолютно несчастную спасительницу, она в очередной раз не смогла сопротивляться, и зашла в дом, оставив распахнутой входную дверь.
Нужно было несколько минут, чтобы вернуть себе самообладание, поэтому приготовив чашку кофе и какао, она прошла в гостиную. Вложив в руки Эммы чашку, она получила благодарный кивок, и заняла место рядом. Кто бы сомневался, что та зайдёт и расположится на её диване.
- А ты бы могла
её полюбить?
А мозг услужливо подкидывает образы в голове, причём обеим, разница лишь в том, что у одной они светлые – как они вчетвером: две счастливые женщины, темноволосый парень, уже почти мужчина, и маленький белокурый ангел, так похожий на одну из них, взяв их за руки, весело рассказывает о том, как она сегодня в садике увидела кошку, после чего, сделав фирменное мамино выражение личика, тут же спросила – «Можно мы заведём котёнка?»
И словно в противовес этому, в голове другой были противоположные образы, которые причиняли почти физическую боль, когда она видела тоже четверых, но вместо себя, одного мерзкого пирата, которого, наравне со своей мамой, держала девочка, его мини-копия, что-то рассказывая и смеясь. И их Генри был рядом
с ними, и только посмотрев на неё, виновато пожав плечами, прошёл мимо. И это разбивало ей сердце, показывая, что она всегда будет где-то в стороне, только наблюдать…
Откинув эти мысли, она только сейчас осознала, что на её руке лежит чужая рука, а взгляд серо-зелёных глаз направлен на неё.
- Помнишь нашу первую встречу?
И понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт, она устало кивает. И рука горит от прикосновений, но она не может добровольно от этого отказаться.
- Я потеряла дар речи. Мне так много хотелось сказать, но слова застряли где-то в горле. И я теперь понимаю, почему люди часто не могут и слова произнести в присутствии человека к которому испытывают чувства. Просто невысказанные слова застревают где-то в глотке, не давая спокойно говорить. И приходится молчать и просто смотреть. И тот человек, будет думать, что ты идиотка. – И последние слова вызывают улыбку у обеих.
- Интересная теория. Но «глотка» - как-то грубо звучит.
- Это всё, что ты услышала?
- А тебе есть, что ещё сказать?
И эта вечная недосказанность, на протяжении более 6 лет, когда им достаточно было только намёков, и, никогда – конкретных признаний.
- Я тебе тут почти в любви призналась, а ты придралась к слову. – И вместо того, чтобы убрать руку, Эмма провела пальцами по коже, заставляя дыхание обеих участиться.
- А ты не думаешь, что замужней и беременной женщине не стоит этого делать? К тому же, в твоей теории говорится, что человек должен молчать и вести себя как идиотка, а ты просто ведёшь себя как идиотка, но точно не молчишь.
И как обычно, и как это удобно, в ответ Эмма выбрала право отвечать только на тот вопрос, на который захотела, снова игнорируя самое значимое.
- А есть продолжение этой теории. Не всю жизнь же молчать. В какой-то момент, даже безумно влюбленный человек, сумеет вытолкнуть этот ком из горла, опустив ниже, и сдавив сердце. И при этом, каждый раз, в разговоре, в какой-то момент будет просто зависать, глядя на того человека, потому что мысленно уже расцеловал каждый сантиметр любимого лица, и уже сотни раз, в фантазиях, касаясь губ.
И, не сдержав выдох, Реджина резко дёрнула рукой, освобождая её.
Сами собой в голове начали сменять друг друга картинки – воспоминания о таких ситуациях, когда она ловила себя на мысли, что надеется, что их переглядки что-то значат не только для неё, и разве перед этими серо-зелёными глазами можно было устоять? Сама себе позволяя иногда лишние пару секунд не отводить в спешке взгляд, она потом часто себя убеждала, что ей просто всё кажется… Тем более, когда Эмма, вопреки всем её надеждам, вышла замуж, а теперь ещё и беременна. И может это только гормоны? Не стоит идти на их поводу.
- Я рада, что ты счастлива, Эмма. Для меня это самое главное.
- Но
я несчастна, как ты этого не понимаешь! – Резко прерывая, Эмма вскакивает, и начинает мерить шагами комнату. Поставив недопитое какао на столик, она вдруг разворачивается и показывает на своё лицо. – Я так похожа на счастливого человека?
И осунувшееся лицо, с залёгшими тенями под глазами ясно указывают на правильный ответ, но Реджина упрямо молчит, не желая говорить очевидное – что она считает, что с пиратом Эмма стала несчастна. И хотя сейчас спрашивают её мнения, она его не планирует озвучивать, ожидая продолжения.
- Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что беременна. – Скривившись продолжает Эмма, потому что тут же болезненно прикусывает губу. – Я ревела по любому поводу! Эти чёртовы гормоны доводили меня. Но хуже всего то, что я ведь на самом деле хотела бросить Киллиана, но узнав о беременности просто не смогла. У ребёнка ведь должен быть отец? – И внимательно вглядываясь в растерянное лицо собеседницы, она продолжила только после того, как увидела неуверенный кивок. – Я говорила ему о любви, о том, что и правда хочу замуж, а в голове я повторяла себе только одно – «Я должна так сделать. Это всё ради ребёнка». Это стало моей мантрой на все эти пять месяцев, и сейчас, когда я знаю, что у меня будет дочка, я тем более не могу её предать. Но все слёзы, которые я тогда пролила, это были не слёзы счастья. Я просто чувствовала, что гублю свою жизнь в этот момент и отказываюсь от единственного человека, которого люблю больше жизни… - Подойдя на пару шагов ближе, она протянула руку, но не касаясь Реджины, рука зависла в воздухе. –
Тебя.
Резкий выдох был единственным ответом, но глаза буквально засияли. Ведь теперь всё стало понятным – и внезапная огромная любовь Эммы к пирату, и её затравленное выражение лица, и вымученная улыбка…
А Эмма всё продолжала изливать душу, сделав еще пару шагов, и встав перед нею, что пришлось смотреть снизу вверх и совершенно не знать, чего ещё ждать от беременной спасительницы…
- Родители бы меня не поняли… Представь, что я бы им сказала, что не люблю его и хочу расстаться… Я же несла уже ответственность не только за себя, но и за неё… Она опустила руку, и погладила заметно округлившийся живот. – Это ведь было правильно? Дать малышке отца и полноценную семью?
Опустив глаза, Реджина всё так же молча посмотрела вперёд и аккуратно положила ладонь рядом. Тут же, словно почувствовав чужое присутствие, малышка зашевелилась.
- Ты почувствовала?! – Эмма тут же накрыла её ладонь своей. – Это впервые! Она поздоровалась с тобой! – Вторая рука тут же взлетела вверх, и нежно проведя ладонью по щеке Реджины, она приподняла её лицо, застывая в шоке от открывшейся картины – по щекам Реджины уже текли слёзы.
- Прости меня… Прости… Прости… - Бесконечно повторяла Эмма, не сдержав порыв и покрывая её лицо короткими поцелуями. – Я так люблю тебя…
Присев снова рядом, она провела ладонью по щеке, после чего очертила пальцем контур губ. – Как давно я мечтала об этом… Но не думала, что это произойдёт в такой момент моей жизни.
Снова протянув руку, Реджина положила её на живот и, не глядя в глаза, тихо произнесла, чуть охрипшим голосом. – Ты приняла правильное решение, Эмма. Малышке нужен отец.
- Нужен. – Покорно согласившись, Эмма всё равно положила свою ладонь сверху. – Но сегодня я задумалась над тем, что я её в любом случае не лишу отца. – Сделав паузу, она произнесла уже тише . – Даже если захочу быть счастлива. Разве ребёнку не нужны счастливые родители? – И поймав в ответ удивлённый взгляд прекрасных карих глаз, она добавила. – А что если счастливы они будут
по отдельности?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что жизнь коротка и слишком несправедлива. А мы иногда тратим её не на тех людей… Просто потому что «должны». Я так хочу быть счастлива, что готова рискнуть. - Она перевернула ладонь Реджины и переплела их пальцы. – Я знаю, что о многом прошу, но пока просто подумай… Ты бы хотела быть со мной? Я разведусь с Киллианом, и, конечно, это будет непросто – он всегда будет рядом, потому что я не имею права лишить его общения с дочерью… И будет тяжело… Но смогла бы ты полюбить её? Я сейчас очень рискую, ведь я даже не знаю – что ты чувствуешь ко мне… И я поступаю эгоистично, но я слишком верю в чудо и в то, что мне всегда не казалось, поэтому я спрошу –
смогла бы ты полюбить меня?
И если бы Реджине ещё пару часов назад сказали о том, что она услышит эти вопросы, то она рассмеялась бы в лицо. Но это было на самом деле...
И снова картинки в голове, вот только теперь они начали меняться, и вот уже они вчетвером идут, абсолютно счастливые, и малышка совсем даже не похожа на пирата, а вылитая мини-Свон, отчего улыбка появляется на её лице, что тут же замечает Эмма и подаётся вперёд.
- Я обещаю тебе, что с сегодняшнего дня, прямо с этой минуты, я сделаю всё не только для счастья малышки, и Генри, и родителей… но и для твоего счастья, и… и это произойдёт по умолчанию – для моего счастья. Главное – скажи, что тебе это нужно…
- Ты понимаешь, что это будет непросто?
- Каждая непростая минута нашей жизни будет стоить того, потому что будет наполнена смыслом. Смыслом в жизни. – Она сокращает последнее расстояние между их лицами и замирает в нескольких сантиметрах от губ. – Я хочу, чтобы каждая эта, пусть даже непростая, минута была рядом с тобой. А ты?
И губы, прижавшиеся к её, ответили ей на вопрос. А последующие, с жаром дарящиеся поцелуи, дали ответы на все остальные…
***
- Мамы, привет! – Маленький белокурый ангел бежал к улыбающимся женщинам, одновременно обнимая их и с восторгом делясь впечатлениями. – Мы с папой только что плавали на его корабле и видели много цветных рыбок! Генри, ты видел таких? Там даже были золотые!
Эмма, Реджина и Генри переглянулись, с улыбкой глядя на искреннюю радость малышки, после чего каждая поприветствовала и мужчину, спустившегося с корабля.
- Это... что?... – Подняв вверх маленькое личико, растерянно пробормотала Реджина, и тут же, нахмурившись, перевела взгляд на жену, но та беспечно пожала плечами, и наклонившись, прошептала ей на ухо. – Чуть позже обсудим, не злись…
И не дожидаясь реакции, повернулась к мужчине. – Киллиан, прогулка прошла хорошо?
- Да, всё отлично. – Усмехнувшись, он подмигнул дочери. – В следующий раз, я покажу тебе ещё одно классное местечко, и там ещё больше красивых рыбок.
- Да, папочка! До встречи! – Малышка подбежала и крепко обняла его. – Люблю тебя!
И снова вернувшись к улыбающимся женщинам, она взяла их обеих за руки. – Мамы! Там было столько красивых рыбок! А давайте купим себе их! Я хочу золотых! – Рассуждала она, пока они шли по пирсу, оставив пирата только лишь наблюдать за ними.
И попеременно заглядывая в глаза то одной, то другой, она сделала фирменное выражение лица одной из своих мам, чем окончательно стала похожа на её мини-копию.
- Конечно, купим, дорогая. – Тепло улыбнулась ей Реджина, за что тут же получила укоризненный взгляд от жены.
- Интересно, ты и Генри покупала всё сразу, как только он на тебя жалостливо посмотрит?
- Нет! – Тут же недовольно ответила она.
- Да! – Одновременно с нею, гордо произнёс Генри, чем вызвал улыбку у Эммы.
- Я так и знала. – Усмехнувшись, она наклонилась и оставила быстрый поцелуй на щеке жены. – Ты просто не можешь устоять перед теми, в ком течёт моя кровь.
- Ты права, не могу. – Улыбнулась в ответ Реджина, и погладила по белокурым локонам малышку. – Я просто не могу без вас.
- А мы без тебя! – Одновременно, даже не договариваясь, воскликнули все трое, и переглянувшись и кивнув друг другу, одновременно кинулись обнимать её.
***
- Я думаю, что стоит поговорить с Киллианом… Я всё, конечно, понимаю… но не красить же подводкой глаза четырехлетнему ребёнку! – Уже укладываясь в постель, перед сном, Реджина всё-таки озвучила то, что её беспокоило с момента, как они забрали дочку после прогулки с отцом.
- Любимая… поверь мне, что я тоже была не в восторге… Но ты пойми – Киллиан просто хочет, чтобы в его дочке было хоть что-то от него, она ведь моя копия. – Гордо улыбнувшись, она притянула жену к себе, укладывая голову на плечо и обнимая. – Ему и так было тяжело. Принять реальность, пережить развод, и спокойно смотреть, как его дочь воспитывает другая женщина…
- Знаю… - Вздохнув, та начала водить пальцами по животу жены. – И надо отдать ему должное – он поступил мудро, я честно говоря, даже не ожидала…
- Наверное, он и правда видел, что я была несчастна… И вовремя понял, что ребёнку важнее иметь не полную семью, с мамой и папой, но абсолютно несчастных, а лучше живущих раздельно, но счастливых и дающих ей всю свою любовь. К тому же… - Повернув лицо жены к себе, она придвинулась ближе. – Она получила сразу двух безумно любящих её мам.
- Да… - Выдохнула Реджина, и серьёзно посмотрела на неё. – Теперь то ты счастлива?
- Безумно. И ты знаешь почему. – И не дожидаясь ответа, она прошептала ей в губы. – Потому что ты рядом.
