Охотник.

       Ека аккуратно перепрыгивает каменный выступ, кудрявые пряди волос ритмично подскакивают в такт ловкому движению. С них мгновенно осыпается хрусткая снежная крошка. Белая шапка с завязками скатывается на бок, оголяя покрасневшее от холода ухо и настойчиво лезет в рот, подгоняемая порывовами северного ветра.       Снег под ногами проваливается с треском влажных птичьих костей, проникает под кожаный край маленьких сапог, медленно стекая по насквозь промокшему носку. Холодно. Её щеки облиты багряным румянцем, а рваные клубки дыма, вылетающие из потрескавшихся губ, похожи на куски дыма, вытекающего с плотно завернутых листов табака.       Их деревянная хижина укрыта лапами вечнозеленых деревьев. Ека всегда находит путь к ней ещё издалека — по толстой струйке графитного дыма из огромной трубы.       Она запрокидывает голову и наблюдает за ней, определяя характер ветра или представляя вместо дыма гибкое тело существа, покрытого легким облаком пара со всех сторон.       Запыхавшись, девочка резко тормозит около порога. Проверяет склянки во внутреннем кармане охотничьей дубленки, шумно отстукивает снег с ног. Ека ладонями прикасается к пылающему лицу, потом с усилием открывает тяжелую дверь до конца, медленно втекает в жилище.       На светлых стенах неизменно играют солнечные блики, завершая танец у кровати, около ног Охотника. Терпко пахнет лечебными травами, спиртовыми настойками и вяленым мясом. Девочка прошмыгивает мимо, расстегивая круглые пуговицы по пути. Стряхивая снег с ворота, она утыкается носом в овечью шерсть. Она пахнет животным, мясом и знакомым запахом пота мужчины. Ворот пахнет Охотником.       Ека запускает тонкие пальцы в безразмерные карманы его дубленки, извлекая оттуда звонкие бутылочки. В некоторых жидкость тёмная, словно нефть, а в других — прозрачная, она искрится, как янтарь на свету. На руке остается щепотка пороха, который она растирает между пальцев. Пахнет боем, непромокаемой силой. На языке будто пепел разжевали.       Девочка тихо выдыхает. Окончательно скидывает с себя увесистую верхнюю одежду и на носках тянется к верхним полкам кухонного шкафа. Из него она хватает связку белых бинтов, упаковку ваты, цепляет складной нож. Медленно, особенно тихими шагами закрадывается в спальню, поглядывая на лицо мужчины, которое виднеется сквозь ворох пуховых одеял. Солнце падает на него прямым лучом из окна, и капельки лихорадочного пота искрятся на морщинистой коже. Она взглядом прослеживает путь одной из них, пока та не исчезает в бритом виске, за ухом. Нахмуренные брови стягивают за собой паутину мимических складок. От напряжения он кажется старше, больше. Провалы — синяки под глазами выделяют глубину синей радужки и суженого от яркого света зрачка. Охотник смотрит, не мигая. Порывисто дышит, сжимает пальцы, щурится. А когда осознает, что Ека, возящаяся с сотней и одной лекарственной бутылочкой, не является миражом, то приподнимается на локтях. Облегченно выдыхает.       Мужчина садится полностью, развязывая шнуровку на льняной рубашке. Девочка же откручивает первую баночку и морщит нос, чихая в рукав. Охотник слегка ухмыляется, откидывая в сторону одеяло.       Ека осторожно пропитывает марлю раствором, залезает на высокую кровать. Охотник притягивает её к себе, обдавая маленькое тело болезненным жаром. Его собственный запах смешивается с травами, она начинает обтирать область груди. Проводит вдоль плеч и рук, ладонями давит сильнее, чтобы настойка быстрее впиталась. Задумчиво вычерчивает узоры вдоль его широкой спины и до электрических мурашек приятно щекочет спину кудрявыми локонами.       Мужчина пристально наблюдает за ней всё это время. Охотник смотрит, как зеленая радужка искрится на дневном свете, выгорая до абсолютно серого.       Ека заканчивает и возвращается к столу, намешивая что-то в кружке с кожаной ручкой. Она долго мешает ложкой содержимое, а потом, громко звякнув, интересуется:       — Почему твоя дверь открыта? К тебе кто-то приходил?       Глаза больного на миг сужаются до щелей, но потом их топит нежность:       — Я звал тебя, — многозначительное молчание окутывает комнату, оценивающий взгляд прощупывает лицо, — но настолько ослабел, что не смог даже выйти на крыльцо. Представляешь, птичка?       Ека кивает. Что-то шепчет себе под нос и взлетает в постель, расплескивая содержимое кружки на ходу. Жмётся к нему в шею, неразборчиво щебечет слова, обхватывая руками горячее от температуры тело. Охотник постепенно выпивает содержимое, накручивая локон её волос на палец.       А потом, сдавленно выдыхая, накрывает их обоих одеялом. Девочка довольно закрывает глаза, впитывая запах трав и тела. До ушей доносится треск камина, а по стенам и её лицу до сих пор играют солнечные блики.       Охотник считает их на молочной коже, словно звезды в небе.