***
– Иного выхода нет. Люциус стоял у камина, да так близко, что его одеяние вот-вот могло вспыхнуть огненными язычками. – Я думал, вы собираетесь женить меня на Гринграсс, – отчего-то Драко прошиб озноб. – Возникли... сложности, – Малфой-старший сцепил руки за спиной. – Драко, мы принимаем решения и действуем не из простой прихоти. Мы... в очень сложной ситуации. Наше положение шатко. Министерство спустило собак на последователей Волан-де-Морта. Участь проигравших – суд, бегство или смерть. Малфои заслужили серьёзные послабления благодаря влиянию героя Поттера, тот продемонстрировал благородство, вспомнив о том, что Драко не стал сдавать его, опухшего практически до неузнаваемости, своей безумной тётке. И мать... она тоже помогла ему. Да только этого заступничества было мало. Имущество изымалось, накладывались ограничения. Род Малфоев ещё никогда не был в таком упадке, если не считать, конечно, то время, когда в Малфой-мэноре "гостил" Тёмный лорд... – Бимендропы не участвовали в войне, никогда открыто не поддерживали... его, – отец ещё боялся произносить ненавистное имя, слишком много страданий принёс им владелец этого претенциозного звания, Люциус обернулся к жене и сыну. – Потому они вне всяких министерских подозрений, их род достаточно богат и, что немаловажно, они все чистокровные волшебники. – Я не помню, была ли такая в Слизерине? Как ты сказал?.. Бимендроп? Люциус взглянул на сына несколько виновато. Так показалось Драко. – Сын, дочь Бимендропов не училась в Хогвартсе. Она не училась ни в одной школе чародейства. Жаркая волна гнева и отвращения залила лицо волшебника. Это что же выходит, его хотят женить на сквибке? На отсталой девчонке, что даже примитивное колдовство освоить не могла? – Но почему не Астория? Она чистокровная волшебница, я даже немного знаю её, мы учились на одном факультете! – Драко... – вздохнула Нарцисса, поманила белой рукой сына, чуть подвинувшись на диване. Он сел рядом. – Драко, – повторил отец, хмурясь, – ты должен понять: если род находится под властью проклятья, ничего хорошего ждать не следует. Более того, Министерство тщательно следит за Гринграссами. Если мы вдруг вздумаем объединиться с ними, это только вызовет подозрения. Ты же знаешь, хоть с окончания войны и прошло уже два года, недобитые террористы всё ещё пытаются мстить выигравшим. Астория – не лучший кандидат, слишком тесна её связь с произошедшими событиями, кроме того, их материальное состояние... оставляет желать лучшего. Вот и всё, что тебе следует знать. Камин разевал угольно-чёрную пасть, плевался крошечными горячими искринками. Мать держала Драко за руку, мягко и бессловесно пыталась внушить ему правоту отца. Драко схватился за последнюю ниточку. – А почему Бимендропы вообще хотят союза? Какая им от этого польза? – Я же говорил: они заботятся о том, чтобы их кровь была чиста. Среди семей в Йоркшире, где и расположено многовековое поместье их рода, семьи в основном смешанных кровей, не слишком... чистых. Для Бимендропов это плохо, они не желают выдавать дочь за какого-нибудь... полукровку. Искать жениха для юной Карминтеи среди других чистокровных семей – проблема не меньшая. Это будет означать следующие вещи: Министерство может открыто обвинить их в нетерпимости к смешанным семьям и к маглорождённым, и это повлечёт за собой проверки и взыскания. Мы же пока в относительной безопасности, а наша кровь чиста. И у нас есть сын. Конечно, без условий не обошлось, они настаивают на том, чтобы ваш первый сын носил их фамилию, он и продолжит род Бимендропов. Что до других наследников, они все будут Малфоями. – Мы ещё даже не помолвлены, а ты уже говоришь о наследниках, – Драко невесело усмехнулся. – Без шуток, сын, ты должен понимать: чем раньше Карминтея ощутит движения плода в своём чреве, тем лучше для всех нас. Люциус вновь отвернулся к огню, да вот незадача: тот почти погас. Мать ласково провела рукой по волосам сына, утешающе заговорила: – Не переживай, она очень хорошенькая. Я слышала, некоторые наследники семей Йоркшира просили её руки.***
Под ногами Драко шуршали первые опавшие листья. Юноша приближался к замершей фигурке на качелях со смешанными чувствами обречённости и недовольства, но все их скоро затмило изумление: Драко увидел, что Карминтея, чуть шевеля пальцами, заставляла расти и закручиваться вьюнок, цепляющийся за оголённый корень дуба. Беспалочковая магия! Заклятье, конечно, не очень сложное, но девушка сквибом не была, колдовать умела. И почти тут же Драко изумился, насколько же тонки её пальцы, почти прозрачные, настолько они были хрупки и бледны. Она, конечно, слышала его неровную поступь, то, как обувь на прочной подошве приминает траву. Вьюнок перестал искриться и замер: магия больше не заставляла его закручиваться и раскидывать в стороны светлые листочки. Карминтея поднялась, обернулась к Малфою, приветственно и вежливо поклонилась – как велено традициями. Но головы так и не подняла, ей будто и вовсе не было интересно, кто же стоял перед ней. – Я рада приветствовать вас. Драко почти машинально повторил поклон, не переставая удивляться: да она же крошечная! Отец говорил, ей исполнилось восемнадцать, девушка была всего на год младше самого Драко, но не доставала ему и до плеча. Потом он заметил в разрезе мантии одежду в тон и туго застёгнутый пояс для волшебной палочки. – Я рад видеть вас, – он ответил и замер: что ещё сказать? Он, ожидавший увидеть имбецилку без зачатков магии, не мог оправиться от шока. Юноша всё разглядывал её лицо, с такой же прозрачной кожей, как и на пальцах, через неё были даже видны крохотные тонкие сосудики. На щеках – розовато-красные, на тонких веках – синеватые. От неё веяло тоской и печалью, а вьюнок у подола раскачивался на ветру, окрепший, насыщенный волшебством. Карминтея спасла положение и спокойно предложила: – Пройдёмте к нашим родителям. Вы не откажите в любезности представить мне ваших отца и мать? – Что вы, я не посмею поступить иначе, – он предложил ей свой локоть – так было принято. Драко и сам не понимал, почему вдруг стал вести себя так учтиво, в чём была причина, он же не привык так держать себя, так разговаривать. Может, дело было в сдержанности его собеседницы? Девушка коснулась его руки. Прикосновение было таким лёгким, таким малоощутимым, Драко и не почувствовал бы его, если б не видел узкую ладонь на своём локте. На узеньком безымянном пальчике разглядел ободок кольца с крошечными эмалевыми вставками – синими незабудками. Она шла не медленно, но как-то особенно плавно, степенно, так что и Малфою пришлось подстраивать свои шаги под её темп. Но ему всё хотелось ускориться: юноше было неловко под взглядами старших волшебников, да и ветер, казалось, вот-вот и рассыпал бы его невесту на тысячи маленьких пылинок. – Пройдёмте в дом, – ослепительно улыбалась Далия Бимендроп, женщина значительно старше Нарциссы, но всё ещё обаятельная, – а то здесь царит такой ветер! Карминтея всё ещё держалась за него. Было бы грубо стряхнуть эту маленькую руку. Даже бессердечно. Драко видел: отец изменился в лице и повеселел, когда увидел, что у невесты его сына всё же была своя волшебная палочка. Всё оказалось даже лучше, чем он предполагал! Родители перешучивались и, кажется, совершенно оттаяли, уже начав по-дружественному простовато обращаться друг к другу. Их дети ушли за ними в молчании, неспешно, как если бы были покрыты слоем искрящегося инея. Обеды в семьях чистокровных и важных волшебников обычно были роскошными, особенно при заключениях сделок, но, видно, этому обеду пришлось стать исключением. Драко вежливо отодвинул стул для девушки, помогая невесте удобнее сесть. Его всё не отпускало состояние неверия. Как во сне. Ему, возможно, было бы проще, если бы и Малфои, и Бимендропы были менее приветливы друг с другом: тогда появилось бы очень честное ощущение делового соглашения. Драко же ясно видел, что родители Карминтеи уже немолоды, возможно, они поздно сошлись, а теперь просто не могли иметь детей. Наследника не было, но была наследница. И, казалось, будущий муж вполне соответствовал требованиям. Этим и объяснялась их радость. Карминтея почти ничего не съела. Драко кусок в горло не лез. Он отказался от супа и от закусок, и даже к вину почти не прикладывался: он не хотел захмелеть и подвести отца. – ...я покажу вам, Люциус, теперь это возможно, ведь вы наш будущий родич, идёмте! Сосуд этот передавался в нашей семье из поколения в поколение, у него совершенно необычайные свойства. – Я буду рад взглянуть на это чудо, Огюст. Говорили отцы. – Я помню, что в моё время мантия невесты должна была окрашиваться в цвета родового герба. В чём выходили за вашего супруга вы, Нарцисса? – Ах, это было так давно!.. Нет, моя мантия и платье соответствовали моде того времени, но... Делились воспоминаниями матери. Вдруг Карминтея замедлила шаг. Драко пришлось последовать её примеру – он и после обеда предложил ей локоть, хотя никакой особой причины для этого не было. Но вдруг ручка девушки соскользнула с сукна его костюма. – Драко, – проговорила она, впервые встретившись с ним взглядом, – полагаю, вы не в восторге от... нашего положения. Я разделяю ваше настроение. Но я покорна родителям и не хочу их огорчать. Драко думал, глаза девушки должны были быть голубыми или серыми. Может, зелёными. Но он не угадал: удивительно светлые карие глаза, такого... орехового цвета с золотистыми крапинками у чёрного зрачка скрывались под полуприкрытыми веками. Взгляд девушки, печальный и смиренный, был одновременно с этим решительным и смелым. – Я также не хочу огорчать ни мать, ни отца, – сказал он. Показалось, что произнесённые слова стали рассеиваться и раздваиваться, как эхо. Безжизненное, безвольное. Она кивнула, продолжая смотреть в его лицо. – Я думаю, будет честно выяснить это сейчас: я буду вашей женой, но полюбить вас не смогу. И она пошла дальше по коридору, по следу скрывшихся за поворотом магов. А Драко всё стоял как дурак и не мог понять: что же он чувствовал? Он и сам не был рад предстоящей женитьбе, ещё утром ему было тошно об этом думать. Но он заразился тоской этой хрупкой девочки, поддался каким-то неочевидным и несчастливым думам... Её лицо, её глаза не выражали отвращения. Злости – тоже. Но сказанные ею слова оставили какое-то горькое послевкусие, которое он просто не мог ничем перебить.