Неудачник

Когда он очнулся, первое, что он увидел - бежевый потолок. Чистенький, светленький, на нём даже не было трещин. Чимин хотел получше его рассмотреть, но в глазах потемнело, и он, тихо простонав, пошевелился. И сразу тело пронзила боль; дыхание перехватило, к горлу подступила тошнота, а вся левая часть словно огнём заполыхала. Стиснув зубы, он попытался думать о чём-то другом, но не помогало. Где-то справа противно запищал какой-то аппарат, а слева кто-то зашевелился. - Чимин?... Он замер, не в силах пошевелиться. Этот голос он где угодно узнал бы, в каком бы ни был состоянии. С трудом повернул голову, вызывая новые порции боли, но сейчас ему было не до этого. Он медленно открыл глаза. И сквозь застилающую зрение пелену различил светлый силуэт. Он не виде лица, не видел одежды, но знал, что это она. Прикрыв глаза, слабо улыбнулся, ощутив на лбу холод от робкого касания. Ему этого хватило, чтобы снова провалиться в темноту, и он спокойно заснул, убаюканный прохладой. Леда, с трудом сдерживая слёзы, нежно гладила его по голове, перебирая в пальцах пшеничные пряди. У неё самой в голове сплошная каша, а в душе буря бушует. Признавать очевидное она не хотела: боялась. Её можно понять. В шестнадцать лет, окружённая повышенным вниманием и живущая в весьма специфической обстановке, ей и думать о каких-то чувствах было страшно. А тут - с головой и без спасательного жилета - в омут. Тёплый, родной омут... Девушка аккуратно провела пальцами по щеке, не дотрагиваясь до ссадин, чтобы не причинить боль. Убрав руку, долго смотрела на умиротворённое лицо, на чуть подрагивающие ресницы, пухлые и опять разбитые губы. Ей вдруг отчаянно захотелось к ним прикоснуться. Резко подскочив, она с горящими от стыда щеками покинула палату. Закрыв дверь, спиной прислонилась к стене, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. - Ещё чего не хватало,- пробурчала она, встряхнув волосами. Повернув голову, увидела приближающегося к ней Намджуна. - Ваш отец приказал не спускать с вас глаз,- сказал он, остановившись. Леда, прикрыв глаза, кивнула. Ничего нового, как всегда. RM нерешительно кивнул в сторону двери. - Очнулся? Леда вздрогнула, но, собравшись, коротко кивнула. И опустила голову, чтобы светлые пряди скрыли красное лицо. Тяжело вздохнув, Намджун подошёл к ней и заключил в обьятия. Леда тут же вцепилась в куртку, пахнущую мужским одеколоном, и просто молча стояла, сгорая со стыда. - Успокойся, с ним всё будет хорошо.- Намджун успокаивающе похлопал её по спине.- Врач сказал, что он легко отделался. Жить будет. Как и остальные,- добавил он. Но Леда, шмыгнув носом, дрожащим голосом сказала: - Намджун...я не знаю, что со мной происходит... Мужчина лишь сильнее прижал её к себе. К несчастью, он знал. *** Когда он снова пришёл в себя, в палате было пусто. Оглядевшись, он с удивлением обнаружил, что находится в довольно просторной и светлой комнате. Солнечный свет пробивался сквозь бежевые шторы, а прохладный ветерок гулял по палате, заставив Чимина укутаться в одеяло. Он чувствовал себя уже гораздо лучше, правда всё ещё немного кружилась голова, а тело ныло от многочисленных ушибов. Вздохнув, он грустно улыбнулся. Самое главное для него - он жив и, вроде бы, даже в хорошем состоянии. Пак не помнил, как очнулся в первый раз. Зато он помнил свой "сон". Горькое ощущение некой утраты всё ещё теплилось в душе, но он решил, что всё же лучше быть здесь. Что бы ни происходило... Только он подумал об этом, как вспомнил о происшедшем на концерте. Тут же попробовал встать, но не смог: резкая боль остановила и он, охнув, плюхнулся обратно. Он в панике заозирался и совершенно случайно взглянул на прикроватную тумбочку. Кроме часов и пустого стакана на ней стоял календарь. Чимин пригляделся. 8 ноября. Ему вмиг стало плохо. Концерт был пятого, а это значит, что он уже три дня валяется здесь, а за это время... В голове метались мысли, одна другой ужасней. Главный вопрос был: что сейчас с его друзьями? Живы ли они? Где сейчас?... Чимин, мучаясь от неведения, места себе не находил, но сделать ничего не мог. Даже с кровати встать не в состоянии. Вдруг за дверью началась какая-то возня. Послышался топот ног, голоса, маты. И вдруг Чимин отчётливо различил голос Сокджина. - Да ты бесишь меня уже! Сказано тебе: он спит! И тут - злой и донельзя прокуренный - Юнги. - Да, блять, заебал уже, неженка. Уйди с дороги, я с вами со всеми позже разберусь. В следующее мгновение дверь нараспашку отворилась и в проёме образовался весь какой-то помятый Мин. С гипсом на руке. Выпихнув рвущегося в палату и матерящегося Сокджина, он захлопнул дверь и посмотрел наЧимина. - Проснулся, да?- В его тоне не было и намёка на вежливость. Отойдя от двери, за которой был слышан возмущённый мат, он гневно зашагал по комнате. И, остановившись у кровати, зло глянул на растерянного Чимина.- У меня для тебя сногшибательная новость. Хочешь знать, кто твоя ненаглядная на самом деле?