Второй шанс

Всё тело дрожит так, что казалось, будто он очутился в эпицентре настоящего землетрясения, от которого, однако, не мог спастись. Сердце билось где-то в самом горле, и парень уже третий раз пытается сглотнуть это неприятное чувство, вернуть разрывающийся от несносного давления орган обратно в грудную клетку, но тщетно, точно так же тщетно, как и попытки остановить льющиеся градом слёзы, что смешивались с ещё не просохшей до конца водой от дождя в верхней комнате. И, несмотря на это, он чувствует жар всей поверхностью кожи, впрочем, немудрено: так быстро он ещё никогда не бежал, даже преследуемый злобными ожившими картинами. — Я так боялся не успеть… Прости меня, Иб, я не должен был отпускать тебя одну, — его всхлипы невольно передались и самой девочке, всё никак не желающей отстраняться. На самом деле, она готова была простоять так хоть целую вечность, вот только тогда они не смогут выбраться отсюда, чтобы позже встретиться в своём, настоящем мире. — Я в порядке, Гарри. Спасибо… — отойти всё же приходится, чтобы пронаблюдать с лёгкой улыбкой за тем, как хранитель синей розы утирает солёные капли с ресниц тыльной стороной ладони, а после поднимается с колен, чтобы вновь стать тем прежним героем-защитником, правда, совсем немножко пугливым и эмоциональным, но действительно внушающим надежду в хрупкое детское сердце. — Нам нужно идти, как можно быстрее, — его голос, ещё сохраняющий нотки прежней почти истерики, теперь сочился больше тревогой и беспокойностью. Он нервно оглядывается вокруг, пока Иб, опомнившись, внезапно осознаёт одну простую вещь — чего-то, или же точнее кого-то не хватает. И прежде, чем парень успевает взять её за руку и попытаться увести подругу из комнаты, она даёт понять, что и с места не сдвинется, пока не получит полагающихся ей объяснений. — Гарри, как ты смог оказаться здесь так быстро? Откуда узнал, что я нахожусь в этой комнате? И где Мэри? Что с ней? Ты ведь… знаешь? — она спрашивала тихо, серьёзно и даже холодно, словно стараясь надавить на своего спутника, который, уперев взгляд куда-то в случайную точку пространства, застыл на одном месте, проглотив первые появляющиеся в голове мысли. Он нервничал, девочка явно могла это видеть. Казалось, даже почти чего-то боялся. — Я расскажу тебе сразу же, как только мы покинем этот зал, — на мгновение его голос огрубел, стал именно таким, какие бывают у всех взрослых, из-за чего юная посетительница галереи, удивлённо распахнув глаза, больше не решилась перечить внезапно угрюмому Гарри, которому, наверное, нужно было время, дабы разобраться со своими собственными мыслями, возможно, в чём-то побороть себя. Она понимала, это сложно. И слепо верила, что он всё объяснит, когда будет готов. Далее следует вполне знакомая лестница, проход к которой закрывает собой безголовая статуя, однако с силой снова присоединившегося к её одиноким похождениям друга это более не представляется помехой, и спустя пару минут они уже спускаются по кривым каракулям, крепко держась друг за друга, потому что, казалось, один лишний шаг в сторону, и ты навсегда пропадёшь в этом изрисованном неумелой рукой мирке. Они не оглядывались по сторонам, не поражались странному виду этого места, лишь шли вперёд, в полном безмолвии, по какой-то причине чрезвычайно напряжённом. Возможно, алоглазая маленькая леди ожидала чего-то страшного, ведь само поведение юноши в рваном плаще становилось каким-то чрезмерно странным, и эта странность становилась всё более явной с каждым их последующим шагом. Все те изначально малозначительные факты постепенно складывались в общий паззл, ту самую молочную мозаику, без рисунка, но целостность этой абсолютно белой картины была важна как никогда. По какой-то причине. Именно поэтому Иб пыталась понять, что же таится сейчас за замешательством в этих глазах, слегка прищуренных от тяжких раздумий. Что он скрывает? Или скрывал с самого начала? — Иб, — Гарри, присевший на одно колено, обращается к ней только тогда, когда они останавливаются в единственном открытом нарисованном домике, предметы и мебель в котором, на самом деле, даже опознать трудно, настолько нелепо были изображены все детали, — у нас мало времени, но мне важно знать одну вещь. Скажи… Ты ведь знала, что Мэри не человек, верно? Ещё тогда, когда мы встретились с ней впервые. И о лозах «Цветка ревности» ты тоже знала. Поэтому и толкнула меня, правда? Только… откуда? Почему? Необычно тонкие для представителя сильного пола пальцы слабо сжимают предплечья девчушки, со всей внимательностью вглядываясь в самые тёмные уголки двух померкших рубинов. В то же время ресницы над ними начинают дрожать, как и уголки губ, столь же яркие и красные. Кажется, слова уже и вовсе не требовались — оба понимали, что происходит и почему спутник ведёт себя так необычно. Но Гарри нуждался в подтверждении, потому что слишком многое переплеталось и смешивалось, обращая происходящее в запутанный клубок сбывшегося и не сбывшегося, настоящего и сна. В какой-то момент стало трудно даже понять, что было до этого, а что случилось сейчас, что осталось лишь преследующей тенью ночного кошмара, а что гораздо реальнее иллюзий воспалившегося от навалившихся внезапно приключений сознания. Однако даже когда собеседница сформировывает свои мысли и открывает рот, чтобы те озвучить, их так и не начавшийся диалог прерывается, резко и бестактно, однако блондинке с мастихином до этого и дела никакого нет. Её шаги и истерично-звонкий голос слышны слишком чётко и явно, потому парень без слов и лишних промедлений прячется за стеной, куда утягивает и свою маленькую подругу, безотрывно глядящую в напряжённые черты его лица. Почему-то от этого становилось так больно, больно до рези в глазах, что снова вызывает немой поток солёных капель. — Иб, Гарри? Где вы? — а в ответ лишь задержка дыхания от двух разыскиваемых и сдавливающая в тиски нервы тишина, заставляющая ходячую картину раздражённо рассечь своим грозным оружием воздух и уйти с рыком или сдавленным всхлипом, вот так на слух понятен настрой Мэри не был. Лишь когда дверь вновь захлопывается, а звук шагов начинает отдаляться от входа в их убежище, посетители галереи могут со спокойствием выдохнуть. — Ты тоже помнишь это? То, что мы здесь не в первый раз? — тихий девичий голос пробивает опустошающее молчание, а кивок головы, медленный, но уверенный, словно привносит какое-то облегчение в душу, заставляя всё-таки дать волю плачу, дабы тот помог избавиться от комка в горле. Теперь у них всё точно получится.

***

Головоломки решались за считанные минуты, а Гарри развлекал свою маленькую спутницу по пути всякими беззаботными разговорами, любыми способами стараясь обходить тему неблагоприятного исхода их предыдущей «жизни». Иб вернула рваный плащ его законному обладателю, признав, что кудрявый юноша выглядит гораздо роднее и привычнее именно в этом предмете гардероба, да и вызвало это какую-то по-своему тёплую и радостную улыбку, что окончательно развеяла всю тягостную тьму в двух сердцах, бьющихся словно в один единый такт. Однако перед самым входом в домик с злосчастной коробкой все опасения вновь разрослись в голове, сорняковыми ростками расползаясь затем и по всему телу, что теперь тряслось в предвкушении чего-то злого, безысходного и неизбежного. Но в сердце всё ещё хранился огонёк решительности, словно слабое свечение такой тёплой старой зажигалки, вытащенной незаметно тонкими пальцами хранительницы алой розы из плаща, недавно покоящегося на её хрупких плечах. Всё получится, если её незатейливый план учёл все возможные подходы голубоглазой дочери Гуэртены. Хотя могла ли быть столь смышлёной девятилетняя девочка? Это ей узнать ещё предстоит. — Иб. Давай поменяемся розами? Предложение, внезапно прозвучавшее со стороны, заставило шатенку округлить глаза и в немалом удивлении уставиться на спутника, что с какой-то внезапной хмуростью и отстранённостью скользил блестящими от каких-то нечитаемых чувств радужками по косяку двери, нарочно избегая встречи взглядами. Что-то в этих словах девочку сильно насторожило, и пальцы сами собой крепче сжали шипастый стебелёк алого цветка, словно боялись отдавать его в столь надёжные и родные руки. — Зачем? — Если у тебя будет моя роза, то ты не отдашь её взамен на свою. Так же, как и я не отдам твою жизнь в обмен на свою. В таком случае, если Мэри всё-таки… найдёт какой-нибудь цветок, то мы не станем никем жертвовать. Такое предложение показалось девочке максимально странным, непонятным и пугающим. Но, недолго над ним поразмышляв, она поняла, что так было бы гораздо честнее. В конце концов, так она оградит Гарри от излишних благородных порывов, и тот не погибнет по её вине. А если блондинка в прошлый раз нашла именно красную розу, то это должно будет повториться и вновь. Значит… оно даже к лучшему. И всё же рука протягивает драгоценный источник жизненных сил с лёгкой дрожью неуверенности, странных сомнений, словно она упускала какой-то очень важный факт из виду. Но Гарри уже забрал цветок, осторожно вручив обратно свой. Теперь они могут войти внутрь, чтобы затем, буквально через несколько минут рухнуть вниз, в тёмную бездну, навстречу долгожданной развязке. И лишь в падении в бездонную мглу Иб осознала свою ошибку. Мэри найдёт тот цветок, что по неосторожности выскользнул из тонких пальцев падающей пленницы кровавых оттенков…

***

Как только мозг начинает соображать, а тело обретает способность двигаться, она медленно поднимается на ноги, сотрясаемая крупной дрожью от падения с большой высоты. Нужно было найти розу. Но она знала, что это бесполезно, отчего крупные слёзы сами собой заполонили уголки алых глаз. Но даже сейчас, даже когда всё, казалось бы, на грани повтора этого отвратительного финала, она не остановится, не опустит руки. Разве Гарри бы так поступил? Нет. И не зря она предприняла столько попыток, чтобы изменить эту, казалось бы, неподвластную руке маленькой девочки судьбу. У неё всё ещё есть шанс спасти себя и своего друга. И она не будет терять ни секунды. Неуверенным шагом она бредёт по изрисованному полу, но далеко не в ту сторону, где должен лежать парень в плаще, а к выходу из помещения, находящийся под охраной двух высоких кукол. Однако они послушно расступились, стоило решительной Иб сверкнуть пламенем зажигалки в правой руке. Решение было принято, глубокий вдох сделан, и шатенка со всех ног, стараясь не падать по дороге, чтобы не лишиться последнего сохранившегося лепестка, несётся к злополучной картинной раме, которую некогда покинула блондинистая обманщица. Колючие лозы легко сжигаются, открывая проход к финалу. Если она успеет сжечь картину раньше, чем голубоглазая девчонка оборвёт все лепестки на синей розе, то всё обойдётся, верно? Именно с такой твёрдой уверенностью она приблизилась к опустевшему полотну, готовясь безо всяких сожалений избавиться от последней преграды к хрупкому счастью двоих посетителей галереи. — Иб, а что ты делаешь? — но она не успевает, за спиной звучит едкий любопытный голос и тихие победные смешки, словно для дочери Гуэртены это действо было всего лишь простой игрой, а Гарри — куклой. Иб медленно оборачивается, видя перед собой и главного врага, и верного друга, которого уже покидали последние силы. И немудрено — на его розе целым остался лишь один единственный лепесток, тонкая ниточка, всё ещё удерживающая его в этой жизни. И ходячая картина с самой злорадной ухмылкой желала её оборвать. Однако в руках обладательницы красной розы тоже оружие, способное раз и навсегда покончить с существованием Мэри, что от взгляда последней тоже ускользнуть не могло. Напряжённая тишина обволакивала всю комнату, но обе девочки, настроенные чрезвычайно решительно, не торопились ту нарушать. И всё же первой сдалась блондинка. — Иб, отойди от картины. Иначе Гарри больше ничего не спасёт! — Опусти его розу, иначе ничего не спасёт уже тебя. — Я оторву лепесток быстрее, чем сгорит полотно, разве ты не понимаешь? — Иб… — слабый голос подал теперь и Гарри, — всё в порядке. Когда ты выйдешь из галереи, ты забудешь обо мне. А вы вместе с Мэри… — Замолчи. Иб всегда говорила тихо. Даже если она кричала, её голос всё равно звучал как-то приглушённо, что иногда приносило за собой немало неприятных ситуаций. Как в жизни, так и здесь, в закартинном мире. Из-за этого Гарри иногда мог не расслышать её реплик. Иногда, но не в этот раз. — Просто замолчи, Гарри, не говори ничего. Я не хочу тебя забывать. И видеть твою смерть второй раз я тоже не хочу. Так что даже не смей говорить мне это. Никогда. — Но он прав, Иб, — приторно улыбнувшись, блондинка делает шаг вперёд, навстречу своей «подруге», словно надеясь на такую же реакцию, — К тому же, я уже начинаю терять терпение… — Знаешь, у меня сегодня День Рождения, — внезапно непонятно с чего произносит красноглазая девчушка, но совершенно не меняется в лице, всё продолжает так же холодно смотреть в какую-то неизвестную точку пространства, словно за спину присутствующих тут персон. — А ты обещала мне подарок, разве не помнишь? — Что?.. — две пары глаз удивлённо расширились, с подозрением вглядываясь в стоящую напротив собеседницу, однако она, как оказалось, обращалась вовсе не к ним. Она присаживается на корточки, всё ещё не убирая зажигалку, и лишь в этот момент становится понятно, с кем идёт разговор. Подле длинной юбки Мэри стояла кукла. Глазки-пуговицы, казалось, глядели с некой задумчивостью, однако спустя несколько секунд улыбка из швов словно становится совсем немного шире. Быстрые и ловкие движения игрушки, за которыми следует негромкий девичий вскрик, в итоге позволяют Иб снова забрать в свои тонкие пальцы синюю розу из вязаных ручек. Да, когда ещё в том коридоре она согласилась поиграть с этой маленькой куклой, взамен она попросила «подарок на День Рождения» — жизненно необходимый Гарри цветок. И, как ни странно, обещание было сдержано, потому ожившая картина более ничем не угрожала. — Всё кончено, Мэри. Голубые глаза отражали в себе искренний страх, панический и необъятный, однако детская рука опускает зажигалку, отныне считая, что её не придётся использовать. Всё осталось позади, и они победили в этой игре, осталось лишь найти выход, который обязательно должен был быть здесь, и покинуть злосчастный теневой мир, чтобы более не возвращаться к кошмарным воспоминаниям. Но пленница вечного одиночества в зелёном платье слишком долго ждала возможности покинуть своё пристанище. Страх мгновенно обратился в безумие. И когда юноша уже сделал несколько шагов навстречу спасшей его подруге, воздух прорезал отчаянный вопль и свист резким движением вскинутого мастихина. Низкая фигура ринулась на Гарри с абсолютно понятными намерениями, однако реакция перепуганную Иб всё-таки не подвела. Одно движение пальцев, и маленький огонёк с огромной скоростью разрастается, охватывая всю картину за считанные секунды. С прощальным криком Мэри рассыпается буквально на руках у парня, уже осевшего на пол и отползающего к стене, словно тот боялся даже простого праха. И когда стихает эхо её голоса, единственными звуками остаётся лишь тяжёлое дыхание. — Гарри… — преодолевая то совсем небольшое расстояние, оставшееся между ними, девочка падает на колени и, подавляя вновь подступившие к горлу всхлипы, руками обхватывает чужую шею. — Я боялась, что у меня не получится. Мне было так страшно. — Ты молодец, Иб, просто умница, — одна ладонь ободряюще ложится на девичью макушку, пока сам полуживой обладатель синей розы усмехается своим мыслям и лучезарно улыбается. — Теперь всё будет хорошо, мы выберемся. Благодаря тебе! — Гарри! — она внезапно отстраняется, направляя взгляд на широкую ладонь, что сейчас сжималась в кулаке. — Она ранила тебя! — Пустяки, простая царапина. К тому же, лепесток ещё цел, — но девочка уже полезла в карман, чтобы выудить оттуда белоснежный кусочек ткани с вышитым на нём именем обладательницы. — Это… твой платок? Я… можно?

***

— Рама исчезла! В голосе Гарри перемешались удивление, подозрение и радость от близкого завершения этого кошмарного путешествия по неизведанному миру. Он медленно подходит к картине, надеясь прикоснуться к красочному полотну, однако рука словно проходит сквозь её поверхность, что заставляет отшатнуться, сделать пару шагов назад, однако в счастливом неверии улыбнуться. — Это наш шанс! — с этими словами он разбегается и запрыгивает прямо в «Поддельный мир», начиная оглядываться по сторонам. — Да, Иб, я внутри! Идём! Я помогу тебе залезть! — Иб! — стоило только сделать несколько шагов навстречу протянутой руке, такой надёжной и родной, как слева слышится до невероятия знакомый голос, заставляющий остановиться и, вскинув брови, повернуться в сторону… матери? — Вот ты где! Я так долго тебя искала! Твой папа тебя тоже ждёт, слышишь? Пошли, Иб! — Иб? Что ты делаешь? Скорее иди сюда! — алые глаза вновь возвращаются к другу по ту сторону картины, который явно обеспокоен смятениями девочки. — Иб, сколько раз я тебе говорила? Не разговаривай с незнакомцами! — родительница, нахмурившись, настойчиво делает шаг вперёд, и шатенка теряется ещё больше. — Он не… — Это не страшно! Всё будет хорошо! — в голос парня подкрадываются истерические нотки, но он продолжает тянуть руку, готовый в любую секунду помочь подруге. — Иб, слушай свою маму! Не уходи с каким-то незнакомцем! Неужели ты не хочешь увидеться с мамой и папой? — женщина, начиная тепло улыбаться, раскрывает руки для объятий, по которым Иб на самом деле сильно скучала. В горле образуется комок, который никак не удаётся сглотнуть, и лишь тогда Гарри, посерьезнев в лице, говорит громким и твёрдым голосом: — Иб! Я тебя вытащу! Я обещал, что тебя вытащу! — Иди ко мне! — Хватай меня за руку!

ИБ!

Все сомнения внезапно растворяются в яркой вспышке света, и девочка чувствует твёрдую хватку мужской ладони, что утягивает её обратно, в свой мир, к долгожданному дому и покою… Но воспоминания начинают растворяться вслед за всеми болезненными ощущениями и слезами, что вот-вот вновь должны были блеснуть в кровавого цвета радужках. Не остаётся ничего… И она в полном одиночестве стоит перед огромной картиной, пугающей, но в то же время оставляющей в груди какое-то странное тепло… Она не помнит, чем занималась. Хотя имеет ли это какое-то значение? Нужно было найти родителей, ведь в одиночку ходить по такому огромному помещению неуютно, быть может, слегка даже пугающе. Неторопливыми шагами девочка направляется в другую сторону от картины, алыми глазами выискивая фигуры двух своих ближайших родственников. Но вокруг лишь незнакомые люди и чересчур знакомые картины, на некоторых её взгляд задерживается чуть дольше, а некоторые работы она подсознательно старается пройти быстрее. В конечном итоге, ноги приводят её к статуе розы, невероятно красивой и хрупкой, словно это был и не камень вовсе, а настоящий живой цветок. Рядом стоял силуэт в рваном плаще, таком странном и нелепом, что ей тут же захотелось спросить у незнакомца, что же такое могло приключиться с его одеждой. Она подходит чуть ближе без всяких стеснений, хотя обычно никогда не решается заговорить с кем-то, кроме отца и матери без очень веской причины. Тонкие пальцы дёргают чужой рукав, надеясь обратить внимание юноши на подошедшую Иб — Хм?.. — парень оборачивается, смотря на шатенку с некой долей удивления, однако, лишь заглянув в чужое лицо, вся решительность из кровавых радужек мгновенно исчезает. — Что такое, юная леди? — Что это за статуя? — вопрос сам слетает с губ, девочка просто не может что-либо с этим поделать, потому продолжает ожидать ответа хотя бы на этот вопрос. — Она называется «Воплощение духа», судя по всему, — выражение лица незнакомца становится чуть более задумчивым. — Когда я смотрю на неё… мне становится грустно. Интересно почему? А, прости, если я сказал что-то не то, Иб. Внезапно брови обоих резко выгибаются в крайнем удивлении. Две пары глаз смотрят друг на друга в немом напряжении, будто пытаясь понять что-то усердно ускользающее от понимания, но безрезультатно. Это странное имя, всего лишь две уже давным-давно известные буквы вызывают странное чувство, одновременно столь чужое и родное, что парень совершенно теряется. — Это… тебя так зовут? Тебя правда зовут Иб? — в ответ медленный кивок. — Как странно… Мы же совсем незнакомы. Само вырвалось… Но если подумать, может, мы где-то встречались? — его глаза с какой-то призрачной надеждой вглядываются в детское лицо, однако не находят никакого отклика, и он лишь горько вздыхает. — Ох, что же я делаю, спрашиваю о таких странных вещах… В общем, забудь. Пока! Гарри дружелюбно улыбается и отворачивается, надеясь покинуть общество девятилетней девчушки, чтобы порыться в своих мыслях наедине, однако что-то резко заставляет его остановиться. Подождите… Откуда Иб знает его имя? Будто подталкивая к ответу, по руке проходится уже знакомый поток тепла, и девочка запускает пальцы к себе в карман, чтобы выцепить оттуда столь тёплую, почти ещё горячую зажигалку. Гарри… Это его зажигалка. Именно этого странного юноши в дырявом плаще. — Что это? Носовой платок? Откуда он у меня? — в то же время со стороны ещё не покинувшего помещение посетителя раздаются задумчивые риторические вопросы, которые вновь заставляют обратить взгляд к, кажется, настолько знакомой широкой спине. Иб медленно подходит чуть ближе. — А… он твой? И правда… Здесь твоё имя. Но откуда он взялся? На нём кровь… И тут же перед глазами пробегают забытые картины, резким осознанием расползаются вдоль позвоночника мурашки, а все части странного паззла постепенно становятся на свои места. Зажигалка стала спасением от безумной картины, а платок — памятным подарком поранившемуся другу, который всё-таки исполнил своё обещание, пусть даже и не с первого раза. На какое-то мгновение разум теряет способность видеть и слышать окружение, перед затуманившимся взором пролетают все пейзажи «закартинного мира», но в реальность возвращают чужие трясущиеся пальцы, крепко вцепившиеся в девичьи плечи. — Иб, я вспомнил! Мы были там вместе! — Гарри казался взбудораженным, опечаленным и радостным одновременно, его чуть-чуть трясло, что не ускользнуло от внимательного, но всё ещё немного рассредоточенного взгляда. — Как я мог об этом забыть?! Мы вместе застряли в той странной галерее. Нас преследовали статуи… И Мэри, да? Иб… ты же помнишь? В этот момент его голос дрогнул, а глаза наполнились таким искренним страхом, что при одном взгляде на них захотелось расплакаться и вновь прилипнуть к юноше с объятиями, самыми крепкими, на какие только были способны эти пока ещё слабые детские ручонки. Но она только улыбается и несколько раз кивает, сталкиваясь со слезами облегчения на чужом лице. — Слава богу… Мне… даже сложно поверить, что это действительно случилось. Иб, мы… мы выбрались! У нас получилось! Так много всего нужно сказать, но… мне уже пора. Он отстраняется, однако Иб успевает перехватить раненную руку с платком, вновь обращая на ту внимание. Так не хочется, чтобы он уходил… На самом деле, после всего уже вообще ничего не хочется, совершенно. Но подступающее к горлу неверие не даёт расслабиться, будто вот сейчас Гарри завернёт за ближайший угол, а потом окажется, что его просто не существует. Или он так и не выбрался из того злостного мира, оставшись его вечным пленником с лёгкой подачи Мэри, оборвавшей все лепестки. А сейчас он здесь, живой и настоящий. Именно поэтому хотелось смотреть на него, хотелось чувствовать, как пальцы доверчиво сжимают маленькую ладошку. — Иб… ты не против, если я оставлю платок у себя? Я бы не хотел отдавать его в таком виде, — парень смущённо усмехается и отворачивается. — Я должен его постирать. Верну потом! Ведь… — …мы обязательно встретимся! — разносится по галерее в один голос. После чего оба тепло улыбаются друг другу, принимая сию фразу за ещё одно обещание, которое обязательно однажды приведётся в исполнение.

Ведь у них двоих всё-таки получилось переменить судьбу.