Тени на площадке

Во Дворец спорта Таня возвращается только спустя неделю. Все это время она продолжала чувствовать ту неловкость, которая листиками заварки в большой кружке обжигающего чая нет, нет, да попадалась, раздражая горло, перехватывая дыхание. Однако жажда коснуться наконец шероховатого, пузатого мяча оказалась сильнее. Она отдавала даже в кончики пальцев, зудящие от предвкушения очередной тренировки. Поэтому когда Сергеева вприпрыжку бежит по коридору, давно уже опустевшему, голоса из спортивного зала замечает не сразу. Оставаться подслушивать под дверью девушке кажется непозволительным, потому она незамедлительно возникает в дверном проеме. Сердито сдвигает тонкие брови к переносице:  — Чем же я занимаюсь? Внимание мужчин тут же переключается с молодой еще, растущей луны на девушку. Такую же молодую, тонкую, излучающую едва уловимый свет.  — Не делом, Таня! — ни капли не теряется Гаранжин, вставая со скамьи. — У нее конкурс на носу, а родители и знать не знают, что на курсах подготовительных уже забыли, как ты выглядишь. В темноте зала девушка находит глаза Сергея. Лицо его по-прежнему остается устало-невозмутимым, однако смотрит он пристально. Комсорг слушает внимательно, как и всегда.  — Если ты недостаточно взрослая девочка, чтобы суметь расставить приоритеты, — продолжает тем временем Владимир Петрович. — Сергей тебе поможет. Да, Сережа? Но десятый номер продолжает в молчании следить за Сергеевой. Не дожидаясь ответа, тренер уходит, едва разминувшись с племянницей в проеме двери. Таня со вздохом прислоняется лбом к прохладной окрашенной стене. Кожаный саквояж тоскливо покоится на полу у ног девушки. Стоит признаться, Татьяна действительно пропустила пару-тройку лекций и практических занятий, которые устраивал методический комитет выставки, ради которой она и приехала в город. Это было чистым совпадением! Занятия перекликались с тем временем, когда Свешникова могла позаниматься с подругой. А Таня никак не могла упустить такую возможность. Безрассудно? Да. Тяжесть тишины наконец сбрасывает Белов:  — Так для чего же вы здесь все-таки, Татьяна? — Незаметно для самого себя мужчина вдруг переходит на «вы». — Уж явно не полы в федерации мыть.  — Разве это так важно? Всего-то сыграй со мной в августе и разойдемся как ни в чем не бывало. Мне просто нужно тебя победить. Не более. — Деланно равнодушно отвечает Таня все также подпирая стену.  — А ради чего мне нарушать указания тренера? — Сергей вдруг поднимается. — Потешить самомнение легкомысленной девчонки? «Нашла шута, мерзавка…» — сердито думает он, подходя ближе к девушке. Таня наконец поворачивается, подставляя лицо свету. Холодные лунные мазки падают на кучерявые, непослушные волосы, плещутся в василькового цвета глазах.  — А какая тебе разница — со своей тенью играть, или со мной? — с вызовом спрашивает она.  — Ради чего это все? Действительно, ради чего? Доказать горделивому спортсмену, что он мало чего стоит в одиночку, без команды? Показать, где его место? Вздор. Сергеева давно убедилась в том, что десятому номеру нет равных в советском баскетболе. Уверенность в силах, в движениях. Этот мужчина — воплощение надежности. Таня понимает это каждый раз, когда видит игру Белова. Нет, его не обойти. Мяч в руки. Проходит на середину зала. Вдох. Мяч летит к щиту, но, ударившись о кромку кольца, летит мимо. Выдох. Девушка оборачивается с досадной улыбкой:  — Я в баскетболе с шести лет. Дядя Вова… Владимир Петрович начал учить, еще в Ленинграде. Так и заболела я этим, — начинает она. — А там уже год за годом, меня было не оторвать. Память в пару штрихов рисует картинки. Вот маленькая совсем девочка радуется первому заброшенному мячу. Ей шесть с хвостиком. Первые соревнования школьных команд. Да, тогда проиграли. Всегда спокойная мама вытирает Тане обидные детские еще слезы. Вот угловатая девчонка-подросток радуется медали за первое место на городском турнире… Нельзя сказать, что Татьяна выделялась особыми данными, имела огромный талант. Но было большое желание научиться играть в баскетбол, которое она шаг за шагом превращала в личные успехи и маленькие победы.  — В сборную союза, конечно, не звали, — хихикает она, прикрывая губы тыльной стороной руки. — Но в юношескую пробраться смогла! Белов слушает, следя за ней глазами. Как девушка вновь и вновь возвращается с мячом в середину зала после каждого промаха.  — Так мы и прошли с мячом все мое детство, юношество. До гордого семнадцатилетия… — Таня в очередной раз порывается к кольцу, но мяч предательски отлетает в сторону в самый последний момент. Снова наброски памяти. Уже оформившаяся, стройная девушка ведет мяч. Шаг. Шаг. Движения четкие. Несмотря на волнительность. До конца последней четверти считанные секунды. Бросишь трехочковый — победа. Решено. Быстрый вверх. Кисть руки, подкручивая, дарит мячу полет. Свисток. Фол. Грузная девчонка из команды-соперника, пытаясь остановить Таню, сбивает ту с ног. Воспоминания отдаются болью в локте:  — Я тогда пролетела до судейского столика. Очнулась уже в медпункте, — мяч наконец оказывается в кольце. — Перелом локтевого сустава. Осколки долго собирали. И баскетбол с тех пор для меня стал чем-то далеким и несбыточным. Вот так, в один миг. Девушка кивает сама себе, разворачиваясь к собеседнику.  — Выиграли?  — Что?  — Трехочковый. Забили? — уточняет Сергей.  — Да. В последний раз. Сейчас рассказывать все это довольно просто. Можно даже позволить себе углубиться в подробности, где-то посмеяться. А когда-то Таня в ужасе отгоняла любое воспоминание о той игре. В глубине здания нервно скрипит дверь, в коридоре лампа за лампой гаснет свет, сгущая темноту зала. Возможно, нет еще кого-то, кроме них двоих, таких же увлеченных, упрямых. Настойчивых. Кто готов сон выменять на ночные тренировки? Белов не перебивает девушку, задумчиво приглаживая пальцами темный усы, взглядом буравя пол, покрытый мелкой сеточкой трещин:  — Потом долгая череда реабилитаций. Руку пришлось разрабатывать, — Таня стряхивает рукой, которую когда-то с трудом могла разогнуть. — И я пришла к лепке. Знаешь, по-началу получалось скверно. Но потом я вдруг осознала: это ведь единственное, чем теперь я могу заниматься. Методично создавать что-то новое. Не давать кому-то пасы, приносить очки, но из бесформенного кусочка глины создавать, например, чей-то бюст. Так и спаслась… Девушка замолкает, будто истратив на рассказ все силы. Сергей понимает, что нужно бы что-то ответить. Что не скажи, окажется сейчас лишним, неверным. И только обволакивающая, обезоруживающая тишина кажется сейчас уместной. Татьяна продолжает:  — Я приехала сюда на конкурс. Все очень переживают, — она горько усмехается, заглядывая наконец в глаза десятого номера. — Все, кроме меня.  — Разучились побеждать? — бросает колкость мужчина. «Старается уязвить? Или подбодрить?» — на секунду теряется Сергеева, неуютно переминаясь с ноги на ногу. А нужна ли ей эта победа? Таня не задавалась таким вопросом. Результат никогда не волновал ее так сильно, как сам процесс, от которого она всегда получала особое удовольствие. Результат знаменует конец. Кто любит, когда заканчивается что-то хорошее? Девушка неуверенно улыбается:  — Когда я затевала спор, Сергей, я и не думала о своей победе. У меня не было цели накидать как можно больше мячей. Куда девчонке, которая дальше юниорки не прошла, до чемпиона Европы? Но знай, я все равно гораздо сильнее тебя. И сила моя не в надменности и пренебрежении к другим, — васильковые, по-летнему синие глаза с вызовом заглядывают в душу мужчине. — И я хочу это доказать не только тебе. Я не сойду с места. У каждой истории есть свои трудности. У каждой трудности — своя история, свой перевод, свое решение. Эту трудность я решу так. Таня исчезла. Растрепанный воробышек, впорхнувший одним февральским утром на тренировку к баскетбольной надежде Советского союза, чтобы согреться, оказался вдруг мифическим фениксом, с уверенностью встречающим все сложности на своем пути. Перед Беловым больше не стоит та несносная девчонка, воровавшая время и мяч на площадке. Теперь это она, Татьяна Сергеева. Девушка, совсем не знакомая Сергею, но такая похожая на него самого. В голосе спортсмена слышится хрипотца, как после векового молчания:  — Хорошо. Будь по-твоему, — твердо кивает темноволосый мужчина, глядя из-под густых бровей на Сергееву.  — Спасибо! — моментально меняясь в лице, девушка неслышимо подлетает к Белову. Рука ее невесомо касается крепкого плеча Сергея, опаляя жаром узкой ладони. Пальцы дробью пробегаются до запястья. Всего мгновение и Татьяна уже замирает у двери. Глаза ее блестят болезненной радостью:  — Спасибо! — вторит благодарности она, прежде чем исчезнуть в коридорных венах Дворца спорта. «Каждой трудности — свой перевод…» — мелькает раз за разом в мыслях Белова, когда тот, улыбаясь одними усами, смотрит в след девушке.